Когда он подошел совсем близко, она обмочилась, струйка просачивалась сквозь тростниковое сиденье, и по ковру растекалось темное пятно.
Он медленно развязал шелковую блузку, давая ей возможность осознать, что он делает. Потом прижал палец к ее губам:
— Тссс... — и вынул носок изо рта.
Она издавала какие-то нечленораздельные звуки.
Эллвуд склонил голову, стоя перед ней так, что лица их оказались совсем близко.
— У тебя появились проблемы, — сказал он. — Не те, что ты думаешь, — я не собираюсь тебя убивать. От тебя — живой — пользы гораздо больше. Знаешь, почему?.. — Он умолк, а потом добродушно рассмеялся. — Забыл, как тебя зовут! Довольно неучтиво с моей стороны.
Она приоткрыла рот, потом снова закрыла, не проронив ни единого слова.
Эллвуд ждал.
Наконец она прошептала:
— Тесса.
— Ну да, конечно, я же прочел его в регистрационном журнале. Последнее время все забываю... — Он присел на корточки с умиротворенным видом, слегка улыбаясь, держа пистолет в расслабленной правой руке. — Итак, Тесса, проблема твоя состоит вот в чем: у тебя нет прикрытия, которое было у твоей подруги. Я тебя не знаю — следовательно, ты не из департамента; выражаясь на их жаргоне — ты «чужак». А все «чужаки» — устранимы. Дела департамента священны, его защищают любой ценой. Энни совершила глупость, впутав тебя в эту историю. Видимо, ей захотелось с кем-нибудь поделиться — так всегда интереснее. — Слова его подкупали своей старомодностью. — Не думая о том, какому риску подвергает тебя. И вот теперь ты оказалась здесь с трупом своей возлюбленной и чудовищной историей, которую ты просто не сможешь никому рассказать. Не станешь же ты говорить, что я убил ее, потому что она меня шантажировала? Что располагаешь разного рода информацией, порочащей главу департамента? — Он бросил взгляд на мертвую девушку и улыбнулся, словно коря кого-то за глупую прихоть. — Ты — «чужак»... Так что вообрази, какие будут последствия.
Тесса покачала головой — выражая не столько несогласие, сколько обреченность.
— Ну и каша заварилась, а? — продолжал Эллвуд. — Но для меня все складывается идеально. Энни найдут обнаженной и связанной. А ее подружка — что? — таинственно исчезает, да? Кто знает, какие здесь были сексуальные игры? Кто знает, кто кого приревновал? Не вовлечен ли еще кто-нибудь в эту историю? Может быть, твой любовник. Некий мужчина... — Эллвуд пожал плечами, ухмыляясь, как будто сам сыграл эту роль. — Тебе нужно будет как-то перебиться с деньгами, да? — Он подошел к чемоданчику и вынул несколько пачек, держа на ладони, будто прикидывая на вес. — Тут тянет на тысячу фунтов. На первое время тебе хватит. Поезжай в Шотландию. Автомобиль показывает верное направление. — Он бросил деньги в сторону кровати. Пачки банкнот рассыпались у Энни по коленям. — Кто-нибудь знает о том, что вы здесь? Ее друзья? Твои друзья?
Тесса затаила дыхание. Она никак не могла преодолеть страх, но все-таки заставила себя прошептать:
— Никто. Только мы с Энни. — Произнести имя своей возлюбленной было выше ее сил. И она закатила глаза. Он влепил ей пощечину, чтобы привести в чувство. Краска залила щеку, особенно густая там, где остались следы его пальцев.
— Видишь, как хорошо все складывается? Считай, тебе повезло. Полиция не будет знать, кого ищет. Служащие отеля забудут описание твоей внешности. Но ты сменишь косметику, подстрижешь волосы и перекрасишь, наденешь какие-нибудь лохмотья... Женщине все это несложно.
Он быстро дотронулся до ее груди. Нагота лишь усугубляла ее положение жертвы.
— Исчезни отсюда, заляг на дно; затаись. Пусти машину под откос и садись в поезд. И никаких проблем. Через два дня газеты и телевидение забудут про эту историю... ну через три максимум.
Тесса смотрела мимо него, на мертвую Энни. Рот ее был приоткрыт, она громко всхлипывала, в носу хлюпало — ужас захлестывал скорбь.
