В какой-то момент, лишенный смысла, он действительно убедил себя, что система осталась в прошлом, исчезла из его жизни раз и навсегда. Ошибка. Все, что было, ошибка. Никуда она не исчезла. И никуда не сгинет. И сейчас снова призвала его. Его, Дэвида Слоэна, механика .
— Поговорим о цели. — Халлер вытащил из кармана плаща сложенный вдвое журнал и протянул его Слоэну. Тот развернул. Это был журнал на итальянском языке.
— Как он называется?
— «Здесь, Сейчас». Что-то вроде нашего «Таймс». Только чуть больше сисек и задниц. — Халлер ткнул пальцем в фотографию человека на обложке. — Дэвид, представляю тебе человека, стоимостью четверть миллиона долларов на твоем банковском счете: мистер Кармине Апра.
— Где находится стрельбище?
— Милан, Италия. У тебя проблемы с работой на выезде?
— Теоретически нет.
— А практически?
— Практически тоже, если мне понятны все технические вопросы.
— Давай разъясним их.
— Кто этот человек?
— Убийца. Как и ты.
Слоэн внимательно посмотрел на фотографию. Резкие черты лица, низкий лоб, глубоко посаженные глаза. От лица человека веяло первобытной жестокостью, столь очевидной даже на этой двухгрошевой бумажной обложке. Это лицо напомнило ему физиономию Арнольда Белла. Неужели и у него такое выражение лица?
Ты знаешь ответ .
Слоэн поднял глаза на Халлера.
— Почему Самуэль Рутберг хочет, чтобы он умер?
— Апра арестован в Милане семьдесят два часа назад. В прошлом мы использовали его и некоторые его связи.
— Посмотрите-ка! — усмехнулся Слоэн. — Сегодня приличные, обрезанные манхеттенские мальчики играют игры с плохими католическими мальчиками из Италии.
— Скажем так, Сэм имеет кое-какие общие интересы с одной из местных группировок.
— Какие?
— В двести пятьдесят тысяч входит плата за твою скромность, Дэвид.
Слоэн бросил журнал.
— В таком случае ты и Рутберг поищите другого мясника.
Халлер поймал летящий журнал.
— Эй! Тебя что, муха укусила?
— Я не работаю втемную. Тем более, на Самуэля Рутберга.
Халлер искоса посмотрел на него.
— Самуэлю это бы точно не понравилось.
— Не рви мне сердце, Майки.
— Всегда по лезвию ножа, да, Дэвид?
— В любом случае, — Слоэн отвернулся к океану, — или полная информация, или никакой работы. Принимаешь, или оставляешь меня в покое.
Халлер покачал головой, бросил короткий взгляд на фотографию Апра, повернулся к Слоэну.
— О’кей.
— Я слушаю.
— Как я тебе уже сказал, Апра служил мостом между Сэмом и одной из девяноста семей итальянской ветви системы .
— Сицилийской?
— Сицилия была началом. Сегодня она работает по всей Италии. Милан тоже их зона. И экспансия продолжается. Сейчас они начали устанавливать контакты по четырехугольнику Восточной Европы: экс-Югославия, Албания, Черногория, Косово… Она хочет все.
— Кто это она?
— Деллакроче.
— Мы говорим о Франческо Деллакроче?
Халлер утвердительно кивнул. Слоэн вытащил из кармана авиационной куртки, которая была на нем, перчатки и стал их надевать. Он видел Дона Франческо Деллакроче всего один раз во время неформальной встречи между ним и Фрэнком Ардженто. Если существовало материально воплощение власти старой классической мафии, оно заключалось в Доне Франческо Деллакроче. Довольно высокий старик, плотного сложения, одетый в костюм старинного покроя, окруженный плечистыми телохранителями, способными создать кучу проблем целому взводу зеленых беретов. Семья Деллакроче контролировала рынки наркотиков, оружия, проституции, подпольной эмиграции от Средиземноморья до самого Афганистана. С ежегодной прибылью порядка десяти миллиардов долларов.
Миллиардов. От одной мысли об этом можно свихнуться.
Для Ардженто с деловой точки зрения эта встреча была безрезультатной. Но это не меняло реальности, а она состояла в том, что именно Деллакроче остался стержневой силой всей системы . И сейчас, согласно версии Халлера, Самуэль Рутберг стремился заполнить нишу, которую Ардженто не хотел или не смог заполнить.
