— Софи наблюдала, как он, расхаживая по комнате, восстанавливает у себя в памяти эту картину. — Когда я вернулся, почти стемнело. Я понял, что она вышла ненадолго, потому что не погасила свет. И оставила включенным радио — по забывчивости, как мне показалось. В квартире было слишком темно, чтобы разглядеть мебель, картины, но музыку я слышал — пьеса для виолончели, медленная, мягкая. Я обошел все комнаты, стараясь отыскать ее, и все это время меня сопровождали звуки виолончели. — Паскью подошел к столу, налил себе виски и минеральной воды и поставил бутылку рядом с Софи.
— Может быть, выпьешь вина?
Она покачала головой:
— Нет, спасибо. Я редко пью ради удовольствия. — Она уже прикончила свой омлет и перегнулась через стол, чтобы взять вилкой у него кусочек. Он так и не притронулся к омлету.
— Вся ее одежда осталась на месте. Все туфли, до единой пары. Драгоценности. Она не взяла ни книг, ни музыкальных записей, ни одной мелочи, принадлежавшей ей. Везде были разбросаны безделушки, побрякушки, памятные сувениры. Осталась коробка с тампаксами — не хватало всего одной штуки. Позднее мне показалось это забавным. Как будто, уйдя таким образом, она могла вновь обрести невинность. Помню, я кому-то сказал: «Так не делают. Она должна была объяснить свой поступок, по крайней мере мне». Так и закончилась моя семейная жизнь — все в доме на месте, кроме жены; играет виолончель, а я стою, недоумевая, почему она ушла в такой спешке и когда вернется.
— Вы теперь в разводе?
— Нет, просто живем раздельно, как и ты с мужем.
— А почему не развелись?
Паскью принялся за еду. История его близилась к концу, осталось лишь сказать:
— Потому что с тех пор я ее не видел.
— Что? — Софи готова была рассмеяться, но вместо этого зашлась в кашле и глотнула виски, прочищая горло.
— Она прислала мне письмо через коллег по офису. Я был удивлен, подумал, что это способ сообщить мне, что она жива.
— Чтобы ты не подумал, что ее убили?
Он пожал плечами:
— Наверное.
— И что она написала?
— Сообщала номер почтового ящика, по которому ей можно переправлять письма, а также прислала чек на покрытие ее доли трехмесячной выплаты по закладной — дала мне время на продажу дома; еще в нем содержалось разрешение распродать всю ее собственность и вырученной суммой покрыть ее долю расходов за юридическое оформление; и еще просьба вернуть ей одну-две вещи, которые она с милой непосредственностью назвала своими личными.
— Деловая дама.
Паскью кивнул:
— Я не имел ни малейшего понятия, что она за человек. Ни малейшего! А прожил с ней шесть лет.
— Это она прожила с тобой.
— Тоже верно.
— И она никак не объяснила свой внезапный уход? Что-нибудь вроде: я больше ни минуты не вынесу, мы дошли до последней точки, я чувствовала себя как в силках... и все в таком духе.
— Нет.
— А в письмах ты ее об этом не спрашивал? Когда писал на адрес того почтового ящика?
— Конечно, спрашивал. Но ответа не получил.
— И какие же вещи она просила прислать ей?..
— Фотографии ее родителей в двойной рамке — это была лишь одна из многочисленных вещей, которые не принадлежали нам обоим, как мне кажется.
— А что еще?
— Противозачаточный колпачок.
Софи взглянула на него, широко раскрыв глаза, без тени улыбки. А когда снова решилась заговорить, спросила:
— И как ее звали?
— Карен, — ответил Паскью.
Софи налила себе в стакан.
— Карен, — повторила она, потом сделала глоток. В одном глазу ее блеснула слезинка, смеха так и не последовало.
Глава 13
Проснувшись, Паскью начал беспокойно озираться по сторонам. Он никак не мог понять, где находится. Все сливалось перед глазами: книги, картины, предметы мебели. Ему никогда не приходилось ночевать в гостиной. Телефон надрывался. Он поднял трубку и услышал два голоса, мужской и женский. Мужской принадлежал Робу Томасу. Женский — Софи.
Она сказала:
— Нет, вы не ошиблись номером... — Потом умолкла, смущенная. Она только сейчас окончательно проснулась.
