Неподалеку от ворот стояли две машины. За рулем голубого «Фольксвагена» сидела женщина в черных очках. Он тут же узнал Ханну, улыбнулся и темпераментно махнул ей рукой.
Женщина открыла дверцу и ступила на мостовую. И тут Колчанов глянул направо. Там у самой стены стояло желтое такси. За приоткрытой задней дверцей Феликс увидел Марину Езерскую. Девушка уже хотела выйти из машины, хотела подбежать к нему, как вдруг увидела, что первой он махнул Ханне, а ее даже не заметил.
Она в растерянности замерла, не зная, стоит ли ей выходить вообще. Если бы Колчанов мог разорваться пополам, подойти и к Ханне, и к Марине одновременно, он непременно сделал бы это. Но приходилось выбирать. Ханна остановилась, поняв, что девушка в такси тоже встречает Феликса. Он растерянно улыбнулся и остался стоять на месте, решив положиться на волю случая.
Марина с тревогой посмотрела на Ханну, выжидая, как та поведет себя. Женщина в «Фольксвагене» медленно сняла темные очки и повесила их в вырез блузки. Затем она развела руками, подмигнула Феликсу и кивнула в сторону Марины: мол, я не претендую ни на что, сама понимаю, она моложе, красивее, и, наверное, ты ей многим обязан. Хотя Ханне Феликс был тоже обязан. Если бы не она, то суд вполне мог дать не месяц тюрьмы, а целых два. Именно Ханна подтвердила на процессе, что провалы памяти у Феликса бывали и раньше.
Колчанов моргнул, тряхнул головой и посмотрел в глаза Ханне. Ему хотелось подбежать к ней, попытаться все объяснить или хотя бы крикнуть: «Подожди минуту, я подойду к Марине, совсем немного поболтаю с ней, уговорю подождать и тогда объясню тебе тонкости наших отношений». Но Марина ведь тоже ждала первого шага. Тогда Феликс перебросил куртку через плечо и просто зашагал по улице, не глядя больше ни на кого. Радость от освобождения тут же померкла. Он слышал, как хлопнула дверца машины, за ней другая, и старался не вслушиваться в шум заработавших двигателей. Затем он не выдержал и обернулся.
Ханна уже развернула машину и медленно удалялась от него. Тронулось и такси — в противоположную сторону. Он оставался один!
— Черт! — выругался Колчанов и бросился догонять желтую машину.
— Он бежит за вами, — сказал таксист Марине.
— Езжайте быстрее, — ледяным голосом произнесла она.
— По-моему, он хочет что-то вам сказать, — проговорил таксист, не решаясь увеличить скорость.
А Феликс бежал за такси и как очумелый махал над головой курткой.
— Да стой же, черт подери! — кричал он.
— Быстрее! — приказала Марина и со злостью пихнула шофера в плечо.
Но Феликс уже успел добежать до такси, рванул на себя дверцу, запрыгнул на заднее сиденье и обнял нахальную пассажирку. Девушка словно только того и ждала. Она положила голову ему на плечо и произнесла всего три слова:
— Я дура, Феликс.
— Куда теперь? — поинтересовался таксист, доезжая до поворота.
— Назад.
— В тюрьму или к вам домой?
Марина пропустила мимо ушей тонкую шутку водителя и просто сказала:
— Да, ко мне домой. К нам домой. Машина медленно покатила по улицам. Как и многие его коллеги, таксист хорошо изучил людей и поэтому понимал, что именно сейчас нужно Феликсу. Ему необходимо прийти в себя, увидеть город, посидеть молча на заднем сиденье с девушкой, потому что, когда они останутся наедине, придет время объяснений. А сейчас пусть наслаждаются друг другом, первыми мгновениями встречи, которой они, наверное, так долго ждали.
По дороге Колчанов настолько пришел в себя, что, когда машина остановилась возле дома с мансардой, он вспомнил, что у него нет ни единого шиллинга, Марина же чувствовала себя настолько счастливой, что напрочь забыла о такой прозе жизни, как презренный металл.
— От моих денег осталось что-нибудь? — решил он вернуть девушку на грешную землю.
— Я истратила всего две бумажки по пятьдесят шиллингов. А теперь вот третью, — Марина протянула банкноту таксисту и отпустила машину.
— Ты серьезно? — вытаращил глаза Феликс.
