А тот говорит, говорит, не переставая, расписывает достоинства своей чудо-скрипки, проводит смычком по струнам, извлекая жалобные всхлипывания. Дескать, болеет, бедная невесть чем, нужно срочно ставить диагноз и лечить, лечить…
Пришлось дождаться ухода единственного посетителя мастерской. За двадцать минут ожидания я успел ознакомиться с расклеенными по стенам плакатами, прочитать правила выполнения заказов, требования к состоянию сдаваемых в ремонт инструментов. Даже разгадать часть кроссворда в лежащей на столике газете.
— Что вам угодно? — сдержанно пророкотал приемщик, разминая уставшие от писанины пальцы-сосиски. — Где ваш инструмент?
— Мне нужен Семен Аркадьевич. Мы с ним договорились о встрече.
Приемщыик обшарил меня подозрительным взглядом, будто обыскал с головы до ног. Хорошо, что у меня нет оружия, мелькнула опасливая мысль. Я нисколько не сомневался — в ящике письменного стола мордатого парня лежат не только бланки квитанций и штемпельные подушки.
— Посидите, вас пригласят.
Видимо, приемщик нажал неприметную кнопку — из дверей выглянул его двойник, с такой же угрюмой физиономией и накачанными мускулами. Выглянул, перемигнулся с приемщиком и снова исчез.
Я продолжил разгадывание кроссворда… Прохладительный напиток из четырею букв? Квас, что ли? Последняя буква — первая в названии итальянского города…
— Господин Волин ожидает, — уже более миролюбивым тоном оповестил мордатый. — Вас проводят.
Сопровождение более походило на конвоирование: правая рука «проводника» засунута в карман, идет он вслед за мной, подсказывая куда свернуть, какую дверь открыть. Настоящие катакомбы, немудренно заблудиться и попасть вместо кабинета бизнесмена в пытошную камеру. Интересно, что раньще размещалось в этом здании: склады или производство по выпуску артиллейских снарядов?
Я подобрался, мысленно пробежался по мышцам и нервным сплетениям своего натренированного тела, заодно припомнил полузабытые приемы карате. За год пребывания в следственном изоляторе и три года — на зоне я, конечно, потерял спортивную форму, ослабли мышцы, потеряли остроту реакции, но в случае опасности все должно восстановиться, прийти в норму. И тогда — горе напавшим на меня: минимум трех бандитов отправлю к Сатане, прежде чем остальным удастся меня повязать…
Наконец, миновали последний поворот и остановились перед резной дубовой дверью.
— Вам — туда, — почему-то прошептал сопровождающий и… исчез.
Кабинет главы фирмы ничем не отличается от кабинета генерального директора Росбетона: возле окна — письменный стол, вдоль стены — «совещательный», в углу — треугольный для более доверительного общения. С двух сторон зажат креслами.
Именно туда приветливо сопроводил будущего раба улыбчивый глава «крыши». Улыбчивый — не совсем точное определение, ибо улыбающиеся губы никак не стыкуются с ледышками, положенными в оба глаза, а гостеприимные жесты напоминают манипуляции карточного шулера.
— Рад видеть вас у себя, господин Сутин. Надеюсь, мы придем к взаимному согласию.
— Я тоже надеюсь, — вежливо из»явил я готовность к мирным переговорам.
На столике появилась бутылка коньяка в сопровождении двух хрустальных рюмок и вазы с фруктами: киви, виноград, груши. На отдельной тарелочке — непременный нарезанный лимон, посыпанный сахарной пудрой. Как принято говорить, мелочи, но — приятно. Надеюсь, в коньяк не подсыпан яд, а лимон с сахарной пудрой не снабжен снотворным. Сейчас все это не на пользу хозяина кабинета, вот если я нагло откажусь от его предложений, тогда можно ожидать любой пакости.
Повинуясь очередному приглашающему жесту, я пригубил довольно вкусный коньяк, зажевал долькой лимона. Нахально отделил гроздь винограда, положил рядом с собой прямо на лакированную поверхность стола и принялся отщипывать виноградинки, отправляя их по одной в рот.