— Для Фрэнка Ардженто, — сказал Слоэн, — такой шаг со стороны Самуэля Рутберга может означать объявление новой войны.
— Фрэнк Ардженто абсолютно в курсе этой ситуации, Дэвид. Он попытался найти общий язык с Деллакроче. Не получилось. Кроме того, дела между нами и Деллакроче продвинулись не так далеко, как ты можешь представить. Они могли бы стать такими, если бы один из итальянских судей не сунул в них свой нос. — Халлер поскреб подбородок. — Тип, возомнивший себя богом, родиной и законом, по имени Карло Варци.
— А вы что, и впрямь, не ожидали, что операция по слиянию еврейской мафии с итальянской и славянской может пройти незамеченной?
— Нет, мы знали, что это будет невозможно. Но дело в том, что этот Варци копнул слишком глубоко, опасно глубоко. Он начал устанавливать каналы, индивидуализировать связи. Еще немного, и он установил бы весь механизм взаимодействия между Рутбергом и Деллакроче. Вот тогда-то на сцену вышел Апра.
— Чтобы убрать Карло Варци.
— Точно.
— Но потом что-то пошло наперекосяк. Что случилось?
— Кое-кто еще влез в это дело.
— Кто?
— Одна полицейская ищейка. Начальник Отдела убийств миланского управления полиции. Настоящий мастифф. По фамилии Каларно. Андреа Каларно.
— Сицилиец?
— Хуже, калабриец. Дон Франческо Деллакроче пытался уладить с ним дела. И все четыре раза его люди заканчивали на полке холодильника в морге. — Халлер сжал кулак. — Этот Каларно схватил Арпа. Я его ненавижу, сукина сына!
Слоэн засмеялся.
— Хреново, что не все носят на себе бирку с ценой, а, Майкл?
— Будешь читать мне лекцию об этике?
— Даже не подумаю. Такие, как мы, выбросили этику на помойку давным-давно.
— Верно, — улыбнулся Халлер. — Но, по крайней мере, мы сделали это после того, как продали ее тому, кто выступил с лучшим предложением, тебе не кажется, Дэвид?
— Проблема точки зрения.
— То есть?
— Люди, как этот полицейский Каларно из убывающей породы, но пока еще существующей. Они — последняя защита от таких типов, как ты и я. У них еще есть, за что сражаться. У них нет цены и они не хотят ее иметь. Они чистые воители.
— О, избавь меня от балаганной метафизики. Мне даже показалось, что ты уважаешь этих сволочей.
Майкл Халлер не успел среагировать, как оказался пригвожденным спиной к сырой стене.
— Ты что о себе возомнил, мешок дерьма?
— Слоэн!
— Что ты знаешь о смерти? Что ты знаешь о том, что происходит в душе человека, убивающего другого человека, дерьмо!
— Убери руки!
— Люди, как Каларно, зарабатывают уважение собственной кровью, глядя в глаза смерти. Они не приказчики в лавке, как ты. И не убийцы, как я. Они герои, понял? Герои. Заруби это себе на носу, головка от члена!
Слоэн швырнул его на мокрый песок. Халлер спокойно сел, вытянув ноги.
— Браво, Дэвид! Очень хорошо. Профессиональный убийца, верящий в то, что у него есть совесть.
Слоэн не ответил.
— Кто знает, — продолжил Халлер, поднимаясь на ноги, — может, в следующий раз я пошлю тебя убрать именно его, героя Каларно.
— Следующего раза не будет. — Слоэн повернулся и посмотрел на него. — Заканчивай свой сценарий и проваливай. Звук твоего голоса начинает действовать мне на нервы.
Халлер вздохнул с видом учителя начальных классов перед неразумным школяром.
— В настоящий момент операция Рутберг-Деллакроче заморожена. Апра стал настоящим дамокловым мечем. Во время его захвата Каларно продырявил ему плечо. Ничего серьезного, но достаточно, чтобы уложить его в койку и дать время на раздумье.
— С ним уже начали договариваться?