— Абсолютно.
— На твоем месте я умер бы с голоду.
— С твоей машиной все в порядке, — сменила тему Марина.
«Лендровер» и впрямь стоял за тонкой цепью рядом с еще пятью машинами в проезде между домами, там же, где оставил его Феликс.
— А с квартирой сложностей не было?
— Нет, все нормально. Оплачено надолго вперед, и, если хочешь, тут можно жить годами.
Консьержка, завидев Колчанова, улыбнулась ему и поздравила с освобождением. Тот довольно сухо поблагодарил ее и вместе с Мариной стал подниматься по крутой лестнице.
Когда они оказались в квартире, Феликс взял девушку за плечи.
— Откуда она знает про тюрьму? Ты рассказала ей? — спросил он, глядя Марине в глаза.
— А что еще я могла сделать? Тебя показали по телевидению, о тебе написали в газетах. И я решила немного приврать этой милой женщине. По-моему, она поверила.
— И кто же теперь я в ее глазах? Русский мафиози? Или маньяк-убийца?
— Это неважно, — сказала Марина, проходя в комнату и садясь на диван.
В квартире царила идеальная чистота, настолько идеальная, что Феликс не удержался.
— Да тут ходить боязно, можно разве что летать, — заметил он. — Ты часом не помешалась на почве уборки?
— А чем мне еще было заниматься все это время? — Марина поджала под себя ноги и вздохнула. — Только и делала, что наводила порядок. Бывало, нарочно утром покидаю в кучу журналы, кассеты, а потом до ночи разбираю. Вот так и жила. Ты хочешь есть?
— Сейчас хочу только кофе. Поедим потом. И не дома.
— Ты не голоден?
— О, да там кормят, как у нас кормили секретарей ЦК!
— А я приготовила праздничный ужин, — немного обиженно сказала девушка.
Феликс никак не мог понять, дожидалась ли его Марина только потому, что не могла без него покинуть Австрию, или… Первая радость от встречи прошла, и теперь Колчанов стал смотреть на вещи более трезво. Его куда больше обрадовало бы известие, что Марина ждала его исключительно из меркантильных соображений, что и деньги она сохранила лишь для того, чтобы они имели возможность уехать.
Теперь, зная тайну старого эсэсовца, Феликс склонен был подозревать всех и вся. Он даже стал подумывать, не подослал ли Ханну адвокат, но тут же отбросил эту идиотскую мысль. Если бы так было на самом деле, Ханна непременно подбежала бы к нему, не стала бы уступать его Марине. Да не такой человек Штокфиш, чтобы довериться женщине. Тогда уж он встретил бы клиента сам с огромным букетом в руках.
— Ты чем-то недоволен? — осведомилась девушка.
— Нет, просто устал, да и непривычно как-то, что небо не в клеточку.
— И наверное… — усмехнулась Марина и тут же замолчала.
— Ты хочешь сказать, я соскучился без женщин?
— Так, наверное, думала та, что приехала тебя встречать. Я узнала ее… Фотография в твоей записной книжке. Извини, конечно, но не могла же я ее не заметить.
— Не бери в голову, — бросил Феликс и прошел на кухню. — Мне хотелось бы побыть одному.
Марина даже не двинулась с места. Их разделяла всего лишь невысокая перегородка, но и она создавала какую-то иллюзию отстраненности друг от друга. Колчанов пододвинул второй стул, забросил на него ноги, вытащил из пачки сразу несколько пластинок жвачки, забросил их в рот и принялся размышлять.
С одной стороны, нужно было как можно быстрее покинуть Вену и отправляться в Бобруйск. Даже если клад пролежал пятьдесят лет и никто до него не добрался, медлить не следовало. Чем больше времени проходит, тем больше шансов, что кто-нибудь другой сумеет завладеть им. Но как быть с Мариной?
А с другой стороны, только ей и можно доверять. Кому же еще? Конечно, если вернуться в Смоленск, отыскать кого-нибудь из старых приятелей, на кого можно положиться…
Феликс принялся перебирать этих приятелей и наконец понял, что никого из них он не может назвать своим другом. Майор Котов разве? Но по своему опыту Колчанов знал: деньги, а тем более большие, неузнаваемо меняют людей. И ему вспомнилось, как тогда на стрельбище у Котова загорелись глаза, когда он услышал о пятистах шиллингах, которые ежемесячно получают австрийские безработные.
