Главком морскими силами Куроедов приглашал Путина на ученья Северного флота, которые должны были проводиться в Баренцевом море. Предполагался запуск с подводного положения двух межконтинентальных ракет. Событие намечено на 12 августа.
-- Это, конечно, не рядовое событие, -- сказал Волошин, -- но чревато непредсказуемыми последствиями. К сожалению, ракетные пуски не всегда бывают абсолютно безопасными... Завтра от вашего имени я обещал дать Куроедову ответ...
-- Жаль, но придется отказаться от столь заманчивого предложения, -Путин сел за столик для посетителей и жестом пригласил сесть за него Волошина. Беседа носила неформальный оттенок. -- Утром 10 августа я улетаю в Бочаров ручей, всего на пару дней, так что, Александр Стальевич, вам придется тут отдуваться за меня. Если можно, на эти два дня не намечайте никаких официальных мероприятий...
-- Да вроде бы ничего такого и не намечается. Август нынче...тьфу, тьфу, чтобы не сглазить, напоминает мертвый сезон...
-- К сожалению, это обманчивая тишина, -- сказал Путин и повторил недавно прочитанное: -- Нигде нет причин для смятенья, а беды налетают, откуда мы их меньше всего ждем...
Волошин не сразу вспомнил, откуда эти строки, однако, сорок минут спустя после отъезда Путина, когда Волошину позвонил секретарь Совета безопасности Сергей Иванов и сказал, что на президента совершено покушение, в сознании произошло озарение: да это же великий Сенека предсказал то, что произошло и чего "мы меньше всего ждем"...
А случилось это на федеральной дороге А105, в шести километрах от Рублевского шоссе. Путин в сопровождении пяти машин направлялся в Барвиху -он считал своим долгом посетить Ельцина перед столь важной своей командировкой. Он заметил, что этот человек несет ему удачу и на сей раз он надеялся аккумулировать от своего предшественника толику везенья.
Не доезжая до Раздоров метров восемьсот, со стороны подлеска, который прорезала незаметная проселочная дорога, вырвался красный спортивный "феррари" и, что называется, на всех газах понесся в сторону шоссе. Машина-лидер уже прошла критический угол, за ней на скорости более 150 километров в час неслись остальные автомобили президентского кортежа. И "феррари", если его целью был президент, пытался их настичь. Однако для такого класса машин в этом не было проблемы. Сзади взвились колечки дыма, а сама машина, словно снаряд, устремилась в сторону шоссе и с каждой секундой она приближалась к кортежу. Первой ее заметили из замыкающего караван "мерседеса": один из охранников, Владимир Одинец, положив руку на плечо водителя, тихо произнес: "Леша, нас какая-то тварь хочет достать". Водитель лишь ответил: "Вижу..." Охранник понимал, что неизвестная красного цвета машина, какие бы цели она ни имела, представляет угрозу для движения. Это понимал и водитель Алексей Зимарев, то и дело поворачивающий голову в сторону приближающегося "феррари". "Что этот придурок задумал?" -- водитель машинально рукой стал очищать ветровое стекло. Второй охранник связался с машиной Путина. Там ответили, что все видят и постараются уйти. Но чтобы уйти надо нарушить строй и непременно выделиться. То есть обнаружить место нахождения президента. И тогда тяжелый бронированный "мерседес" президента будет обречен: болид под имени "феррари" его тут же настигнет и растерзает. Пока второй охранник вынимал из чехла гранатомет, Одинец в трубку говорил: "Владимир Владимирович, ради Бога, не пытайтесь оторваться, из ряда вам нельзя уходить..."
Путин, находящейся в четвертой машине, был буквально зажат двумя охранниками. Когда по громкой связи раздалось предупреждение об опасности, телохранители накрыли его собой и ему трудно было дышать. И как ни доверял он своей охране, а все же хотел сам держать ситуацию под контролем. "Пустите!" -- довольно бесцеремонно он отмахнул охранника сидящего с "опасной" стороны. Приподнявшись, он попытался через окно увидеть то, что творится на дороге, но ничего кроме проносящихся мимо кустарников и ограничительных столбиков не заметил.