— Мы этого не знаем. И даже не хотим знать. Если Апра заговорит, а я тебе гарантирую, у него есть, что рассказать, гориллы из ФБР и из Бюро по борьбе с организованной преступностью вцепятся в горло и Рутбергу, и Деллакроче, как стая гиен в падаль. — Халлер ткнул пальцем в грудь Слоэна. — И ты знаешь, что они будут копать все глубже и глубже, не так ли, Дэвид? И кончится тем, что и твой дружок, Фрэнк Ардженто, закрутится вниз головой в этой центрифуге, можешь мне поверить.
Слоэн сделал несколько шагов по скрипящему полу. В словах Халлера была истина, и он это знал. Для ББОП, американского Боро по борьбе с организованной преступностью, самой эффективной и решительной антикриминальной организации в мире, мафия есть мафия. Какая бы ни была: итальянская, еврейская, китайская, албанская или марсианская. Не было никакой разницы. Если ББОП удастся ухватить Рутберга, шаг в сторону Ардженто станет неизбежным.
— Билет на твое имя уже заказан, — прервал его раздумья Халлер. — Аэропорт Кеннеди, «Континенталь», первый класс.
— Когда вылет?
— Завтра ночью. Люди Деллакроче встретят тебя в зале прилета. Они снабдят тебя всем, что тебе понадобится.
Слоэн посмотрел на него долгим взглядом:
— А сейчас вопрос на четверть миллиона долларов?
— Мне не терпится услышать его.
— Почему я, Майкл? Почему я, работавший на вашего конкурента? Почему не поручить это дело одному из свободных молотильщиков Дона Франческо Деллакроче?
— Здесь нужен человек со стороны . Кто-то, кто не может быть увязан ни с Самуэлем Рутбергом, ни с Доном Франческо.
— Человек со стороны, — повторил медленно Слоэн.
— Именно. В настоящем контексте, я бы сказал, это имеет огромный смысл. Человек со стороны, и к тому же, лучший на этом поле.
— Я ушел с него.
— Дэвид, никто никогда не уходит из системы . Ты это знаешь. И я это знаю.
— Всегда кто-то делает что-то в первый раз.
— Но не в этот раз. Может быть, именно это я и пытался тебе объяснить. Впустую, ясно. Я видел, как ты снес эти штакетины из автомата с дистанции четырехсот метров и при сильном ветре.
— Хотел убедиться в разумности потенциальной инвестиции четверти миллиона долларов?
— Не я. Самуэль Рутберг. Мне нет никакой надобности выяснять что-либо. Потому что ты и я знаем истину, не так ли, Дэвид?
— Ты уверен, что ты и я знаем истину, Майкл?
— И даже слишком хорошо. — Халлер кивнул в сторону дюн. — Ты решил похоронить себя в этих песках, забавляться своими тиньтинькающими висюльками. Ты попытался спрятаться за твоим псевдоэкзистенционализмом в последней стадии… А истина в том, что тебе надоела смерть. И ты отказался признаться себе в этом.
Халлер протянул ему руку:
— Что бы эта наша встреча могла означать… — Он засмеялся. — Начало хорошей дружбы.
Слоэн проигнорировал протянутую руку. Улыбка Халлера показалась ему улыбкой продавца подержанных автомобилей, всучивающего сумасшедшему клиенту старую развалюху.
— В системе , мистер Халлер, дружба плавает лицом вниз в луже дерьма. Вместе с этикой и совестью.
— Вам виднее, мистер Слоэн.
Сильный атлантический ветер продувал пустые комнаты заброшенного дома.
— Хорошо, будем придерживаться профессиональной сдержанности. — Халлер поднял воротник плаща. — Я все еще не услышал твоего решения.
Искупление!
Слоэн ответил, глядя на серые тяжелые волны:
— Я сделаю это.
6.
Ветер, сухой и знойный, сблизил горы и равнину.
Под иссушающим солнцем гряда Альп, взявшей город в осаду, казалось на расстоянии вытянутой руки. Ни следа облачка в небе. Небоскребы административного центра смотрелись монолитными часовыми из бетона и стекла, переговаривающимися световой азбукой в ожидании атаки каменных гигантов. Краски были яркими, оттого каждый элемент зданий смотрелся, как на картинах Дали. Этим днем Милан сверкал, словно Лос-Анджелес на фоне гряды Сан Бернандино.
