Но, чтобы добиться больших успехов, нужно быть наполовину шарлатаном, наполовину мессией. Эти же качества необходимы хорошему учителю или хорошему члену парламента, или хорошему американскому сенатору. А вообще с таким набором можно продвинуться очень далеко в любой области. К примеру, возьмите Шартелля.
— Отношения с публикой не по вашей части, не так ли, Шартелль? — спросил Карпентер.
— Нет, сэр. Упаси бог. Я занимаюсь политикой, потому что это приятный способ зарабатывать на жизнь, не таская по вечерам домой тяжелый портфель с бумагами. И мне не нужно спешить по утрам к электричке, чтобы попасть в контору к назначенному часу. Я мог стать профессиональным картежником, разведчиком нефтяных месторождений или организатором предвыборных кампаний. Один человек предложил мне три этих вида деятельности. Я выбрал политику, и знаете, что он мне сказал?
— Что же? — спросил его верный помощник, Питер Апшоу.
— Он сказал: «Юноша, вы, вероятно, сделали правильный выбор. Но только не пытайтесь убедить себя, что вы лучше или умнее ваших кандидатов, потому что у них хватило ума и нашлись деньги, чтобы нанять вас, а вы недостаточно богаты, чтобы нанимать их. И никогда не пытайтесь баллотироваться куда-либо сами, потому что как кандидата вас рано или поздно поймают на лжи». Я последовал его совету и не могу сказать, что сожалею об этом.
Хардкастл раскурил сигару.
— Более всего меня беспокоит то обстоятельство, что американцы не дают простому человеку занять выборную должность, и не только у себя дома. Вот и на выборы в Альбертии будут затрачены немалые средства. Взять хотя бы веера, которые вы, Джимми, заказали через наше министерство. На какие деньги? Хотя я не думаю, что вы дадите мне честный ответ.
Лицо Дженаро расплылось в улыбке.
— Но я отвечу, господин постоянный секретарь. Это народные деньги.
Хардкастл хмыкнул.
— Неплохая идея, между прочим. Использовать местную рабочую силу для изготовления вееров. Я ее сразу поддержал, хотя пришлось убеждать министра, что его деревня не сможет выполнить такой большой заказ. Если придумаете что-то похожее, милости просим к нам.
Минут через десять или пятнадцать мы вновь сели за стол. Хардкастл раздал карты, мы сделали первые ставки, но внезапно распахнулась дверь, стюард подбежал к Дженаро и что-то сказал на диалекте.
Дженаро вскочил, бросил «извините меня» и исчез за дверью. Карты он унес с собой. Мы сидели и ждали. Он вернулся три минуты спустя и подозвал Карпентера, постоянного секретаря министерства внутренних дел.
— Это по вашей части.
Карпентер, не задавая вопросов, вышел из комнаты.
— Что случилось? — спросил Дункан. — Ваш стюард говорил так быстро, что я не разобрал ни слова.
Дженаро положил карты на стол.
— Игра закончена. Убит капитан полиции, — он посмотрел на Шартелля, затем на меня. — Около вашего дома.
Появился Карпентер.
— К сожалению, это Читвуд. Я только что говорил с двумя полицейскими, которые опознали его, — он повернулся к Шартеллю. — Его нашел ваш ночной сторож. Множество ножевых ран.
Трое англичан смотрели на Дженаро.
— Приказывайте, министр, — в голосе Дункана слышалась поддержка, но и почтение. Они — чиновники, он — министр. Они воспитали его, выучили искусству управлять и теперь от него ждали действий. Он был их лучшим учеником, и они хотели, чтобы он в полной мере проявил свои достоинства. Дженаро не заставил просить себя дважды.
— Кто заместитель Читвуда? — спросил он Карпентера.
— Лейтенант Ослако.
— Позвоните министру и скажите, чтобы он назначил Ослако исполняющим обязанности капитана полиции. Разъясните Бернардо, что капитаном тот должен стать сегодня вечером, а не завтра. То есть Бернардо придется поехать в министерство. Если он будет возражать, попросите его перезвонить мне. А вы пока подготовьте бумаги, Брайан.
— Хорошо. Я только позвоню Ослако, чтобы он возглавил расследование.
— Йан, — Дженаро повернулся к Дункану, — я понимаю, что это не входит в ваши обязанности, но не могли бы вы позвонить моему постоянному секретарю? Скажите, что я прошу его поехать в министерство и подготовить сообщение о смерти Читвуда. За подписью премьера.