— Я развяжу тебе руки, — сказал Эллвуд, — а ноги освободишь сама — это не займет много времени. И все, ты свободна! — Он стоял прямо перед ней, глядя на нее с улыбкой. И в этой улыбке ей мерещилось пламя печей, цепи и беспросветная тьма.
Глава 25
Поблескивающие на солнце струи морской воды омывали «кошачью спину». Бурлящая пена обдавала «тюленя» и, тихонько шипя, скатывалась с нее.
«Вот я, здесь, — думал Паскью. — Неужели это не искушение для тебя? Только приди, ублюдок, и я — твой».
У Роба Томаса сохранился адрес Софи — он взял его из программы, помещенной в компьютер Алекса. Паскью узнал ее телефон через справочное бюро и прослушал обращение, записанное на ее автоответчике, с дюжину раз, а то и больше. Софи отгородилась от него стеной. Это вызвало в Паскью бурю эмоций: нетерпение, раздражение, озабоченность, тревогу... Но в конце концов он осознал, что страх взял верх над остальными его чувствами. И дело было вовсе не в том, что над ней нависла опасность. Больше всего он боялся, что она ушла из его жизни навсегда.
«Я совсем один, Зено, — мысленно взывал он. — Рядом никого нет. Приходи...»
Первый раз это можно было считать невезеньем. Второй — закономерностью. Воспоминания о Карен были связаны со сценками из семейной жизни; Софи — джинсами и бельем на полу.
«Потом я вернусь в Лондон, перееду в другой район, буду регулярно встречаться с Софи, займусь работой, как и подобает квалифицированному юристу, а сейчас я пришел сюда совсем один, что же ты, ублюдок, не исполнишь задуманного?»
Пистолет Софи оттопыривал карман. Он подумал: «Откуда, интересно, у тебя пистолет? Я не спрашивал об этом. Я вообще ни о чем не спрашивал. Мы говорили о прошлом, но не вообще, а о том времени, которое провели вместе. А что произошло с тобой потом? Хотелось бы знать».
Начался отлив. Выгнутая дугой каменная «кошачья спина» высохла и из блестящей, черной стала бледно-сиреневой, с маленькими кристалликами, тускло поблескивающими на солнце.
«Разве ты не знаешь, зачем я сюда пришел? Правильно. Чтобы встретиться с тобой. Я жду тебя, Зено...»
Облака, как знамена, реяли в небе, чайки, вскрикивая, плавно кружили в вышине, по морю пробегали солнечные блики.
Зено... Да, это было бы логично: вернуться в Лондон, загрузить себя делами, связанными со всякого рода преступлениями, взять побольше подзащитных — разных Энтони Стюартов, совершивших самые банальные убийства на почве ненависти к человеку, с которым долго делили семейный очаг, или похотливости, или чтобы устранить соперника, или от жадности.
Разыскать Софи и договориться, что они забудут прошлое.
"Но я знаю, что не сделаю этого. Ты убил Ника. Может быть, и Марианну. Пытался убить меня. Пытался убить Софи. И если даже я оставлю тебя в покое, ты вряд ли перестанешь преследовать меня.
...Непременно разыскать Софи, потому что сейчас со мной случилось то, чего не было черт знает с каких времен. Может быть, это заявило о себе прошлое, может быть, нас связывают узы страха и чувства вины. Не знаю, но хотелось бы в этом разобраться.
Я здесь. Я один. Я жду, но ты, кажется, не жаждешь ко мне присоединиться. Ладно, до сих пор мы играли по твоим правилам. Письма, приглашения, ложь, миражи. Теперь все будет по-другому. Раз ты не идешь, я сам тебя найду, ублюдок. Не дожидаясь твоей просьбы. И не для того, чтобы участвовать в очередном твоем спектакле со всякими там штучками. Теперь моя очередь. Я начинаю охоту за тобой".
Море откатывалось с глухим рокотом, обнажая акр за акром каменистый берег; продолжительные раскаты его стихали постепенно, диминуэндо. Скоро кошачья и тюленья спины высохнут и будут возвышаться над водой. Пучки водорослей, выброшенные на камни, уже затвердевали, опаленные солнцем.
