Стыдно вспоминать…
— Стыд не дым, — сказал Воробьев. — И чем все это закончилось?
— Он предложил сделку: я ему указываю богатый объект и Полоз, как только выкачает из него бабки, отваливает за границу. Я сначала думал, что он блефует, но потом вижу — черта-с два. Как-то я зашел в «Пиковую даму», где опять встретил Полоза и его шестерку Фуру. Оба они ишачили на Расколова…Это абсолютно гнилой тип…Сначала прозрачно, а потом в открытую стали угрожать — мол, если не выполню их условия, они мне устроят петлю…И Фура продемонстрировал стальной тросик…
— И ты, как телок, пошел у них на поводу?
— А вы бы не пошли? Я пытался отговориться: дескать, нет у меня на примете богатых людей, а они мне в лоб — не ври, мол, знаем, каким бизнесом занимаешься…Полоз несколько раз возвращался к этой теме, но когда Фура изна…трахнул Вику, я сдался. Кое-какой информацией с ними поделился. Дальше так жить я уже не мог…
Не успел Вахитов закончить предложение, как Воробьев, обернувшись, наотмашь ударил его по лицу.
— Это тебе за наших ребят, а это…
— Стоп! — Голощеков едва успел подставить руку и следующий удар ушел в сторону. — Подожди, Вадик, это мы еще успеем сделать и не один раз.
У бортинженера из разбитого носа потекла кровь. Он стянул полы плаща, чтобы не запачкать кровью форменную рубашку.
— Как они узнали о дне, когда мы повезем деньги?
— Вы, видно, меня не так поняли… Я не имел в виду вашу фирму и деньги, которые вы должны были мне передать…Я им всего лишь назвал пару фамилий из подпольных миллионеров, между прочим, тоже из уголовной среды. То есть таких же, как они сами — Полоз и Фура… Лишь бы отстали… Но при этом ни слова не было сказано о ваших деньгах. Ни о времени их передачи…Да и не знал я об этом ничего…
— Чем докажешь?
Вахитов пожал плечами.
— Делайте, что считаете нужным…Единственное, что могу сказать: те люди, которые живут в Женеве и перед которыми я обычно отчитываюсь, будут очень на вас сердиться, если со мной что-нибудь произойдет нехорошее…
— Где обитает Полоз? — тихо спросил Голощеков.
— Я однажды пытался их выследить, но у меня кончился бензин. Знаю только со слов Вики — где-то в Хлебниково у них малина…
— Поедешь, Вахит, с нами к Вике, потом — к Полозу.
— Зачем? — у бортинженера страх перекрыл горло. — Справитесь без меня…
— Если хочешь дождаться еще одной весны, не будешь задавать глупых вопросов. Говори адрес Вики и храни тебя боженька от вранья, — Воробьев включил зажигание.
— Минутку, — Голощеков открыл дверцу и вышел из машины. Отошел в сторону и набрал номер Арефьева. Договорились: все свободные охранники выедут в сторону Ховрино и в районе железнодорожного виадука сгруппируются. Голощеков зашифровано напомнил, чтобы люди Арефьева взяли с собой «удочки», то есть оружие…
Глава пятая
Певичку из ночного кафе «Пиковая дама» они взяли еще тепленькой у нее дома. Вытащили из кровати вместе с хилым малым, ударником из оркестра, физиономия которого, словно у клоуна, была измазана яркой губной помадой. Его голенького пристегнули наручниками к радиатору, а певичку, еще пьяную, разморенную поздним сексом, отвели в ванную и инсценировали утопление. Ее держали двое людей Воробьева — им было весело наблюдать за примадонной, у которой форма груди напоминала ананас. Сначала женщина сопротивлялась и даже пыталась кусаться, но в один момент страх парализовал ее волю.
Воробьев и еще трое его людей проводили обыск, в результате которого в центре комнаты выросла пирамида женских шмоток.
В ванную вошел Воробьев и, подцепив двумя пальцами изящный подбородок певицы, спросил:
— Лапочка, где бабки?
Однако ее глаза покрылись пленкой недоумения и страха.
— Фура? — тихо произнес Воробьев и наклонился над женщиной. — Ну что же ты так долго соображаешь?