Водитель истуканисто вел машину и создавалось впечатление, что происходящее его ничуть не тревожит. Впрочем, как профессионал, он понимал, что не его дело бороться с внешними обстоятельствами, для этого есть машины эскорта, а его дело крутить баранку. И -- вперед. Во что бы то ни стало, только вперед, пока просматривается дорога, пока бьется сердце и под днищем вертятся колеса. А между тем, Путин, потерявший надежду самому разобраться в случившемся, отпал к спинке сиденья и тихо сказал: "Ничего, прорвемся..."
Он слышал по динамику переговоры между охранниками. Голос Одинца изменился до неузнаваемости: "Леша, черт побери, этот красный гад у нас на бампере!" "Вижу, -- голос у водителя тоже почти неузнаваем. Язык спутала клейкая слюна. -- Сейчас увидите, как я этого выползня подрежу под брюхо..." И Одинец и второй охранник Павел Фоменко, и сидящий на первом сиденье фельдъегерь, поняли, что, возможно, жить им осталось совсем немного. Но страха не было. Его вообще не было в салоне. Возможно, потом, ужаленные ужасом, их сердца будут исходить аритмией, а пока они стучали в ровном, хоть и в бешеном темпе.
Водитель боковым зрением и обострившемся слухом улавливал наседающий "Феррари" и чувствовал исходящую от него опасность. "Леша, не дай зевака, -умоляюще попросил Одинец. -- Он же нас обходит". "Это ему так кажется," -Зимарев передернул передачу, перекрестился и со словами "господи помилуй", резко крутанул руль влево. Он расчетливо ставил себя под удар, и напружинился, свивая свои мускулы и нервы в один непрошибаемый узел. Его "мерседес", как чертик из коробочки, выскочил на левую полосу и как раз в той точке, куда через секунду сунулся капот "Феррари".
Путин по радио слышал как бронированный бок "мерседеса" поцеловался с "неизвестным объектом", ибо в салоне президентской машины раздался железный грохот и сквозь него чьи-то неузнаваемые слова "ты этого хотел, мурло, получи..." А через несколько мгновений президентский броневик подняло над дорогой и, словно ветром осиновый лист, протянуло по воздуху метров тридцать и снова опустило на асфальт. Два офицера связи, отвечающих за ядерный чемоданчик, сидящие на средних сиденьях, от толчка взлетели к самому потолку салона, но, поддерживая друг друга, благополучно приземлились на сиденья. Охранники снова прикрыли собой Путина, и потому встряска машины прошло для него почти без последствий. Если не считать того, что кобура с пистолетом справа сидящего охранника сильно сдавила ему ребра...
Взрыв на дороге не стал причиной остановки президентского кортежа: все четыре машины, прибавив скорость, уходили на юго-запад Москвы, в сторону Барвихи. "Мерседес" сопровождения, имея мощную броневую защиту, взрывной волной отбросило на другую сторону шоссе, где он дважды перевернулся, протащился метров пятнадцать по асфальту, разбрасывая в стороны искры, и медленно скатился в кювет. Пострадал охранник: при кувыркании гранатомет прицельной рамкой угодил ему в голову и на какое-то время лишил сознания.
Одинец помог вылезти из машины Зимареву, который никак не мог выпутаться из страховочного ремня. Водитель скрипел зубами, все лицо у него было иссечено осколками стекла. Когда он выбрался из салона, стал смотреть на ту часть дороги, которая буквально была усеяна красными жестянками. Двигатель "феррари" отбросило далеко в кусты, а задняя дверца вместе с сиденьем, болталась на макушке сосны, росшей в метрах пятидесяти от дороги...
-- Так тебе, паразиту, и надо, -- Зимарев опустился рядом с "мерседесом" и прижался к нему щекой. Погладил ладонью его полированный черный бок. Он вел себя с ним, как с живым существом. -- Спасибо тебе, старик, ты отлично поработал...
