«Нет, Невзоров — просто сволочь. Когда он звонил с просьбой о съемке, он напирал на то, что снимет и покажет не только личные дачи, но и коттеджи, которые Брынцалов построил для местных крестьян, чтобы переселить их из лачуг. А потом, в передаче, показал только дачи Брынцалова. Но денег Невзоров не просил».
Итог? Исковое заявление все в тот же суд на Тверском бульваре… И очередное «объяснение» журналистки в прессе, где, в частности, говорится и о том, что пресс-секретарь В.А. Брынцалова Александр Толмачев заявил, что Невзорова бесполезно покупать, что «если он поставил цель что-то снять даже в самом неприличном и неприкрытом виде, то он этого добьется… Отрицательной оценки Невзорова я в свои слова не вкладывал и был удивлен, что журналист использовал оскорбительное слово „сволочь“…
Далее Невзоров в своем исковом заявлении утверждает: «И. Петровская своей статьей посеяла сомнения среди людей в моей порядочности как человека и журналиста. Между тем я всегда проверяю информацию, прежде чем давать ее в эфир. И если герой моей передачи не желает, чтобы в ней были показаны те или иные сюжеты, касающиеся его, то он сообщает мне до эфира об этом. Насилие над его волей исключается… Во-вторых, Ирина Петровская оскорбила меня, употребив в отношении меня ругательство, за которое в прежние времена просто вызывали на дуэль. И что самое чудовищное — она приписала употребление этого слова пресс-секретарю Брынцалова В.А.»
Александр Глебович действительно известен исключительной порядочностью и деликатностью в отношении к героям своих передач, что неоднократно зафиксировано в заключениях Судебной палаты по информационным спорам: так, например, оказавшись в женской колонии, он, по всей видимости, с полного согласия своих героинь, и в том числе бывшего следователя Натальи Воронцовой, представил ее и всех остальных поклонницами не вполне традиционной, лесбийской любви (сюжет «Ковырялки»). Известно и полное неприятие г-ном Невзоровым бранной лексики.
И я как автор злополучной заметки готова повиниться перед Александром Глебовичем. Слова «сволочь» пресс-секретарь Брынцалова действительно не употреблял. И мне при написании заметки пришлось поднапрячься, чтобы подобрать более элегантный синоним к лову, которым мой собеседник на самом деле охарактеризовал А. Невзорова и которое для специалистов по насекомым означает всего лишь личинку, извините, вши».
Одним словом, интересно живут наши «звезды»… Я лично растерялась: признать меньшее зло в слове «личинка вши», то есть «гнида», чем в слове «сволочь», или же наоборот? Тут ведь с точки зрения лингвистики-казуистики возможна масса оттенков..
И в самом-то деле, что более обидно — «гнида» или «сволочь», если бы вас кто-то, пусть походя, но обозначил бы подобным образом? Пожалуй, «гнида» чуть-чуть помягче, поэлегантнее… все-таки, что-то теплокровное…
Но вообще-то, если разобраться, многовато в истории с четой Брынцаловых этого самого Александра Глебыча Невзорова…
И тут много таинственного, очень таинственного, во всяком случае какого-то странного, какие-то все «ежики в тумане» и «филины во мгле»… И никакие журналисты не в силах разгадать эту, может, наиважнейшую загадку всей предвыборной кампании. Я ее сейчас рискну выразить эдак, знаете, с чисто женской позиции: «А любил ли Александр Глебыч Владимира Алексеевича в тот момент, когда снимал его с голым задом и на лошади и позволил ему распространяться как бы о слегка как бы невменяемых „яйцах“?
« — Владимир Алексеевич, давайте перейдем от производственной темы к публичной политике. Суда по тому, как вы держитесь перед телекамерами, вас можно назвать — человек-экспромт. Вы никогда не жалеете о своих поступках? — спрашивает корреспондент Виктор Барулин.
— А чего мне жалеть? Я независимый человек, всегда говорю то, что думаю. Лучше полезть в карман за словом, чем за деньгами.
— Вы как-то сказали, что политик — это актер. На политической сцене вы решили сыграть скандальную роль…
— Что скандального?