При виде столь дерзкого поведения будущего раба Волин скривился, но тут же усилием воли прогнал недовольство. Дескать, что можно ожидать от обычного сторожа-пожарника, даже если он бывший сыщик? Культуры — ни на грош, умения вести себя в обществе — тем более.
— Итак, ваша цена? Свою, если не забыли, я назвал во время нашего знакомства у Петра Николаевича…
Я кивнул — помню. Но называть встречную цифру не торопился — она меня сейчас не интересовала.
— Прежде чем мы займемся торгами, мне хотелось бы изложить маленькую просьбу. Маленькую — для вас, для меня — огромную.
— Слушаю, — насторожился Волин. — Если в моих силах…
— В ваших, — заверил я, будто перед визитом в музыкальную мастерскую изучил все возможности её владельца. — Мне необходимо отыскать одного человека. Кличка — Костяк, к сожалению, ни имени, ни фамилия не помню. Сидели мы с ним в одной камере следственного изолятора, потом — парились на зоне.
Мне показалось, что ледышки в глазах собеседника выросли, затянув мерзлотой пространство под ресницами, улыбка сползла, обнажив ничем не прикрытое недовольство.
— Почему вы решили, что я имею отношение к криминальному миру?
— Семен Аркадьевич, давайте перестанем принюхиваться друг к другу! Если предстоит работать вместе, без доверия — невозможно… Сами подумайте, на торжестве у Второва и Богомол, и Пантелеймонов откровенно признали: вы — «крыша»… Помните? — Волин кивнул, попытался изобразить этакую вспоминающую улыбочку — дескать, действительно, имел место такой фактик, как же я запамятовал — но ничего у него не получилось: раздвинутые губы обнажили острые, хищные зубы. — А что означает в переводе на нормальный язык словечко «крыша»?
— Чувствуется закваска талантливого сыщика, — то ли похвалил, то ли обругал меня бизнесмен. — Действительно, я имею некоторые знакомства и готов быть вам полезным… Но вы сами должны понимать — в наших структурах нет ни справочной службы, ни адресного бюро… Короче, постараюсь… Теперь, надеюсь, мы с вами найдем взаимопонимание и по остальным проблемам?
— Обязательно найдем, — «радостно» воскликнул я. — Как только удастся встретиться с Костяком…
— Значит, все же — условие?
Растаявшие было льдинки снова принялись разрастаться. Интересно, зачем понадобился Волину отставной сыщик, почему он добивается меня с такой настойчивостью, разве сейчас мало сотрудников милиции, готовых за определенную мзду оказать даже примитивным бандитам определенные услуги? Что вынуждает собеседника изощряться в обещаниях? Будто домогается женщины, без обладания которой жизнь — не жизнь.
— Ну, что вы, Семен Аркадьевич, какое там условие! Просто мне перед переходом к вам на службу необходимо завершить кой-какие дела по старому месту… Для этого и нужен Костяк…
Конечно, открываться Волину смертельно опасно, он ещё не просвечен, некоторые «уголки» остались в затемнении, но чем иначе об»яснить «сердечную привязанность» бывшего зека к своему дружану? Лично я ни за что бы не поверил в желание просто повидаться или в душещипательную любвишку между уголовниками.
— Убийство Вартаньяна?
— И да, и нет… Позже посвящу, сейчас — не могу — связан словом, — заюлил я, нагромождая одно вранье на другое. — Отыщете Костяка — продолжим разговор.
— Разве нельзя совместить поиск вашего друга и переход ко мне на службу? Не собираюсь контролировать ваши передвижения и занятия… Впрочем, ладно, будь по вашему, завершайте пантелеймоновские делишки. По поводу Костяка кой с кем переговорю, — левая рука поднялась над столом, пальцы неопределенно пошевелились. — Но гарантировать ничего не могу… Легче отыскать иголку в стоге сена, нежели человека в нашем, как выражаются горе-политики, криминальном мире.
— И все же постарайтесь. Очень прошу.