— Конечно, позвоню, — кивнул Дункан. — Что-нибудь еще?
— Нет. Я скоро подъеду сам. Он знает, что делать, — Дженаро взглянул на Хардкастла. — Вы хорошо знали Читвуда? — Хардкастл кивнул. — Вы сможете позаботиться о семье… миссис Читвуд, детях? Привезти доктора, если потребуется… сообщить о смерти? Я прошу вас о самом трудном.
— Ничего, Джимми. Я все сделаю.
— Благодарю, — англичане ушли, и Дженаро повернулся к нам. — А мы поедем туда. Я — первым, вы — следом, чтобы я мог предупредить о вас до того как они начнут стрелять.
Милю, разделявшую наши дома, мы преодолели за минуту с небольшим. Нас уже ждали три полицейские машины. Дженаро подозвал сержанта. Тот подошел, вытянулся в струнку, отдал честь.
— Са!
— Давно вы здесь?
— Пять минут, са. Не больше.
— На вас возлагается руководство операцией до прибытия лейтенанта Ослако. Обеспечьте порядок. Не подпускайте любопытных. Ничего не трогайте.
— Са! — рявкнул сержант, вновь отдал честь. У дороги собирались слуги из соседних домов. Сайлекс, наш ночной сторож, отчаянно жестикулируя, уже в который раз рассказывал о том, как обнаружил тело и тут же позвонил в полицию и вождю Дженаро.
Фары полицейской машины освещали тело Читвуда, распростертое на грязи и гравии подъездной дорожки. В левой руке он сжимал половину трости, вторая валялась в нескольких футах. Я подумал, что он ударил ею одного из нападавших. Рубашка на спине потемнела от крови, кровь темным пятном выделялась на гравии. Шартелль и я подошли к телу.
— Полагаю, он хотел что-то сказать нам?
Я пожал плечами.
— Взгляните, — продолжил Шартелль. — Около его правой руки, — указательный палец правой руки Читвуда вычертил в грязи какую-то букву. То ли "Ц" то ли "Ч".
— Похоже на "Ц", — заметил я.
— Уж не ЦРУ ли его убило?
— Возможно. Но хорошо бы знать наверняка.
К нам присоединился Дженаро.
— У вас есть виски?
— Конечно.
— Пару глотков мне не повредят. Лейтенант приедет через десять минут. Мне нет смысла изображать инспектора Дженаро.
В доме Шартелль разлил виски по бокалам, дал один Дженаро. Тот жадно выпил.
— Мы, знаете ли, унаследовали некоторые британские традиции. В частности, убийство полицейского воспринимается у нас крайне неодобрительно. Читвуд жил здесь давно. Знал многих людей.
— Много врагов? — спросил я.
— Как у всякого полицейского. Он был честен. Даже безупречно честен. Вы с ним знакомы, не так ли?
— Он заходил к нам. Хотел познакомиться с новыми соседями.
— Мы похороним его завтра.
— Мне представляется, что мы не настолько близкие друзья, чтобы присутствовать на похоронах, — заметил я.
В дверь постучал среднего роста альбертиец, в полицейской форме, с лейтенантскими знаками различия.
— Вождь Дженаро, извините, что я так поздно.
Дженаро представил нам лейтенанта Ослако.
— Вам сообщили, что теперь вы исполняете обязанности капитана полиции?
— Да, сэр.
— Убийцу или убийц надо найти, лейтенант.
— Да, сэр. Я считал капитана Читвуда моим другом.
— Приступайте к расследованию.
— Позвольте задать вопрос, сэр.
— Я слушаю.
— Могу я спросить мистера Шартелля и мистера Апшоу о том, что им известно…
— Они были у меня, — прервал Дженаро. — Допросите их ночного сторожа и остальных слуг.
— Есть, сэр, — лейтенант отдал честь, повернулся кругом и вышел в ночь, чтобы найти убийцу его босса.
— Мне не хотелось бы думать, что они убили Читвуда ради того, чтобы затруднить подсчет голосов, — заметил Шартелль.
— Подсчет голосов тут не причем, — возразил Дженаро. — Процедура обговаривалась и утверждена в Барканду и министерством внутренних дел, — он допил содержимое бокала и встал. — Спасибо за виски. Мне пора в мое министерство.