— Например, ряд передач Невзорова на ОРТ.
— Так это же Невзоров показывал, а не я. Он мог подать меня с любой стороны — и с хорошей, и с плохой. Выбрал второе для эпатажа. Он мастер в этом деле — вспомни хотя бы, как он нанес себе огнестрельное ранение, лишь бы привлечь внимание публики. Говорит, что национал-патриот. Да если бы он действительно был национал-патриотом, то показывал бы не мой дом, а мое производство, которое выпускает нужную народу продукцию несмотря ни на что, показал бы детские дома, пенсионеров, которым мы помогаем материально. И в печали, и в радости люди видят результаты моего труда. Как только насморк, грипп, туберкулез, раковое заболевание — сразу бегут в аптеку за лекарствами «Ферейн», а если случилось приятное событие — так наливай стаканчик водочки нашей марки. «Смеется.)
— Как вы считаете, почему Невзоров решил остановиться на эпатаже?
— Кому-то было выгодно представить меня скоморохом. Победа в президентской гонке требовала очень больших денег, которых у меня не было. Разве я, нормальный человек, знающий, как делать рекламу товара, — а в этой ситуации каждый кандидат был своего рода товаром, допустил бы формирование подобного образа?
— Но ведь вы тогда не уставали повторять о своей финансовой состоятельности.
— Все счета были арестованы, налоговая полиция не вылезала отсюда, все проверяла. Я лишний раз убедился в силе власти, включая момент подсчета голосов. Если в Карачаево-Черкесии, на моей родине, где меня прекрасно знают, за меня проголосовало всего 340 человек, то нужно уметь считать, чтобы добиться таких данных. Все Лебедю приписали, нашему дорогому.
— И каково вам после президентской гонки?
— Я очень устал. Устал ездить по регионам, пожимать руки, всем улыбаться, платить, ставить себя под угрозу».
Выходит, Владимир Алексеевич немножко, знаете ли, этакий мальчик-нескладеха, которому можно сказать: «Покажи тетенькам-дяденькам попочку» — и он тут же скинет штанишки? Или как? То есть все упирается в искусителя с зелеными глазами?
А признаться, такого «каприза» я от Великого Брынцалова не ожидала… Или он, Владимир Алексеевич, вдруг да намекнул тем самым, что слишком некритично доверился Александру Глебычу? А у Глебыча есть какие-то силы, которым очень не хотелось бы демонстрации ума и сообразительности «скандального» миллиардера?
Ай, как бы мне хотелось послушать какой-нибудь разговор этих двух людей! Чтоб никаких тебе гарцующих лошадей «с чужого плеча», ни дамских крупов, возникающих ни с того ни с сего!
И, знаете ли, ест, есть, случается волшебство! Не успела пожелать — звонок и не с обычным, порядком приевшимся «говорят, твой герой Брынцалов…». А с удивительным, исключительно своевременным предложением:
— Хочешь послушать, о чем говорили Брынцалов с Невзоровым, сидя на диване в вестибюле Государственной Думы?
— Один на один?! — не поверила я.
— Был и корреспондент. Но самое-то существенное — как они говорили. И учти — эта пленка так и осталась в останкинском архиве, в эфир не пошла… Может быть, тебе ее хватит для того, чтобы окончательно понять, что такое Брынцалов и что такое Невзоров и что дамский круп должен был возникнуть во весь экран телевизора… А если и не круп, то какое-нибудь иное, но достаточно шокирующее местечко. Или я не прав? Сядь-ка поблизости от героев и слушай, и делай выводы…
Села. И вас, читатели, прошу пристроиться тут же и внимать.
Почему нет? Готовилось для всех, для тех же миллионов, как заверил меня…
Корреспондент : Вы завзятые друзья, вы об Александре Глебыче всегда хорошо отзывались, а Александр Глебыч вас в своем творчестве немножко с неприятной стороны представляет.
Брынцалов : Не надо далеко ходить. Мы сейчас попытаем Александра Глебыча. Александр Глебыч, вы уже достаточно, месяца полтора, изучаете мою семью, меня лично, мое дело…
Невзоров : Ваше дело я запрашивал, мне пока не дали.