— Да, да, слушаю тебя, Роб, — включился в разговор Паскью.
— Сэм. — В голосе Томаса сквозило насмешливое изумление. — Кто она?
— А какой сегодня день?
— Вторник.
— Вторник, говоришь? Значит, Мадонна.
— Я звонил тебе в отель у моря, потом в офис, а сейчас застаю тебя в постели с блондинкой. Я кое-что раздобыл. Что-то ты ожидал получить. А что-то — нет.
— Ты нашел их?
— И да, и нет. Лучше не надо об этом по телефону, Сэм. — Томас дал ему адрес в Сохо. — Прихвати Мадонну. Скажи, пусть наденет джинсы и майку.
* * *
Пока Паскью принимал душ, Софи искала кофе. Еды у них не осталось никакой.
Квартирка была совсем маленькая. Он слышал, как Софи гремит посудой на кухне. А она — как шумит в душе вода. Эти сценки из домашней жизни оставили их безучастными — слишком долго оба не испытывали ничего подобного.
Он вернулся в комнату полностью одетый и принялся за кофе с таким видом, словно эта чашка стояла здесь всю жизнь. Софи выглянула на улицу. И сказала:
— У ограды парка лежит труп.
— Вовсе нет, — ответил Паскью. — Она просто поздно ложится спать, только и всего.
— Ты, должно быть, здорово себя ненавидел, когда приобрел эту квартиру.
* * *
Ветер в городе был сущее бедствие. Софи опустила стекло машины, подумав, что при таком сильном ветре воздух должен быть свежим. Мотоциклисты в медицинских повязках на лице, демонстрируя чудеса виртуозной езды, пробирались по металлическому лабиринту, образованному растянувшейся на целую милю автомобильной колонной.
— А ты искал потом Карен?
— Да.
— Но не нашел?
— Нет. Она сообщила, что сменила имя. И я понял, что дальнейшие поиски бессмысленны.
— Но тебе хотелось ее найти?
— Да.
— Зачем?
В этот момент впереди освободилось пространство ярдов в двадцать, и машины нескончаемым потоком поползли вперед, ревя моторами. Он лавировал, переезжая из ряда в ряд, втискиваясь вслед за сердитого вида спортивной «тойотой», и Софи подумала, что, скорее всего, он не слышал ее вопроса. Они добрались до окраин Сохо и теперь продвигались, с бесконечными остановками, по лабиринту улиц, в направлении автомобильной стоянки.
— Не помню, — неожиданно ответил Паскью.
* * *
Следуя по указанному Робом Томасом адресу, они вошли в узкую дверь, расположенную между кафе и магазином порнографической литературы. Первые три этажа занимали компании, производящие кинопродукцию. На четвертом располагались офис и туалет, примерно одинаковых размеров. Томас ожидал их у двери, через плечо Паскью разглядывая Софи; позади него, у дисплея компьютера, сидел человек, пальцы его летали по клавиатуре с такой скоростью, что казалось, они потрескивают.
— Твой торговец наркотиками ушел за хорошую цену, Сэм. В обмен мне предоставлен дополнительный кредит, сверх оговоренной сделки.
— Он назвал имена, — догадался Паскью.
— Да. Он назвал имена людей, которые в свою очередь тоже назвали имена. Получилась большая сеть, они вытягивали ее, как трал. Да, материал попался что надо.
— Знакомься, это — Софи Ланнер.
— Значит, не Мадонна.
Софи переводила взгляд с одного на другого, стараясь уловить смысл шутки.
— Ее имя тоже стояло в списке, — добавил Томас.
— Да, стояло.
— Ты нашел ее, — сказал Томас. — А я — Чарльза Сингера. Но это помимо сделки. Его данные не внесены в компьютер.
Для программистов из полиции это называется «внести в компьютер». Ваши данные попадут туда, если вы когда-нибудь совершили преступление. Или разыскиваетесь в связи с каким-то преступлением. Вас также внесут в список, если вам пришлось когда-то стать жертвой преступников. Во всех остальных случаях вашего имени там не окажется. В зависимости от обстоятельств дела, компьютер выдаст определенную информацию. По отношению к жертве проявит тактичность, но преступника перевернет вверх тормашками и основательно потрясет. Компьютер знает буквально все: любите вы свою маму или предпочитаете эскимо в шоколаде.
— И где же ты нашел Чарли?
