Мало того, вывела интересный экземпляр — не упомню названия, которого нигде не достанешь… Вот я и решил выпросить…
Сейчас дотошливый блондин ехидно ухмыльнется и осведомится о моем спутнике… Нет, не спросил. Наоборот, перевел разговор на другую тему. Переключился на санаторные будни и, конечно, лечение. Будто перебросил стрелку на железнодорожном пути.
— Удивляюсь я вам, — охотно «поехал» я по предлагаемой «ветке». — С процедур — в столовую, оттуда — в корпус. Телевизор не смотрите, дамами не интересуетесь… Небось, скучно до жути?
— Привык. А чем ещё прикажете заниматься? Круглосуточно играть в преферанс? Терпеть не могу карточных игр, начиная с примитивного «дурака»… Глушить мозги алклголем? Избавьте, они и без того забиты… банковскими операциями. Ошупывать перезрелые прелести санаторных красоток? Какая гадость? Предпочитаю спать или читать газеты…
— По утрам в вестибюле столовой продаются экскурсионные путевки… Такой вид отдыха вас не улекает?
Сам не знаю зачем я пытаюсь «раскочегарить» соседа. И напираю при этом на экскурсии. Будто совместная поездка в тот же Кисловодск позволит мне поглубже проникнуть в наглухо закрытые недра души Ларина.
Может быть, действительно поможет?
В ответ — ставший привычным, жест — отталкивающее движение руки.
Дескать, уже говорил вам о нежелании трястись в автобусе, слушая глупые повествования экскурсовода. Отстаньте от меня, все равно ни за что не соглашусь!
— Побаиваетсь бандитов?
Ларин тягуче улыбнулся. Словно процедил эту улыбку через два слоя марли.
— Да. И не просто, как вы выразились, побаиваюсь — по настоящему боюсь. Я ведь человек мирной профессии. Глядеть в дуло дурацкой железяки, неизвестно почему именуемой «автоматом»? Ни за что!
Блондин так сощурился и с такой нервозностью повел узкими плечами, что на этот раз я ему поверил — боится. До выступающего на теле пота, до дрожи в коленках, до головокружения. Так притворяться может только талантливый актер, каким я соседа не считал.
— Ладно, оставим неприятную для вас тему. Не хотите полюбоваться развалинами какой-нибудь крепости или красотами Кавказских гор — ваше дело… Вчерашний номер местной газеты просматривали?
— Стараюсь местную прессу не баловать своим вниманием, — вычурно ответил банковский клерк и я понял — не просто просматривал, а внимательно изучил. — А что там? — равнодушно спросил он.
— Опубликован очерк о нападении террористов на больницу в поселке Майском… Тот самый поселок, где умер Крымов.
Я говорил и не сводил испытующего взгляда с собеседника… Побледней, паразит, шевельни растерянно белобрысой бровью… Откинься на спинку стула…Не железобетонный же ты, в конце концов!
Ларин не шевельнул бровями и не побледнел. Все тот же отталкивающий жест, все та же презрительная улыбочка.
— Вот как! Признаться, терпеть не могу детективы. И напечатанных и реально происходящих в жизни. Предпочитаю политические баталии и биржевые новости. А вы, похоже, поклонник разных расследований, таинственных убийств и замаскированных ограблений… Не осуждаю. Каждому — свое.
Вот это подвел мину! Остается нажать на кнопку и сыщик из уголовного розыска Козырьковского района превратится в некую туманность! Я постарался не показать растерянности, повернулся к окну, поправил смятую портьеру.
— Не стану отрицать — люблю детективную литературу. В ней отражается наша гнусная жизнь. Со всеми трудностями и прегрешениями. Что же касается трагедии в Майском, то я знаю о ней не только из газетного очерка.
Пришлось ввести Ларина в пережитое мною и Ленкой. Утаив, конечно, некоторые детали. Говорил так красочно, описывал террористов и особенно их главаря такими сочными тонами, что собеседник просто обязан выразить свое отношение к драматическим событиям.
Ларин ограничился сочувственным покачиванием головы.
