— Что это была за хреновина? Базука, что ли?
— М-79.
— А это что за зверь?
— Гранатомет. Калибр 40 миллиметров.
Слоэн вглядывался в картину сквозь дым и пламя. Остов первого «бмв» горел. Горели трупы валявшихся рядом бандитов. Воздух вонял расплавленным металлом и сгорающей органикой.
— Десять секунд. — Киллер повернулся к полицейскому. — Потом выходи и стреляй без остановки.
— Никаких самоубийственных глупостей, Дэвид. — Каларно схватил его за руку. — Скоро здесь будут мои люди.
— Я не собираюсь ждать их. Десять секунд, Андреа. Начинай отсчет.
— Дэвид, нет!
Слоэн выдернул руку, выбежал из туннеля и свернул за угол.
Прозор выдернул вонзившийся ему в щеку осколок стекла. Шум пожара перекрывал все другие звуки. Капот и крыша «бмв» были усеяны дымящимися обломками.
— Валим отсюда, блин! — Голос Бродарека перешел в визг. — Нешер! Едем отсюда, сука!
— Заткни пасть! — рявкнул Нешер, перезаряжая гранатомет. — Уйдем, когда прикончим их!
Бродарек матюгнулся по-албански, вставил в автомат новый рожок и пошел за ним. Время убивать. Отблески пожара отражались в фасадах и окнах домов. Еще немного, и здесь появится целая дивизия в боевой раскраске.
Через плечо у Нешера висел патронташ с гранатами. Взгляд обшаривал противоположную сторону дороги с горящими автомобилями. Ничего, ни одного движения. Может быть, им конец? Выжить в этом шквале свинца и огня им вряд ли удалось.
Из глубины туннеля, из-за стены огня, словно издеваясь над бандитами, раздались пистолетные выстрелы. Нешер и Бродарек присели.
— Живы гады! — Нешер стер пот со лба. — Ты их видишь, нет?..
— …твою жидовскую мать! — Бродарек начал отступать к машине. — Твою и их…
Слоэн появился за их спинами из-за горячего остова первого «бмв», словно посланец преисподней, сжимая «глок» обеими руками. Ствол кашлянул два раза, выбросив голубое пламя. Пули прошили грудь Бродарека, выйдя с фонтаном крови. Третья «гидра-шок» вошла ему в горло, когда он уже падал на землю.
Этого было больше, чем достаточно для Душана Прозора:
— … твою мать, Нешер!..
Вскочив за руль, он до отказа выжал газ, Колеса завизжали по асфальту, усеянному обломками. «БМВ» понесся прямо на Слоэна.
Каларно вышел в центр туннеля, не переставая стрелять. С противоположной стороны гремел «глок» Слоэна.
Пули, выпущенные обоими воткнулись в тело и голову Прозора в четырех-пяти местах. Ведомый мертвецом «бмв» заложил крутой вираж и, словно таран, влип прямо во фронтальную стенку туннеля.
Слоэн опустил пистолет, обошел пылающую машину.
Гранатомет и патронташ с гранатами валялись на асфальте. Краем глаза Слоэн уловил движение: Ари Нешер несся вверх по склону шоссе.
Из туннеля показался Каларно. В его ушах стоял болезненный свист. Двадцать лет в полиции… Никогда прежде ему не приходилось попадать в такие ситуации. Издалека донеслось улюлюкание сирен. Он увидел Слоэна, который сунув «глок» за пояс, нагнулся и поднял гранатомет.
— Дэвид!.. Не надо!
Слоэн сжал трубу гранатомета, направив ее в сторону склона. Нешер был уже у самого парапета окружной дороги. Метрах в шестидесяти отсюда. Он почти сбежал. Почти. Слоэн подвернул винт прицела, положил конец трубы на плечо.
— Дэээвииид! — закричал Каларно.
Гранатомет сухо гукнул. Граната полетела по параболе и начала падать точно по курсу бегущего Нешера. Земля выбросила огонь и шрапнель. Ударная волна кинула Нешера в смертельное сальто-мортале, и его тело, объятое пламенем, исчезло из виду.
— В этой войне не берут пленных, комиссар.
Слоэн открыл гранатомет. Дымящийся латунный цилиндр со звоном покатился по раскаленному асфальту.
Каларно поднял «беретту»:
— Дэвид Карл Слоэн, ты арестован.
— Я оказываю сопротивление. — Слоэн засунул гранатомет и патронташ под куртку. — Если хочешь остановить меня, тебе придется стрелять. В спину.