На моем, излишне вертком языке так и вертелось повторное напоминание о том, что предстоящая служба в «музыкальной мастерской» прямо зависит от успехов Волина в поисках Костяка. С трудом сдержался.
— Надеюсь, понимаете — наш с вами разговор не предназначен для третьей пары ушей?
— Понимаю…
Волин наполнил рюмки, поднял одну из них, звякнул донышком о верх моей. Жеманно вздохнул. На подобии женщины, желающей отдаться мужику, но не знающей, как лучше показать это свое желание.
— Все же зря вы заняли такую непримиримую позицию, дорогой Константин Сергеевич… В нашем мире все взаимосвязано, любой необдуманный поступок может отрицательно сказаться либо на нас самих, либо на близких нам людях… К примеру, были этой осенью с женой на рынке, я поскользнулся и… сбил её с ног. Открытый перелом, сотрясение мозга. А все почему — неосторожно наступил на скрытую под снежком проплешину льда… Или один мой приятель, такой же бизнесмен, торопися в свой офис и на солидной скорости врезался в дерево на обочине дороги. Результат — труп, который с трудом опознали…
Тогда я не придал значения этим многозначительным примерам — мало ли о чем может болтать подвыпивший мужик в состоянии хмельной разнеженности? Отделался твердым обещанием сменить твердокаменную позицию на более умеренную.
— Постарайтесь управиться со своими росбетоновскими делами максимум за пару недель. Мне не звоните — сам вас найду…
Расстались почти дружески. Как принято, выпили на посошок, заверили друг друга в неизменных симпатиях и приязни. Тот же мордатый парняга, появившись, будто из под земли, вывел меня в «приемную комнату» и сдал с рук на руки такому же мордатому приемщику. Тот одновременно принимал в ремонт от старика допотопный баян и желал мне всего самого наилучшего.
— Заходите к нам в любое время по любому поводу, — расплывался он подтаявшей наледью, сродни той, на которой поскользнулся его хозяин зимой. — Мы ценим добрых, культурных посетителей… Семен Аркадьевич именно так охарактернизовал вас… Босс — талантливый психолог, с первого взгляда отличает самородок золота от куска пустой породы… Он и рекомендовал вас коллективу мастерской…
Интересно, когда Волин успел это сделать? По телефону внутренней связи, что ли, пока мы с «конвоиром» петляли по коридорам и переходам? Таинственное дружелюбие напоминает острую заточку, завернутую в тряпицу, благоухающую французскими духами…
Выбрался я на Цеховую улицу во второй половине дня. Самое время побеспокоить медоточивую секретаршу помощника депутата. Авось, кофе с пирожными подавили в ней чувство подозрительности и я добуду «пропуск» к получателю письма Вартаньяна.
Дай— то Бог… Или -Сатана, если Господь не поможет.
Видимо, молитва долетела до Всевышнего намного скорей, нежели обращение к Дьяволу, и я получил желанную помощь. В виде восторженного голоска секретарши.
— Господин Громобоев? Слава Богу, а то мы уже заждались… Господин Никаноров согласился принять вас завтра утром. К сожалению, сегодняшний день расписан у него буквально по минутам…
Шалишь, девочка, я не собираюсь подставлять свою физиономию под изучающие взгляды твоего босса. Обойдусь телефонным разговором. Кстати, сегодня — воскресенье, все добрые люди отдыхают, отсыпаются после трудовой недели, готовятся к следующей. А помощник народного избранника вкупе с секретарями и столоначальниками трудится на благо своих избирателей.
Вполне возможно, что и депутат тоже вкалывает, сидя над проектами новых законодательных актов. Неужели всем им дома нечего делать? Выгуляли бы застоявших болонок, заморских псов и дородных супружниц, посидели дома за чашками ароматного чая, пообщались с детьми и внуками, друзьями и подругами… Так нет, проявляют самоотверженный энтузиазм, доводят себя и своих многочисленных шестерок до инфарктов и инсультов…
Вообще-то, что мне до энтузиазма депутатов и их помошников. Сидят на службе, держат под рукой весь свой аппарат и мучительно размышляют, как выбраться из тупика, куда загнали страну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Пришлось дождаться ухода единственного посетителя мастерской. За двадцать минут ожидания я успел ознакомиться с расклеенными по стенам плакатами, прочитать правила выполнения заказов, требования к состоянию сдаваемых в ремонт инструментов. Даже разгадать часть кроссворда в лежащей на столике газете.