— Все сказанное вами ещё больше укрепляют мое отвращение к всевозможным поездкам и прогулкам за территорию санатория. Отныне — лечение и питание, питание и лечение, — жестко очертил он рамки пребывания на Кавказе.
Кажется мои усилия «расколоть» блондина закончились поражением…
28
Звонить в Козырьково мне не пришлось. Видимо, ребята представили, какие непоправимые потери нанесут скудному бюджету отпускника междугородние переговоры. Позвонили сами. Естественно, не в санаторий — в пятигорскую уголовку. Сообщил мне об этом Витюня.
В нарушение всех законов конспирации он нагло заявился в мою палату. В полосатой безрукавке и дурацкой белой кепочке Ваютин ничем не отличался от отдыхающих.
В это время в санатории — мертвый час. Который, кстати говоря, никто не соблюдает.
Полное безветрие. Обожженые листья поникли, занавеска на открытом окне обессиленно опустила крылья, солнце безжалостно прожаривает все живое. Мы с Лариным лежим проверх одеял в одних трусах. Пошевелишься — обливаешься потом, попьешь воды — потеешь ещё больше. Единственное спасение — холодный душ. Но не будешь же весь день стоять под холодными струями. Поэтому мы предпочитали лежать неподвижно, пить поменьше и не разговаривать, не тратить попусту накопленную энергию.
И вдруг — легкое постукивание в дверь. Кого ещё несет в мертвый час? Сестры дремлют на своих рабочих местах, санитарки — где попало. Да и вряд ли они осмелятся нарушить послеобеденный покой. Мелькнула мысль о Ленке, но я отверг её — ангелочек не так воспитана, чтобы без приглашения вторгаться в мужскую обитель
Не дождавшись разрешения, в комнату вошел… Витюня. Свежий, розовый, смеющийся. Будто на него не действует ни жара, ни духота.
От неожиданности я поперхнулся пойманным наконец глотком более или менее прохладного воздуха.
— Добрый день, санаторники, — бодро провозгласил Ваютин, без приглашения опускаясь на стул. Достал из кармана апельсин и принялся его чистить. Сок стекал по пальцам, капал на пол. — Ну, и забрался же ты, Славка! С трудом отыскал двоюродного братца, — неторопливо подкинул он мне необходимую для дальнейшего общения информацию. — Спрашиваю Вячеслава Ракова — девица хлопает длинющими ресницами и смеется. Дескать, пиво имеется, а раков давно не пробовали.
Острота довольно плоская, но мы дружно посмеялись.
Я представил «двоюродному брату» соседа по комнате. Витюня приветливо протянул ему пухлую ладошку.
— У вас закурить не найдется? — с жадностью спросил Ларин. Видимо, заметив выпирающий нагрудный карманчик рубашки посетителя. — Решил бросить, да вот никак не получается… Мучения — не приведи Господь…
— Конечно, найдется, — с готовностью ответил сыщик. — Только вам придется взять самому. Руки грязные… В кармашке и сигареты и зажигалка.
Витюня склонился к лежащему блондину и тот взял пачку «явы» с кокетливой зажигалкой. Вытряхнул одну сигарету, зажег её и возвратил курительные принадлежности на прежнее место — в кармашек.
Я про себя усмехнулся. Молодец, Витюнчик, талантливый сыскарь! Здорово получил «пальчики» соседа!
Кажется, Ларин ничего не заподозрил — глядя в потолок, жадно глотал табачный дым.
— Я к тебе — по делу, — жизнерадостно об»явил Ваютин. — Забыл, небось о том, что сегодня у Марийки день рождения? А вот она о тебе не забыла — велела немедленно доставить на торжественный обедо-ужин. Разрешено — без смокинга и бабочки…
— В такую жарищу? — ужаснулся я, представив в какую мокрую тряпку превращусь в битком набитом людьми вагоне трамвая. — Извинись за меня перед женой, скажи — обязательно приду, только позже… Сейчас никак не могу — пожалейте немощного старичка.
Ларин прикончил сигарету и теперь внимательно следил за полушутливой беседой «братьев». Будто выискивал в ней опасные для него огрехи.