— Не вынуждай меня… — Каларно сглотнул. — Я не хочу делать этого…
— Ну тогда не делай.
— Я — полицейский.
— Прощай. Нет ничего совершенного в этом мире. — Слоэн засмеялся и кивнул на залитую огнем площадь. — Тебе придется объяснять твоим людям, как мы, ты и я, уложили всех этих мерзавцев… — Он пошел. — Вместе…
— Остановись, Дэвид! Остановись или я стреляю!
— Ты должен будешь объяснить это и Ричарду Валайну. — Слоэн даже не обернулся. — И еще Майклу Халлеру.
Полицейский поймал на мушку спину киллера. Пот ручьем тек по лицу, мешая целиться.
Слоэн шел вдоль незатихающих языков огня, приближаясь к перекрестку.
— К черту! Пропади все пропадом!
Андреа Каларно, комиссар полиции, шеф отдела убийств, со всех ног бросился бежать к туннелю, подальше от нашпигованных свинцом трупов и разбитых автомобилей. Бежал. — как ночной вор. Или — как киллер.
20.
Красные блики вспарывали темноту.
Лидия смотрела на сияние, колеблющееся на фасадах зданий-ульев, тянущихся по обеим сторонам пустой улицы. Что-то горело…
Ветер обдувал ее лицо, губы запеклись. Сухие листья неслись по асфальту, задерживаясь у колес «паджеро», припаркованного напротив знака, запрещающего стоянку.
Лидия вздохнула и почувствовав, как страх сжал ее грудь. Она не должна была находиться здесь, среди ночи, ожидая Дэвида. Это граничило с явной опасностью, это было танцем на краю пропасти.
Кончится тем, что ты погубишь себя, ты это знаешь, Дэвид?
Да, он знал. И тем не менее, она продолжала помогать этому человеку. Дэвид попросил ее найти ему одежду. Она достала: старые вещи, принадлежавшие ее отцу. Дэвид попросил ее достать ему карту Милана и телефонный справочник. Она их принесла. Дэвид попросил у нее итальянских денег заплатить за такси. Она не хотела слышать рассудка: она сама отвезет его, куда ему надо, куда-то в район улицы Луиджиана. Они остановились рядом, на соседней улице. Дэвид попросил не ждать его и ушел в сумрак и ветер. Но Лидия все равно осталась его ждать.
Минуты проходили. Проходили часы. А потом, бросая вызов тишине, ошалело залаяло оружие. За этим последовали взрывы и вспышки пламени.
Стал нарастать вой многочисленный сирен, зашедшихся в пароксизме. Лидия прижалась к машине. С десяток автомобилей полиции и карабинеров пролетели через перекресток и свернули налево в вихре шума и сверкающих огней.
— Я же сказал тебе: не ждать.
Лидия вздрогнула. Он был в двух шагах от нее.
— Я не могла бросить тебя здесь…
— Я бы нашел дорогу.
Его лицо было забрызгано кровью и грязью. Одежда тоже в грязи и порвана. Такое впечатление, что он побывал в мясорубке.
Лидия села за руль, вставила ключ зажигания. Слоэн скользнул на заднее сидение. В зеркале заднего обзора Лидия успела увидеть в распахе его куртки толстую короткую трубку, наверное, оружие.
— Дэвид?..
Их взгляды встретились в зеркале.
— …Ты… ты опять убивал, да?
Новые сирены взвились в ночи. Пожарные машины, целая колонна, за ними машины скорой помощи и снова полицейские машины.
— Зачем тебе это знать, Лидия?
Скьяра оттолкнул зеваку в пижаме, стоявшего на пути, и побежал по лестнице. Чуть отставая от него, оттолкнув того же зеваку, впечатав его в стену и пробормотав слова извинения, бежал Пьетро Гало.
Там, внизу, лежала площадь Карбонари — поле боя, второе за эти дни. Окруженное обычной толпой идиотов-зевак. Никаких следов Каларно. Ни среди живых, ни среди мертвых, даже если среди них узнать можно было только пару человек.
Скьара взлетел на лестничную клетку четвертого этажа, за ним следом Гало. Здесь тоже стояли зеваки в пижамах и ночных рубашках, собираясь спуститься на площадь.
Скьяра запыхался, сердце его готово было вырваться из груди. Что бы ни произошло на площади Карбонари, без Каларно это вряд ли обошлось. Может быть, его похитили. Может, пристрелили, как собаку…
Гало нажал на кнопку звонка одной из дверей. Никакой реакции. Скьяра, как безумный, заколотил в дверь кулаками под перепуганными взглядами собравшихся спускаться жильцов.