Андреа Каларно был в Лос-Анджелесе всего один раз, несколько лет тому назад, зимой, на конгрессе полицейских сил США и Европы. Безграничный горизонтальный разброс города произвел на него большое впечатление. Но не столько сам город, сколько климат: в середине ноября было девяносто пять градусов по Фаренгейту, что соответствовало тридцати трем градусам по Цельсию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
— Поговорим о цели. — Халлер вытащил из кармана плаща сложенный вдвое журнал и протянул его Слоэну. Тот развернул. Это был журнал на итальянском языке.
— Как он называется?
— «Здесь, Сейчас». Что-то вроде нашего «Таймс». Только чуть больше сисек и задниц. — Халлер ткнул пальцем в фотографию человека на обложке. — Дэвид, представляю тебе человека, стоимостью четверть миллиона долларов на твоем банковском счете: мистер Кармине Апра.
— Где находится стрельбище?
— Милан, Италия. У тебя проблемы с работой на выезде?
— Теоретически нет.
— А практически?
— Практически тоже, если мне понятны все технические вопросы.
— Давай разъясним их.
— Кто этот человек?
— Убийца. Как и ты.
Слоэн внимательно посмотрел на фотографию. Резкие черты лица, низкий лоб, глубоко посаженные глаза. От лица человека веяло первобытной жестокостью, столь очевидной даже на этой двухгрошевой бумажной обложке. Это лицо напомнило ему физиономию Арнольда Белла. Неужели и у него такое выражение лица?
Ты знаешь ответ .
Слоэн поднял глаза на Халлера.
— Почему Самуэль Рутберг хочет, чтобы он умер?
— Апра арестован в Милане семьдесят два часа назад. В прошлом мы использовали его и некоторые его связи.
— Посмотрите-ка! — усмехнулся Слоэн. — Сегодня приличные, обрезанные манхеттенские мальчики играют игры с плохими католическими мальчиками из Италии.
— Скажем так, Сэм имеет кое-какие общие интересы с одной из местных группировок.
— Какие?
— В двести пятьдесят тысяч входит плата за твою скромность, Дэвид.
Слоэн бросил журнал.
— В таком случае ты и Рутберг поищите другого мясника.
Халлер поймал летящий журнал.
— Эй! Тебя что, муха укусила?
— Я не работаю втемную. Тем более, на Самуэля Рутберга.
Халлер искоса посмотрел на него.
— Самуэлю это бы точно не понравилось.
— Не рви мне сердце, Майки.
— Всегда по лезвию ножа, да, Дэвид?
— В любом случае, — Слоэн отвернулся к океану, — или полная информация, или никакой работы. Принимаешь, или оставляешь меня в покое.
Халлер покачал головой, бросил короткий взгляд на фотографию Апра, повернулся к Слоэну.
— О’кей.
— Я слушаю.
— Как я тебе уже сказал, Апра служил мостом между Сэмом и одной из девяноста семей итальянской ветви системы .
— Сицилийской?
— Сицилия была началом. Сегодня она работает по всей Италии. Милан тоже их зона. И экспансия продолжается. Сейчас они начали устанавливать контакты по четырехугольнику Восточной Европы: экс-Югославия, Албания, Черногория, Косово… Она хочет все.
— Кто это она?
— Деллакроче.
— Мы говорим о Франческо Деллакроче?
Халлер утвердительно кивнул. Слоэн вытащил из кармана авиационной куртки, которая была на нем, перчатки и стал их надевать. Он видел Дона Франческо Деллакроче всего один раз во время неформальной встречи между ним и Фрэнком Ардженто. Если существовало материально воплощение власти старой классической мафии, оно заключалось в Доне Франческо Деллакроче. Довольно высокий старик, плотного сложения, одетый в костюм старинного покроя, окруженный плечистыми телохранителями, способными создать кучу проблем целому взводу зеленых беретов. Семья Деллакроче контролировала рынки наркотиков, оружия, проституции, подпольной эмиграции от Средиземноморья до самого Афганистана. С ежегодной прибылью порядка десяти миллиардов долларов.
Миллиардов. От одной мысли об этом можно свихнуться.
Для Ардженто с деловой точки зрения эта встреча была безрезультатной. Но это не меняло реальности, а она состояла в том, что именно Деллакроче остался стержневой силой всей системы . И сейчас, согласно версии Халлера, Самуэль Рутберг стремился заполнить нишу, которую Ардженто не хотел или не смог заполнить.
— Для Фрэнка Ардженто, — сказал Слоэн, — такой шаг со стороны Самуэля Рутберга может означать объявление новой войны.
