Но Декко — другое дело. Таких людей встречаешь несколько раз в жизни.
— Каких?
— Победителей, — коротко ответил Шартелль.
Самюэль принес поднос с чайными принадлежностями и поставил его на маленький круглый столик.
— Благодарю, — я знаком отослал Самюэля. — Вам один кусок сахара или два?
— Два, — ответил Шартелль. Я положил два куска сахара и передал ему чашку. — Вы любите чай? — спросил он.
— Привык.
— Как вы думаете, мы сможем уговорить старину Самюэля бросить в чай пару кубиков льда? Если уж мы должны пить чай, я бы хотел, чтобы он был со льдом.
— Посмотрим, что мне удастся завтра. Это дело тонкое.
У крыльца взвизгнули тормоза «ягуара». Дженаро, в больших черных очках и легкой клетчатой шапочке с козырьком, выпрыгнул из кабины и взбежал по ступенькам.
— Какая радость, я поспел к чаю.
— Пить его не обязательно.
— Тогда я воздержусь, — он плюхнулся в кресло, снял очки и шапочку, положил их на пол. — Диокаду будет с минуты на минуту. Он заехал в министерство за какими-то бумагами.
До приезда Диокаду мы болтали о пустяках. Он появился с кипой документов, как обычно, спешащий и озабоченный. Принял от меня чашку чая, и едва сел, как Шартелль начал говорить. Почтительное отношение к слушателям исчезло из его голоса. Он планировал предвыборную кампанию, как генерал готовит сражение. Идея принадлежала ему, на нем лежала и ответственность.
— Первое. Сколько выступлений вы наметили для Акомоло? Вы или док.
Возможно, доктора Диокаду впервые назвали доком, но тот и бровью не повел. Из груды бумаг он выудил записную книжку.
— Три в день, с понедельника и до дня выборов.
— Он сможет выступать чаще? — спросил Шартелль. — То есть, можно найти больше слушателей?
— Можно, если только он к ним доберется, — ответил Дженаро.
— Начинайте готовить его выступления на каждом перекрестке и около всех магазинов, независимо от того, сколько будет слушателей, пять или пять тысяч. Как его здоровье? Он сможет выступать двенадцать, пятнадцать раз в день? Речи не будут длинными.
— Он в полном здравии, — подал голос доктор Диокаду. — Он заботится о себе.
— Отлично. Джимми, мне нужны два вертолета. Где нам их взять и побыстрее? Только не рассчитывайте на Лондон.
Дженаро на мгновение задумался. Затем щелкнул пальцами.
— Они есть у нефтяной компании.
— Вы знаете, с кем нужно поговорить?
— Да.
— Доставайте вертолеты. Пообещайте права на добычу нефти на шельфе. Но вертолеты должны быть у нас к понедельнику. Справитесь?
— Я их достану.
— Док, — Шартелль повернулся к Диокаду, — у вас есть цифровые данные по основным пунктам программы? Сельское хозяйство, безработица и так далее?
— У меня все с собой. Я подумал, что вы захотите их обсудить.
— Хотите верьте, док, хотите нет, но наша последняя политическая дискуссия завершилась около часа тому назад. Это ваша политика и ваша страна. Отдайте все материалы Питу, — доктор Диокаду передал мне толстую пачку отпечатанных на машинке листов бумаги. Я их быстренько просмотрел.
— Пит, сколько времени потребуется вам, чтобы написать Речь?
Я вновь пробежался по документам.
— Часа четыре. Может, пять, если будут досаждать мухи.
— Она нужна мне завтра.
— Вы ее получите.
— А как с остальными?
— Я напишу речи по сельскому хозяйству, безработице, здравоохранению и так далее. Всего пять или шесть. Завтра я отпечатаю Речь и, возможно, еще две на отдельные темы. Послезавтра они все будут на вашем столе.
— Вы теряете форму, — заметил Шартелль.
— Это тропики, — заступился за меня Дженаро. — Вытягивают последние соки из белого человека.
— Док, кто будет ответственным за перевод, вы или Джимми?
— Я.
— Хорошо. Как только Пит заканчивает речь и передает нам, ее необходимо перевести и размножить на всех языках и диалектах.
Доктор Диокаду улыбнулся.
— Сделаем. Такие люди у меня есть.
