Хотя если Валера сказал им номер его телефона, то все остальное уже дело техники: подслушали, когда он звонил колдуну, засекли на выходе, узнали, что там случилось, — и вперёд с наручниками вязать беззащитного агнца.
Он усмехнулся.
— Кажись, эта падла уже все просекла, — перешёл на феню сержант. — Вишь, ощерился, говнюк.
— Пущай щерится, — спокойно ответил водитель, снимая одной рукой с себя парик и усы. — Недолго ему осталось. Узнаешь? — и повернулся к Егору.
Ещё бы он его не узнал, этого лысого подонка. Слава богу, теперь не скоро забудет.
— Позволь представиться: Семён Карлович, фамилия необязательна, — он снова стал смотреть на дорогу. — Слева от вас наш завхоз — Василий, а справа — кассир, Лукой кличут. Надеюсь, вы рады более близкому знакомству?
Егор промолчал. А что ему оставалось делать? Драться в наручниках да ещё сидя в тесной машине он не может, а вступать в словесную перепалку — только язык перетруждать. Пусть везут куда хотят, ему уже все равно…
Хотя нет, лучше бы все-таки везли в тюрьму, чем опять попадать в ту страшную комнату и разговаривать с тем жутким типом. Интересно, какой он все-таки из себя? Сказал: увидишь — умрёшь. Надо же такое придумать. Вот в тюрьме не было для Егора ничего страшного, её он совсем не боялся, потому что мысленно уже лет с десяти настраивал себя на то, что рано или поздно окажется за решёткой, ибо общался с теми, кто уже оттуда пришёл или только собирался, взахлёб рассказывая друзьям, какая классная, полная романтики и опасностей житуха ждёт их за колючей проволокой. По молодости, дурак, он и сам представлял зону как очень престижное и достойное уважения заведение, придя откуда, можно свысока смотреть на тех, кто там ещё не был, и презирать тех, кто туда вообще не собирался, не признавая воровских законов, то есть на фраеров и сук. Все это им старательно внушали бывшие уголовники, учившие их, пацанов, в подвалах играть в карты и пить бормотуху, закуривая её анашой. Это привело к тому, что теперь Егор чувствовал себя среди вышеозначенного контингента как рыба в воде, почти своим. Он знал феню и воровские порядки и мог подробно рассказать, как живут и здравствуют на зоне кореши, так, словно сам недавно откинулся, в натуре.
Кассир и завхоз тоже поснимали парики, и теперь в них можно было узнать тех самых дуболомов, которых усыпила бабуля. Лица у них были сосредоточенны и серьёзны, только у Семена Карловича в уголке губ, который был виден Егору, застыла не предвещающая ничего хорошего ухмылочка. Он чувствовал себя ягнёнком, которого везут на заклание с последующим приготовлением шашлыка по-карски на природе. Таким беззащитным он ещё никогда себя не ощущал, но сейчас у него не хватало сил порадоваться новым ощущениям. Он даже перестал думать о чем-либо, зная, что за него уже все решили и ему остаётся лишь делать то, что скажут, кроме, разумеется, предательства Светланы. Что ему до всего остального? Пусть загоняют иголки под ногти и наслаждаются его криками — он не против. Пошло оно все к чертям…
Поколесив неизвестно для чего по городу, Семён Карлович посмотрел на часы, развернулся на ближайшем перекрёстке и повёл машину обратно, по направлению к центру. Вскоре они оказались на Бульварном кольце и быстро добрались до Светланиного дома. Заехав во двор, водитель остановился прямо у подъезда и выключил мигалку. Егор удивлённо осмотрелся.
На стоянке, там, где когда-то, казалось, очень давно, стояла его красавица, теперь прилепился проклятый «жигуленок» с мерседесовским двигателем. Внутри никого не было. На лавочке у подъезда все так же сидели три бабульки в чёрных платках и о чем-то судачили, не обращая внимания на происходящее вокруг. Это были те самые старые стервы-дилеры, и Егор пожалел, что не прикончил их, когда были и возможность и настроение. Больше во дворе никого не было. Пусто и мертвенно-спокойно, как после чумы. Даже малыши не пищали на детской площадке.
Похитители спокойно сидели на своих местах и чего-то ждали, не сводя глаз с въезда во двор.
— Какого черта? — хрипло спросил Егор. — Что вы задумали?