— Кто, по-вашему, его убил, Джимми?
Дженаро сухо улыбнулся.
— Он был белым. Неплохой повод для убийства. Может, у него в карманах лежало несколько фунтов. А может, просто пришла пора кого-то убить.
— Зуд независимости? — спросил Шартелль.
— Что-нибудь этакое. А может, «Африка теперь!». Сомневаюсь, что мы найдем убийцу. Но кто-то хотел, чтобы он умер. Его искололи ножами.
Дженаро уехал, полиция обследовала каждый дюйм нашей лужайки в поисках орудия убийства, но ничего не нашла. Тело Читвуда увезли, в том месте, где оно лежало, гравий посыпали песком.
Перед тем как лечь спать, мы с Шартеллем вышли на крыльцо.
— Кто же его убил? — спросил я Шартелля.
— Не вы, не я, не Дженаро, не три никудышно играющих в покер англичанина, хотя все они очень милые люди. Полагаю, остается порядка двадцати миллионов подозреваемых.
— Он слишком опытный полицейский, чтобы стать жертвой случайного грабителя.
Шартелль кивнул.
— Я все думаю, какой же надо обладать силой духа, чтобы, умирая, собрать последние остатки энергии и попытаться написать в грязи какое-то слово. Должно быть, очень важное слово.
— Для него, да. А вот для кого-то еще? Не знаю…
Глава 19
Ее звали мадам Клод Дюкесн и она стояла рядом с майором Чуку, когда Анна, Шартелль и я приехали в пятницу на его вечеринку. Ранее мы заезжали за Анной. Шартелль безо всякого интереса оглядел ее соседок по квартире, даже хохотушка из Беркли не произвела на него никакого впечатления. Мы выпили по коктейлю в «Южной Сахаре» и оттуда отправились в дом майора.
Жил майор, как мне показалось, не по средствам, в большом двухэтажном доме с колоннами. Китайские фонарики освещали ухоженные лужайки, цветочные клумбы, аккуратно подстриженные декоративные кусты и деревья. Майор, в белоснежной парадной форме, встречал гостей у стола, уставленного бутылками ледяного шампанского. Мадам Дюкесн стояла по его левую руку.
Шартелль увидел ее, когда мы обошли угол дома, следуя тропинке, ведущей в сад. Он словно остолбенел и не менее тридцати секунд не мог сдвинуться с места.
— Пити, — благоговейно прошептал он, — это самая красивая креолка, какую мне довелось повстречать, в том числе в Новом Орлеане и Батон Руж.
— Откуда вы знаете, что она креолка?
— Юноша, мы, креолы, за милю чуем друг друга.
— А какое у нее платье. Мое по сравнению с ним — домашний халат.
— Зато вы красивее, — одобрил я Анну, но без должной убедительности.
Коротко стриженые черные волосы мадам Дюкесн обрамляли идеальный овал ее лица. Кожа цвета слоновой кости. Очаровательный ротик, чуть вздернутый нос, ноздри, дрожащие от страсти. А взгляд ее черных глаз обещал тысячу ночей, каждая из которых не походила бы на другую. Таким я увидел лицо мадам Дюкесн после того как сумел оторвать взгляд от ее ног, длинных, стройных, с идеальными коленями и округлыми бедрами. Платье облегало ее стан, как вторая кожа, и едва прикрывало грудь.
— Негодяй, — фыркнула Анна.
— Не обижайтесь на него, мисс Анна, — заступился за меня Шартелль. — Такая женщина заставляет забыть обо всем, — быстрым шагом он направился к майору Чуку.
— Майор, я Клинт Шартелль.
Тот улыбнулся и протянул руку.
— Мистер Шартелль, я так рад, что вы смогли приехать. Позвольте представить мадам Дюкесн. Она оказала мне честь стать хозяйкой моего маленького приема, — майор перешел на французский, обращаясь к мадам Дюкесн. — Позволь мне представить сеньора Клинта Шартелля. Он американский политический эксперт, о котором я тебе говорил.
Мадам Дюкесн улыбнулась Шартеллю и протянула руку.
— Я с нетерпением ждала встречи с вами, монсеньор, — по-английский она говорила с легким акцентом.
Шартелль галантно склонился над ее рукой и ответил на безукоризненном французском.
