Остаток вечера он провел в компании императора Нерона, которого Тацит описывал как чудовище, обуреваемое страстями как естественными, так и извращенными. Он заснул, только прочитав о пожаре Рима, что, согласно Тациту, явилось продолжением свадебной церемонии Нерона, во время которой он сочетался браком с мужчиной, надев на себя фату невесты, чем поверг в шок даже своих видавших виды придворных. Везде одни трансвеститы.
Утренний выпуск «Коррьере» содержал заметку об аресте Бурраски. Синьора Патта в ней не упоминалась. Но Брунетти ничего об этом не знал, он с утра поехал на похороны Марии Нарди. Церковь Кьеза деи Джезуити была полна народу – собрались друзья, родственники и почти все полицейские Венеции. От Местре присутствовал Скарпа. Он объяснил, что сержант Галло не смог вырваться из Милана и задержится там еще на три дня. Здесь был даже вице-квесторе Патта, очень мрачный, в синем костюме. Брунетти все никак не мог отделаться от сентиментальной и неполиткорректной мысли, что женщине не пристало погибать на боевом задании. Когда месса окончилась, он вышел и ждал на ступенях церкви. Вот шестеро полицейских в форме вынесли гроб. За гробом шел муж Марии. Он плакал и шатался, сраженный горем. Брунетти отвел глаза и взглянул через воды лагуны в сторону Мурано. Так он и стоял, пока подошедший Вьянелло не коснулся его руки:
– Комиссар?
Брунетти очнулся:
– Да, Вьянелло?
– Они опознали его.
– Когда? Почему вы мне сразу не сказали?
– Я сам только что узнал. Вчера я показывал им фотографии, но они сказали, что не уверены. Думаю, они были уверены, но хотели посоветоваться со своим адвокатом. В любом случае сегодня в девять часов они вернулись и опознали Пьетро Мальфатти.
Брунетти тихо присвистнул: Мальфатти был их давний клиент. За ним числился разбой, изнасилование и убийство, но едва дело доходило до суда, как все обвинения рассыпались, свидетели отказывались от показаний или говорили, что ошиблись при опознании. Два раза его все-таки сажали. Один раз за сутенерство, а второй раз за рэкет. Он вымогал деньги у владельца бара. Пока Мальфатти сидел в тюрьме, бар сгорел.
– Они точно уверены, что это он?
– Оба уверены на все сто.
– У нас есть его адрес?
– Только адрес в Местре, но он уже год там не появлялся.
– Друзья? Женщины?
– Мы проверяем.
– У него есть родственники?
– А, об этом и я не подумал. Надо справиться в его досье.
– Если есть кто-нибудь – мать там или брат, – установите наблюдение за их квартирами. Посадите к соседям нашего сотрудника. – Брунетти припомнил то немногое, что знал о Мальфатти, и поправился: – Нет, лучше двоих.
– Хорошо, синьор. Что еще?
– Что у нас с документами из банка и из Лиги?
– Сегодня мы должны получить их.
– Достаньте их любым способом. Пойдите и арестуйте все их бумажки. Мне нужны все документы, касающиеся квартирной платы. Необходимо допросить всех служащих банка – узнать, не говорил ли Маскари чего-нибудь о Лиге. Когда бы то ни было. Если потребуется, тащите с собой судью.
– Есть, синьор.
– Когда придете в банк, постарайтесь выяснить, кто занимался счетами Лиги.
– Вы думаете, Раванелло?
– Наверное.
– Хорошо, я постараюсь. Что делать с Сантомауро?
– Я сам его сегодня навещу.
– А это… – Вьянелло хотел было спросить, что толку ходить к Сантомауро, но передумал и перестроился: – Что, без приглашения?
– Я думаю, синьору Сантомауро будет интересно побеседовать со мной в любом случае, сержант.
Брунетти оказался прав. Ждать аудиенции пришлось всего пару минут. Контора Сантомауро находилась на кампо Сан-Лука, на втором этаже здания в двадцати метрах от трех разных банков. До чего же удобное расположение, заметил про себя Брунетти, когда секретарша провожала его в кабинет.
Сантомауро сидел за столом, спиной к большому окну с видом на площадь. Окно было плотно закупорено, потому что в кабинете работал кондиционер. За окном, на площади, мельтешили голые спины, руки, ноги, а внутри стоял такой холод, что выжить без пиджака было бы, наверное, трудно.
