— Наверно, они — ни ухом, ни рылом. Их просто подставили...
— А Хомченко на что? Или его тоже подставили? Не верю!... Про Ольгу Сергеевну точно не знаю — одни догадки. А вот Иван... Будто специально, назло. Дирижирует, поджав губки, ораторию под названием «А на-ка, выкуси!». Часть первая — ъя здесь хозяин". Вот и пусть Кирсановы хозяйничают. Только как бы их доверенное лицо не обобрало наивных доверителей до костей!
То, что сын не уверен об участии Ольги в афере, немного приободрило Лавра. Догадки к делу не пришьешь, на прокурорский стол не положишь. Сейчас главное — убедить самолюбивого мальца, предостеречь от неосмотрительных поступков.
— Погоди, Федька, не дергайся. Охолонь.
— А я вовсе и не дергаюсь! Передо мной недвусмысленно открыли дверь. Даже демонстративно. Хорошо еще — не врезали поджопник. Я послушно вышел и теперь закрываю ее с другой стороны. Без криков браво и оваций. Мин херц правильно говорил: играть в фишки — это еще не дело. Надо строить свою империю.
Лавр покачал головой. Ему было и смешно и горько выслушивать амбициозные планы сосунка, построенные на хлипком фундаменте обиды. Что он против матерого хищника — Мамы? Мигом обломают едва отросшие рога и отправят на свалку. Но как убедить парня в опасности и полной бесперспективности задуманного?
— Надо ли впадать в крайность? История учит: все империи и царства — на крови. К примеру, супермаркет — сколько алых ручейков вытекло из него. Последняя — мин херца Петра Белугина. Подумай, сынок.
— Думано-передумано. Строиться в Москве не собираюсь — сработаю в провинции. Там намного проще, чище и понятней.
Дурачек мой, дурачек, с жалостью и сердечной болью подумал Лавр, глядя на вз"ерошенного, кукарекающего петушка. Сейчас в России таким, как он, обламывают неотросшие крылья, подрывают, отстреливают...
— Чисто говоришь? Ой ли?
— Поживем — увидим. Попробую — ой или не ой.
— Окимовск?
— Да.
— Вотчина Мамы?
— Никаких мам и пап — моя вотчина! Пошли, батя, засиделись.
Лавр жестом остановил сына.
— Погоди. Последний раз прошу, очень прошу. Хочешь, встану на колени? Не надо туда лезть. Именно туда — не надо. Поезжай строить свою империю на Урал, в Сибирь, к черту на кулички, но только не в Окимовск.
Знал, сын не послушается, будет попрежнему кукарекать, но не просить, не предупредить о грозящей ему опасности Лавр не мог. Ибо помнил жесткое предупреждение Мамыкина, его кровожадные взгляды.
— Извини, пап, но лучше занимайся ремонтом квартиры или ремонтируй здоровье. Суставы там или желудок. Сам разберусь со своими проблемами.
— Спасибо, сынок, за заботу. Я ведь и вправду не настолько здоров и силен, чтобы держать у тебя за спиной тылы. Остается только советовать.
— Да кто ж тебя просит держать какие-то тылы? Прости, какая-то паранойя! Всегда я сам вел свои дела, а тут — поразительное сердобольство! Мания преследования! Будто я покусился на нефтяные поля Петрлиума. Еще раз прости, но это тебя ни с какой стороны не касается.
— Касается-не касается — сплошная демагогия, — разозлился Лавр. — Можешь ты хотя бы один раз без базара подчиниться отцу?
— Сейчас — не могу. Не тот расклад.
— Смотри, Федя, всерьез посоримся!
— Если у тебя имеется такое желание — давай! Ссорься! Пойми, пап, у меня нет другого выхода, нет других вариантов движения вперед! Остановлюсь — придется торговать в электричках кроссвордами, карандашами и будильниками.
—Тоже не выйдет — электрички забиты полтавской мафией.
— Тогда — губная гармошка и кепка возле ног. Подайте ради Христа убогому.
— Езжай в Швецию!
— Сам езжай! — огрызнулся Федечка. — Домой?
— Поехал бы — машина осталась на даче.
— Моя припаркована к тротуару в двух шагах отсюда. Садись, подвезу. Только не бухти про кровавые реки и мозговые берега. Надоело!