— Фрэнк Ардженто абсолютно в курсе этой ситуации, Дэвид. Он попытался найти общий язык с Деллакроче. Не получилось. Кроме того, дела между нами и Деллакроче продвинулись не так далеко, как ты можешь представить. Они могли бы стать такими, если бы один из итальянских судей не сунул в них свой нос. — Халлер поскреб подбородок. — Тип, возомнивший себя богом, родиной и законом, по имени Карло Варци.
— А вы что, и впрямь, не ожидали, что операция по слиянию еврейской мафии с итальянской и славянской может пройти незамеченной?
— Нет, мы знали, что это будет невозможно. Но дело в том, что этот Варци копнул слишком глубоко, опасно глубоко. Он начал устанавливать каналы, индивидуализировать связи. Еще немного, и он установил бы весь механизм взаимодействия между Рутбергом и Деллакроче. Вот тогда-то на сцену вышел Апра.
— Чтобы убрать Карло Варци.
— Точно.
— Но потом что-то пошло наперекосяк. Что случилось?
— Кое-кто еще влез в это дело.
— Кто?
— Одна полицейская ищейка. Начальник Отдела убийств миланского управления полиции. Настоящий мастифф. По фамилии Каларно. Андреа Каларно.
— Сицилиец?
— Хуже, калабриец. Дон Франческо Деллакроче пытался уладить с ним дела. И все четыре раза его люди заканчивали на полке холодильника в морге. — Халлер сжал кулак. — Этот Каларно схватил Арпа. Я его ненавижу, сукина сына!
Слоэн засмеялся.
— Хреново, что не все носят на себе бирку с ценой, а, Майкл?
— Будешь читать мне лекцию об этике?
— Даже не подумаю. Такие, как мы, выбросили этику на помойку давным-давно.
— Верно, — улыбнулся Халлер. — Но, по крайней мере, мы сделали это после того, как продали ее тому, кто выступил с лучшим предложением, тебе не кажется, Дэвид?
— Проблема точки зрения.
— То есть?
— Люди, как этот полицейский Каларно из убывающей породы, но пока еще существующей. Они — последняя защита от таких типов, как ты и я. У них еще есть, за что сражаться. У них нет цены и они не хотят ее иметь. Они чистые воители.
— О, избавь меня от балаганной метафизики. Мне даже показалось, что ты уважаешь этих сволочей.
Майкл Халлер не успел среагировать, как оказался пригвожденным спиной к сырой стене.
— Ты что о себе возомнил, мешок дерьма?
— Слоэн!
— Что ты знаешь о смерти? Что ты знаешь о том, что происходит в душе человека, убивающего другого человека, дерьмо!
— Убери руки!
— Люди, как Каларно, зарабатывают уважение собственной кровью, глядя в глаза смерти. Они не приказчики в лавке, как ты. И не убийцы, как я. Они герои, понял? Герои. Заруби это себе на носу, головка от члена!
Слоэн швырнул его на мокрый песок. Халлер спокойно сел, вытянув ноги.
— Браво, Дэвид! Очень хорошо. Профессиональный убийца, верящий в то, что у него есть совесть.
Слоэн не ответил.
— Кто знает, — продолжил Халлер, поднимаясь на ноги, — может, в следующий раз я пошлю тебя убрать именно его, героя Каларно.
— Следующего раза не будет. — Слоэн повернулся и посмотрел на него. — Заканчивай свой сценарий и проваливай. Звук твоего голоса начинает действовать мне на нервы.
Халлер вздохнул с видом учителя начальных классов перед неразумным школяром.
— В настоящий момент операция Рутберг-Деллакроче заморожена. Апра стал настоящим дамокловым мечем. Во время его захвата Каларно продырявил ему плечо. Ничего серьезного, но достаточно, чтобы уложить его в койку и дать время на раздумье.
— С ним уже начали договариваться?
— Мы этого не знаем. И даже не хотим знать. Если Апра заговорит, а я тебе гарантирую, у него есть, что рассказать, гориллы из ФБР и из Бюро по борьбе с организованной преступностью вцепятся в горло и Рутбергу, и Деллакроче, как стая гиен в падаль. — Халлер ткнул пальцем в грудь Слоэна. — И ты знаешь, что они будут копать все глубже и глубже, не так ли, Дэвид? И кончится тем, что и твой дружок, Фрэнк Ардженто, закрутится вниз головой в этой центрифуге, можешь мне поверить.