— Мадам, это мне выпало счастье познакомиться с вами. Теперь я знаю, зачем приехал в Африку. Надеюсь, чуть позже вы сможете выпить со мной бокал шампанского.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
— Отношения с публикой не по вашей части, не так ли, Шартелль? — спросил Карпентер.
— Нет, сэр. Упаси бог. Я занимаюсь политикой, потому что это приятный способ зарабатывать на жизнь, не таская по вечерам домой тяжелый портфель с бумагами. И мне не нужно спешить по утрам к электричке, чтобы попасть в контору к назначенному часу. Я мог стать профессиональным картежником, разведчиком нефтяных месторождений или организатором предвыборных кампаний. Один человек предложил мне три этих вида деятельности. Я выбрал политику, и знаете, что он мне сказал?
— Что же? — спросил его верный помощник, Питер Апшоу.
— Он сказал: «Юноша, вы, вероятно, сделали правильный выбор. Но только не пытайтесь убедить себя, что вы лучше или умнее ваших кандидатов, потому что у них хватило ума и нашлись деньги, чтобы нанять вас, а вы недостаточно богаты, чтобы нанимать их. И никогда не пытайтесь баллотироваться куда-либо сами, потому что как кандидата вас рано или поздно поймают на лжи». Я последовал его совету и не могу сказать, что сожалею об этом.
Хардкастл раскурил сигару.
— Более всего меня беспокоит то обстоятельство, что американцы не дают простому человеку занять выборную должность, и не только у себя дома. Вот и на выборы в Альбертии будут затрачены немалые средства. Взять хотя бы веера, которые вы, Джимми, заказали через наше министерство. На какие деньги? Хотя я не думаю, что вы дадите мне честный ответ.
Лицо Дженаро расплылось в улыбке.
— Но я отвечу, господин постоянный секретарь. Это народные деньги.
Хардкастл хмыкнул.
— Неплохая идея, между прочим. Использовать местную рабочую силу для изготовления вееров. Я ее сразу поддержал, хотя пришлось убеждать министра, что его деревня не сможет выполнить такой большой заказ. Если придумаете что-то похожее, милости просим к нам.
Минут через десять или пятнадцать мы вновь сели за стол. Хардкастл раздал карты, мы сделали первые ставки, но внезапно распахнулась дверь, стюард подбежал к Дженаро и что-то сказал на диалекте.
Дженаро вскочил, бросил «извините меня» и исчез за дверью. Карты он унес с собой. Мы сидели и ждали. Он вернулся три минуты спустя и подозвал Карпентера, постоянного секретаря министерства внутренних дел.
— Это по вашей части.
Карпентер, не задавая вопросов, вышел из комнаты.
— Что случилось? — спросил Дункан. — Ваш стюард говорил так быстро, что я не разобрал ни слова.
Дженаро положил карты на стол.
— Игра закончена. Убит капитан полиции, — он посмотрел на Шартелля, затем на меня. — Около вашего дома.
Появился Карпентер.
— К сожалению, это Читвуд. Я только что говорил с двумя полицейскими, которые опознали его, — он повернулся к Шартеллю. — Его нашел ваш ночной сторож. Множество ножевых ран.
Трое англичан смотрели на Дженаро.
— Приказывайте, министр, — в голосе Дункана слышалась поддержка, но и почтение. Они — чиновники, он — министр. Они воспитали его, выучили искусству управлять и теперь от него ждали действий. Он был их лучшим учеником, и они хотели, чтобы он в полной мере проявил свои достоинства. Дженаро не заставил просить себя дважды.
— Кто заместитель Читвуда? — спросил он Карпентера.
— Лейтенант Ослако.
— Позвоните министру и скажите, чтобы он назначил Ослако исполняющим обязанности капитана полиции. Разъясните Бернардо, что капитаном тот должен стать сегодня вечером, а не завтра. То есть Бернардо придется поехать в министерство. Если он будет возражать, попросите его перезвонить мне. А вы пока подготовьте бумаги, Брайан.
— Хорошо. Я только позвоню Ослако, чтобы он возглавил расследование.
— Йан, — Дженаро повернулся к Дункану, — я понимаю, что это не входит в ваши обязанности, но не могли бы вы позвонить моему постоянному секретарю? Скажите, что я прошу его поехать в министерство и подготовить сообщение о смерти Читвуда. За подписью премьера.