Словно муха пролетела в километре отсюда, а не Егор спросил — так отреагировали сидящие в машине на его любопытство. Он попытался выглянуть из машины и рассмотреть Светланины окна, чтобы хоть что-то понять, но его тут же вернули в прежнее положение, больно ткнув локтем в бок. Егор стал нервничать. Ему совершенно не нравилось, что они приехали сюда, куда Светлана просила его не приходить. Ему были непонятны их магические дела, но он точно знал, что ничего хорошего они замыслить не могли, по крайней мере для него и той девушки. Эти зверюги, которые уже умудрились ввести в заблуждение стольких людей и понаделать довольно много странных, необъяснимых вещей, судя по хищным физиономиям, были готовы на все, лишь бы уложиться в срок. Что они собираются делать — взрывать дом или пробивать им, Егором, как тараном двери в её квартиру? Но ведь они бронированные, тут даже его крепкий лоб вряд ли выдержит. Да и зачем им все это? Мучили бы уж его одного в своих казематах в Жулебино, так нет, решили, видать, присовокупить ещё и страдания несчастной беглянки, запершейся у себя дома. Ну, гниды, пробьёт его час! Из каждого, слышите, из каждого сотрудника АО «Судьба» он сделает участника похоронной процессии в качестве наполнителя деревянных ящиков на плечах безутешных родственников, если таковые вообще у них имеются. Больше он никого не станет жалеть и не будет раздумывать о последствиях. Если бы тогда он хотя бы вскользь прошёлся по ним, то те три кикиморы сидели бы сейчас не на лавочке, а в инвалидных колясках. Все было бы легче. Ишь, инвалиды какие нашлись! Да такими инвалидами можно забивать железобетонные сваи без всякого вреда для их, инвалидов, здоровья!
Все эти мысли и чувства кипели и бурлили в голове закованного в наручники Егора, когда во двор въехал Борис Маркович на его красавце «БМВ». Следом за ним вырулил Валера на своём «шестисотом» «мерсе». Увидев все это, Егор почувствовал, что крыша у него сейчас тоже куда-нибудь поедет.
— Вот и славненько! — обрадовался Семён Карлович, вылезая из машины. — Вытаскивайте его, мальчики.
Мальчики послушно вылезли и стали тянуть Егора за локти каждый в свою сторону.
— Ты че упираешься, гад?! — завопил кассир, тужась изо всех сил, в то время как завхоз молча пыхтел у другой двери.
Наконец они разобрались, и Егор очутился на земле, вбирая полной грудью тёплый летний воздух. Поставив свои машины в сторонке, приехавшие вышли и направились в их сторону. Борис Маркович был очень серьёзен, а Валера, глупец, улыбался.
— Егорка, братишка! — бросился он пожимать ему руки, словно не замечая, что они в наручниках. — Ты, как я посмотрю, прикинулся не слабо! А чего глаза такие печальные? Случилось что? — Он сочувственно посмотрел на него и покачал головой:
— Ай-яй-яй, как нехорошо.
Тут лицо его стало злым, и он уже тихо процедил:
— А я ведь предупреждал тебя. Не послушал, так теперь не обижайся, малыш. Я тебе говорил, что не собираюсь из-за тебя два лимона терять. И мне наплевать, что ты обо мне подумаешь, и не зырь на меня так — не поможет. Тебе же говорили по-хорошему, а ты не захотел. Сейчас сделаешь что попросят, и постарайся не огорчать ни меня, ни этих милых людей, которые сделают меня богатым Мне ведь тоже надоело под Толчком сидеть. Уеду я отсюда в Испанию, куплю там домик на побережье и забуду обо всем. Ты меня понимаешь?
Но Егор уже не смотрел в его сторону, потому что был занят тем, что слушал разговор бухгалтера и коммерческого директора у подъезда.
— Ну что, Закревский дал добро? — спрашивал Семён Карлович у Бориса Марковича.
— Дать-то дал, но беспокоится, что могут быть трупы.
— С какой стати? Этот же с нами теперь? — тот кивнул в его сторону, ничуть не тревожась, что он их слышит.
— Кто её знает, как она там? — пожал плечами бухгалтер. — Всякое может быть.
— Но ключи-то привёз?
