Слева темнела могучая опора и он подался в ее сторону. Через пару минут, преодолев крутую насыпь, оказался среди переплетения рельс, зеленых и красных огней семафоров, что в ближайшие полчаса сулило ему относительную безопасность.
Он отошел к сетчатому забору, где были сложены старые шпалы, от которых исходил смолистый дух, и притаился. Вскоре мимо прошла электричка, затем еще одна...На маршрутной табличке одной из них было написано "Слока", другая шла до Дубулты...Это было его направление...
Вдалеке показались огни, они медленно росли, приближались и вскоре он разглядел извивающийся в далеких отсветах товарный состав. На подходе к центральной станции он шел медленно, словно уставший спортсмен, и Путину не составляло труда вспрыгнуть на одну из его подножек. И он это сделал, но только после того как на пятом от тепловоза вагоне прочитал пункт назначения: "Слокский ЦБЗ". Аббревиатура простая -- целлюлозно-бумажный завод...Бесконечный ряд вагонов был нагружен древесиной, так называемым балластом, который приходит в Юрмалу из Архангельска...
Чтобы вспрыгнуть на подножку проходящего поезда, прежде нужно сравняться с ним в скорости. Спурт был отменный и Путин без проблем зацепился рукой за покрытый росой поручень, что едва не испортило все дело. Спасло то, что он успел левой ногой закрепиться на подножке и перенести на нее центр тяжести своего тела...
Состав миновал центральную станцию, позади осталась башня с часами, канальчик, возле которого вознеслись два башенных крана, и, наконец, колеса застучали по железнодорожному мосту, ограниченному мощными металлическими опорами. Через три с половиной минуты поезд миновал Даугаву и его колеса покатились по ее левобережью...
Через пятнадцать минут состав прогромыхал еще через одну реку. Путин пытался вспомнить ее название, но что-то не получалось, хотя знал как оно переводится на русский -- Большая река... Вспомнил: Лиелупе...
Дальше начиналась Юрмала...
Он спрыгнул с подножки где-то в двухстах метрах от станции Булдури. Приземлился мягко, откос был пологий, травянистый...Его обдало воздушной волной, в которой господствовали запахи колесной смазки. Какое-то время он лежал распластанный на земле, прислушиваясь к шуму уходящего поезда. Подняв голову, осмотрелся: слева тянулась цепочка уличных фонарей, справа -- сиял контур рельса. Перевернувшись на спину, он стал рассматривать звездное небо. Почти над ним, наклонившись ручкой ковша к земле, мерцала Большая медведица. И этого было достаточно, чтобы по ней найти Полярную звезду и определить стороны света. И получалось, что где-то за цепочкой уличных огней, за лесополосой находится Рижский залив, где сейчас пустынно и безопасно.
И действительно, взморье хоть и было погружено в густую ночную дымку, однако правый его край сиял огнями -- это на дальнем рейде жили своей жизнью ожидающие разгрузки иностранные суда. В районе Лиелупе каждые две секунды маяк посылал сполохи в морские просторы. Воздух был сырой, пахло водорослями и начинающей цвести сиренью
Путин не пошел по прибрежной кромке, а скрываясь в дюнах, быстрым шагом направился в сторону Дзинтари. На душе было легко и он думал не о том, что его ждало впереди, все его мысли были сосредоточены на ощущении борьбы. Борьба -- вот, пожалуй, что больше всего привлекало его в разведке. И значимость, самоценность каждого шага...
Ему вспомнилась прошлогодняя командировка в Гамбург, где перед ним стояла примерно такая же задача: в парке отдыха возле мусорных контейнеров он должен был подобрать оставленную "кротом" посылку. По рассказам бывалых коллег, этот "крот" сам вышел на связь с советской дипломатической миссией, но при этом оговорив главное условие сотрудничества: он никогда не назовет своей фамилии, ни рода занятий, ни места жительства. Абсолютная анонимность, что говорило о том, что этот человек, склонный сотрудничать с ГРУ, сам имеет непосредственное отношение к разведке. Слишком профессионально он обставил свои условия сотрудничества. И первая его информация носила буквально ошеломляющий характер: речь шла о трех двойных агентах, которые одновременно работали на БНД и КГБ. Мотивировка у него была железная, все факты имели документальное подтверждение, что и стало решающим моментом в судьбе агентов-предателей. Двоих из них удалось заманить в Москву и там после достаточно пристрастной разборки, осудить и приговорить к смертной казни. Третий агент успел сбежать в Австрию, откуда его след терялся не то в США, не то в Англии...