— Комиссар! Комиссар Каларно, откройте! Откройте сейчас же!
Никакого ответа. Отбросив официальные условности, Скьяра заорал в дверь:
— Андреа, открой дверь, черт тебя побери!
В замочной скважине заскрежетал ключ. Дверь распахнулась секундой раньше, чем Скьяра вышиб ее.
Полицейский и судья с изумлением смотрели на человека, стоявшего на пороге. Голого и абсолютно мокрого. Голого, но с «береттой» в руке.
— Чего шумите? — спросил Андреа Каларно.
Майкл Халлер, он же Ричард Валайн, проталкивался сквозь плотную толпу зевак и журналистов.
Продрался к заграждению. Сунул в лицо карабинеру в штатском, вооруженному пистолет-автоматом, удостоверение личности. Тот связался с кем-то по рации и, получив указания, пропустил американца за барьеры, выставленные по периметру площади Карбонари.
Халлер-Валайн шагал по асфальту, усеянному гильзами, обломками, залитому водой и противопожарной пеной.
У входа в один из двух туннелей и был центр бойни. Повсюду валялись растерзанные свинцом трупы. Одни в позах дешевых манекенов, сломавшихся во время перевозки по раздолбанным дорогам. От других остались только скелеты с кусками сожженной кожи. Два «бмв»», один, изрешеченный пулями, другой, сожженный до основания, казались необитаемыми островами в кровавом море. Кровь была повсюду, перемешанная с охлаждающей жидкостью и моторным маслом. Черно-красный отвратительный коктейль.
С десяток полицейских и карабинеров передвигались по этой сцене массовой бойни в резком свете фонарей. Обследовали каждый сантиметр местности, производили замеры, обводили мелом каждую гильзу.
— Сначала пальба, а затем появляется флот…
Халлер медленно обернулся. За его спиной стоял Каларно в матерчатых туфлях, потертых джинсах и кожаной куртке. Он походил на человека, только что поднятого из постели и набросившего на себя первое попавшееся под руку.
Палмьери, Скьяра и Де Сантис, три бульдога из его стаи, стояли за ним.
— Кровь и кишки по-итальянски. — Каларно, казалось, развлекался. — Нравится, а?
— Что здесь произошло, комиссар?
— А вы что думаете?
— Вы живете в том доме наверху?
— Вам-то откуда это известно? — Каларно постарался, чтобы в голосе прозвучало подозрение.
Халлер не смутился.
— Так живете или нет? — настойчиво повторил он.
— Живу. На четвертом этаже.
— И вы были дома, когда… — Халлер обвел рукой площадь, — когда это случилось?
— Да.
— И что вы сделали, когда услышали выстрелы?
— Какие выстрелы?
— Как какие? Вы что, глухой? — У Халлера побагровела шея. — Автоматы, гранаты, взрывы, пожар, полдюжины народу в клочья… и вы ни черта не слышали?
— Нет. Я был в душе.
— В душе!? Кому вы эту лапшу на уши вешаете?
Лицо Каларно окаменело.
— Вы назвали меня вруном, агент… как вас там, Валайн, кажется?
В устах Каларно слово агент прозвучало с издевкой. Халлер сжал кулаки и сделал шаг в его сторону. За спиной Каларно то же самое сделали его ребята. Халлер сжал зубы и отступил назад. Ну, сволочь!.. Ну, бандитская рожа!..
— Я не слышу ответа, агент… Вы считаете меня вруном или нет?
— Нет, не… — начал фразу Халлер.
— Боже, возрадуйся! — прервал его Каларно, протянув руки к небу. — Радостная весть для итальянского государства: какой мешок денег будет сэкономлен на судебном процессе…
— Не вижу ничего смешного.
— Очень жаль. Потому что смешно так, что может пупок развязаться, агент.
— Я все же хотел бы знать, что здесь случилось.
— Хотите? Ладно, давайте разберемся с этой арифметикой. Начнем с этих. — Каларно кивнул в сторону несгоревших трупов. — Поскольку к этой минуте нам удалось идентифицировать только этих троих. Один сербский засранец, один козел из Косово и один стукач из местных. Говенный народец, скажу вам. Интереснее другое: все они были оловянными солдатиками клана Дона Франческо Деллакроче. — Каларно повернулся к американцу. — В твоем несокрушимом ББОПе ты когда-нибудь слышал это имя, агент?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34