«Нет, Котов отпадает, — решил Колчанов. — И вообще, мужчины отпадают с самого начала. Если я возьму кого-нибудь в помощники, то, естественно, придется делиться пополам. А может, он и порешить меня задумает, как Воробьянинов Бен дера. Про Марину же такое и подумать страшно. А во все тонкости можно ее не посвящать, и так побежит за мной, как собачонка, куда угодно».
— Послушай! — крикнул Феликс так, словно их отделяли десятки метров.
— Да! — откликнулась Марина.
— Ты когда-нибудь мечтала стать богатой-богатой?
— Естественно. По-моему, об этом мечтают все.
— И ты уверена, что богатство не вскружило бы тебе голову?
— Конечно, вскружило бы, — рассмеялась девушка, — я тогда и смотреть бы на тебя не стала.
— Спасибо за откровенность, — Феликс отпил минеральной воды прямо из пластиковой бутылки, отчего комок жвачки во рту превратился в камушек, и, подойдя к перегородке, облокотился на нее локтями. — Какие у тебя планы на будущее?
Марина растерялась. Ей показалось, что Феликс хочет бросить ее прямо сейчас. Эта мысль ее терзала весь долгий месяц, пока Колчанов находился в тюрьме. И вот опасения, похоже, начинали подтверждаться.
— Нет, Феликс, ты не подумай… Я не хочу навязываться, ты и так многое для меня сделал. Но я надеюсь… — Она замолчала и принялась методично выщипывать нитки из диванного подлокотника.
— Давай поговорим серьезно. — Феликс легко перемахнул через перегородку и сел на другом конце дивана.
— У тебя такой вид, будто ты хочешь предложить мне сделку: мол, я тебе заплачу столько-то, а ты за это станешь делать то-то и то-то.
— Правильно мыслишь.
— Странный у нас торг. — Марина взялась за нитки с удвоенным усердием. — Я не знаю, что ты хочешь мне предложить, а ты, по-моему, не знаешь, что от меня требовать.
— Марина, брось. Никто от тебя ничего требовать не собирается.
— Я же вижу по твоим глазам.
— Глупости. Тебе кажется. Погоди, давай начнем все сначала. Ты хочешь вернуться домой?
— Даже не знаю, — пожала плечами девушка.
— А все-таки подумай. Давай начистоту.
Марина сцепила пальцы на животе и несколько секунд сидела молча. Затем она вскинула голову и отчетливо, но как-то очень холодно произнесла:
— Хорошо, я скажу, но только ты пообещай, что не будешь надо мной смеяться.
— Не буду, — ответил Колчанов со всей возможной серьезностью.
— Я хочу быть с тобой столько, сколько это возможно. — Девушка побледнела и сделала над собой еще одно усилие: — Я люблю тебя, Феликс, ясно?
Колчанов хотел ей ответить, но Марина тут же жестом остановила его, словно закрываясь от него ладонью. Затем она тряхнула головой. Пряди длинных волос упали ей на лоб.
— Я не люблю обманываться, — продолжала девушка. — Если ты скажешь мне сейчас, будто любишь меня, это будет неправдой. Все, что ты хотел сказать мне, ты сказал раньше. Теперь любое твое признание будет вынужденным, поэтому я не хочу ничего слышать. Не бойся, я не какая-нибудь истеричка, резать вены или вешаться не стану.
Выслушав этот монолог, Феликс в растерянности помолчал и наконец спросил:
— Ты мне скажи вот что: ты еще не раздумала становиться венской проституткой?
— Если тебе так легче, то с удовольствием стану.
— Правда?
— Конечно, неправда.
— А насчет любви ты серьезно?
— Смотря что понимать под любовью.
— Не знаю, что понимаешь под этим ты, Марина, но мне хотелось бы… — Феликс коснулся плеча девушки.
— Сейчас слишком светло… — пробормотала она.
— При свете тоже есть своя прелесть, — невозмутимо заметил Колчанов.
— Не знаю, может быть… — Марина поморщилась, встала на колени и подалась к Феликсу. — Я боюсь, что мне будет неприятно.
— Неприятно! — рассмеялся Колчанов. — Словно я предлагаю тебе горькое лекарство.
— Это и есть лекарство, и в самом деле горькое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48