— Конечно, позвоню, — кивнул Дункан. — Что-нибудь еще?
— Нет. Я скоро подъеду сам. Он знает, что делать, — Дженаро взглянул на Хардкастла. — Вы хорошо знали Читвуда? — Хардкастл кивнул. — Вы сможете позаботиться о семье… миссис Читвуд, детях? Привезти доктора, если потребуется… сообщить о смерти? Я прошу вас о самом трудном.
— Ничего, Джимми. Я все сделаю.
— Благодарю, — англичане ушли, и Дженаро повернулся к нам. — А мы поедем туда. Я — первым, вы — следом, чтобы я мог предупредить о вас до того как они начнут стрелять.
Милю, разделявшую наши дома, мы преодолели за минуту с небольшим. Нас уже ждали три полицейские машины. Дженаро подозвал сержанта. Тот подошел, вытянулся в струнку, отдал честь.
— Са!
— Давно вы здесь?
— Пять минут, са. Не больше.
— На вас возлагается руководство операцией до прибытия лейтенанта Ослако. Обеспечьте порядок. Не подпускайте любопытных. Ничего не трогайте.
— Са! — рявкнул сержант, вновь отдал честь. У дороги собирались слуги из соседних домов. Сайлекс, наш ночной сторож, отчаянно жестикулируя, уже в который раз рассказывал о том, как обнаружил тело и тут же позвонил в полицию и вождю Дженаро.
Фары полицейской машины освещали тело Читвуда, распростертое на грязи и гравии подъездной дорожки. В левой руке он сжимал половину трости, вторая валялась в нескольких футах. Я подумал, что он ударил ею одного из нападавших. Рубашка на спине потемнела от крови, кровь темным пятном выделялась на гравии. Шартелль и я подошли к телу.
— Полагаю, он хотел что-то сказать нам?
Я пожал плечами.
— Взгляните, — продолжил Шартелль. — Около его правой руки, — указательный палец правой руки Читвуда вычертил в грязи какую-то букву. То ли "Ц" то ли "Ч".
— Похоже на "Ц", — заметил я.
— Уж не ЦРУ ли его убило?
— Возможно. Но хорошо бы знать наверняка.
К нам присоединился Дженаро.
— У вас есть виски?
— Конечно.
— Пару глотков мне не повредят. Лейтенант приедет через десять минут. Мне нет смысла изображать инспектора Дженаро.
В доме Шартелль разлил виски по бокалам, дал один Дженаро. Тот жадно выпил.
— Мы, знаете ли, унаследовали некоторые британские традиции. В частности, убийство полицейского воспринимается у нас крайне неодобрительно. Читвуд жил здесь давно. Знал многих людей.
— Много врагов? — спросил я.
— Как у всякого полицейского. Он был честен. Даже безупречно честен. Вы с ним знакомы, не так ли?
— Он заходил к нам. Хотел познакомиться с новыми соседями.
— Мы похороним его завтра.
— Мне представляется, что мы не настолько близкие друзья, чтобы присутствовать на похоронах, — заметил я.
В дверь постучал среднего роста альбертиец, в полицейской форме, с лейтенантскими знаками различия.
— Вождь Дженаро, извините, что я так поздно.
Дженаро представил нам лейтенанта Ослако.
— Вам сообщили, что теперь вы исполняете обязанности капитана полиции?
— Да, сэр.
— Убийцу или убийц надо найти, лейтенант.
— Да, сэр. Я считал капитана Читвуда моим другом.
— Приступайте к расследованию.
— Позвольте задать вопрос, сэр.
— Я слушаю.
— Могу я спросить мистера Шартелля и мистера Апшоу о том, что им известно…
— Они были у меня, — прервал Дженаро. — Допросите их ночного сторожа и остальных слуг.
— Есть, сэр, — лейтенант отдал честь, повернулся кругом и вышел в ночь, чтобы найти убийцу его босса.
— Мне не хотелось бы думать, что они убили Читвуда ради того, чтобы затруднить подсчет голосов, — заметил Шартелль.
— Подсчет голосов тут не причем, — возразил Дженаро. — Процедура обговаривалась и утверждена в Барканду и министерством внутренних дел, — он допил содержимое бокала и встал. — Спасибо за виски. Мне пора в мое министерство.
— Кто, по-вашему, его убил, Джимми?
Дженаро сухо улыбнулся.