— Слава богу, сделали наконец. Думал уже, что во всей России такого замка не найдётся. Она ведь двери из Швейцарии выписывала, не хухры-мухры, знала, паскуда, с кем дело иметь будет. Но ничего, ключик все-таки изготовили. Здесь все тихо?
— Да, бабульки постарались, сказали всем, что сейчас особо заразного преступника привезут на следственный эксперимент в четвёртую квартиру. Вон видишь, все из окон таращатся.
— Пусть таращатся. Что они хоть видят-то?
— Все, что положено, — хихикнул Семён Карлович, — «Скорые», оцепление, нас в защитных спецкостюмах и его, — он опять кивнул на Егора, — всего в язвах и струпьях. Так что не волнуйся, Боря, никто и носу на улицу не покажет. А двор, как видишь, мальчики уже огораживают.
Егор отвёл взгляд и увидел, что завхоз с кассиром протягивают вокруг поля битвы жёлтую ленту, привязывая её к деревьям и ограде.
— А Закревский как?
— Ничего, держится пока. Говорит, что, если сейчас не получится, уволит к чёртовой матери.
— Не хотелось бы, — вздохнул Семён Карлович. — Я уже как-то здесь стал привыкать.
— Ничего, вернёшься домой, в деревню, займёшься опять приворотами.
— Скучно, Боренька, хочется настоящей работы, вот как здесь, по-крупному…
— Ладно стонать, ещё не вечер, — перебил его собеседник. — Пора за дело. Мальчики уже закончили?
Мальчики уже стояли чуть поодаль и ждали приказа, почёсывая свои крепкие затылки. Кикиморы тоже нетерпеливо поглядывали в сторону своих непосредственных начальников, перестав болтать.
— Давайте, — скомандовал Семён Маркович, — тащите его к квартире.
— А мне можно посмотреть? — спросил Валера.
— Отчего ж нет? В конце концов, ваша помощь может понадобиться. Вы ещё не пытались уговорить своего коллегу?
— Бесполезно, я его знаю. Упёртый товарищ.
— Ничего, теперь уже никуда не денется, — ухмыльнулся Борис Маркович и первым вошёл в подъезд…
Сгрудившись на лестничной площадке второго этажа перед квартирой номер четыре, все, кроме бабулек, которые остались стоять пролётом ниже, глядели на то, как Семён Карлович пробует вставить ключ в хитрую замочную скважину замысловатой формы. Снаружи дверь ничем не отличалась от остальных железных, но, оказывается, она была изготовлена в самой Швейцарии и имела, как сказал бухгалтер, надёжность банковского сейфа. Смазанный маслом ключ легко вошёл в отверстие замка, «интеллигент» покрутил его туда-сюда, понял, что тот подходит и сможет открыть дверь, и довольно выпрямился.
— Путь, можно сказать, открыт, господа! — проговорил он. — Ну-с, кто пойдёт первым?
Все молчали. Егор не мог понять, чего они боятся, если могут открыть эту дверь и спокойно войти в квартиру. Но те явно чего-то страшились.
— Мальчики, может, кто-то из вас попробует? — усмехнулся бухгалтер.
— А чего, правда, давайте! — весело поддакнул коммерческий директор. — Войдите и поглядите, как она там, где прячется, что делает? Может, она в своей комнате закрылась? Тогда придётся ещё один ключ изготавливать. Ну, смелее!
Егор удивлённо посмотрел на дуболомов и увидел, что те буквально трясутся от страха, скривив свои мясистые губы и пряча от хозяев маленькие глазки. Это было по меньшей мере странно. Не может быть, чтобы два таких здоровенных мужика боялись одной девушки. Что-то тут было явно не так. Но он молчал, стараясь сдержать волнение, охватившее его при виде их беспричинного страха.
— Действительно, что тут страшного? — весело спросил Валера, выходя вперёд. — Если нужно только посмотреть, то давайте я схожу. Чего вола за хвост тянуть, время зря терять? Оно, как известно, деньги.
— И немалые к тому же, — хитро усмехнулся бухгалтер. — Что ж, воля ваша, ступайте.
Семён Карлович быстро повернул три раза ключ и сказал:
— Сейчас я открою, и вы побыстрее заходите, чтобы она остальных не увидела.
Валера смело подошёл к двери, и Егор заметил, как за его спиной Семён Карлович подмигнул бухгалтеру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28