– Вы не узнаете меня?
– Боюсь, что нет, – ответил Брунетти.
– Мы виделись с вами неделю назад, комиссар. Но при других обстоятельствах.
Брунетти вдруг вспомнил: рыжий парик, туфли на шпильках…
– Синьор Канале! Нет, я вас не узнал. Простите, пожалуйста.
– Ну что вы, я, наоборот, доволен, что вы меня не узнали. Это значит, что по профессии я совсем другой человек.
Брунетти не очень хорошо понял смысл последней фразы, но предпочел не уточнять.
– Чем я могу быть вам полезен, синьор Канале?
– Помните, когда вы показали мне рисунок, я сказал, что уже где-то видел это лицо?
Брунетти кивнул. Он что, газет не читает? Всем давно известно, что это Маскари.
– Когда я прочитал статью в газете и увидал его фотографию – как он выглядел на самом деле, – я вспомнил, где я его встречал. Рисунок, который вы мне показывали, был не очень-то точный.
– Пожалуй, вы правы, – согласился Брунетти, умалчивая о том, чем была вызвана эта неточность в изображении лица Маскари. – Так где же вы его встречали?
– Недели две назад он подходил ко мне на улице. – Заметив, как удивился Брунетти, он пояснил: – Нет, не подумайте, комиссар, он не за тем подходил. Его не интересовала моя работа. То есть то, чем я зарабатываю. Он интересовался мной.
– Что вы имеете в виду?
– Ну, я был на улице. Вылезаю я из машины – от клиента – и прямиком к девочкам, то есть к мальчикам, а он подходит и спрашивает: вас зовут Роберто Канале и вы живете на виале Канова, тридцать пять? Мне тогда показалось, что он из полиции. Он был похож на полицейского. – Брунетти решил, что лучше не спрашивать почему, но Канале все равно стал объяснять: – Ну, понимаете: пиджак, галстук, деловой вид – и боится, что его неправильно поймут. Он спросил, я ответил, потому что решил, что он из полиции. А он и не говорил, кстати, что не из полиции. Я до конца так и думал.
– Чем он еще интересовался, синьор Канале?
– Он спрашивал меня о квартире.
– О квартире?
– Да. Он хотел знать, кто платит за квартиру. Когда я ответил, что я сам плачу, он спросил, каким образом. Я сказал, что просто перевожу деньги на банковский счет владельца, а он и говорит: не лгите, я в курсе этих ваших дел; тогда мне и пришлось рассказать все.
– Что значит «я в курсе этих ваших дел»?
– Он знал, как я плачу арендную плату.
– И как же?
– Я встречаюсь с человеком в баре и отдаю ему деньги.
– И много?
– Полтора миллиона. Наличными.
– Кто он, этот человек?
– Об этом он меня тоже спрашивал. Я ответил, что это просто мужчина, который раз в месяц приходит за деньгами. Сначала он звонит, и мы договариваемся о встрече в каком-нибудь баре. Я отдаю ему полтора миллиона, и все.
– Без квитанции?
Канале расхохотался:
– Разумеется, без квитанции. Где он мне ее возьмет?
К этой уловке часто прибегали владельцы квартир. Чтобы не декларировать доход и не платить налоги, они предпочитали получать деньги от жильцов из рук в руки.
– Но это еще не все. Есть и другая арендная плата.
– Да? Какая?
– Сто десять тысяч лир.
– А это где вы платите?
– Эту сумму я перечисляю на счет в банке, но в квитанции, которую мне выдают, нет фамилии. Так что я не знаю, чей это счет.
– А что за банк? – спросил Брунетти, хотя уже начинал догадываться.
– Банк Вероны. Он находится…
– Я знаю, – перебил его Брунетти. – У вас большая квартира?
– Четыре комнаты.
– А не много ли полтора миллиона за такую квартиру?
– Много, но там есть дополнительные преимущества. – Канале беспокойно поерзал на стуле.
– Например?
– Ну, например, меня никто не беспокоит.
– Не беспокоит во время работы?
– Да. Нам нелегко бывает найти жилье. Стоит соседям пронюхать, кто мы такие и чем занимаемся, они поднимают шум и требуют, чтобы нас выгнали. Мне сказали, что здесь этого не будет. И точно, пока я там живу, все спокойно. Все думают, что я путевой обходчик на железной дороге и работаю в ночную смену.