Увидав Брунетти, Сантомауро не встал, не улыбнулся и даже не поздоровался. Он был одет в строгий серый костюм и белоснежную рубашку с темным галстуком. Взгляд его больших голубых глаз был прямой и честный. Несмотря на середину августа, он был по-зимнему бледен: трудящиеся на ниве закона не ведают отпусков.
– Садитесь, комиссар, – сказал он. – Что привело вас ко мне?
С этими словами он повернул немного вправо стоявшую на столе фотографию в серебряной оправе, чтобы лучше видеть Брунетти и чтобы Брунетти мог ее рассмотреть. Там была женщина возраста Сантомауро и двое молодых людей, похожих на Сантомауро.
– У меня много вопросов к вам, Awocato, но хотелось бы начать с Лиги по защите нравственности, – ответил Брунетти, садясь на стул.
– Боюсь, что вынужден буду переадресовать вас к моему секретарю, комиссар. Мое участие там чисто номинальное.
– Я не вполне вас понимаю, Awocato.
– Лиге всегда была нужна представительная фигура на должность президента. И я уверен, что вы уже выяснили, что мы, члены правления, не можем реально повлиять на те или иные действия Лиги. Все находится в руках менеджера банка, который заведует счетами.
– В чем конкретно состоят ваши обязанности?
– Я только что объяснил, – Сантомауро слабо улыбнулся, – я – президент, номинальный глава. Поскольку я обладаю определенным положением в обществе, меня попросили занять эту должность.
– Кто вас попросил?
– Руководство банка, в котором находятся счета Лиги.
– Но если руководство банка заправляет в Лиге, то что же делаете вы, Awocato?
– Я поддерживаю связи с прессой и с общественностью.
– Понятно. И это все?
– Дважды в год я встречаюсь с сотрудником банка, занимающимся счетами, чтобы обсудить финансовое положение Лиги.
– И каково же это положение, позвольте спросить?
Обе ладони Сантомауро легли на стол.
– Как вы знаете, мы некоммерческая, благотворительная организация, поэтому нам просто необходимо держаться на плаву. Пока мы справляемся.
– Что значит «справляемся»?
Голос Сантомауро стал еще тише и напряженнее.
– Нам удается собирать достаточные суммы, чтобы помогать нуждающимся, которые находятся на нашем попечении.
– А кто принимает решение о выделении помощи тому или иному лицу?
– Менеджер банка конечно же.
– Ну а квартиры в ведении Лиги? Кто ими распоряжается?
– Тот же человек, – сказал Сантомауро, едва заметно улыбаясь. – Правление всегда одобряет его решения.
– Ну а вы как президент, неужели не имеете права голоса?
– Нет, не имею. Я же сказал вам, комиссар, мое положение в Лиге носит чисто формальный, хотя и почетный, характер.
– То есть?
Прежде чем ответить, Сантомауро кончиком пальца снял со стола пылинку. Потом отвел руку в сторону и встряхнул, освобождаясь от пылинки.
– Как я уже говорил, я не могу вмешиваться в принятие решений. Это было бы некрасиво с моей стороны, потому что у меня много знакомых в городе и это могло бы быть расценено как попытка посодействовать чьей-либо наживе. Возьму на себя смелость утверждать, что остальные члены правления разделяют мои принципы.
– Понятно, – протянул Брунетти, даже не пытаясь скрыть скепсиса.
– Вам трудно в это поверить, комиссар?
– Нет, но кое-что другое мне кажется маловероятным, Awocato. Однако я пока воздержусь от замечаний. А теперь вопрос, касающийся синьора Креспо. Вы распоряжаетесь его имуществом?
Брунетти сто лет не видел, чтобы мужчина поджимал губы, и вот теперь увидел, как Сантомауро сделал именно это.
– Я адвокат синьора Креспо и, само собой разумеется, распоряжаюсь его имуществом.
– И много он вам оставил?
– Эта информация разглашению не подлежит, комиссар, как вам должно быть известно, поскольку вы изучали юриспруденцию.
– Ах да, и характер отношений, я полагаю, какими бы они ни были между вами и синьором Креспо, тоже разглашению не подлежит?
– Вижу, что диплом вам дали не зря, – ухмыльнулся Сантомауро.