— Договариваясь о выступлениях Акомоло, убедитесь, что вам известен наиболее распространенный диалект местности, где ему предстоит выступать. А когда он будет говорить, позаботьтесь, чтобы рядом был переводчик. Если вождя не поймут, нет смысла сажать вертолет.
— Вы говорили о двух вертолетах, — напомнил Дженаро.
— Мне и нужны два. Один для Акомоло, второй для Декко. Вместе им путешествовать ни к чему. Так что, док, вы должны организовать выступления и для Декко. Возможно, где-то выступят и тот и другой, но в политической кампании от этого только польза.
— Переводчики и копии речей нужны и для Декко?
— Совершенно верно.
Доктор Диокаду встал, извинился, снял через голову верхнее одеяние и положил на стул. Планы Шартелля захватили его. Дженаро сбросил пиджак на пол, рядом с очками и шапочкой. Оба что-то лихорадочно записывали. Шартелль поднялся, заходил по комнате.
— Пит, ты уловил их ритмику?
— Конечно. Придется писать разные речи. Декко уведет их в горы и покажет лежащую далеко внизу плодородную долину. Акомоло объяснит, чего можно добиться трудолюбием, решительностью и временными жертвами. С их выступлений люди будут уходить в хорошем настроении, потому что оба пути, указанные ораторами, приведут их в землю обетованную.
Доктор Диокаду оторвался от бумаги посмотрел на меня.
— Откуда вы знаете, что они говорили? Вы же не понимаете диалекта.
Шартелль остановился перед Диокаду.
— Док, когда вы прослушаете столько же речей, как Пит или я, вы будете понимать смысл сказанного на любом языке. Далее. Нам нужна газета. Еженедельное издание, со следующей недели и до выборов. Много фотографий и карикатур. Политических карикатур, не требующих подписи. На английском языке. У нас нет времени для выпуска газет на диалектах. Джимми?
— У меня есть такой человек. Издавать газету он сможет. Учился в Штатах и работал в «Нью Мексикэн» в Санта Фе.
— Свяжитесь с ним. Хорошо заплатите. Док, как я понимаю, вы вхожи в интеллектуальные круги?
Диокаду кивнул.
— Отлично. Организуйте комитет. «Писатели и художники Альбертии — за Акомоло». Когда он будет создан, я полагаю, в самом начале следующей недели, мы обратимся к ним за статьями, только маленькими, и карикатурами. Джимми, позвоните редактору сегодня же и пусть он подбирает сотрудников. Журналисты у вас найдутся?
— В Альбертии больше журналистов, чем фермеров, — ответил Диокаду.
— Пит. Не знаю, будет ли в этом толк, но мне нужно сообщение для прессы дважды в день: утром и в два пополудни.
— Хорошо. Дайте мне график выступлений Акомоло с указанием речи, которую он должен произнести. Я буду также следить за оппозицией, и если она вырвется вперед, мы всегда сможем осадить ее.
— Ясно. Теперь веера.
— Я уже записал.
— Значки.
— Большие, — добавил я.
— Один парень проиграл выборы из-за того, что у него были маленькие значки, — заметил Шартелль. — Джимми, мне нужны пять миллионов значков к середине следующей недели. Если они у нас будут, вы сможете их распространить?
— Конечно.
— Прекрасно. Мы сегодня же позвоним Даффи.
— Значки? — переспросил доктор Диокаду.
— Большие металлические кружки с броской фразой, — пояснил Дженаро. — К примеру, «Я за Ако».
— Так и запишем, Пит?
— Я не возражаю, хотя что-то такое уже было, но на другом материке.
— Та же подпись и на веерах?
— Естественно.
— Джимми, мы сможем изготовить в Альбертии веера с надписью «Я за Ако». Вот о чем я думаю. Разместив заказы в небольших мастерских по всей стране, мы практически купим голоса.
Дженаро писал не отрываясь.
— Я знаю парня… — начал он.
— Свяжитесь с ним. Организуйте это дело. И возьмите на себя распространение готовой продукции, — Шартелль продолжал мерять комнату шагами. — Барабаны. Мне нужны барабаны.
— Говорящие барабаны? — спросил Дженаро.
— А как они говорят? Они смогут передать простую фразу? Вроде «Я за Ако».
Доктор Диокаду встал и подошел к круглому столику. Ладонями он отбил несколько тактов.
— Это «Я за Ако». Что-нибудь еще?