– С чего они это взяли?
– Понятия не имею. Когда я въехал, они уже знали.
– Вы давно там живете?
– Два года.
– И все время платите именно так?
– С самого начала.
– А как вы нашли эту квартиру?
– Одна из девочек мне сказала.
Брунетти позволил себе улыбнуться:
– «Из девочек» – это по-моему или по-вашему, синьор Канале?
– По-моему.
– Как его зовут?
– Это уже не имеет значения. Год назад он умер от передоза.
– А ваши друзья – коллеги – тоже живут в таких квартирах?
– Некоторые счастливчики.
Прежде чем задать следующий вопрос, Брунетти на миг задумался над тем, насколько разные у людей могут быть понятия о счастье.
– Где вы переодеваетесь, синьор Канале?
– Переодеваюсь?
– Ну да… в вашу… рабочую одежду. Вы же не выходите так из дому?
– А, это… Да в машине или за кустами где-нибудь. Когда приловчишься, на переодевание уходит минута, не больше.
– И все это вы рассказали синьору Маскари?
– Нет, не все. Кое-что. Его интересовала только арендная плата. А еще он хотел знать адреса других.
– И вы дали ему адреса?
– Да. Я же говорю: я принял его за полицейского.
– Больше он ничего не спрашивал?
– Нет, только адреса. – Канале задумался, припоминая. – А вообще-то спрашивал. Но это, знаете, так просто, чтобы показать, что я ему тоже небезразличен. Как личность.
– И что он спросил?
– Он спросил, живы ли мои родители.
– И что вы ответили?
– Правду. Они оба давно умерли.
– Где они жили?
– На Сардинии. Я оттуда родом.
– Других вопросов он вам не задавал?
– Других не задавал.
– А как он отреагировал на ваш рассказ?
– То есть?
– Он удивился? Огорчился? Может быть, он выглядел разочарованным?
Канале задумчиво помолчал.
– Сначала он, кажется, немного удивился, но вопросы задавал без запинки, будто у него под рукой был готовый список.
– Он сказал вам что-нибудь?
– Только поблагодарил за информацию. Мне это было странно, потому что я думал, что он из полиции, а полицейские, они же не очень-то… – он замялся, подбирая слова, – они не слишком нас любят.
– Когда вы его вспомнили?
– Я же сказал: когда увидел его фотографию в газете. Банкир. Он был директор банка. Наверное, поэтому он так интересовался арендной платой.
– Возможно, вы правы, синьор Канале. Мы проверим эту версию.
– Хорошо. Я надеюсь, вы найдете того, кто это сделал. Он не заслужил такого. Он был хороший человек. Он разговаривал со мной по-человечески, прям как вы.
– Спасибо, синьор Канале. Жаль, что не все мои коллеги хорошо воспитаны.
– А что? Было бы неплохо, правда? – улыбнулся Канале.
– Синьор Канале, не могли бы вы сейчас написать те имена и адреса, которые вы давали ему? И даты заселения ваших друзей в квартиры, если они вам известны.
– Конечно, – сказал молодой человек. Брунетти пододвинул ему ручку и бумагу. Пока он писал, склонившись над столом, Брунетти обратил внимание, как неловко он держит ручку своей большой рукой. «Счастливчиков» было немного, и Канале быстро с ними покончил. Затем он отложил ручку и поднялся.
Брунетти тоже встал и вышел из-за стола. Провожая Канале до дверей, он спросил:
– А с Креспо вы не были знакомы?
– Нет, он работал сам по себе, отдельно от нас.
– Как вы думаете, почему с ним расправились?
– Ну, только дурак не поймет, что эти два убийства связаны между собой, так?
Брунетти не счел нужным подтверждать очевидное.
– Мне кажется, что его убили за то, что он позвонил вам. – Увидав выражение лица Брунетти, он пояснил: – Нет, не вам лично, комиссар, а в полицию. Похоже, ему было что-то известно о первом убийстве и он хотел вам рассказать. Вот его и убрали.
– И вы все равно пришли сюда?