Она дернула головой, отчего мокрая прядь ее крашеных волос полоснула по воде и несколько капель упали на лицо Воробьева. Это ему не понравилось и он, взяв примадонну за челку, раз за разом окунул с головой в воду. Девица фыркала, захлебисто кашляла, однако быстро поняла, что может навсегда остаться в собственной голубой лагуне. Речь ей давалась нелегко.
— Повтори! — дожимал ее Воробьев. — Фура, говоришь, это Федя Овсяников, Полоз — Трапезников? Красивая, кстати, фамилия…Эффектно будет смотреться на мраморном памятнике…
— Все хорошо, прекрасная маркиза, — сказал Воробьев, — осталось только узнать лежбище Полоза. — Он снова схватил певичку за волосы. — Так, где вы с ним проводили вечера отдыха? В Хлебниково? Это я и без тебя знаю, но там же не одна хата…Колись, милая, до конца…
Через пять секунд все встало на свои места. Они возвратились в комнату и, на всякий случай, поинтересовались у барабанщика: часто ли Полоз с Фурой бывали в кафе «Пиковая дама»? Вот это новость — почти каждую ночь. Причем с толстым прессом долларов и в гроздях «ночных бабочек»…
— Пристегните девку к этому голому придурку, — приказал Воробьев своим людям и, подойдя к телефонной розетке, вырвал ее с корнем. Взяв со стола две пачки презервативов, он бросил их к ногам скованной наручниками пары. — Согревайтесь, чтоб не схватить насморк и, упаси вас боже, высовывать носы из хаты раньше следующего утра…
На двух джипах, в сопровождении темной «девятки», набитой людьми, они подались за город. Сразу за Кольцевой дорогой первая машина, в которой находились Воробьев с Голощековым, чуть не влипла в руки гаишников. Милиция еще жила в системе перехвата и потому нервно и бессистемно тормозила все более или менее, на ее взгляд, подозрительные транспортные средства.
— Я боюсь, чтобы Вахитов не взбрыкнул при виде милиции, — сказал Голощеков, когда им приказали остановиться.
Сидящие позади них Буханец, Рюмка и Заполошный подтянули руки ближе к коленям, чтобы можно было быстрее вытащить стволы. Оружие лежало внизу, у самых ног, прикрытое целлофановыми пакетами. Но милиционер не стал настырничать и ограничился проверкой документов. Водитель Семен, не глядя на него, невозмутимо пускал через форточку колечки дыма, и равнодушно взирал на будку, возле которой стояли еще трое людей в форме.
Когда они оказались за городом, пошел общий треп. Заполошный, глядя за окно, на проносившиеся мимо сельские пейзажи, сказал:
— Такой грибной осени давно не было…Моя насолила целую бадейку белых грибков, только кому их есть…
— А я замочил полбочонка антоновки с клюквой…Зимой да под водочку, — поддержал разговор Рюмка.
— Лишние хлопоты, сейчас на рынке можно черта с рогами купить, — сказал Заполошный. — Меня же устраивает обыкновенная квашенная капуста с отварной картошечкой да со шпиком…Чтобы только плавали шкварки…
— Размечтались, — охладил гастрономический пыл подчиненных Воробьев. — Вот сейчас приедем на место и организуем шикарный фуршет имени Полоза. Или он нам… И будет вам и квашеная капуста, и шкварки до угара…
Впереди снова появился милицейский пост. Водитель зазевался и едва не сшиб километровый указатель, на что Заполошный немедленно отреагировал:
— Сеня, надень очки или проснись.
— Учту, — беззлобно сказал шофер. — В Италии одна девка стала мисс Ломбардия, хотя от рождения слепая.
— Интересно, — навострил уши Буханец, — а как она демонстрировала свои прелести?
— А у нее в ухе был запрятан миниатюрный приемничек. Ее менеджер ей суфлировал: «Анна-Лиза, иди прямо, сейчас налево, через два шага… Осторожно, ступенька… и так далее…»
— Любопытно, а как она делает минет? Тоже по подсказке? — спросил Семен.
— А ты что, всегда зажигаешь свет, когда своей бабе хочешь поставить палку?
Смех.
Воробьев курил и задумчиво смотрел на выпрямляющееся шоссе. Не доезжая до элеватора, он приказал поворачивать на дорогу, вдоль которой поблескивали блюдца промоин. Был уже вечер, в свете фонарей яркими всполохами возникали желтеющие купы деревьев.