— Берегитесь или остерегайтесь дьявола с неба. Может, злого духа с неба. Или колдовских чар.
— Остерегайтесь колдовских чар с неба, — решил Диокаду. — Получится вот так, — вновь он отбил ритм.
— Как далеко их слышно? — поинтересовался Шартелль.
Диокаду пожал плечами.
— На милю, не больше.
— Люди их понимают?
— Не все, но они найдут, у кого спросить. Из любопытства.
— Вы можете их купить?
— Барабаны?
— Барабанщиков?
— А! — широкая улыбка осветила лицо Диокаду. — Я понял. Да, — он посмотрел на Дженаро. — Как по-твоему?
— Это несложно. Барабанщиков мы найдем.
— Каждый вечер они должны передавать короткую фразу, — продолжал Шартелль. — Иногда что-то загадочное, иногда просто «Я за Ако», но барабаны должны говорить каждый день.
— Мы с Диокаду возьмем это на себя. Я только не знаю, как далеко удастся продвинуться на север.
— Думаю, что далеко, — ответил Диокаду. — В последние годы они получили более широкое распространение.
— Займитесь этим, — Шартелль сел, вытянув длинные ноги. Откинул голову назад, крикнул: — Самюэль!
— Са! — донеслось в ответ, и в гостиную влетел Самюэль.
— Нам пора что-нибудь выпить, Самюэль.
Тот унес чайный поднос и вскоре вернулся с другим, уставленным бутылками шотландского, джина, тоника и содовой, бокалами и ведерком со льдом. Сначала он обслужил гостей, Шартелля — в последнюю очередь. Этикет соблюдался неукоснительно.
— Джимми, — обратился Шартелль к Дженаро, — мне нужны еще три телефона, столы в пустой комнате, пара картотечных шкафов, в крайнем случае сойдет один, стулья и пишущая машинка. Копировальная техника есть в штаб-квартире партии, так?
Дженаро поставил бокал и склонился над записной книжкой. Затем заверил Шартелля, что в штаб-квартире есть все необходимое.
— Я понимаю, что задал вам много работы, — Шартелль отпил из бокала. — Мы сделаем все, что в наших силах, но вы знаете страну и людей. Я хочу, чтобы мы связывались друг с другом по несколько раз в день. Не вижу смысла назначать регулярные встречи — возможно, нам будет нечего сказать друг другу и мы только потеряем время. Но я могу позвонить и днем и ночью. Того же жду и от вас.
Доктор Диокаду рассмеялся.
— Я смеюсь над собой, — пояснил он. — Я ожидал довольно длительной и весьма интересной дискуссии о достоинствах и недостатках отдельных пунктов нашей программы. Как специалист в области политики должен признать, что сегодняшняя наша беседа еще более интересна и познавательна.
— Док, мы только начинаем. Это наша профессия. То, ради чего нас пригласили сюда. Обычная политическая практика. Реклама кандидата. А скоро мы перейдем к еще более захватывающему этапу.
— Какому же? — спросил Дженаро.
— Мы начнем планировать предвыборную кампанию для оппозиции, — мечтательно ответил Шартелль. — Одним выстрелом убьем двух зайцев.
Глава 14
В тот вечер Шартелль не стал вникать в подробности, пояснив, что ему нужно «еще кое в чем разобраться». Диокаду и Дженаро уехали, первый то и дело поглядывал на список неотложных дел, намеченный на вечер и завтрашний день. Дженаро ничем не проявлял озабоченности.
— Хорошие ребята, — Шартелль проводил взглядом отъезжающие машины. — Они ухватили суть.
— Речь я напишу завтра.
— Времени хватит, Пити. Сегодня мы и так переработали.
— Но отдохнуть нам, похоже, не удастся, — заметил я. — К нам гости.
Среднего роста мужчина, в белой рубашке, белых шортах и носках, в черных полуботинках повернул на подъездную дорожку и неторопливо подошел к нашему дому. В руке он держал тросточку из черного дерева, которой отбрасывал камешки, выступающие над слоем гравия. Шартелль и я вышли на крыльцо.
Он оценивающе оглядел нас, щурясь на солнце. Глазами цвета холодной зелени.
— Добрый вечер, — поздоровался он.
— Добрый вечер, — ответил Шартелль.