— Спасибо, доберусь на такси, — грустно отказался Лавр, поняв, что сердечная беседа так и не состоялась, каждый остался при своих интересах. — Быстрей и безопасней.
— Ну, и ветер в спину!
— Свою научись прикрывать! И то, что пониже спины!
— Хватит советов и рекомендаций! Сыт по горло. Достали до самых печенок! Раньше — Белугин, теперь — ты. Обрыдло!
Проводив сына жалеющим взглядом, Лавр остановил такси, опустился на заднее сидение. Нелегкая беседа с Федечкой доконала его. Сердце билось с перебоями. в голове — туман. В руке подрагивает записная книжка, фамилии, имена, номера телефонов путаются в сознании.
Надо, срочно надо отыскать среди старых дружанов надежного человека, который защитил бы Федечку. Мультяха свалил за бугор. Горилла — умный и сильный мужик лежит на кладбище, застрелили во время стрелки. Мастак умер своей смертью — инфаркт. Геракл скурвился...
— Господи, кому же позвонить? — вслух спросил он сам у себя.
— Попробуйте в службу спасения, — не поворачиваясь, посоветовал таксист. Будто проник в сознание пассажира. — Помогают.
А что, идея! Только обратиться не к спасателям — к Богу.
— Не имеет смысла. Опоздают...
Кто не опоздает? Только он и Санчо. Два ствола против десятка мамыкинских, две постаревших головы, четыре немощных кулака. Вот и все, чем он располагает. Но сдаватья нельзя! Западло! Лавр выкручивался из более сложных и опасных ситуаций, всегда выходил из них победителем. Оставляя лоскутки окровавленной шкуры, со свинцом в теле, но — победителем.
Правда, за предательский выстрел в спину отомстил не он — верный «оруженосец». Догнал киллера и таранил его машину. Слава Богу, остался живым, отделался переломами и ушибами. А Дюбеля свезли на кладбище, откуда он благополучно выбрался.
Еще один противник! Не много ли?
И все же, как не крути, придется навестить вотчину Мамы, покопаться в его вонючей утробе. Как это поется в старой песне, смелого пуля боится, смелого штык не берет…
Опасения отца, его советы не убедили Федечку, он по прежнему был уверен в правильности своего выбора. Провинциальный тихий Окимовск представлялся ему землей обетованной, трамплином, который подбросит его в большой бизнес. Только не расслабляться — дерзать!
Первый шаг к свершению задуманного — визит в альма матер, то-есть, в родной институт. К профессору Стрекову.
Профессорский кабинет какой-то неухоженный, несерьезный. Будто его хозяин в нем почти не бывает, но не допускает уборщиц и помощников. Единственная достопримечательность — разбухший портфель, который находится на девятом месяце беременности и вот-вот разродится десятком докторских диссертаций.
Да и сам профессор далек от навязаного телевидением и старыми фильмами образа серьезного ученого, в очках с выпуклыми линзами и ухоженной бородкой. Подвижный толстяк, всегда без галстука, в видавших виды подтяжках, не ходил — летал по кабинету. На подобии сказочного Карлсона.
— Ничего не понимаю, — недоумевал он, размахивая перед лицом студента короткими ручками. — Отказываться от поездки — невероятная, непростительная глупость.
Лавриков сидел на стуле, по школярски положив руки на колени.
— Ну, не получается, Виталий Юрьевич! Не позволяют личные дела...
— Какие там дела! Да еще — личные! — поморщился Стреков. — Столько желающих было с этой Швецией, я всех отшил, утвердили тебя и — нате вам!
— Поезжайте сами, — отлично сознавая, какую он порет глупость, предложил Федечка. — Вроде, как на переподготовку...
Толстяк подергал подтяжки, прогримасничал. Будто отведал что-то нес"едобное.
— Думай о чем говоришь! Переподготовка по другой линии... Ну, просто не лезет в голову! Что творится в России, что делается! Один — миллионер, другой, круче — миллиардер, выйдешь на улицу и не знаешь, кто из навороченной тачки вылезает — то ли помощник президента, то ли двоечник на переэкзаменовку... И желанная раньше Швеция им уже не Швеция! Конец света!
Федечка приподнял низко опущенную голову, лукаво поглядел на бегающего по комнате профессора.