... Где-то в районе санатория "Балтия" его внимание привлекла возня на лавочке. Послышался женский голос, ломающийся, податливый. Очевидно, то была запоздалая пара, жертва курортного романа, предающаяся неприхотливой любви...
Он посмотрел на часы -- без двадцати три. Он зашел в сосняк и, выбрав пятачок, покрытый сухой хвоей, прилег. И сразу же провалился в чуткий сон. Ему снился далекий от реальности сон, будто он где-то в горах, на лыжах несется вниз, в долину, покрытую синими тенями и освещенную ярким до боли в глазах солнцем. Он открыл глаза: через сплетения молодых сосенок пробивался тонкий лучик солнца. Где-то слышался перестук колес электрички, а со стороны залива неслись людские голоса. Он поднялся и осторожно вышел из укрытия. Море было великолепно в своей утренней свежести и непоколебимости. А у кромки воды двое рабочих сгребали и грузили в кузов самосвала морскую траву, и эта мирная сцена привнесла в душу умиротворение, ощущение абсолютной безопасности.
Часы показывали семь с минутами. Пройдя метров триста, он спустился к заливу и почистил костюм. Освежил холодной водой лицо, причесался и направился наверх -- в дюны, чтобы оттуда попасть в центр города. Через пятнадцать минут он оказался возле гостиницы "Майори" и это было очень кстати: возле нее стояло несколько машин и большой туристический автобус, возле которого собралось человек десять.
Пройдя вперед, он вдруг увидел то, к чему так стремился и что в воображении выросло до гигантских размеров. А это оказалось скромной, в духе соцреализма, статуей народного героя Лачплесиса, замахнувшегося на одноголового дракона. И что печально: меч героя был сломан да и сам дракон с покрытой от старости ржавчиной не представлял угрозы.
Он окинул взглядом прилегающую территорию -- розарий, шоссе, за ним -длинное, павильонное здание вокзала "Майори" и вырывающуюся из-за него серебристую ленту реки Лиелупе. Вроде бы все спокойно и нет никакой угрозы...
Он миновал улицу и вступил в пределы сквера, прошел мимо буйно разросшегося розария, вошел в тень ивы и шагнул в сторону дракона...Одна нога его уже соприкоснулась с бетонной главой зверя, другая опиралась на гаревую дорожку и осталось только нагнуться и протянуть руку...И когда он это сделал, земля наполнилась каким-то дробным гулом, что мгновенно в его сознании отдалось опасностью. Пальцы уже сжимали контейнер, цилиндрик от фотопленки, он уже отнял ногу от головы дракона, когда понял, что оказался в капкане. Те люди, которых он только что видел у автобуса, окружили его плотным кольцом и один из них шел прямо на него. И, конечно же, с угрозой застрелить, если он тут же не ляжет на землю и не заложит руки за голову...Ему не дали на раздумье и секунды, грубо уложили рядом с клумбой, заломили руки за лопатки да так круто, что в плечах что-то хрустнуло и нестерпимо заныло. И тут только он осознал, что к нему обращаются по-немецки: "Эйхлер, ты взят с поличным и сопротивление только усугубит твое положение..."
Кто-то взял на излом кисть руки и вырвал зажатый в кулаке контейнер. И это обрадовало Путина, ибо изъятие улики без понятых, потом можно будет оспорить...
Его подняли понесли к подъехавшему "рафику" и, словно бревно, кинули в заднюю дверь. Там уже были люди, одетые в камуфляж, вооруженные автоматами. От них пахло тройным одеколоном и гуталином...
Когда его выволакивали из машины, он обвел взглядом пространство и понял, что привезли его в колодцеподобный, глухой двор. Его ввели в коридор, обитый синим линолеумом, провели длинными переходами со множеством поворотов и втолкнули в светлый, просторный кабинет. За огромным столом сидел крупный человек с большими залысинами и мясистым лицом. И Путин, взглянув на него, увидел приветливые, почти смеющиеся глаза, что его несказанно поразило.
-- Снимите с него наручники, -- приказал сидящий за столом человек и тот, кто усадил его на стул, быстро исполнил приказ. -- Оставьте нас одних...
Один из тех, кто его задерживал, подошел к столу и положил перед начальником изъятый у Путина контейнер.
-- За этим он шел, -- кивок в сторону задержанного.