Б.: В душу заглянули, значит… Несколько раз.
Н.: Это меня меньше всего интересует.
Б.: Ну хорошо. А вот какое у вас сложилось обо мне впечатление — шут ли я гороховый, бизнесмен или начинающий политик? Как?
Н.: Ни то, ни другое, ни третье. Не шут гороховый, потому что не шут по природе, потому что очень… На самом деле под всем этим весельем, под всем этим клокотанием — очень жесткий мужик и очень хитрый. Очень хитрый, да.
Б.: Посмотрите в мои глаза. Разве могут быть мои глаза хитрые?
Н.: Бесхитростные люди не зарабатывают состояния в России. Очень хитрый и очень умный… Стоп, подожди. Человек, который понял — для того, чтобы блиц-ударом создать себе славу, необходимо стать информационным товаром, причем настолько привлекательным, чтобы мимо него не мог пройти бы ни один журналист. Это умение продать себя.
Б.: И чтоб женщины не проходили мимо.
Н.: Умение продать себя для политика важнейшее. Брынцалов доказал — я имею в виду не продаться, а продать себя, чтоб стать желанным, известным, знаменитым, славным. Колоссальный потенциал, конечно, у этого мерзавца. Потенциалище. Потому что это нормальный богатырь. Я не очень понимаю, так сказать, всей этой истории с президентством, я просто думал, что это вот такой вот марш по России Брынцалова для того, чтобы его знали. И действительно, его сейчас знает каждая собака. Что касается жестокости, с которой я делал его, что называется, репортаж, — ну. Во-первых, я делаю это в отношении всех, в отношении всех. И я действительно ему помогаю, искренне совершенно, потому что я прекрасно понимал, что для того, чтобы создать такую вот блиц-славу в одночасье, человека, которого никто никогда не знал — надо действовать самыми грубыми и самыми сильными методами. Я могу сказать, что я, абсолютно искренне хорошо относясь к Володе и отдавая ему должное и понимая про него все — про то, какой ты хитрец, какая ты умница, сколько в нем такой глубокой, суровой подколодности, как он меня терпеть не может… Он меня не может терпеть, и вот он попал, попал к хорошему хирургу. Оттого, что хирург хороший, он что, не делает больно? Это же не… Он терпит, и это тоже мужество. Он терпит, и он прекрасно отдает себе отчет, у него хватает мозгов понимать, что это делается в общем в помощь ему, в какой бы резкой форме эта помощь ни оказывалась. Можно было бы, конечно, какой-нибудь сусальный фильмец — вот Брынцалов, вот производство, вот фермеров переселил, вот старушке дал сто тысяч — фигня! Никто бы не обратил внимания.
Б.: А вот скажи — все говорят, что я бескультурный человек, вообще ничего не понимаю ни в многонациональной культуре русского народа, ни других стран. Почему-то сложилось такое мнение, что я грубиян такой, случайный человек.
Н.: Ну, Владимир Алексеевич, вообще при мне вы «Неоконченную симфонию» не играли на роялях. Я, правда, тоже не умею. Про меня говорят то же самое. Но вы не можете быть бескультурным человеком по той простой причине, что вы — плоть от плоти народа. А народ русский культурен весь, от начала до конца. У нас любой водопроводчик в десять раз духовнее любого американского писателя. По сути своей просто, потому что это народ с колоссальным духовно-культурным потенциалом. Тут не надо быть искусствоведом, не надо быть пианистом, чтобы быть культурным человеком. Русский — это значит уже культурный. Поэтому разговор пустой.
Б.: Спасибо за русских!
Н.: Пожалуйста. Как бы это и…
Б.: Поэтому… Да. Я вообще все равно благодарен вам, Александр Глебыч, за то, что под маской того, что иногда приходится надевать политику, вы увидели зерно моих смелых начинаний… в том, что я русский. А русский — этим сказано все. «Я русский бы выучил, — как говорили, — только за то, что им разговаривал Ленин».
Н.: Ну Брынцалов! Гений!
Б.: Он тоже был гений, но злой.