— Что вам угодно? — сдержанно пророкотал приемщик, разминая уставшие от писанины пальцы-сосиски. — Где ваш инструмент?
— Мне нужен Семен Аркадьевич. Мы с ним договорились о встрече.
Приемщыик обшарил меня подозрительным взглядом, будто обыскал с головы до ног. Хорошо, что у меня нет оружия, мелькнула опасливая мысль. Я нисколько не сомневался — в ящике письменного стола мордатого парня лежат не только бланки квитанций и штемпельные подушки.
— Посидите, вас пригласят.
Видимо, приемщик нажал неприметную кнопку — из дверей выглянул его двойник, с такой же угрюмой физиономией и накачанными мускулами. Выглянул, перемигнулся с приемщиком и снова исчез.
Я продолжил разгадывание кроссворда… Прохладительный напиток из четырею букв? Квас, что ли? Последняя буква — первая в названии итальянского города…
— Господин Волин ожидает, — уже более миролюбивым тоном оповестил мордатый. — Вас проводят.
Сопровождение более походило на конвоирование: правая рука «проводника» засунута в карман, идет он вслед за мной, подсказывая куда свернуть, какую дверь открыть. Настоящие катакомбы, немудренно заблудиться и попасть вместо кабинета бизнесмена в пытошную камеру. Интересно, что раньще размещалось в этом здании: склады или производство по выпуску артиллейских снарядов?
Я подобрался, мысленно пробежался по мышцам и нервным сплетениям своего натренированного тела, заодно припомнил полузабытые приемы карате. За год пребывания в следственном изоляторе и три года — на зоне я, конечно, потерял спортивную форму, ослабли мышцы, потеряли остроту реакции, но в случае опасности все должно восстановиться, прийти в норму. И тогда — горе напавшим на меня: минимум трех бандитов отправлю к Сатане, прежде чем остальным удастся меня повязать…
Наконец, миновали последний поворот и остановились перед резной дубовой дверью.
— Вам — туда, — почему-то прошептал сопровождающий и… исчез.
Кабинет главы фирмы ничем не отличается от кабинета генерального директора Росбетона: возле окна — письменный стол, вдоль стены — «совещательный», в углу — треугольный для более доверительного общения. С двух сторон зажат креслами.
Именно туда приветливо сопроводил будущего раба улыбчивый глава «крыши». Улыбчивый — не совсем точное определение, ибо улыбающиеся губы никак не стыкуются с ледышками, положенными в оба глаза, а гостеприимные жесты напоминают манипуляции карточного шулера.
— Рад видеть вас у себя, господин Сутин. Надеюсь, мы придем к взаимному согласию.
— Я тоже надеюсь, — вежливо из»явил я готовность к мирным переговорам.
На столике появилась бутылка коньяка в сопровождении двух хрустальных рюмок и вазы с фруктами: киви, виноград, груши. На отдельной тарелочке — непременный нарезанный лимон, посыпанный сахарной пудрой. Как принято говорить, мелочи, но — приятно. Надеюсь, в коньяк не подсыпан яд, а лимон с сахарной пудрой не снабжен снотворным. Сейчас все это не на пользу хозяина кабинета, вот если я нагло откажусь от его предложений, тогда можно ожидать любой пакости.
Повинуясь очередному приглашающему жесту, я пригубил довольно вкусный коньяк, зажевал долькой лимона. Нахально отделил гроздь винограда, положил рядом с собой прямо на лакированную поверхность стола и принялся отщипывать виноградинки, отправляя их по одной в рот.