И когда они остались одни, человек за столом, пригладив ладонью редкие волосы, глядя куда-то в переносицу Путину, произнес знакомую фразу: "Вы не подскажите, где тут можно купить рижский бальзам малой расфасовки?"
"Эх, черти, по дешевке купили!", однако вслух он ответил так, как и полагалось ответить на пароль:
-- В столе заказов, возле центрального универмага...Разрешите закурить..."
-- Давайте знакомиться, -- сказал человек и подвинул к краю стола пачку "Элиты", -- Борис Карлович Пуго, шеф этой конторы, -- он сделал рукой круговое движение и этой же рукой снял с контейнера крышку. Вытащил сложенную рулончиком бумагу. -- Это вам, Владимир Владимирович.
И когда он развернул клочок бумажной салфетки, а это была именно она, в глазах у него все заплясало, дыхание перекрылось, словно в бронхи ему забили клубок шерсти. Однако пальцы, держащие послание, не дрогнули и он прочитал: "Дорогой Володя, поздравляю тебя с выполнением задания и с днем рождения твоего славного города. Новиков..."
Он взглянул на висевший на стене календарь: 20 мая, день рождения Ленинграда...
В тот же день он вылетел в Москву.
31. Высадка на 502-й высоте.
За иллюминаторами уже господствовала темнота. Путин перевел взгляд на бойцов. Фантастическая картина: казалось, это были гранитные фигуры, навеки вечные застывшие в ограниченном, полном грохочущих звуков пространстве. Мелкие сетчатые тени лежали на их лицах, сливаясь с комуфляжем. Приборы ночного видения были приспущены к подбородкам, черные шапочки-маски у некоторых находились в руках, а кое-кто, подвернув края, сидел в них, хотя в салоне было жарко.
Свою маску Путин положил на ранец, стоящий у него между ног. И ту же, возле ног, прислоненный к ранцу, лежал автомат.
Примерно через полтора часа лета из кабины вышел Гюрза и подошел к Шторму. Тот сидел на краю скамейки, рядом с сыном. Переговорив с Гюрзой, Шторм поднялся и, перекрикивая шум мотора, объявил десятиминутную готовность. Он первым надел маску, застегнул на куртке молнию и ногой пододвинул к себе свой ранец.
Щербакову нестерпимо хотелось курить. Он испытывал дискомфорт. Но был один плюс: после слов Шторма, зубная боль, которая преследовала его от самого Бочарова ручья, вдруг куда-то исчезла, оставив во рту несказанное теплое облегчение. Он надел на голову маску, и сразу же ощутил ее шерстяное, щекочущее кожу прикосновение.
Воропаеву тоже хотелось курить, но еще больше ему хотелось на свежий воздух.. Он не стал сразу облачаться в маску, лишь взяв ее за края, растянул и снова сложил.
Над кабиной пилота зажглось табло. Гюрза подошел к двери...Он оглядел притихших бойцов и ощутил страшное одиночество, исходящее от каждого из них. Он знал по собственному опыту, что в деле, на которое идут эти люди, никто им не поможет. Никто. Возможно, уже там, где будет высадка, их ждет кровавая баня. Какая-нибудь непредвиденная нестыковка, дикая случайность, которая одним хищным ударом перечеркнет все, что задумано этими мужественными людьми.
Вертолет вдруг словно подбросило, его обшивка бешено завибрировала, винты вошли в диссонанс с мощной воздушной волной, обрушившейся на них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Он отошел к сетчатому забору, где были сложены старые шпалы, от которых исходил смолистый дух, и притаился. Вскоре мимо прошла электричка, затем еще одна...На маршрутной табличке одной из них было написано "Слока", другая шла до Дубулты...Это было его направление...
Вдалеке показались огни, они медленно росли, приближались и вскоре он разглядел извивающийся в далеких отсветах товарный состав. На подходе к центральной станции он шел медленно, словно уставший спортсмен, и Путину не составляло труда вспрыгнуть на одну из его подножек. И он это сделал, но только после того как на пятом от тепловоза вагоне прочитал пункт назначения: "Слокский ЦБЗ". Аббревиатура простая -- целлюлозно-бумажный завод...Бесконечный ряд вагонов был нагружен древесиной, так называемым балластом, который приходит в Юрмалу из Архангельска...
Чтобы вспрыгнуть на подножку проходящего поезда, прежде нужно сравняться с ним в скорости. Спурт был отменный и Путин без проблем зацепился рукой за покрытый росой поручень, что едва не испортило все дело. Спасло то, что он успел левой ногой закрепиться на подножке и перенести на нее центр тяжести своего тела...