Н.: Нет, я еще хочу сказать, что, конечно, он — вот сейчас все шуточки, хиханьки, хаханьки там, круп Наташи, голая жопа, баня, дворцы, миллиарды, шубы, пятитысячные ботинки — потенциал колоссального политика, вот как ни странно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Итог? Исковое заявление все в тот же суд на Тверском бульваре… И очередное «объяснение» журналистки в прессе, где, в частности, говорится и о том, что пресс-секретарь В.А. Брынцалова Александр Толмачев заявил, что Невзорова бесполезно покупать, что «если он поставил цель что-то снять даже в самом неприличном и неприкрытом виде, то он этого добьется… Отрицательной оценки Невзорова я в свои слова не вкладывал и был удивлен, что журналист использовал оскорбительное слово „сволочь“…
Далее Невзоров в своем исковом заявлении утверждает: «И. Петровская своей статьей посеяла сомнения среди людей в моей порядочности как человека и журналиста. Между тем я всегда проверяю информацию, прежде чем давать ее в эфир. И если герой моей передачи не желает, чтобы в ней были показаны те или иные сюжеты, касающиеся его, то он сообщает мне до эфира об этом. Насилие над его волей исключается… Во-вторых, Ирина Петровская оскорбила меня, употребив в отношении меня ругательство, за которое в прежние времена просто вызывали на дуэль. И что самое чудовищное — она приписала употребление этого слова пресс-секретарю Брынцалова В.А.»
Александр Глебович действительно известен исключительной порядочностью и деликатностью в отношении к героям своих передач, что неоднократно зафиксировано в заключениях Судебной палаты по информационным спорам: так, например, оказавшись в женской колонии, он, по всей видимости, с полного согласия своих героинь, и в том числе бывшего следователя Натальи Воронцовой, представил ее и всех остальных поклонницами не вполне традиционной, лесбийской любви (сюжет «Ковырялки»). Известно и полное неприятие г-ном Невзоровым бранной лексики.
И я как автор злополучной заметки готова повиниться перед Александром Глебовичем. Слова «сволочь» пресс-секретарь Брынцалова действительно не употреблял. И мне при написании заметки пришлось поднапрячься, чтобы подобрать более элегантный синоним к лову, которым мой собеседник на самом деле охарактеризовал А. Невзорова и которое для специалистов по насекомым означает всего лишь личинку, извините, вши».
Одним словом, интересно живут наши «звезды»… Я лично растерялась: признать меньшее зло в слове «личинка вши», то есть «гнида», чем в слове «сволочь», или же наоборот? Тут ведь с точки зрения лингвистики-казуистики возможна масса оттенков..
И в самом-то деле, что более обидно — «гнида» или «сволочь», если бы вас кто-то, пусть походя, но обозначил бы подобным образом? Пожалуй, «гнида» чуть-чуть помягче, поэлегантнее… все-таки, что-то теплокровное…
Но вообще-то, если разобраться, многовато в истории с четой Брынцаловых этого самого Александра Глебыча Невзорова…
И тут много таинственного, очень таинственного, во всяком случае какого-то странного, какие-то все «ежики в тумане» и «филины во мгле»… И никакие журналисты не в силах разгадать эту, может, наиважнейшую загадку всей предвыборной кампании. Я ее сейчас рискну выразить эдак, знаете, с чисто женской позиции: «А любил ли Александр Глебыч Владимира Алексеевича в тот момент, когда снимал его с голым задом и на лошади и позволил ему распространяться как бы о слегка как бы невменяемых „яйцах“?
« — Владимир Алексеевич, давайте перейдем от производственной темы к публичной политике. Суда по тому, как вы держитесь перед телекамерами, вас можно назвать — человек-экспромт. Вы никогда не жалеете о своих поступках? — спрашивает корреспондент Виктор Барулин.
— А чего мне жалеть? Я независимый человек, всегда говорю то, что думаю. Лучше полезть в карман за словом, чем за деньгами.
— Вы как-то сказали, что политик — это актер. На политической сцене вы решили сыграть скандальную роль…
— Что скандального?
— Например, ряд передач Невзорова на ОРТ.