— Он был белым. Неплохой повод для убийства. Может, у него в карманах лежало несколько фунтов. А может, просто пришла пора кого-то убить.
— Зуд независимости? — спросил Шартелль.
— Что-нибудь этакое. А может, «Африка теперь!». Сомневаюсь, что мы найдем убийцу. Но кто-то хотел, чтобы он умер. Его искололи ножами.
Дженаро уехал, полиция обследовала каждый дюйм нашей лужайки в поисках орудия убийства, но ничего не нашла. Тело Читвуда увезли, в том месте, где оно лежало, гравий посыпали песком.
Перед тем как лечь спать, мы с Шартеллем вышли на крыльцо.
— Кто же его убил? — спросил я Шартелля.
— Не вы, не я, не Дженаро, не три никудышно играющих в покер англичанина, хотя все они очень милые люди. Полагаю, остается порядка двадцати миллионов подозреваемых.
— Он слишком опытный полицейский, чтобы стать жертвой случайного грабителя.
Шартелль кивнул.
— Я все думаю, какой же надо обладать силой духа, чтобы, умирая, собрать последние остатки энергии и попытаться написать в грязи какое-то слово. Должно быть, очень важное слово.
— Для него, да. А вот для кого-то еще? Не знаю…
Глава 19
Ее звали мадам Клод Дюкесн и она стояла рядом с майором Чуку, когда Анна, Шартелль и я приехали в пятницу на его вечеринку. Ранее мы заезжали за Анной. Шартелль безо всякого интереса оглядел ее соседок по квартире, даже хохотушка из Беркли не произвела на него никакого впечатления. Мы выпили по коктейлю в «Южной Сахаре» и оттуда отправились в дом майора.
Жил майор, как мне показалось, не по средствам, в большом двухэтажном доме с колоннами. Китайские фонарики освещали ухоженные лужайки, цветочные клумбы, аккуратно подстриженные декоративные кусты и деревья. Майор, в белоснежной парадной форме, встречал гостей у стола, уставленного бутылками ледяного шампанского. Мадам Дюкесн стояла по его левую руку.
Шартелль увидел ее, когда мы обошли угол дома, следуя тропинке, ведущей в сад. Он словно остолбенел и не менее тридцати секунд не мог сдвинуться с места.
— Пити, — благоговейно прошептал он, — это самая красивая креолка, какую мне довелось повстречать, в том числе в Новом Орлеане и Батон Руж.
— Откуда вы знаете, что она креолка?
— Юноша, мы, креолы, за милю чуем друг друга.
— А какое у нее платье. Мое по сравнению с ним — домашний халат.
— Зато вы красивее, — одобрил я Анну, но без должной убедительности.
Коротко стриженые черные волосы мадам Дюкесн обрамляли идеальный овал ее лица. Кожа цвета слоновой кости. Очаровательный ротик, чуть вздернутый нос, ноздри, дрожащие от страсти. А взгляд ее черных глаз обещал тысячу ночей, каждая из которых не походила бы на другую. Таким я увидел лицо мадам Дюкесн после того как сумел оторвать взгляд от ее ног, длинных, стройных, с идеальными коленями и округлыми бедрами. Платье облегало ее стан, как вторая кожа, и едва прикрывало грудь.
— Негодяй, — фыркнула Анна.
— Не обижайтесь на него, мисс Анна, — заступился за меня Шартелль. — Такая женщина заставляет забыть обо всем, — быстрым шагом он направился к майору Чуку.
— Майор, я Клинт Шартелль.
Тот улыбнулся и протянул руку.
— Мистер Шартелль, я так рад, что вы смогли приехать. Позвольте представить мадам Дюкесн. Она оказала мне честь стать хозяйкой моего маленького приема, — майор перешел на французский, обращаясь к мадам Дюкесн. — Позволь мне представить сеньора Клинта Шартелля. Он американский политический эксперт, о котором я тебе говорил.
Мадам Дюкесн улыбнулась Шартеллю и протянула руку.
— Я с нетерпением ждала встречи с вами, монсеньор, — по-английский она говорила с легким акцентом.
Шартелль галантно склонился над ее рукой и ответил на безукоризненном французском.
— Мадам, это мне выпало счастье познакомиться с вами. Теперь я знаю, зачем приехал в Африку. Надеюсь, чуть позже вы сможете выпить со мной бокал шампанского.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36