— Торговец наркотиками оказался настоящим кладом, — объяснил Томас. — Ты, конечно, не знал, что все обернется таким образом, но я решил еще раз попытаться — ты это заслужил. И отправился к Алексу. — Он отступил в сторону, как бы приподнимая занавес.
Человек за клавиатурой бросил на них взгляд через плечо и улыбнулся мечтательной улыбкой. Лицо у него было круглое, лунообразное. Видимо, дней десять, не меньше, он находился под действием наркотиков, и, когда заговорил, голос его звучал мягко и вкрадчиво. Софи показалось, будто она присутствует при втором рождении человека.
— Все это здесь. — Алекс похлопал ладонью по экрану. Поток из сдвоенных колонок поплыл вверх — красные полосы, напоминающие плазму. Он остановил текст и вернулся чуть назад. — Это он?
Тот же адрес: под самой крышей. Дощатый пол, убогая мебель, ширма с бабочками на драпировке.
Паскью расхохотался. Потом сказал:
— Просто не верится! — А потом: — Да, это он.
Лицо Алекса приняло печальное, почти скорбное выражение.
— У него большие неприятности.
Как и Паскью, Софи глаз не сводила с адреса. В памяти всплыла картина их прошлого. Она спросила:
— Какие неприятности? И откуда вы об этом знаете?
— Он должен крупную сумму по трем кредитным карточкам и одному векселю, — с виноватым видом ответил Алекс. — За ним охотятся уже почти шесть месяцев. Кредиторы сначала стали проявлять нетерпение. Потом разозлились. В общей сложности он должен около девяти тысяч. Вы спрашиваете, как я узнал? Адрес этот входит в компьютерный список должников, составленный одной компанией. — Он снова широко улыбнулся своей ленивой улыбкой. — Я вклинился в их сеть и украл все это. Просто взял — и стащил.
Тот же самый адрес. Да, все точно — просто невероятно!
«Но почему? — подумал Паскью. — Почему, Чарли? Ведь остаться там было гораздо хлопотнее, чем переехать».
— Вот то, чего ты наверняка не ожидал, — включился в беседу Томас. — Сингера нет в полицейском компьютере, хотя теперь это, пожалуй, лишь вопрос времени. — Он передал Паскью лист бумаги. — А вот она там есть.
Марианна Новак. Ее адрес, описание примет, основные сведения.
— Значится под индексом пропавших без вести, — продолжал Томас. — Так что ты не единственный, кто ее ищет.
Паскью протянул бумагу Софи. И поблагодарил:
— Спасибо, Роб.
— Не стоит. — Томас покачал головой и рассмеялся. — Тот парень еще не все рассказал. У меня открыт кредит, и у тебя тоже. Надеюсь, они сумеют поместить его в одиночку.
Алекс снова принялся за работу, не отрывая глаз от экрана, пальцы его двигались быстро, но едва слышно — пианиссимо.
Паскью оглядел комнату. Стопки дискеток, распечатки, индексы файлов, классифицированных по районам и социальным группам. Он спросил:
— Что это?
— Списки клиентов компаний, выпускающих кредитные карточки, магазинов одной сети, фирм, торгующих в рассрочку или по подписке, туристических агентств...
— И все — ворованное?
— Все — ворованное. Я пишу программу, по которой можно будет идти от клиента к клиенту. Узнавать об их доходах и расходах, о том, где они проводят отпуск, об их собственности, устоявшихся склонностях и прочих подобных вещах. Компания связывается с ними по почте. Пусть ответит хоть один процент адресатов, и то хорошо.
Софи через его плечо рассматривала текст на экране, как будто ожидая увидеть там что-то знакомое.
— А на кого вы работаете?
— Сегодня на лотерею. Вчера — на компанию, рассылающую ком-пактдиски по почтовым заказам. А завтра... кто знает? — Он быстро оглянулся, потом улыбнулся, кажется впервые как следует рассмотрев ее. — Вы кто, Софи?
Она уже догадалась, что он собирается сделать.
— Ланнер, — сказала она, — София.
— Живете в Лондоне, я полагаю.
— Да.
Он набрал на клавиатуре индекс, потом — щелк! — вышел на нужный файл. Имена людей и названия мест замелькали на экране, и вот уже показался нужный им раздел, с мигающим на нем курсором.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60