Он просидел не двигаясь еще с полчаса, потом поднялся и медленно побрел в сторону суши. Он мог попасться на глаза любому, кто прогуливался с утра по горной тропинке, — одинокая фигура среди первозданной нетронутости моря и камня.
Глава 26
В семьях случаются раздоры, но общие интересы семьи святы. Когда Эллвуда вызвали к Хилари Тодду, о смерти Энни Роланд не было сказано ни слова.
Эллвуда интересовало, как продвигаются поиски Тессы и сколько времени департамент потратил на то, чтобы замять это дело. С лица его не сходила улыбка победителя. Его так и подмывало спросить об Энни, что с ней: заболела или, может быть, взяла отпуск? Он подавил в себе искушение, но при этой мысли улыбнулся еще шире.
— Чему это вы ухмыляетесь? — Тодд появился в комнате с чашкой кофе в руке — только для себя.
— День сегодня чудесный, Хилари! Вид на реку замечательный!
Под окном Темза катила свои воды — ленивый, коричневатый поток. Когда уровень воды в реке падал, на отмелях виднелись круглые нефтяные цистерны и тележки из супермаркетов.
— У нас большие неприятности. — Тодд заговорил резко, словно бизнесмен, окончательно выбившийся из графика. — Следовательно, и у вас — тоже. — Он бросил на Эллвуда быстрый взгляд, желая убедиться, что угроза возымела действие. — Внутренний агент... Человек, занимающий центральное положение в подпольной группе во Франции, убит в Бретани, на одном из морских курортов. Они даже не потрудились инсценировать ограбление; бумажник остался при нем. Более того, создается впечатление, что его убили демонстративно. Это неспроста. То ли предупреждение, то ли угроза, то ли вызов. А может быть, все вместе.
— Что касается Пайпера, — начал было Эллвуд, — не беспокойтесь, я уже...
Тодд перебил его:
— Не знаю, догадываетесь ли вы об этом, Валлас, но вы мне не нравитесь. Совсем не нравитесь. Я настойчиво требовал отдать вас на съедение, после того как полиция обнаружила тех четырех подонков, убитых в раздевалке спортивного зала. И единственная причина, по которой вам удалось уберечь голову от петли, — ваша причастность к операции в Лонгроке. Мы полагаем, Пайпер может рассказать, кому известно про внутренних агентов; после этого мы решим, что делать дальше. Информацию можно добыть через вас. Учитывая сложившуюся ситуацию, эти сведения по-прежнему злободневны. Я бы даже сказал, жизненно важны. Но в любой момент они могут утратить свое значение. Мы не можем ослабить хватку, ибо в этом случае вместо того, чтобы держать ситуацию под контролем, мы сами окажемся под колпаком, а это более чем нежелательно. Таким образом, придется здорово поработать. Но если ничего не получится, вину за провал операции могут свалить на вас. Скажут вам об этом или нет — неважно. Просто вы выйдете из игры за ненадобностью. И мы отлично обойдемся без вас. — Тодд помолчал и добавил: — Уж я-то — точно.
Улыбка вновь заиграла на губах Эллвуда. Что его особенно забавляло, так это красный носовой платок, который Хилари засунул себе в рукав, видимо, вообразив себя аристократом с изысканными манерами.
Он подумал: «Как же ты пожалеешь о том, что сказал сейчас, смешной франт, глупая проститутка, кусок дерьма!»
Перемещаясь по городу, вы попадаете из одной пронумерованной зоны в другую. Зона номер один — центр, зона номер шесть — окраины; на месте жилых районов теперь располагаются зоны.
Буферные зоны и зоны военных действий.
На границе второй зоны, недалеко от станции главной магистрали, — места, куда он часто заглядывал, — Эллвуд подцепил и привел домой девушку. Захлопнув дверь, он резко повернулся к ней, прижав к стене, потом пнул коленом, заставив раздвинуть ноги. Они почти соприкасались лицами, но он, казалось, ее не видел. Она приподняла одну ногу, чтобы упростить дело, и он подхватил ее бедро согнутой в локте рукой, задрав его кверху. И в таком положении отымел ее. Она почувствовала слабый запах геля, исходивший от его прилизанных волос.
Дальше было не легче. Он неторопливо разделся, вытащил ремень из брючных петель, потом встал, совершенно голый, схватившись за спинку стула.