— Я ваш сосед. Живу сразу за поворотом. Подумал, что надо бы познакомиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
— Каких?
— Победителей, — коротко ответил Шартелль.
Самюэль принес поднос с чайными принадлежностями и поставил его на маленький круглый столик.
— Благодарю, — я знаком отослал Самюэля. — Вам один кусок сахара или два?
— Два, — ответил Шартелль. Я положил два куска сахара и передал ему чашку. — Вы любите чай? — спросил он.
— Привык.
— Как вы думаете, мы сможем уговорить старину Самюэля бросить в чай пару кубиков льда? Если уж мы должны пить чай, я бы хотел, чтобы он был со льдом.
— Посмотрим, что мне удастся завтра. Это дело тонкое.
У крыльца взвизгнули тормоза «ягуара». Дженаро, в больших черных очках и легкой клетчатой шапочке с козырьком, выпрыгнул из кабины и взбежал по ступенькам.
— Какая радость, я поспел к чаю.
— Пить его не обязательно.
— Тогда я воздержусь, — он плюхнулся в кресло, снял очки и шапочку, положил их на пол. — Диокаду будет с минуты на минуту. Он заехал в министерство за какими-то бумагами.
До приезда Диокаду мы болтали о пустяках. Он появился с кипой документов, как обычно, спешащий и озабоченный. Принял от меня чашку чая, и едва сел, как Шартелль начал говорить. Почтительное отношение к слушателям исчезло из его голоса. Он планировал предвыборную кампанию, как генерал готовит сражение. Идея принадлежала ему, на нем лежала и ответственность.
— Первое. Сколько выступлений вы наметили для Акомоло? Вы или док.
Возможно, доктора Диокаду впервые назвали доком, но тот и бровью не повел. Из груды бумаг он выудил записную книжку.
— Три в день, с понедельника и до дня выборов.
— Он сможет выступать чаще? — спросил Шартелль. — То есть, можно найти больше слушателей?
— Можно, если только он к ним доберется, — ответил Дженаро.
— Начинайте готовить его выступления на каждом перекрестке и около всех магазинов, независимо от того, сколько будет слушателей, пять или пять тысяч. Как его здоровье? Он сможет выступать двенадцать, пятнадцать раз в день? Речи не будут длинными.
— Он в полном здравии, — подал голос доктор Диокаду. — Он заботится о себе.
— Отлично. Джимми, мне нужны два вертолета. Где нам их взять и побыстрее? Только не рассчитывайте на Лондон.
Дженаро на мгновение задумался. Затем щелкнул пальцами.
— Они есть у нефтяной компании.
— Вы знаете, с кем нужно поговорить?
— Да.
— Доставайте вертолеты. Пообещайте права на добычу нефти на шельфе. Но вертолеты должны быть у нас к понедельнику. Справитесь?
— Я их достану.
— Док, — Шартелль повернулся к Диокаду, — у вас есть цифровые данные по основным пунктам программы? Сельское хозяйство, безработица и так далее?
— У меня все с собой. Я подумал, что вы захотите их обсудить.
— Хотите верьте, док, хотите нет, но наша последняя политическая дискуссия завершилась около часа тому назад. Это ваша политика и ваша страна. Отдайте все материалы Питу, — доктор Диокаду передал мне толстую пачку отпечатанных на машинке листов бумаги. Я их быстренько просмотрел.
— Пит, сколько времени потребуется вам, чтобы написать Речь?
Я вновь пробежался по документам.
— Часа четыре. Может, пять, если будут досаждать мухи.
— Она нужна мне завтра.
— Вы ее получите.
— А как с остальными?
— Я напишу речи по сельскому хозяйству, безработице, здравоохранению и так далее. Всего пять или шесть. Завтра я отпечатаю Речь и, возможно, еще две на отдельные темы. Послезавтра они все будут на вашем столе.
— Вы теряете форму, — заметил Шартелль.
— Это тропики, — заступился за меня Дженаро. — Вытягивают последние соки из белого человека.
— Док, кто будет ответственным за перевод, вы или Джимми?
— Я.
— Хорошо. Как только Пит заканчивает речь и передает нам, ее необходимо перевести и размножить на всех языках и диалектах.
Доктор Диокаду улыбнулся.
— Сделаем. Такие люди у меня есть.