В конце концов, пришлось согласиться. Постанывая, натянул брюки и рубашку, раздумчиво поскреб небритый подбородок… Сойдет и так. Судя по всему, нет ни дня рождения, ни именин, ни новоселья, а для делового общения с Витюней бриться не обязательно.
— Что случилось? — нетерпеливо спросил я, едва мы выщли за пределы санатория. — Мог бы потерпеть до вечера…
— Дома, — односложно ответил Витюня.потеряв недавнюю жизнерадостность. — Потерпи.
— Скажи только — важное?
— Сказано — потерпи.
Ваютин упрям до дикости, упрется — бульдозером не сдвинешь. А я в такую жару не только не бульдозер — даже не хлипкий мерин. Но соглашаться не хотелось.
— Важное или нет?
Упрямец ограничился пожатием плечами. В переводе: у работников уголовки неважного не бывает — любая мелочь обязана занять предназначенное для неё место и заработать в нужном для сыщика направлении. А ты задаешь пустые вопросы.
Молча доехали до дома, в котором живут Ваютины. Молча вошли в квартиру. Марийка — на работе, никто не мешает, а Витюня все ещё молчит. Я почувствовал — пройдет ещё десяток минут в безмолвии — на всю жизнь онемею.
Наконец, упрямый козел «заблеял». Говорил на удивление немногословно и сухо.
— Первое. Доложил своему начальству и получил «добро» на раскрутку твоего дела…
Я начал было изображать телячий восторг, но Ваютин повелительным жестом остановил его дальнейщее развитие.
— Выслушай до конца… Второе. Милиционера-одиночку, проверявшего документы в поезде, вычеркнем. Дали излишне старательному деятелю по мозгам — все дела… Дальше. Твоего соседа по комнате возьмем под контроль. Вязать пока не станем — нет достаточных оснований…
Старательный поездной милиционер-служака приказал «долго жить»? Отлично, одной версией меньше… Кажется, Витюня намертво вцепился ещё в одну, связанную с Лариным… Жай-то Бог, чтобы и она закончила свое сущствование. Что тогда останется? Проводница? В причастность к убийству Крымова этой немолодой женшины я не верил с самого начала.
Кто на очереди?
Версия номер три — Ленка.
Предчувствие страшной развязки сжало сердце, стало трудно дышать… Неужели Ленка — убийца?
— Звонили из Козырьково. Просили передать тебе… вот это.
Мгновенно исчезли недобрые предчувствия. Я набросился на лист бумаги, как голодный на кусок хлеба. Пусть на листе — всего несколько слов, но для меня сейчас любая «крошка» необходима.
Молодцы ребята! За какие-нибудь несчастные несколько суток смогли докопаться до множества интереснейших сведений. И хотя в телефонограмме всего не скажешь, если вписать в переданную ими информацию уже известные нам с Витюней детальки — получится довольно цельная картина.
Оказывается ловкий Венька подставил ножку одному своему конкуренту. «Ножка» весит немного — немало — почти миллион долларов. Соответственно, у Крымова подскочил счет в одном из коммерческих банков. На такую же сумму. Фамилия конкурента не упоминается, но это не имеет особого значения. Главное — он есть, обиженный предательством, озлобленный миллионной потерей.
Одно это подтверждает правоту Ваютина, подсказавшего мне четвертую версию. Многое должен прояснить откровенный разговор с вдовой умершего бизнесмена.
29
Санаторий — странное полумедицинское учреждение. Непонятно, чем занимаются его временные обитатели: отдыхают или лечатся? К примеру, я приехал отдохнуть, забыться. А меня заставляют нырять в ненужную мне ванну с кислородной «начинкой», терять уйму времени для посещения врачей разных специальностей, сдачи дурацких анализов, имеющих значение разве для престарелых пенсионеров.
Так на что же я трачу драгоценный отпуск? Какой черт понес меня в санаторий, когда я мог с большей пользой потратить отпуск в примитивном Доме Отдыха?
Сначала санаторные дни тянулись, будто медлительные волы по украинскому шляху. Знакомство с окрестностями, прогулки по парку и по улицам незнакомого города, встречи с Витюней. Потом — началось непредсказуемое.