Слоэн сделал несколько шагов по скрипящему полу. В словах Халлера была истина, и он это знал. Для ББОП, американского Боро по борьбе с организованной преступностью, самой эффективной и решительной антикриминальной организации в мире, мафия есть мафия. Какая бы ни была: итальянская, еврейская, китайская, албанская или марсианская. Не было никакой разницы. Если ББОП удастся ухватить Рутберга, шаг в сторону Ардженто станет неизбежным.
— Билет на твое имя уже заказан, — прервал его раздумья Халлер. — Аэропорт Кеннеди, «Континенталь», первый класс.
— Когда вылет?
— Завтра ночью. Люди Деллакроче встретят тебя в зале прилета. Они снабдят тебя всем, что тебе понадобится.
Слоэн посмотрел на него долгим взглядом:
— А сейчас вопрос на четверть миллиона долларов?
— Мне не терпится услышать его.
— Почему я, Майкл? Почему я, работавший на вашего конкурента? Почему не поручить это дело одному из свободных молотильщиков Дона Франческо Деллакроче?
— Здесь нужен человек со стороны . Кто-то, кто не может быть увязан ни с Самуэлем Рутбергом, ни с Доном Франческо.
— Человек со стороны, — повторил медленно Слоэн.
— Именно. В настоящем контексте, я бы сказал, это имеет огромный смысл. Человек со стороны, и к тому же, лучший на этом поле.
— Я ушел с него.
— Дэвид, никто никогда не уходит из системы . Ты это знаешь. И я это знаю.
— Всегда кто-то делает что-то в первый раз.
— Но не в этот раз. Может быть, именно это я и пытался тебе объяснить. Впустую, ясно. Я видел, как ты снес эти штакетины из автомата с дистанции четырехсот метров и при сильном ветре.
— Хотел убедиться в разумности потенциальной инвестиции четверти миллиона долларов?
— Не я. Самуэль Рутберг. Мне нет никакой надобности выяснять что-либо. Потому что ты и я знаем истину, не так ли, Дэвид?
— Ты уверен, что ты и я знаем истину, Майкл?
— И даже слишком хорошо. — Халлер кивнул в сторону дюн. — Ты решил похоронить себя в этих песках, забавляться своими тиньтинькающими висюльками. Ты попытался спрятаться за твоим псевдоэкзистенционализмом в последней стадии… А истина в том, что тебе надоела смерть. И ты отказался признаться себе в этом.
Халлер протянул ему руку:
— Что бы эта наша встреча могла означать… — Он засмеялся. — Начало хорошей дружбы.
Слоэн проигнорировал протянутую руку. Улыбка Халлера показалась ему улыбкой продавца подержанных автомобилей, всучивающего сумасшедшему клиенту старую развалюху.
— В системе , мистер Халлер, дружба плавает лицом вниз в луже дерьма. Вместе с этикой и совестью.
— Вам виднее, мистер Слоэн.
Сильный атлантический ветер продувал пустые комнаты заброшенного дома.
— Хорошо, будем придерживаться профессиональной сдержанности. — Халлер поднял воротник плаща. — Я все еще не услышал твоего решения.
Искупление!
Слоэн ответил, глядя на серые тяжелые волны:
— Я сделаю это.
6.
Ветер, сухой и знойный, сблизил горы и равнину.
Под иссушающим солнцем гряда Альп, взявшей город в осаду, казалось на расстоянии вытянутой руки. Ни следа облачка в небе. Небоскребы административного центра смотрелись монолитными часовыми из бетона и стекла, переговаривающимися световой азбукой в ожидании атаки каменных гигантов. Краски были яркими, оттого каждый элемент зданий смотрелся, как на картинах Дали. Этим днем Милан сверкал, словно Лос-Анджелес на фоне гряды Сан Бернандино.
Андреа Каларно был в Лос-Анджелесе всего один раз, несколько лет тому назад, зимой, на конгрессе полицейских сил США и Европы. Безграничный горизонтальный разброс города произвел на него большое впечатление. Но не столько сам город, сколько климат: в середине ноября было девяносто пять градусов по Фаренгейту, что соответствовало тридцати трем градусам по Цельсию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34