— А вы вместо меня пошлите Сашку Циплякову. Думаю — не откажется...
— Не смеши народ, Федор, — недовольно пробурчал толстяк. — Нашел кандидатшу!
— Тогда не обижайтесь на меня, ладно? Поверьте, ехать не позволяет важное дело.
— Если не секрет, какое? — неожиданно заинтересовался ученый. — Свадьба или крестины?
Таиться от Стрекова не хочется. Несмотря на излишнюю экзальтацию, он — неплохой мужик. К тому же, может быть полезным.
— Ничего особенного. Обычный консервный заводик спать не дает.
— Да? Значит, обычный? Так и «ВИММ-БИЛЬ-ДАНН» — тоже простое консервное предприятие. А подняли его на уровень концерна.
— Вот и я тоже хочу — примерно в том же направлении.
— Ну-ну, похвальное рвение. Только консалдинговые услуги — за кафедрой. Договорились?
— Хоп! Подписано и заштамповано! Тогда с вас — формальное рекомендательное письмо в район.
— Считай — в кармане... предприниматель!
Федечка не вышел из института — вылетел, трепеща ангельскими крылышками. Удача, самая настоящая удача!
Следующее намеченное мероприятие не относится к задуманному внедрению в вотчину Мамыкина. И все же, оно необходимо. Ибо Федечка расставался не только со столицей — со всеми бывшими привязанностями и влюбленностями. Рвал с кровью.
Любовь? Никаких Ромео, никаких Джульет! Каждому времени — свои песни. Современные люди: сошлись — разошлись. Без дурацких переживаний и обращений в суд... Цивилизованные люди прощаются красиво. Как в сентиментальных книжках, только без слез и охов-вздохов.
Лавриков достал из кармана мобильник, набрал знакомый номер.
— Привет, Саш. Спешу объявить: никуда не еду. Вернее, еду, но не в ту сторону. Остальное — при встрече. Лады?
— Навестить меня нет желания?
— Извини, не то настроение.
Они встретились вечером возле выхода из метро. Федечка припарковал машину, щелкнул брелком, гарантировавшим полную безопасность от угона и взлома престижного «рено», наследницы проданного «бегунка», и принялся прогуливаться, безразлично, с ленцой пресытившегося нувориша, оглядывая витрины комков и полунищих прилавков. В комках выставлены на обозрение бутылки, собранные со всех концов света, штампованные часы, изукрашенные коробки. На прилавках — цветы, старые книги, поношенные вещи.
Тощища!
Сашка, как всегда, опаздывает. Привычка всех женщин — и молодых, и старых. Во первых, для макияжа и выбора наряда требуется немалое время. Во вторых, проверить терпение кавалера и его действительное отношение к ней. Выдержит, не сбежит — есть надежда на развитие начатого романа, сбежит — туда ему и дорога, придется искать замену.
Федечка не сбежал. Запланированные переговоры по поводу разбега, откладывать нельзя — его ожидает Окимовск с желанным заводом и не менее желанная сестра Кирилла.
Наконец, девушка выпорхнула разноцветной бабочкой, не разглядывая толпу, сразу направилась к ожидающему ее парню.
— Приветик! Куда пригласишь, кавалер? Заранее говорю: ни ресторанов, ни танцулек. Устала и от того, и от другого.
Ответ заранее подготовлен. Многомесячное общение с изящной студенточкой позволило изучить ее вкусы и пристрастия. Дискотек на дух не выносит, рестораны и забегаловки презирает, об»ятия и жаркие поцелуи под луной считает приземленными. Зачем, если значительно приятней заниматься любовью в комфортабельной комнате с притушенным светом и мурлыкающей музыкой из приемника?
— А если — в аквапарк? Поплаваем в теплой водичке, порезвимся.
— Вот это что-то новенькое! — заинтересовалась Сашка. — А он не закрыт?
— Откроем, — уверенно заявил Федечка — У меня в бумажнике лежит ключ от всего города. Этакий всеядный «Сезам».
— Если так — поехали.
Не прошло и часа, как они оказались возле под"езда аквапарка. Наружная иллюминация погашена, но двери не заперты и в фойе еще горит свет.
— Так я и думала — облом!
— Погоди горевать. Поглядим, как сработает мой «сезам».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33