... А президент между тем уже выходил из своей машины, которая подкатила к крыльцу резиденции Барвихи. Именно на этом крыльце, восемь месяцев назад, он прощался с Ельциным, только что передавшим ему бразды правления. А сейчас крыльцо было заполнено людьми, теми, кто работал в резиденции, и кто слышал совсем близкий взрыв. Ельцин, в светлых брюках, в клетчатой сорочке, поверх которой была надета вязаная безрукавка, тоже был на крыльце -- он тоже слышал взрыв и тоже был встревожен.
Когда Путин вслед за телохранителем вышел из машины, Ельцин начал спускаться со ступенек крыльца. Он развел руки в сторону и, заграбастав подошедшего Путина, прижал к себе.
-- Во, Владимир Владимирович, теперь поймешь, что работа президента не сахар...Как, ничего, живой? Ну и хорошо, пойдем в дом, жахнем коньячку и все встанет на свои рельсы.
-- Да все нормально, Борис Николаевич, -- Путин поправил галстук, огладил полы пиджака. -- Какой-то сумасшедший пытался переехать дорогу, но его вовремя остановили.
Одна из машин президентского эскорта развернулась и выехала в открывшиеся ворота. Она отправилась на место инцидента, куда уже спешили спецслужбы, сотрудники ГИБДД, и эвакуатор, который должен был оттранспортировать пострадавший "мерседес" в ГОН -- гараж особого назначения. А через сорок минут в ворота резиденции Барвиха въехал резервный автомобиль охраны, такой же черный бронированный "мерседес", за рулем которого сидел совсем другой водитель. Да и телохранители были другие...
...Президенты прошли в южную часть резиденции, в большую светлую гостиную, из окон которой открывался великолепный вид на широкую липовую аллею, вдоль которой выстроилась целая галерея статуй.
Устроились за небольшим низким столом, уже сервированном. Впрочем, Путину было не до этого. Когда первые эмоции улеглись, он почувствовал жуткую опустошенность. Все казалось каким-то никчемным и даже то, что привело его сюда...Однако старый Ельцин был прав: после рюмки водки, которую Путин предпочел коньяку, в теле потеплело. Оттаял ледок и в той части груди, где, говорят, обитает душа человека.
-- Ну вот, понимаешь, жизнь такая, -- Ельцин налил себе полный фужер минеральной воды. -- Забудь, Владимир Владимирович, выбрось этот мусор из головы. Все уже далеко позади, в вечности... Лучше расскажи, как тебя угораздило поссориться с журналистами?
Путин хотел быть приветливым и открытым, но что-то мешало ему быть таким. Да и вопрос для него оказался болезненным...
-- Потому что обнаглели...Они, словно пираньи, не успеешь шагу ступить, как полноги уже нет...-- однако он хотел сказать совершенно другое...Что, мол, это вы, Борис Николаевич, их распустили, сняли со всех намордники и теперь они стали свирепыми сторожевыми псами чужих интересов. А я отвечаю за государство.
-- Перестань, не все так страшно, как тебе кажется.
-- Не скажите...Смехом и сатирой можно изничтожить любое начинание, раздавить любого человека, какой бы пост он ни занимал. Одни "куклы" чего стоят, а ведь эту программу смотрят миллионы людей. После нее, кто мне поверит, кто всерьез воспримет все мои шаги по укреплению власти? Все запачкано, заплевано, запутано до предела. Сегодняшний взрыв для меня менее болезнен, чем бывают отдельные телепередачи или публикации...
-- А ты тоже смейся. Вот, допустим, в каком-нибудь интервью возьми и скажи, что, мол, "куклы" или "Итого" -- твои самые любимые передачи. Потому что они настолько беззубые и подхалимские, что под них лучше засыпаешь, чем с каким-нибудь снотворным...Ведь по сути дела так оно и есть: ругая тебя и правительство, эти сукины дети кому-то потрафляют, кого-то бьют по голенищу, лижут задницу... У них, безусловно, есть хозяин, заказчик, который им щедро платит... Но тебе надо ясно дать им понять, что тебе это фуфло...этот скулеж в столь слабой юморной форме, извини за выражение, до лампочки... Им надо тебя вывести из себя и, должен заметить, что это им порой удается...Но запомни только одно: мертвую собаку не пинают. А раз нервничают, распускают языки, значит, принимают тебя за серьезного мужика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67