Презрение, выказанное Хилари Тоддом, жгло его, и он хотел заглушить это чувство физической болью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Он медленно развязал шелковую блузку, давая ей возможность осознать, что он делает. Потом прижал палец к ее губам:
— Тссс... — и вынул носок изо рта.
Она издавала какие-то нечленораздельные звуки.
Эллвуд склонил голову, стоя перед ней так, что лица их оказались совсем близко.
— У тебя появились проблемы, — сказал он. — Не те, что ты думаешь, — я не собираюсь тебя убивать. От тебя — живой — пользы гораздо больше. Знаешь, почему?.. — Он умолк, а потом добродушно рассмеялся. — Забыл, как тебя зовут! Довольно неучтиво с моей стороны.
Она приоткрыла рот, потом снова закрыла, не проронив ни единого слова.
Эллвуд ждал.
Наконец она прошептала:
— Тесса.
— Ну да, конечно, я же прочел его в регистрационном журнале. Последнее время все забываю... — Он присел на корточки с умиротворенным видом, слегка улыбаясь, держа пистолет в расслабленной правой руке. — Итак, Тесса, проблема твоя состоит вот в чем: у тебя нет прикрытия, которое было у твоей подруги. Я тебя не знаю — следовательно, ты не из департамента; выражаясь на их жаргоне — ты «чужак». А все «чужаки» — устранимы. Дела департамента священны, его защищают любой ценой. Энни совершила глупость, впутав тебя в эту историю. Видимо, ей захотелось с кем-нибудь поделиться — так всегда интереснее. — Слова его подкупали своей старомодностью. — Не думая о том, какому риску подвергает тебя. И вот теперь ты оказалась здесь с трупом своей возлюбленной и чудовищной историей, которую ты просто не сможешь никому рассказать. Не станешь же ты говорить, что я убил ее, потому что она меня шантажировала? Что располагаешь разного рода информацией, порочащей главу департамента? — Он бросил взгляд на мертвую девушку и улыбнулся, словно коря кого-то за глупую прихоть. — Ты — «чужак»... Так что вообрази, какие будут последствия.
Тесса покачала головой — выражая не столько несогласие, сколько обреченность.
— Ну и каша заварилась, а? — продолжал Эллвуд. — Но для меня все складывается идеально. Энни найдут обнаженной и связанной. А ее подружка — что? — таинственно исчезает, да? Кто знает, какие здесь были сексуальные игры? Кто знает, кто кого приревновал? Не вовлечен ли еще кто-нибудь в эту историю? Может быть, твой любовник. Некий мужчина... — Эллвуд пожал плечами, ухмыляясь, как будто сам сыграл эту роль. — Тебе нужно будет как-то перебиться с деньгами, да? — Он подошел к чемоданчику и вынул несколько пачек, держа на ладони, будто прикидывая на вес. — Тут тянет на тысячу фунтов. На первое время тебе хватит. Поезжай в Шотландию. Автомобиль показывает верное направление. — Он бросил деньги в сторону кровати. Пачки банкнот рассыпались у Энни по коленям. — Кто-нибудь знает о том, что вы здесь? Ее друзья? Твои друзья?
Тесса затаила дыхание. Она никак не могла преодолеть страх, но все-таки заставила себя прошептать:
— Никто. Только мы с Энни. — Произнести имя своей возлюбленной было выше ее сил. И она закатила глаза. Он влепил ей пощечину, чтобы привести в чувство. Краска залила щеку, особенно густая там, где остались следы его пальцев.
— Видишь, как хорошо все складывается? Считай, тебе повезло. Полиция не будет знать, кого ищет. Служащие отеля забудут описание твоей внешности. Но ты сменишь косметику, подстрижешь волосы и перекрасишь, наденешь какие-нибудь лохмотья... Женщине все это несложно.
Он быстро дотронулся до ее груди. Нагота лишь усугубляла ее положение жертвы.
— Исчезни отсюда, заляг на дно; затаись. Пусти машину под откос и садись в поезд. И никаких проблем. Через два дня газеты и телевидение забудут про эту историю... ну через три максимум.
Тесса смотрела мимо него, на мертвую Энни. Рот ее был приоткрыт, она громко всхлипывала, в носу хлюпало — ужас захлестывал скорбь.