Доктор Мария Васильевна по молодости и неопытности почему-то решила, что её пациент смертельно болен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Сейчас дотошливый блондин ехидно ухмыльнется и осведомится о моем спутнике… Нет, не спросил. Наоборот, перевел разговор на другую тему. Переключился на санаторные будни и, конечно, лечение. Будто перебросил стрелку на железнодорожном пути.
— Удивляюсь я вам, — охотно «поехал» я по предлагаемой «ветке». — С процедур — в столовую, оттуда — в корпус. Телевизор не смотрите, дамами не интересуетесь… Небось, скучно до жути?
— Привык. А чем ещё прикажете заниматься? Круглосуточно играть в преферанс? Терпеть не могу карточных игр, начиная с примитивного «дурака»… Глушить мозги алклголем? Избавьте, они и без того забиты… банковскими операциями. Ошупывать перезрелые прелести санаторных красоток? Какая гадость? Предпочитаю спать или читать газеты…
— По утрам в вестибюле столовой продаются экскурсионные путевки… Такой вид отдыха вас не улекает?
Сам не знаю зачем я пытаюсь «раскочегарить» соседа. И напираю при этом на экскурсии. Будто совместная поездка в тот же Кисловодск позволит мне поглубже проникнуть в наглухо закрытые недра души Ларина.
Может быть, действительно поможет?
В ответ — ставший привычным, жест — отталкивающее движение руки.
Дескать, уже говорил вам о нежелании трястись в автобусе, слушая глупые повествования экскурсовода. Отстаньте от меня, все равно ни за что не соглашусь!
— Побаиваетсь бандитов?
Ларин тягуче улыбнулся. Словно процедил эту улыбку через два слоя марли.
— Да. И не просто, как вы выразились, побаиваюсь — по настоящему боюсь. Я ведь человек мирной профессии. Глядеть в дуло дурацкой железяки, неизвестно почему именуемой «автоматом»? Ни за что!
Блондин так сощурился и с такой нервозностью повел узкими плечами, что на этот раз я ему поверил — боится. До выступающего на теле пота, до дрожи в коленках, до головокружения. Так притворяться может только талантливый актер, каким я соседа не считал.
— Ладно, оставим неприятную для вас тему. Не хотите полюбоваться развалинами какой-нибудь крепости или красотами Кавказских гор — ваше дело… Вчерашний номер местной газеты просматривали?
— Стараюсь местную прессу не баловать своим вниманием, — вычурно ответил банковский клерк и я понял — не просто просматривал, а внимательно изучил. — А что там? — равнодушно спросил он.
— Опубликован очерк о нападении террористов на больницу в поселке Майском… Тот самый поселок, где умер Крымов.
Я говорил и не сводил испытующего взгляда с собеседника… Побледней, паразит, шевельни растерянно белобрысой бровью… Откинься на спинку стула…Не железобетонный же ты, в конце концов!
Ларин не шевельнул бровями и не побледнел. Все тот же отталкивающий жест, все та же презрительная улыбочка.
— Вот как! Признаться, терпеть не могу детективы. И напечатанных и реально происходящих в жизни. Предпочитаю политические баталии и биржевые новости. А вы, похоже, поклонник разных расследований, таинственных убийств и замаскированных ограблений… Не осуждаю. Каждому — свое.
Вот это подвел мину! Остается нажать на кнопку и сыщик из уголовного розыска Козырьковского района превратится в некую туманность! Я постарался не показать растерянности, повернулся к окну, поправил смятую портьеру.
— Не стану отрицать — люблю детективную литературу. В ней отражается наша гнусная жизнь. Со всеми трудностями и прегрешениями. Что же касается трагедии в Майском, то я знаю о ней не только из газетного очерка.
Пришлось ввести Ларина в пережитое мною и Ленкой. Утаив, конечно, некоторые детали. Говорил так красочно, описывал террористов и особенно их главаря такими сочными тонами, что собеседник просто обязан выразить свое отношение к драматическим событиям.
Ларин ограничился сочувственным покачиванием головы.
— Все сказанное вами ещё больше укрепляют мое отвращение к всевозможным поездкам и прогулкам за территорию санатория. Отныне — лечение и питание, питание и лечение, — жестко очертил он рамки пребывания на Кавказе.