– Скажите, а документы Лиги, ее финансовая документация, уже поступили в полицию?
– Вы так говорите, будто вы – не полиция, комиссар.
– Где документы?
– Да у вас, комиссар. Сегодня утром моя секретарша сняла копии.
– Нам нужны оригиналы.
– Вы их получили, не волнуйтесь. – Сантомауро снова улыбнулся. – А копии я оставил себе – на случай, если у вас там что-нибудь потеряется.
– Какая предусмотрительность, – восхитился Брунетти, но без улыбки. – Ну что же, не буду больше отнимать у вас время. Я понимаю, как высоко, должно быть, ценится время при вашем положении в обществе. Но напоследок всего один вопрос. Скажите, кто этот банковский служащий, который заведует счетами Лиги? Я хочу поговорить с ним.
Сантомауро улыбнулся во весь рот:
– Боюсь, это невозможно, комиссар. Видите ли, счета Лиги всегда находились в ведении покойного Леонардо Маскари.
Глава двадцать пятая
Он вернулся в полицию, удивляясь, с какой наглостью Сантомауро повесил всех собак на Маскари. Вероятно, он был уверен, что в банке уже подправили как надо документы, что люди уже забыли или побоятся рассказать правду о том, кто отвечал за эти счета, что убийства Креспо и Маскари никогда не будут раскрыты.
В Квестуре ему сказали, что Банк Вероны и Лига выдали свои бумаги явившимся за ними полицейским и сейчас трое сотрудников налоговой полиции их изучают, чтобы определить, кто обслуживал счета, на которые перечисляли арендную плату, и другие, с которых списывали суммы на благотворительность.
Брунетти хоть и знал, что делу нисколько не поможешь, если стоять у людей над душой, пока они работают, но его неодолимо тянуло к кабинету, где сидели налоговики, хотелось постоять хоть за дверью. Чтобы отвлечься, он нарочно выбрал ресторан в Гетто и пошел туда обедать, хотя путь туда был неблизкий, и это в самую жару. Когда он вернулся, был четвертый час, его пиджак промок насквозь, а туфли словно приплавились к ногам.
Не успел он стянуть пиджак, как явился Вьянелло.
– Я сейчас проверял список тех, кому Лига выписывает чеки, – без предисловия начал он. Брунетти понял, что Вьянелло чует след.
– И что?
– Мать этого Мальфатти вышла замуж второй раз и взяла фамилию мужа.
– Ну?
– И она получает чеки и на свою старую фамилию, и на новую. И ее муж тоже в списке, и двое племянников, и у каждого по две фамилии.
– И сколько же всего выходит на одну семью Мальфатти?
– Чеки все по пятьсот тысяч. Получается, четыре миллиона в месяц. И они думали, что их не поймают? – изумился Вьянелло.
Вопрос был риторический. Вместо ответа Брунетти спросил:
– Выяснили, откуда туфли?
– Нет пока. Вы не видели Галло?
– Он до сих пор в Милане. Но Скарпа обязательно позвонил бы, если бы появилось что-то новенькое. Да что они так копаются?
Вьянелло пожал плечами:
– С утра сидят.
– А они вообще-то знают, что надо искать? – Нетерпение у Брунетти уже рвалось наружу.
– Какую-нибудь нить, ведущую к пауку.
– Не могли бы вы спуститься к ним и спросить, нашли они уже что-нибудь или нет? Если это Раванелло, то нужно немедленно его брать.
– Есть, синьор, – ответил Вьянелло и вышел из кабинета.
В ожидании Вьянелло Брунетти принялся закатывать рукава рубашки, скорее для того, чтобы чем-нибудь заняться, чем в надежде, что от этого ему станет прохладнее.
Когда Вьянелло вернулся, ответ был написан у него на лице.
– Я спросил их капитана. Он сказал, что, насколько они понимают, за всем стоял Маскари.
– Да что за ерунда! – рявкнул Брунетти, не сдержавшись.
– Он мне так сказал, – медленно отчеканил Вьянелло и добавил, выдержав долгую паузу: – Синьор.
В кабинете повисла тишина.
– Может быть, если бы вы сами сходили к ним, вы бы лучше их поняли.
Брунетти, глядя в сторону, опускал рукава рубашки.
– Идемте вдвоем, Вьянелло. – Это было вместо извинения, но Вьянелло, кажется, удовлетворился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35