Состав миновал центральную станцию, позади осталась башня с часами, канальчик, возле которого вознеслись два башенных крана, и, наконец, колеса застучали по железнодорожному мосту, ограниченному мощными металлическими опорами. Через три с половиной минуты поезд миновал Даугаву и его колеса покатились по ее левобережью...
Через пятнадцать минут состав прогромыхал еще через одну реку. Путин пытался вспомнить ее название, но что-то не получалось, хотя знал как оно переводится на русский -- Большая река... Вспомнил: Лиелупе...
Дальше начиналась Юрмала...
Он спрыгнул с подножки где-то в двухстах метрах от станции Булдури. Приземлился мягко, откос был пологий, травянистый...Его обдало воздушной волной, в которой господствовали запахи колесной смазки. Какое-то время он лежал распластанный на земле, прислушиваясь к шуму уходящего поезда. Подняв голову, осмотрелся: слева тянулась цепочка уличных фонарей, справа -- сиял контур рельса. Перевернувшись на спину, он стал рассматривать звездное небо. Почти над ним, наклонившись ручкой ковша к земле, мерцала Большая медведица. И этого было достаточно, чтобы по ней найти Полярную звезду и определить стороны света. И получалось, что где-то за цепочкой уличных огней, за лесополосой находится Рижский залив, где сейчас пустынно и безопасно.
И действительно, взморье хоть и было погружено в густую ночную дымку, однако правый его край сиял огнями -- это на дальнем рейде жили своей жизнью ожидающие разгрузки иностранные суда. В районе Лиелупе каждые две секунды маяк посылал сполохи в морские просторы. Воздух был сырой, пахло водорослями и начинающей цвести сиренью
Путин не пошел по прибрежной кромке, а скрываясь в дюнах, быстрым шагом направился в сторону Дзинтари. На душе было легко и он думал не о том, что его ждало впереди, все его мысли были сосредоточены на ощущении борьбы. Борьба -- вот, пожалуй, что больше всего привлекало его в разведке. И значимость, самоценность каждого шага...
Ему вспомнилась прошлогодняя командировка в Гамбург, где перед ним стояла примерно такая же задача: в парке отдыха возле мусорных контейнеров он должен был подобрать оставленную "кротом" посылку. По рассказам бывалых коллег, этот "крот" сам вышел на связь с советской дипломатической миссией, но при этом оговорив главное условие сотрудничества: он никогда не назовет своей фамилии, ни рода занятий, ни места жительства. Абсолютная анонимность, что говорило о том, что этот человек, склонный сотрудничать с ГРУ, сам имеет непосредственное отношение к разведке. Слишком профессионально он обставил свои условия сотрудничества. И первая его информация носила буквально ошеломляющий характер: речь шла о трех двойных агентах, которые одновременно работали на БНД и КГБ. Мотивировка у него была железная, все факты имели документальное подтверждение, что и стало решающим моментом в судьбе агентов-предателей. Двоих из них удалось заманить в Москву и там после достаточно пристрастной разборки, осудить и приговорить к смертной казни. Третий агент успел сбежать в Австрию, откуда его след терялся не то в США, не то в Англии...
... Где-то в районе санатория "Балтия" его внимание привлекла возня на лавочке. Послышался женский голос, ломающийся, податливый. Очевидно, то была запоздалая пара, жертва курортного романа, предающаяся неприхотливой любви...
Он посмотрел на часы -- без двадцати три. Он зашел в сосняк и, выбрав пятачок, покрытый сухой хвоей, прилег. И сразу же провалился в чуткий сон. Ему снился далекий от реальности сон, будто он где-то в горах, на лыжах несется вниз, в долину, покрытую синими тенями и освещенную ярким до боли в глазах солнцем. Он открыл глаза: через сплетения молодых сосенок пробивался тонкий лучик солнца. Где-то слышался перестук колес электрички, а со стороны залива неслись людские голоса. Он поднялся и осторожно вышел из укрытия. Море было великолепно в своей утренней свежести и непоколебимости. А у кромки воды двое рабочих сгребали и грузили в кузов самосвала морскую траву, и эта мирная сцена привнесла в душу умиротворение, ощущение абсолютной безопасности.
Часы показывали семь с минутами. Пройдя метров триста, он спустился к заливу и почистил костюм. Освежил холодной водой лицо, причесался и направился наверх -- в дюны, чтобы оттуда попасть в центр города. Через пятнадцать минут он оказался возле гостиницы "Майори" и это было очень кстати: возле нее стояло несколько машин и большой туристический автобус, возле которого собралось человек десять.