Кажется мои усилия «расколоть» блондина закончились поражением…
28
Звонить в Козырьково мне не пришлось. Видимо, ребята представили, какие непоправимые потери нанесут скудному бюджету отпускника междугородние переговоры. Позвонили сами. Естественно, не в санаторий — в пятигорскую уголовку. Сообщил мне об этом Витюня.
В нарушение всех законов конспирации он нагло заявился в мою палату. В полосатой безрукавке и дурацкой белой кепочке Ваютин ничем не отличался от отдыхающих.
В это время в санатории — мертвый час. Который, кстати говоря, никто не соблюдает.
Полное безветрие. Обожженые листья поникли, занавеска на открытом окне обессиленно опустила крылья, солнце безжалостно прожаривает все живое. Мы с Лариным лежим проверх одеял в одних трусах. Пошевелишься — обливаешься потом, попьешь воды — потеешь ещё больше. Единственное спасение — холодный душ. Но не будешь же весь день стоять под холодными струями. Поэтому мы предпочитали лежать неподвижно, пить поменьше и не разговаривать, не тратить попусту накопленную энергию.
И вдруг — легкое постукивание в дверь. Кого ещё несет в мертвый час? Сестры дремлют на своих рабочих местах, санитарки — где попало. Да и вряд ли они осмелятся нарушить послеобеденный покой. Мелькнула мысль о Ленке, но я отверг её — ангелочек не так воспитана, чтобы без приглашения вторгаться в мужскую обитель
Не дождавшись разрешения, в комнату вошел… Витюня. Свежий, розовый, смеющийся. Будто на него не действует ни жара, ни духота.
От неожиданности я поперхнулся пойманным наконец глотком более или менее прохладного воздуха.
— Добрый день, санаторники, — бодро провозгласил Ваютин, без приглашения опускаясь на стул. Достал из кармана апельсин и принялся его чистить. Сок стекал по пальцам, капал на пол. — Ну, и забрался же ты, Славка! С трудом отыскал двоюродного братца, — неторопливо подкинул он мне необходимую для дальнейшего общения информацию. — Спрашиваю Вячеслава Ракова — девица хлопает длинющими ресницами и смеется. Дескать, пиво имеется, а раков давно не пробовали.
Острота довольно плоская, но мы дружно посмеялись.
Я представил «двоюродному брату» соседа по комнате. Витюня приветливо протянул ему пухлую ладошку.
— У вас закурить не найдется? — с жадностью спросил Ларин. Видимо, заметив выпирающий нагрудный карманчик рубашки посетителя. — Решил бросить, да вот никак не получается… Мучения — не приведи Господь…
— Конечно, найдется, — с готовностью ответил сыщик. — Только вам придется взять самому. Руки грязные… В кармашке и сигареты и зажигалка.
Витюня склонился к лежащему блондину и тот взял пачку «явы» с кокетливой зажигалкой. Вытряхнул одну сигарету, зажег её и возвратил курительные принадлежности на прежнее место — в кармашек.
Я про себя усмехнулся. Молодец, Витюнчик, талантливый сыскарь! Здорово получил «пальчики» соседа!
Кажется, Ларин ничего не заподозрил — глядя в потолок, жадно глотал табачный дым.
— Я к тебе — по делу, — жизнерадостно об»явил Ваютин. — Забыл, небось о том, что сегодня у Марийки день рождения? А вот она о тебе не забыла — велела немедленно доставить на торжественный обедо-ужин. Разрешено — без смокинга и бабочки…
— В такую жарищу? — ужаснулся я, представив в какую мокрую тряпку превращусь в битком набитом людьми вагоне трамвая. — Извинись за меня перед женой, скажи — обязательно приду, только позже… Сейчас никак не могу — пожалейте немощного старичка.
Ларин прикончил сигарету и теперь внимательно следил за полушутливой беседой «братьев». Будто выискивал в ней опасные для него огрехи.
В конце концов, пришлось согласиться. Постанывая, натянул брюки и рубашку, раздумчиво поскреб небритый подбородок… Сойдет и так. Судя по всему, нет ни дня рождения, ни именин, ни новоселья, а для делового общения с Витюней бриться не обязательно.