При виде столь дерзкого поведения будущего раба Волин скривился, но тут же усилием воли прогнал недовольство. Дескать, что можно ожидать от обычного сторожа-пожарника, даже если он бывший сыщик? Культуры — ни на грош, умения вести себя в обществе — тем более.
— Итак, ваша цена? Свою, если не забыли, я назвал во время нашего знакомства у Петра Николаевича…
Я кивнул — помню. Но называть встречную цифру не торопился — она меня сейчас не интересовала.
— Прежде чем мы займемся торгами, мне хотелось бы изложить маленькую просьбу. Маленькую — для вас, для меня — огромную.
— Слушаю, — насторожился Волин. — Если в моих силах…
— В ваших, — заверил я, будто перед визитом в музыкальную мастерскую изучил все возможности её владельца. — Мне необходимо отыскать одного человека. Кличка — Костяк, к сожалению, ни имени, ни фамилия не помню. Сидели мы с ним в одной камере следственного изолятора, потом — парились на зоне.
Мне показалось, что ледышки в глазах собеседника выросли, затянув мерзлотой пространство под ресницами, улыбка сползла, обнажив ничем не прикрытое недовольство.
— Почему вы решили, что я имею отношение к криминальному миру?
— Семен Аркадьевич, давайте перестанем принюхиваться друг к другу! Если предстоит работать вместе, без доверия — невозможно… Сами подумайте, на торжестве у Второва и Богомол, и Пантелеймонов откровенно признали: вы — «крыша»… Помните? — Волин кивнул, попытался изобразить этакую вспоминающую улыбочку — дескать, действительно, имел место такой фактик, как же я запамятовал — но ничего у него не получилось: раздвинутые губы обнажили острые, хищные зубы. — А что означает в переводе на нормальный язык словечко «крыша»?
— Чувствуется закваска талантливого сыщика, — то ли похвалил, то ли обругал меня бизнесмен. — Действительно, я имею некоторые знакомства и готов быть вам полезным… Но вы сами должны понимать — в наших структурах нет ни справочной службы, ни адресного бюро… Короче, постараюсь… Теперь, надеюсь, мы с вами найдем взаимопонимание и по остальным проблемам?
— Обязательно найдем, — «радостно» воскликнул я. — Как только удастся встретиться с Костяком…
— Значит, все же — условие?
Растаявшие было льдинки снова принялись разрастаться. Интересно, зачем понадобился Волину отставной сыщик, почему он добивается меня с такой настойчивостью, разве сейчас мало сотрудников милиции, готовых за определенную мзду оказать даже примитивным бандитам определенные услуги? Что вынуждает собеседника изощряться в обещаниях? Будто домогается женщины, без обладания которой жизнь — не жизнь.
— Ну, что вы, Семен Аркадьевич, какое там условие! Просто мне перед переходом к вам на службу необходимо завершить кой-какие дела по старому месту… Для этого и нужен Костяк…
Конечно, открываться Волину смертельно опасно, он ещё не просвечен, некоторые «уголки» остались в затемнении, но чем иначе об»яснить «сердечную привязанность» бывшего зека к своему дружану? Лично я ни за что бы не поверил в желание просто повидаться или в душещипательную любвишку между уголовниками.
— Убийство Вартаньяна?
— И да, и нет… Позже посвящу, сейчас — не могу — связан словом, — заюлил я, нагромождая одно вранье на другое. — Отыщете Костяка — продолжим разговор.
— Разве нельзя совместить поиск вашего друга и переход ко мне на службу? Не собираюсь контролировать ваши передвижения и занятия… Впрочем, ладно, будь по вашему, завершайте пантелеймоновские делишки. По поводу Костяка кой с кем переговорю, — левая рука поднялась над столом, пальцы неопределенно пошевелились. — Но гарантировать ничего не могу… Легче отыскать иголку в стоге сена, нежели человека в нашем, как выражаются горе-политики, криминальном мире.
— И все же постарайтесь. Очень прошу.
На моем, излишне вертком языке так и вертелось повторное напоминание о том, что предстоящая служба в «музыкальной мастерской» прямо зависит от успехов Волина в поисках Костяка. С трудом сдержался.