— Так это же Невзоров показывал, а не я. Он мог подать меня с любой стороны — и с хорошей, и с плохой. Выбрал второе для эпатажа. Он мастер в этом деле — вспомни хотя бы, как он нанес себе огнестрельное ранение, лишь бы привлечь внимание публики. Говорит, что национал-патриот. Да если бы он действительно был национал-патриотом, то показывал бы не мой дом, а мое производство, которое выпускает нужную народу продукцию несмотря ни на что, показал бы детские дома, пенсионеров, которым мы помогаем материально. И в печали, и в радости люди видят результаты моего труда. Как только насморк, грипп, туберкулез, раковое заболевание — сразу бегут в аптеку за лекарствами «Ферейн», а если случилось приятное событие — так наливай стаканчик водочки нашей марки. «Смеется.)
— Как вы считаете, почему Невзоров решил остановиться на эпатаже?
— Кому-то было выгодно представить меня скоморохом. Победа в президентской гонке требовала очень больших денег, которых у меня не было. Разве я, нормальный человек, знающий, как делать рекламу товара, — а в этой ситуации каждый кандидат был своего рода товаром, допустил бы формирование подобного образа?
— Но ведь вы тогда не уставали повторять о своей финансовой состоятельности.
— Все счета были арестованы, налоговая полиция не вылезала отсюда, все проверяла. Я лишний раз убедился в силе власти, включая момент подсчета голосов. Если в Карачаево-Черкесии, на моей родине, где меня прекрасно знают, за меня проголосовало всего 340 человек, то нужно уметь считать, чтобы добиться таких данных. Все Лебедю приписали, нашему дорогому.
— И каково вам после президентской гонки?
— Я очень устал. Устал ездить по регионам, пожимать руки, всем улыбаться, платить, ставить себя под угрозу».
Выходит, Владимир Алексеевич немножко, знаете ли, этакий мальчик-нескладеха, которому можно сказать: «Покажи тетенькам-дяденькам попочку» — и он тут же скинет штанишки? Или как? То есть все упирается в искусителя с зелеными глазами?
А признаться, такого «каприза» я от Великого Брынцалова не ожидала… Или он, Владимир Алексеевич, вдруг да намекнул тем самым, что слишком некритично доверился Александру Глебычу? А у Глебыча есть какие-то силы, которым очень не хотелось бы демонстрации ума и сообразительности «скандального» миллиардера?
Ай, как бы мне хотелось послушать какой-нибудь разговор этих двух людей! Чтоб никаких тебе гарцующих лошадей «с чужого плеча», ни дамских крупов, возникающих ни с того ни с сего!
И, знаете ли, ест, есть, случается волшебство! Не успела пожелать — звонок и не с обычным, порядком приевшимся «говорят, твой герой Брынцалов…». А с удивительным, исключительно своевременным предложением:
— Хочешь послушать, о чем говорили Брынцалов с Невзоровым, сидя на диване в вестибюле Государственной Думы?
— Один на один?! — не поверила я.
— Был и корреспондент. Но самое-то существенное — как они говорили. И учти — эта пленка так и осталась в останкинском архиве, в эфир не пошла… Может быть, тебе ее хватит для того, чтобы окончательно понять, что такое Брынцалов и что такое Невзоров и что дамский круп должен был возникнуть во весь экран телевизора… А если и не круп, то какое-нибудь иное, но достаточно шокирующее местечко. Или я не прав? Сядь-ка поблизости от героев и слушай, и делай выводы…
Села. И вас, читатели, прошу пристроиться тут же и внимать.
Почему нет? Готовилось для всех, для тех же миллионов, как заверил меня…
Корреспондент : Вы завзятые друзья, вы об Александре Глебыче всегда хорошо отзывались, а Александр Глебыч вас в своем творчестве немножко с неприятной стороны представляет.
Брынцалов : Не надо далеко ходить. Мы сейчас попытаем Александра Глебыча. Александр Глебыч, вы уже достаточно, месяца полтора, изучаете мою семью, меня лично, мое дело…
Невзоров : Ваше дело я запрашивал, мне пока не дали.
Б.: В душу заглянули, значит… Несколько раз.
Н.: Это меня меньше всего интересует.