— Договариваясь о выступлениях Акомоло, убедитесь, что вам известен наиболее распространенный диалект местности, где ему предстоит выступать. А когда он будет говорить, позаботьтесь, чтобы рядом был переводчик. Если вождя не поймут, нет смысла сажать вертолет.
— Вы говорили о двух вертолетах, — напомнил Дженаро.
— Мне и нужны два. Один для Акомоло, второй для Декко. Вместе им путешествовать ни к чему. Так что, док, вы должны организовать выступления и для Декко. Возможно, где-то выступят и тот и другой, но в политической кампании от этого только польза.
— Переводчики и копии речей нужны и для Декко?
— Совершенно верно.
Доктор Диокаду встал, извинился, снял через голову верхнее одеяние и положил на стул. Планы Шартелля захватили его. Дженаро сбросил пиджак на пол, рядом с очками и шапочкой. Оба что-то лихорадочно записывали. Шартелль поднялся, заходил по комнате.
— Пит, ты уловил их ритмику?
— Конечно. Придется писать разные речи. Декко уведет их в горы и покажет лежащую далеко внизу плодородную долину. Акомоло объяснит, чего можно добиться трудолюбием, решительностью и временными жертвами. С их выступлений люди будут уходить в хорошем настроении, потому что оба пути, указанные ораторами, приведут их в землю обетованную.
Доктор Диокаду оторвался от бумаги посмотрел на меня.
— Откуда вы знаете, что они говорили? Вы же не понимаете диалекта.
Шартелль остановился перед Диокаду.
— Док, когда вы прослушаете столько же речей, как Пит или я, вы будете понимать смысл сказанного на любом языке. Далее. Нам нужна газета. Еженедельное издание, со следующей недели и до выборов. Много фотографий и карикатур. Политических карикатур, не требующих подписи. На английском языке. У нас нет времени для выпуска газет на диалектах. Джимми?
— У меня есть такой человек. Издавать газету он сможет. Учился в Штатах и работал в «Нью Мексикэн» в Санта Фе.
— Свяжитесь с ним. Хорошо заплатите. Док, как я понимаю, вы вхожи в интеллектуальные круги?
Диокаду кивнул.
— Отлично. Организуйте комитет. «Писатели и художники Альбертии — за Акомоло». Когда он будет создан, я полагаю, в самом начале следующей недели, мы обратимся к ним за статьями, только маленькими, и карикатурами. Джимми, позвоните редактору сегодня же и пусть он подбирает сотрудников. Журналисты у вас найдутся?
— В Альбертии больше журналистов, чем фермеров, — ответил Диокаду.
— Пит. Не знаю, будет ли в этом толк, но мне нужно сообщение для прессы дважды в день: утром и в два пополудни.
— Хорошо. Дайте мне график выступлений Акомоло с указанием речи, которую он должен произнести. Я буду также следить за оппозицией, и если она вырвется вперед, мы всегда сможем осадить ее.
— Ясно. Теперь веера.
— Я уже записал.
— Значки.
— Большие, — добавил я.
— Один парень проиграл выборы из-за того, что у него были маленькие значки, — заметил Шартелль. — Джимми, мне нужны пять миллионов значков к середине следующей недели. Если они у нас будут, вы сможете их распространить?
— Конечно.
— Прекрасно. Мы сегодня же позвоним Даффи.
— Значки? — переспросил доктор Диокаду.
— Большие металлические кружки с броской фразой, — пояснил Дженаро. — К примеру, «Я за Ако».
— Так и запишем, Пит?
— Я не возражаю, хотя что-то такое уже было, но на другом материке.
— Та же подпись и на веерах?
— Естественно.
— Джимми, мы сможем изготовить в Альбертии веера с надписью «Я за Ако». Вот о чем я думаю. Разместив заказы в небольших мастерских по всей стране, мы практически купим голоса.
Дженаро писал не отрываясь.
— Я знаю парня… — начал он.
— Свяжитесь с ним. Организуйте это дело. И возьмите на себя распространение готовой продукции, — Шартелль продолжал мерять комнату шагами. — Барабаны. Мне нужны барабаны.
— Говорящие барабаны? — спросил Дженаро.
— А как они говорят? Они смогут передать простую фразу? Вроде «Я за Ако».
Доктор Диокаду встал и подошел к круглому столику. Ладонями он отбил несколько тактов.
— Это «Я за Ако». Что-нибудь еще?