Потянулись частные особняки. Некоторые из них только-только встали на фундамент, другие наоборот — покрылись плесенью долгостроя.
Они миновали горбатый мостик и въехали под золотисто-пунцовый шатер старых вязов. Дорога пошла ровнее, что, впрочем, не разрядило молчаливо-напряженную атмосферу, воцарившуюся в салоне.
Если бы Воробьев всмотрелся в лицо Голощекова, он увидел бы как внимательно отслеживают дорогу его глаза. И у самого начальника безопасности на скулах вздулись желваки, словно под кожу закачали изрядную порцию силикона.
— Сеня, притормози, — негромко сказал Воробьев.
Они с Голощековым вышли из машины и осмотрелись. Впереди сумеречно просматривался новый участок застройки, над которым довлели два фонаря на высокой мачте. Воробьев достал из кармана мобильник и связался со вторым джипом, в котором за старшего был Чугунов. Договорились, что машины остаются в трех разных местах с водителями. Затем Воробьев переговорил с «девяткой» и приказал всем надеть светлые вязаные шапочки, чтобы в темноте легче было опознать друг друга.
Машину поставили за сложенными железобетонными панелями и завернутыми в целлофан блоками кирпичей. С этой позиции было удобно наблюдать за домом, стоящим рядом с недостроенной водонапорной башней. Ориентировка, которую дала певичка, оказалась на редкость точной.
Двухэтажный особняк буквально утопал в яблонях и вишнях, раскидистых кленах и черемухи. В доме светилось только одно окно на втором этаже.
— Жаль, мы не знаем планировки хаты, — сказал Голощеков. Он нервно мял в руках сигарету, не рискуя прикуривать.
— Дом небольшой, разберемся, — Воробьев наскоро переговорил с Буханцом и Рюмкой о последовательности действий. К ним присоединился Заполошный, спокойный, высокого роста человек.
— У кого есть лишний санпакет? — спросил он, — свой я оставил в гараже…
— Будем надеяться на лучший исход, — успокоил его Буханец.
— Ну что, Вадик, ни пуха ни пера, — Голощеков потрепал по плечу Воробьева. — Работайте с оглядкой, если появится необходимость, вызывай нас с Семеном…
— К черту, — Воробьев поправил под курткой автомат и, пригнувшись, шагнул из-за укрытия и устремился в сторону особняка. Выбрав дистанцию, за ним отправились Буханец, Рюмка и Заполошный.
Вскоре сумерки и кустарник скрыли их из виду. Воробьев, бежавший впереди, заметил, как сквозь заросли просвечивается второй этаж дома, чего раньше не было заметно. Это вызвало у него двоякое чувство — тревогу и ощущение неотвратимости.
Буханца он заметил, когда тот огибал поставленную на высокие козлы железную бочку. По его хищной позе он понял, что этот парень уже давно забыл о таких вещах, как страх в ожидании боя.
Перед последним броском они притаились за кустами смородины, издававшей терпкие осенние запахи. Окна первого этажа были плотно закрыты изнутри шторами и лишь две световые полосы по бокам нарушали светомаскировку.
— Жаль, что мы не знаем, кто в доме обитает, — сказал Буханец, — Можем пролить невинную кровь.
— А мы сначала сделаем разведку, — Воробьев сдерживал дыхание. Но это у него плохо получалось. — Жаль, что у нас нет лестницы-штурмовки… По идее, надо бы начинать с верхнего этажа.
— Это, по-моему, не проблема, видишь справа дерево?
Скрываясь за кустами и стволами деревьев, они устремились к дому. Перескочили неглубокую, полную воды, канаву и оказались у «пьяного» забора. Когда они проникли в сад, их опутали колючие щупальца крыжовника. Роса окропила руки и оружие, которое они держали наизготовку.
Вышли на занесенную опавшей листвой дорожку, прошли мимо гаража, из ворот которого выглядывал задок светлых «жигулей». Из-за угла появился человек — это был Чугунов.
— Кажется, в доме полно людей, — сказал он, — я слышал мужские голоса.
Они обогнули угол дома и едва не уперлись лбами в толстый, с грубой, потрескавшейся корой каштан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27