Б.: Ну хорошо. А вот какое у вас сложилось обо мне впечатление — шут ли я гороховый, бизнесмен или начинающий политик? Как?
Н.: Ни то, ни другое, ни третье. Не шут гороховый, потому что не шут по природе, потому что очень… На самом деле под всем этим весельем, под всем этим клокотанием — очень жесткий мужик и очень хитрый. Очень хитрый, да.
Б.: Посмотрите в мои глаза. Разве могут быть мои глаза хитрые?
Н.: Бесхитростные люди не зарабатывают состояния в России. Очень хитрый и очень умный… Стоп, подожди. Человек, который понял — для того, чтобы блиц-ударом создать себе славу, необходимо стать информационным товаром, причем настолько привлекательным, чтобы мимо него не мог пройти бы ни один журналист. Это умение продать себя.
Б.: И чтоб женщины не проходили мимо.
Н.: Умение продать себя для политика важнейшее. Брынцалов доказал — я имею в виду не продаться, а продать себя, чтоб стать желанным, известным, знаменитым, славным. Колоссальный потенциал, конечно, у этого мерзавца. Потенциалище. Потому что это нормальный богатырь. Я не очень понимаю, так сказать, всей этой истории с президентством, я просто думал, что это вот такой вот марш по России Брынцалова для того, чтобы его знали. И действительно, его сейчас знает каждая собака. Что касается жестокости, с которой я делал его, что называется, репортаж, — ну. Во-первых, я делаю это в отношении всех, в отношении всех. И я действительно ему помогаю, искренне совершенно, потому что я прекрасно понимал, что для того, чтобы создать такую вот блиц-славу в одночасье, человека, которого никто никогда не знал — надо действовать самыми грубыми и самыми сильными методами. Я могу сказать, что я, абсолютно искренне хорошо относясь к Володе и отдавая ему должное и понимая про него все — про то, какой ты хитрец, какая ты умница, сколько в нем такой глубокой, суровой подколодности, как он меня терпеть не может… Он меня не может терпеть, и вот он попал, попал к хорошему хирургу. Оттого, что хирург хороший, он что, не делает больно? Это же не… Он терпит, и это тоже мужество. Он терпит, и он прекрасно отдает себе отчет, у него хватает мозгов понимать, что это делается в общем в помощь ему, в какой бы резкой форме эта помощь ни оказывалась. Можно было бы, конечно, какой-нибудь сусальный фильмец — вот Брынцалов, вот производство, вот фермеров переселил, вот старушке дал сто тысяч — фигня! Никто бы не обратил внимания.
Б.: А вот скажи — все говорят, что я бескультурный человек, вообще ничего не понимаю ни в многонациональной культуре русского народа, ни других стран. Почему-то сложилось такое мнение, что я грубиян такой, случайный человек.
Н.: Ну, Владимир Алексеевич, вообще при мне вы «Неоконченную симфонию» не играли на роялях. Я, правда, тоже не умею. Про меня говорят то же самое. Но вы не можете быть бескультурным человеком по той простой причине, что вы — плоть от плоти народа. А народ русский культурен весь, от начала до конца. У нас любой водопроводчик в десять раз духовнее любого американского писателя. По сути своей просто, потому что это народ с колоссальным духовно-культурным потенциалом. Тут не надо быть искусствоведом, не надо быть пианистом, чтобы быть культурным человеком. Русский — это значит уже культурный. Поэтому разговор пустой.
Б.: Спасибо за русских!
Н.: Пожалуйста. Как бы это и…
Б.: Поэтому… Да. Я вообще все равно благодарен вам, Александр Глебыч, за то, что под маской того, что иногда приходится надевать политику, вы увидели зерно моих смелых начинаний… в том, что я русский. А русский — этим сказано все. «Я русский бы выучил, — как говорили, — только за то, что им разговаривал Ленин».
Н.: Ну Брынцалов! Гений!
Б.: Он тоже был гений, но злой.
Н.: Нет, я еще хочу сказать, что, конечно, он — вот сейчас все шуточки, хиханьки, хаханьки там, круп Наташи, голая жопа, баня, дворцы, миллиарды, шубы, пятитысячные ботинки — потенциал колоссального политика, вот как ни странно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55