— Тс-с… — Она прижала палец к губам, глянула на него чувственной синевой своих больших глаз, потом неожиданно притянула его лицо к себе и крепко поцеловала в губы, обвив шею руками.
Поцелуй был долгим и страстным, таким, что два мужика, стоявшие рядом на остановке, закурили по сигарете, пропустив подошедший троллейбус, и беззастенчиво вытаращились на них, приготовившись к бесплатному эротическому спектаклю.
Егор не мог оторваться, чтобы набрать воздух, — так сильно она прижималась к нему губами, не давая перевести дыхание. Губы у неё были мягкими и нежными, а умелый язычок по-хозяйски шнырял по всем закоулкам его рта, вызывая желание. Когда понял, что если сейчас не вздохнёт, то погибнет, он с силой оттолкнул девушку от себя и стал жадно глотать воздух. Она игриво смотрела на него, готовясь к очередному нападению.
— Ну… вы даёте, — хрипло проговорил Егор. — Присосались как…
— Пиявка? — подсказала она и рассмеялась. — Ничего, привыкнете. Идёмте ко мне домой, вон мой подъезд, — она ткнула рукой за остановку. — Видите, это мой дом.
— Нет. — Егор решительно помотал головой и вытер губы рукавом белой рубашки. — Я по чужим домам не ходок. Мало ли что… Мы все больше у себя.
— Вы просто ещё очень молоды, Егор, — она ласково погладила его по щеке. — Вас запугали ваши друзья-бизнесмены, вот вы и боитесь всего. Вы же не москвич?
— Нет, — мотнул он головой. — Я из Самары, у нас тут своя фирма, «Саман», может, слышали?
— Нет, не слышала, но догадываюсь, что такая же, как и все, — полукриминальная. Или вы думаете, что если надели белую рубашку и сели в «БМВ», то стали настоящим бизнесменом? — Она жёстко усмехнулась. — Не тешьте себя иллюзиями, мальчик. Через год-два ваша фирма развалится, все руководство разбежится с награбленным, а остальные останутся с носом. И не спорьте! — Она зажала ему рот ладошкой и нежно улыбнулась. — Не обижайтесь на меня, но я старше вас и больше знаю. Так вы не хотите пойти ко мне домой?
Егор решительно помотал головой. Светлана вздохнула:
— Что ж, тогда придётся здесь.
— Но ведь люди смотрят! — воскликнул он с ужасом, оторвав её руку ото рта. — Давайте хотя бы уедем в тихое место, я тут знаю одно такое…
Она серьёзно посмотрела на него и вдруг опять расхохоталась.
— Господи, юноша, да у вас один секс на уме! Как же вы своими делами ворочаете? Я совсем ведь не то имела в виду.
— Не понял, — опешил Егор.
— Я хотела сказать, что придётся нам поговорить здесь, если домой ко мне вы идти не хотите.
— А-а, — протянул он разочарованно. — Тогда валяйте.
Она внимательно посмотрела на него и тихо проговорила:
— Я знаю, что вы честный парень, Егор, хотя и считаете себя негодяем. Не думаю, что вы сразу поймёте мою просьбу, но… я хочу доверить вам на хранение… свою душу. Нет-нет, не пугайтесь, — успокоила она, видя его недоуменный взгляд, — это только на время, на несколько дней, может, на месяц — не больше, — она говорила быстро, словно боясь, что он, не дослушав, просто выгонит её из машины. — К несчастью, так сложилось, что мне больше некуда её спрятать, а держать при себе — обстоятельства не позволяют.
Она замолчала и нервно потеребила край платья, раздумывая, как бы подоходчивее выложить ему то, что хотела сказать. Но Егор не стал ждать, перебил вопросом.
— И сколько вы рассчитываете мне за это заплатить? — усмехнулся он. — Надеюсь, столь экстравагантная просьба имеет под собой материальную основу?
— Естественно! — она оживилась. — Вам даже не нужно будет работать в вашей фирме, если, конечно, кроме денег, вас там ничего не держит. По окончании работы вы будете достаточно обеспечены, чтобы открыть своё дело. И дело очень солидное: вы сможете обеспечить и своих детей, и их внуков. Получите очень много, очень, но только после окончания дела. Если, конечно, живы останетесь. В противном случае контракт аннулируется. Вам все ясно?