— Что случилось? — нетерпеливо спросил я, едва мы выщли за пределы санатория. — Мог бы потерпеть до вечера…
— Дома, — односложно ответил Витюня.потеряв недавнюю жизнерадостность. — Потерпи.
— Скажи только — важное?
— Сказано — потерпи.
Ваютин упрям до дикости, упрется — бульдозером не сдвинешь. А я в такую жару не только не бульдозер — даже не хлипкий мерин. Но соглашаться не хотелось.
— Важное или нет?
Упрямец ограничился пожатием плечами. В переводе: у работников уголовки неважного не бывает — любая мелочь обязана занять предназначенное для неё место и заработать в нужном для сыщика направлении. А ты задаешь пустые вопросы.
Молча доехали до дома, в котором живут Ваютины. Молча вошли в квартиру. Марийка — на работе, никто не мешает, а Витюня все ещё молчит. Я почувствовал — пройдет ещё десяток минут в безмолвии — на всю жизнь онемею.
Наконец, упрямый козел «заблеял». Говорил на удивление немногословно и сухо.
— Первое. Доложил своему начальству и получил «добро» на раскрутку твоего дела…
Я начал было изображать телячий восторг, но Ваютин повелительным жестом остановил его дальнейщее развитие.
— Выслушай до конца… Второе. Милиционера-одиночку, проверявшего документы в поезде, вычеркнем. Дали излишне старательному деятелю по мозгам — все дела… Дальше. Твоего соседа по комнате возьмем под контроль. Вязать пока не станем — нет достаточных оснований…
Старательный поездной милиционер-служака приказал «долго жить»? Отлично, одной версией меньше… Кажется, Витюня намертво вцепился ещё в одну, связанную с Лариным… Жай-то Бог, чтобы и она закончила свое сущствование. Что тогда останется? Проводница? В причастность к убийству Крымова этой немолодой женшины я не верил с самого начала.
Кто на очереди?
Версия номер три — Ленка.
Предчувствие страшной развязки сжало сердце, стало трудно дышать… Неужели Ленка — убийца?
— Звонили из Козырьково. Просили передать тебе… вот это.
Мгновенно исчезли недобрые предчувствия. Я набросился на лист бумаги, как голодный на кусок хлеба. Пусть на листе — всего несколько слов, но для меня сейчас любая «крошка» необходима.
Молодцы ребята! За какие-нибудь несчастные несколько суток смогли докопаться до множества интереснейших сведений. И хотя в телефонограмме всего не скажешь, если вписать в переданную ими информацию уже известные нам с Витюней детальки — получится довольно цельная картина.
Оказывается ловкий Венька подставил ножку одному своему конкуренту. «Ножка» весит немного — немало — почти миллион долларов. Соответственно, у Крымова подскочил счет в одном из коммерческих банков. На такую же сумму. Фамилия конкурента не упоминается, но это не имеет особого значения. Главное — он есть, обиженный предательством, озлобленный миллионной потерей.
Одно это подтверждает правоту Ваютина, подсказавшего мне четвертую версию. Многое должен прояснить откровенный разговор с вдовой умершего бизнесмена.
29
Санаторий — странное полумедицинское учреждение. Непонятно, чем занимаются его временные обитатели: отдыхают или лечатся? К примеру, я приехал отдохнуть, забыться. А меня заставляют нырять в ненужную мне ванну с кислородной «начинкой», терять уйму времени для посещения врачей разных специальностей, сдачи дурацких анализов, имеющих значение разве для престарелых пенсионеров.
Так на что же я трачу драгоценный отпуск? Какой черт понес меня в санаторий, когда я мог с большей пользой потратить отпуск в примитивном Доме Отдыха?
Сначала санаторные дни тянулись, будто медлительные волы по украинскому шляху. Знакомство с окрестностями, прогулки по парку и по улицам незнакомого города, встречи с Витюней. Потом — началось непредсказуемое.
Доктор Мария Васильевна по молодости и неопытности почему-то решила, что её пациент смертельно болен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28