— Берегитесь или остерегайтесь дьявола с неба. Может, злого духа с неба. Или колдовских чар.
— Остерегайтесь колдовских чар с неба, — решил Диокаду. — Получится вот так, — вновь он отбил ритм.
— Как далеко их слышно? — поинтересовался Шартелль.
Диокаду пожал плечами.
— На милю, не больше.
— Люди их понимают?
— Не все, но они найдут, у кого спросить. Из любопытства.
— Вы можете их купить?
— Барабаны?
— Барабанщиков?
— А! — широкая улыбка осветила лицо Диокаду. — Я понял. Да, — он посмотрел на Дженаро. — Как по-твоему?
— Это несложно. Барабанщиков мы найдем.
— Каждый вечер они должны передавать короткую фразу, — продолжал Шартелль. — Иногда что-то загадочное, иногда просто «Я за Ако», но барабаны должны говорить каждый день.
— Мы с Диокаду возьмем это на себя. Я только не знаю, как далеко удастся продвинуться на север.
— Думаю, что далеко, — ответил Диокаду. — В последние годы они получили более широкое распространение.
— Займитесь этим, — Шартелль сел, вытянув длинные ноги. Откинул голову назад, крикнул: — Самюэль!
— Са! — донеслось в ответ, и в гостиную влетел Самюэль.
— Нам пора что-нибудь выпить, Самюэль.
Тот унес чайный поднос и вскоре вернулся с другим, уставленным бутылками шотландского, джина, тоника и содовой, бокалами и ведерком со льдом. Сначала он обслужил гостей, Шартелля — в последнюю очередь. Этикет соблюдался неукоснительно.
— Джимми, — обратился Шартелль к Дженаро, — мне нужны еще три телефона, столы в пустой комнате, пара картотечных шкафов, в крайнем случае сойдет один, стулья и пишущая машинка. Копировальная техника есть в штаб-квартире партии, так?
Дженаро поставил бокал и склонился над записной книжкой. Затем заверил Шартелля, что в штаб-квартире есть все необходимое.
— Я понимаю, что задал вам много работы, — Шартелль отпил из бокала. — Мы сделаем все, что в наших силах, но вы знаете страну и людей. Я хочу, чтобы мы связывались друг с другом по несколько раз в день. Не вижу смысла назначать регулярные встречи — возможно, нам будет нечего сказать друг другу и мы только потеряем время. Но я могу позвонить и днем и ночью. Того же жду и от вас.
Доктор Диокаду рассмеялся.
— Я смеюсь над собой, — пояснил он. — Я ожидал довольно длительной и весьма интересной дискуссии о достоинствах и недостатках отдельных пунктов нашей программы. Как специалист в области политики должен признать, что сегодняшняя наша беседа еще более интересна и познавательна.
— Док, мы только начинаем. Это наша профессия. То, ради чего нас пригласили сюда. Обычная политическая практика. Реклама кандидата. А скоро мы перейдем к еще более захватывающему этапу.
— Какому же? — спросил Дженаро.
— Мы начнем планировать предвыборную кампанию для оппозиции, — мечтательно ответил Шартелль. — Одним выстрелом убьем двух зайцев.
Глава 14
В тот вечер Шартелль не стал вникать в подробности, пояснив, что ему нужно «еще кое в чем разобраться». Диокаду и Дженаро уехали, первый то и дело поглядывал на список неотложных дел, намеченный на вечер и завтрашний день. Дженаро ничем не проявлял озабоченности.
— Хорошие ребята, — Шартелль проводил взглядом отъезжающие машины. — Они ухватили суть.
— Речь я напишу завтра.
— Времени хватит, Пити. Сегодня мы и так переработали.
— Но отдохнуть нам, похоже, не удастся, — заметил я. — К нам гости.
Среднего роста мужчина, в белой рубашке, белых шортах и носках, в черных полуботинках повернул на подъездную дорожку и неторопливо подошел к нашему дому. В руке он держал тросточку из черного дерева, которой отбрасывал камешки, выступающие над слоем гравия. Шартелль и я вышли на крыльцо.
Он оценивающе оглядел нас, щурясь на солнце. Глазами цвета холодной зелени.
— Добрый вечер, — поздоровался он.
— Добрый вечер, — ответил Шартелль.
— Я ваш сосед. Живу сразу за поворотом. Подумал, что надо бы познакомиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36