Егор тупо кивнул. Она продолжала:
— Вот только не пойму: вас что, только деньги интересуют? Почему вы не спрашиваете о деталях?
Или к вам каждый день обращаются с подобными просьбами? — она была несколько озадачена Егор повернулся к ней всем корпусом, придирчиво осмотрел дорогие бриллиантовые серёжки в её маленьких розовых мочках, изящные золотые колечки с рубинами, прикинул в уме их стоимость и удовлетворённо проговорил:
— Видите ли, моя дорогая Светлана, что бы вы там ни говорили, но я все же бизнесмен и сначала всегда оцениваю свою выгоду, а потом уже говорю о деталях. — Он смерил её самодовольным взглядом. — Я уверен, что в мире нет ничего такого, чего нельзя было бы сделать за хорошие бабки. Поверьте, чтобы добраться до московских высот, мне пришлось немало потрудиться. Там, у нас в глубинке, люди не очень щепетильны в средствах достижения своих целей, и, если уж пошёл такой откровенный разговор, мне даже приходилось быть довольно грубым с людьми, а попросту говоря — убивать тех, кто мне мешал. Судя по всему, деньги у вас действительно есть, а они в данный момент мне как раз очень нужны. Мне плевать, что вы там задумали, но если сумма будет достаточной, чтобы я смог выкупить фирму у своих друзей, то я подпишусь под чем угодно.
Она недоверчиво посмотрела на него и спросила:
— А вы не слишком самоуверенны насчёт своих способностей?
— Боюсь, что я сейчас даже излишне скромен, — хмыкнул он. — Учтите, что вы меня ещё совсем не знаете, но я способен на многое — Но вы хотя бы понимаете, о чем идёт речь?
— Да, вы ведь сказали что-то о хранении… — Но речь идёт не о драгоценностях или деньгах а о нематериальной субстанции, так сказать…
— Мне все равно, — самодовольно усмехнувшись, перебил он. — Что бы вы мне ни доверили, я найду, где и как это спрятать, чтобы ни одна собака не добралась, и верну вам все в целости и сохранности, но только в обмен на ваше вознаграждение, о котором, надеюсь, мы сейчас все-таки начнём говорить конкретно. Итак, сколько?
Она улыбнулась, глядя на него, как на малое дитя, и вздохнула:
— Кажется, я в вас не ошиблась, мой мальчик. Я ещё тогда, в троллейбусе, поняла, что вы падки на красивых женщин и на деньги. Не думала, правда, что в такой степени, но это даже и лучше.
— Вы правы, только деньги, в отличие от женщин, мне никогда не надоедают — Он лукаво посмотрел на неё. — Я готов ухаживать за ними, говорить им комплименты, спать с ними, ласкать и выполнять все их желания как угодно долго. У меня на них, простите за грубость, всегда стоит. Деньги — моя слабость и моя сила. Сначала я полюбил их, а потом уже женщин. Вы понимаете меня?
— Да уж, — пробормотала она, — вы тот, кто мне нужен. Я, правда, по наивности своей, думала, что одних денег вам будет недостаточно, и поэтому предлагала ещё и себя в придачу. Но если вас интересует только грубая наличность, то…
— Ну, вы уж не торопитесь так, — улыбнулся он, лизнув глазами её обнажённые колени, — заложите на всякий случай в смету расходов и своё тело — мало ли…
— Вы, кажется, хотите оскорбить моё женское достоинство? — улыбнулась она. — От некоторых мужчин мне доводилось слышать, что я для них дороже всех сокровищ мира.
— Они, наверное, ничего не смыслили в бизнесе, — хмыкнул он в свою очередь. — Женщина может быть хороша лишь как приятное дополнение к счастью мужчины, но не как его основа. Вам или льстили, или слишком переоценивали. Но давайте все же перейдём к делу.
— Может, все-таки зайдём ко мне?
— А ваш муженёк меня не убьёт?
— Он сейчас в Нью-Йорке. Поезжайте вон в ту арку за остановкой и направо во двор, там поставите машину, и мы поднимемся с чёрного хода.