— Я развяжу тебе руки, — сказал Эллвуд, — а ноги освободишь сама — это не займет много времени. И все, ты свободна! — Он стоял прямо перед ней, глядя на нее с улыбкой. И в этой улыбке ей мерещилось пламя печей, цепи и беспросветная тьма.
Глава 25
Поблескивающие на солнце струи морской воды омывали «кошачью спину». Бурлящая пена обдавала «тюленя» и, тихонько шипя, скатывалась с нее.
«Вот я, здесь, — думал Паскью. — Неужели это не искушение для тебя? Только приди, ублюдок, и я — твой».
У Роба Томаса сохранился адрес Софи — он взял его из программы, помещенной в компьютер Алекса. Паскью узнал ее телефон через справочное бюро и прослушал обращение, записанное на ее автоответчике, с дюжину раз, а то и больше. Софи отгородилась от него стеной. Это вызвало в Паскью бурю эмоций: нетерпение, раздражение, озабоченность, тревогу... Но в конце концов он осознал, что страх взял верх над остальными его чувствами. И дело было вовсе не в том, что над ней нависла опасность. Больше всего он боялся, что она ушла из его жизни навсегда.
«Я совсем один, Зено, — мысленно взывал он. — Рядом никого нет. Приходи...»
Первый раз это можно было считать невезеньем. Второй — закономерностью. Воспоминания о Карен были связаны со сценками из семейной жизни; Софи — джинсами и бельем на полу.
«Потом я вернусь в Лондон, перееду в другой район, буду регулярно встречаться с Софи, займусь работой, как и подобает квалифицированному юристу, а сейчас я пришел сюда совсем один, что же ты, ублюдок, не исполнишь задуманного?»
Пистолет Софи оттопыривал карман. Он подумал: «Откуда, интересно, у тебя пистолет? Я не спрашивал об этом. Я вообще ни о чем не спрашивал. Мы говорили о прошлом, но не вообще, а о том времени, которое провели вместе. А что произошло с тобой потом? Хотелось бы знать».
Начался отлив. Выгнутая дугой каменная «кошачья спина» высохла и из блестящей, черной стала бледно-сиреневой, с маленькими кристалликами, тускло поблескивающими на солнце.
«Разве ты не знаешь, зачем я сюда пришел? Правильно. Чтобы встретиться с тобой. Я жду тебя, Зено...»
Облака, как знамена, реяли в небе, чайки, вскрикивая, плавно кружили в вышине, по морю пробегали солнечные блики.
Зено... Да, это было бы логично: вернуться в Лондон, загрузить себя делами, связанными со всякого рода преступлениями, взять побольше подзащитных — разных Энтони Стюартов, совершивших самые банальные убийства на почве ненависти к человеку, с которым долго делили семейный очаг, или похотливости, или чтобы устранить соперника, или от жадности.
Разыскать Софи и договориться, что они забудут прошлое.
"Но я знаю, что не сделаю этого. Ты убил Ника. Может быть, и Марианну. Пытался убить меня. Пытался убить Софи. И если даже я оставлю тебя в покое, ты вряд ли перестанешь преследовать меня.
...Непременно разыскать Софи, потому что сейчас со мной случилось то, чего не было черт знает с каких времен. Может быть, это заявило о себе прошлое, может быть, нас связывают узы страха и чувства вины. Не знаю, но хотелось бы в этом разобраться.
Я здесь. Я один. Я жду, но ты, кажется, не жаждешь ко мне присоединиться. Ладно, до сих пор мы играли по твоим правилам. Письма, приглашения, ложь, миражи. Теперь все будет по-другому. Раз ты не идешь, я сам тебя найду, ублюдок. Не дожидаясь твоей просьбы. И не для того, чтобы участвовать в очередном твоем спектакле со всякими там штучками. Теперь моя очередь. Я начинаю охоту за тобой".
Море откатывалось с глухим рокотом, обнажая акр за акром каменистый берег; продолжительные раскаты его стихали постепенно, диминуэндо. Скоро кошачья и тюленья спины высохнут и будут возвышаться над водой. Пучки водорослей, выброшенные на камни, уже затвердевали, опаленные солнцем.
Он просидел не двигаясь еще с полчаса, потом поднялся и медленно побрел в сторону суши. Он мог попасться на глаза любому, кто прогуливался с утра по горной тропинке, — одинокая фигура среди первозданной нетронутости моря и камня.