– Знаете, синьор Маскари относился ко мне как к равному. И вы тоже, комиссар. Как будто я обычный человек, как другие, да? – Брунетти кивнул. – Ну, раз так, то почему бы мне с вами не поговорить?
Они пожали друг другу руки, и Канале ушел. Брунетти глядел ему вслед, пока его кудрявая голова не скрылась на лестнице. Синьорина Элеттра права: очень симпатичный молодой человек.
Глава двадцать первая
Вернувшись в кабинет, Брунетти набрал номер синьорины Элеттры.
– Не могли бы вы зайти сейчас ко мне, синьорина? – попросил он. – И захватите, пожалуйста, все, что вам удалось найти о людях, которые меня интересуют.
Она ответила, что зайдет с удовольствием. Ну кто бы сомневался, подумал про себя Брунетти, предчувствуя, что она будет жестоко разочарована, когда посмотрит вокруг и увидит, что красивый молодой человек исчез.
Она постучалась и вошла.
– Мой гость очень торопился, – сообщил Брунетти в ответ на немой вопрос.
Синьорина Элеттра в мгновение ока овладела собой.
– Ах вот как? – бесстрастно сказала она, подавая две папки комиссару. – В первой – Awocato Сантомауро.
Не успел он открыть папку, как она начала рассказывать:
– Ничего достойного внимания. Коренной венецианец. Диплом от университета Ка Фоскари. Проработал здесь всю жизнь, член всех профессиональных организаций, венчался в церкви Сан-Дзаккария. Вы найдете в папке налоговые декларации, паспортные данные, даже разрешение от мэрии на постройку новой крыши.
Пролистав документы, Брунетти увидал все перечисленное синьориной Элеттрой, и ничего более. Тогда он взялся за вторую папку, которая была значительно толще первой.
– А здесь про Лигу по защите нравственности, – сообщила синьорина Элеттра с таким лютым сарказмом, что Брунетти поневоле задумался: то ли теперь неприлично отзываться о Лиге иным тоном, то ли это пароль, дающий понять, что перед ним – человек его круга.
– Здесь много интересного, но вы сами посмотрите и поймете, что я имею в виду. Еще что-нибудь, синьор?
– Нет, спасибо, синьорина, – сказал он, открывая папку.
Когда она вышла, он приступил к чтению. Лига по защите нравственности как благотворительная организация возникла девять лет тому назад. В уставе ее цель декларировалась так: «облегчение положения неимущих, дабы заботы о хлебе насущном не мешали им обратить свои помыслы к духовному». Эти заботы планировалось облегчить путем сдачи беднякам дешевого жилья, принадлежащего церквам в Местре, Маргере и Венеции, которое поступало в ведение Лиги. Лига в свою очередь обязывалась распределять квартиры, за минимальную ренту, между прихожанами этих церквей, если эти прихожане отвечают требованиям, установленным совместно Лигой и церквями. Претенденты на жилье должны были регулярно посещать службы, иметь справку о крещении всех детей, письмо от приходского священника, подтверждающее их высочайшие моральные качества, а также документы, свидетельствующие об их бедственном положении.
Согласно уставу, полномочия для распределения жилья имело правление Лиги, которое, дабы исключить малейшую возможность фаворитизма со стороны церковных властей, избиралось из мирян. Членам правления полагалось являть собой образец нравственности, а также иметь высокий общественный статус. В данный момент в правление входит шесть человек, причем двое значатся как «почетные члены». Из оставшихся четверых один живет в Риме, второй в Париже, третий – в монастыре на острове Сан-Франческо дель Дезерте. Следовательно; единственным действительным членом, проживающим в Венеции, остается Awocato Джанкарло Сантомаура.
В первый год Лига получила под свое начало пятьдесят две квартиры. Эта система оказалась настолько удачной, судя по восторженным отзывам жильцов, с которыми беседовали священники и приходские старосты, что три года спустя к ней присоединилось еще шесть приходов, передавших Лиге сорок три квартиры, находившихся большей частью в историческом центре Венеции и в центре Местре.
Поскольку устав Лиги обновлялся раз в три года, то в текущем году, вычислил Брунетти, ожидается очередное обновление.
Перевернув пару страниц, Брунетти обнаружил два отчета правления. На обоих стояла подпись Сантомауро; на последнем – уже в качестве председателя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35