Егор послушно завёл двигатель и плавно тронулся с места. Припарковав машину рядом с детской площадкой в небольшом уютном дворике, усыпанном тополиным пухом, он пошёл вслед за ней в подъезд старинного шестиэтажного кирпичного дома. Бабки, сидящие у подъезда, не обратили на них никакого внимания, увлечённые своей беседой о прошлых замечательных временах застоя, и они поднялись на второй этаж к высоким двустворчатым деревянным дверям её квартиры. Светлана достала из сумочки ключи, открыла замок и пропустила его вперёд.
— Прошу вас, молодой человек, в мои апартаменты. Заходите, не стесняйтесь.
Он вошёл внутрь и замер от восхищения, охватившего его при виде роскошной обстановки огромного жилища. Холл размером с Каспийское море был увешан зеркалами, в которых многократно отражались старинная мебель, большая хрустальная люстра и толстые ковры на полу и на стенах. Его материальное положение позволяло лишь снимать двухкомнатную квартиру на окраине города, но он всегда мечтал иметь вот такой шикарный дворец в самом центре Москвы. Здесь просто пахло богатством и аристократизмом, во всем ощущался тонкий вкус и солидность многих поколений. Тут жила голубая кровь, настоящие богачи, сильные и властные, рядом с которыми таким, как он, провинциалам нельзя даже встать рядышком, сколько бы денег они ни заработали. Наследственность, как и дворянский титул, — её не купишь.
— Ну, что вы встали, проходите в гостиную, — сказала она, запирая дверь. — Разуваться необязательно, у нас все по старинке.
— Да уж, вижу, — пробормотал Егор, проходя по богатому ковровому покрытию в комнату, обставленную с ещё большей роскошью — Это ваша квартира?
— Вы сядьте, расслабьтесь, я сейчас принесу что-нибудь выпить. Хотя вы же за рулём, вам нельзя?
— Не говорите глупостей, — усмехнулся он, садясь в глубокое кожаное кресло у резного столика красного дерева, — это нищим нельзя, а мне — можно.
Она пожала плечами и вышла. Егор увидел на столике хрустальную пепельницу, достал сигареты и закурил. Руки его слегка подрагивали от волнения. За тот год, что он прожил в столице, ему ещё ни разу не доводилось бывать в таких старых квартирах, где царит гармония формы и содержания, обстановки и хозяев. Нет, конечно же, его знакомые покупали себе жилища и побольше, и подревнее, и тоже в центре, но то были лишь жалкие попытки подделаться под настоящий вкус, щедро сдобренные дурными деньгами, дешёвыми духами и дорогой обстановкой — жалкой подделкой под западные образцы. Теперь он понял, чего им всем не хватало — у них был другой образ жизни, они были из другого мира и никогда не станут настоящими аристократами, сколько бы денег ни имели и ни тратили на показную помпезность. В душе они навсегда останутся невежественными провинциалами, и это постоянно будет вылезать наружу.
— Я принесла коньяк, — сказала она, входя, и поставила на столик серебряный поднос с бутылкой «Камю» и двумя бокалами. — Это настоящий, французский, — улыбнулась она. — В Москве нынче такого нет.
Она плеснула жидкости в бокалы и села рядом с ним в другое кресло.
— Ну, выпьем за знакомство? — Она с улыбкой протянула ему напиток. — Я очень рада — Взаимно.
Они чокнулись и выпили.
— Для начала предлагаю перейти на «ты», — сказала она. — Терпеть не могу выкать с партнёрами.
— Согласен. Так ты не ответила на мой вопрос, — напомнил он.
— На который? Ах да, насчёт квартиры. Да, она моя, вернее, моих родителей. Они умерли, и теперь мы живём здесь с мужем. Он, кстати, раньше жил этажом выше, мы с ним друзья с детства.
— А кто он у тебя?
— Лучше не спрашивай, — она поморщилась. — Но тебе до него далеко, если ещё не дальше.
— Так это его деньги ты хочешь отдать мне?
— Как тебе сказать, — она взяла из его пачки сигарету и закурила, — мы с ним никогда не знали, что такое нищета и проблемы с деньгами — такими уж нас вырастили. Это как-то связано с золотом партии или чем-то в этом роде. Ведь все нынешние денежные мешки, я имею в виду настоящие, а не такие, как вы, временные рвачи, вышли из партийной касты, все их доходы и источники богатств давно известны соответствующим ведомствам, в которых мой муж тоже успел поработать, пока они хоть что-то из себя представляли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28