— Надеюсь, понимаете — наш с вами разговор не предназначен для третьей пары ушей?
— Понимаю…
Волин наполнил рюмки, поднял одну из них, звякнул донышком о верх моей. Жеманно вздохнул. На подобии женщины, желающей отдаться мужику, но не знающей, как лучше показать это свое желание.
— Все же зря вы заняли такую непримиримую позицию, дорогой Константин Сергеевич… В нашем мире все взаимосвязано, любой необдуманный поступок может отрицательно сказаться либо на нас самих, либо на близких нам людях… К примеру, были этой осенью с женой на рынке, я поскользнулся и… сбил её с ног. Открытый перелом, сотрясение мозга. А все почему — неосторожно наступил на скрытую под снежком проплешину льда… Или один мой приятель, такой же бизнесмен, торопися в свой офис и на солидной скорости врезался в дерево на обочине дороги. Результат — труп, который с трудом опознали…
Тогда я не придал значения этим многозначительным примерам — мало ли о чем может болтать подвыпивший мужик в состоянии хмельной разнеженности? Отделался твердым обещанием сменить твердокаменную позицию на более умеренную.
— Постарайтесь управиться со своими росбетоновскими делами максимум за пару недель. Мне не звоните — сам вас найду…
Расстались почти дружески. Как принято, выпили на посошок, заверили друг друга в неизменных симпатиях и приязни. Тот же мордатый парняга, появившись, будто из под земли, вывел меня в «приемную комнату» и сдал с рук на руки такому же мордатому приемщику. Тот одновременно принимал в ремонт от старика допотопный баян и желал мне всего самого наилучшего.
— Заходите к нам в любое время по любому поводу, — расплывался он подтаявшей наледью, сродни той, на которой поскользнулся его хозяин зимой. — Мы ценим добрых, культурных посетителей… Семен Аркадьевич именно так охарактернизовал вас… Босс — талантливый психолог, с первого взгляда отличает самородок золота от куска пустой породы… Он и рекомендовал вас коллективу мастерской…
Интересно, когда Волин успел это сделать? По телефону внутренней связи, что ли, пока мы с «конвоиром» петляли по коридорам и переходам? Таинственное дружелюбие напоминает острую заточку, завернутую в тряпицу, благоухающую французскими духами…
Выбрался я на Цеховую улицу во второй половине дня. Самое время побеспокоить медоточивую секретаршу помощника депутата. Авось, кофе с пирожными подавили в ней чувство подозрительности и я добуду «пропуск» к получателю письма Вартаньяна.
Дай— то Бог… Или -Сатана, если Господь не поможет.
Видимо, молитва долетела до Всевышнего намного скорей, нежели обращение к Дьяволу, и я получил желанную помощь. В виде восторженного голоска секретарши.
— Господин Громобоев? Слава Богу, а то мы уже заждались… Господин Никаноров согласился принять вас завтра утром. К сожалению, сегодняшний день расписан у него буквально по минутам…
Шалишь, девочка, я не собираюсь подставлять свою физиономию под изучающие взгляды твоего босса. Обойдусь телефонным разговором. Кстати, сегодня — воскресенье, все добрые люди отдыхают, отсыпаются после трудовой недели, готовятся к следующей. А помощник народного избранника вкупе с секретарями и столоначальниками трудится на благо своих избирателей.
Вполне возможно, что и депутат тоже вкалывает, сидя над проектами новых законодательных актов. Неужели всем им дома нечего делать? Выгуляли бы застоявших болонок, заморских псов и дородных супружниц, посидели дома за чашками ароматного чая, пообщались с детьми и внуками, друзьями и подругами… Так нет, проявляют самоотверженный энтузиазм, доводят себя и своих многочисленных шестерок до инфарктов и инсультов…
Вообще-то, что мне до энтузиазма депутатов и их помошников. Сидят на службе, держат под рукой весь свой аппарат и мучительно размышляют, как выбраться из тупика, куда загнали страну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45