Глава 26
В семьях случаются раздоры, но общие интересы семьи святы. Когда Эллвуда вызвали к Хилари Тодду, о смерти Энни Роланд не было сказано ни слова.
Эллвуда интересовало, как продвигаются поиски Тессы и сколько времени департамент потратил на то, чтобы замять это дело. С лица его не сходила улыбка победителя. Его так и подмывало спросить об Энни, что с ней: заболела или, может быть, взяла отпуск? Он подавил в себе искушение, но при этой мысли улыбнулся еще шире.
— Чему это вы ухмыляетесь? — Тодд появился в комнате с чашкой кофе в руке — только для себя.
— День сегодня чудесный, Хилари! Вид на реку замечательный!
Под окном Темза катила свои воды — ленивый, коричневатый поток. Когда уровень воды в реке падал, на отмелях виднелись круглые нефтяные цистерны и тележки из супермаркетов.
— У нас большие неприятности. — Тодд заговорил резко, словно бизнесмен, окончательно выбившийся из графика. — Следовательно, и у вас — тоже. — Он бросил на Эллвуда быстрый взгляд, желая убедиться, что угроза возымела действие. — Внутренний агент... Человек, занимающий центральное положение в подпольной группе во Франции, убит в Бретани, на одном из морских курортов. Они даже не потрудились инсценировать ограбление; бумажник остался при нем. Более того, создается впечатление, что его убили демонстративно. Это неспроста. То ли предупреждение, то ли угроза, то ли вызов. А может быть, все вместе.
— Что касается Пайпера, — начал было Эллвуд, — не беспокойтесь, я уже...
Тодд перебил его:
— Не знаю, догадываетесь ли вы об этом, Валлас, но вы мне не нравитесь. Совсем не нравитесь. Я настойчиво требовал отдать вас на съедение, после того как полиция обнаружила тех четырех подонков, убитых в раздевалке спортивного зала. И единственная причина, по которой вам удалось уберечь голову от петли, — ваша причастность к операции в Лонгроке. Мы полагаем, Пайпер может рассказать, кому известно про внутренних агентов; после этого мы решим, что делать дальше. Информацию можно добыть через вас. Учитывая сложившуюся ситуацию, эти сведения по-прежнему злободневны. Я бы даже сказал, жизненно важны. Но в любой момент они могут утратить свое значение. Мы не можем ослабить хватку, ибо в этом случае вместо того, чтобы держать ситуацию под контролем, мы сами окажемся под колпаком, а это более чем нежелательно. Таким образом, придется здорово поработать. Но если ничего не получится, вину за провал операции могут свалить на вас. Скажут вам об этом или нет — неважно. Просто вы выйдете из игры за ненадобностью. И мы отлично обойдемся без вас. — Тодд помолчал и добавил: — Уж я-то — точно.
Улыбка вновь заиграла на губах Эллвуда. Что его особенно забавляло, так это красный носовой платок, который Хилари засунул себе в рукав, видимо, вообразив себя аристократом с изысканными манерами.
Он подумал: «Как же ты пожалеешь о том, что сказал сейчас, смешной франт, глупая проститутка, кусок дерьма!»
Перемещаясь по городу, вы попадаете из одной пронумерованной зоны в другую. Зона номер один — центр, зона номер шесть — окраины; на месте жилых районов теперь располагаются зоны.
Буферные зоны и зоны военных действий.
На границе второй зоны, недалеко от станции главной магистрали, — места, куда он часто заглядывал, — Эллвуд подцепил и привел домой девушку. Захлопнув дверь, он резко повернулся к ней, прижав к стене, потом пнул коленом, заставив раздвинуть ноги. Они почти соприкасались лицами, но он, казалось, ее не видел. Она приподняла одну ногу, чтобы упростить дело, и он подхватил ее бедро согнутой в локте рукой, задрав его кверху. И в таком положении отымел ее. Она почувствовала слабый запах геля, исходивший от его прилизанных волос.
Дальше было не легче. Он неторопливо разделся, вытащил ремень из брючных петель, потом встал, совершенно голый, схватившись за спинку стула.
Презрение, выказанное Хилари Тоддом, жгло его, и он хотел заглушить это чувство физической болью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60