Пройдя вперед, он вдруг увидел то, к чему так стремился и что в воображении выросло до гигантских размеров. А это оказалось скромной, в духе соцреализма, статуей народного героя Лачплесиса, замахнувшегося на одноголового дракона. И что печально: меч героя был сломан да и сам дракон с покрытой от старости ржавчиной не представлял угрозы.
Он окинул взглядом прилегающую территорию -- розарий, шоссе, за ним -длинное, павильонное здание вокзала "Майори" и вырывающуюся из-за него серебристую ленту реки Лиелупе. Вроде бы все спокойно и нет никакой угрозы...
Он миновал улицу и вступил в пределы сквера, прошел мимо буйно разросшегося розария, вошел в тень ивы и шагнул в сторону дракона...Одна нога его уже соприкоснулась с бетонной главой зверя, другая опиралась на гаревую дорожку и осталось только нагнуться и протянуть руку...И когда он это сделал, земля наполнилась каким-то дробным гулом, что мгновенно в его сознании отдалось опасностью. Пальцы уже сжимали контейнер, цилиндрик от фотопленки, он уже отнял ногу от головы дракона, когда понял, что оказался в капкане. Те люди, которых он только что видел у автобуса, окружили его плотным кольцом и один из них шел прямо на него. И, конечно же, с угрозой застрелить, если он тут же не ляжет на землю и не заложит руки за голову...Ему не дали на раздумье и секунды, грубо уложили рядом с клумбой, заломили руки за лопатки да так круто, что в плечах что-то хрустнуло и нестерпимо заныло. И тут только он осознал, что к нему обращаются по-немецки: "Эйхлер, ты взят с поличным и сопротивление только усугубит твое положение..."
Кто-то взял на излом кисть руки и вырвал зажатый в кулаке контейнер. И это обрадовало Путина, ибо изъятие улики без понятых, потом можно будет оспорить...
Его подняли понесли к подъехавшему "рафику" и, словно бревно, кинули в заднюю дверь. Там уже были люди, одетые в камуфляж, вооруженные автоматами. От них пахло тройным одеколоном и гуталином...
Когда его выволакивали из машины, он обвел взглядом пространство и понял, что привезли его в колодцеподобный, глухой двор. Его ввели в коридор, обитый синим линолеумом, провели длинными переходами со множеством поворотов и втолкнули в светлый, просторный кабинет. За огромным столом сидел крупный человек с большими залысинами и мясистым лицом. И Путин, взглянув на него, увидел приветливые, почти смеющиеся глаза, что его несказанно поразило.
-- Снимите с него наручники, -- приказал сидящий за столом человек и тот, кто усадил его на стул, быстро исполнил приказ. -- Оставьте нас одних...
Один из тех, кто его задерживал, подошел к столу и положил перед начальником изъятый у Путина контейнер.
-- За этим он шел, -- кивок в сторону задержанного.
И когда они остались одни, человек за столом, пригладив ладонью редкие волосы, глядя куда-то в переносицу Путину, произнес знакомую фразу: "Вы не подскажите, где тут можно купить рижский бальзам малой расфасовки?"
"Эх, черти, по дешевке купили!", однако вслух он ответил так, как и полагалось ответить на пароль:
-- В столе заказов, возле центрального универмага...Разрешите закурить..."
-- Давайте знакомиться, -- сказал человек и подвинул к краю стола пачку "Элиты", -- Борис Карлович Пуго, шеф этой конторы, -- он сделал рукой круговое движение и этой же рукой снял с контейнера крышку. Вытащил сложенную рулончиком бумагу. -- Это вам, Владимир Владимирович.
И когда он развернул клочок бумажной салфетки, а это была именно она, в глазах у него все заплясало, дыхание перекрылось, словно в бронхи ему забили клубок шерсти. Однако пальцы, держащие послание, не дрогнули и он прочитал: "Дорогой Володя, поздравляю тебя с выполнением задания и с днем рождения твоего славного города. Новиков..."
Он взглянул на висевший на стене календарь: 20 мая, день рождения Ленинграда...
В тот же день он вылетел в Москву.
31. Высадка на 502-й высоте.
За иллюминаторами уже господствовала темнота. Путин перевел взгляд на бойцов. Фантастическая картина: казалось, это были гранитные фигуры, навеки вечные застывшие в ограниченном, полном грохочущих звуков пространстве. Мелкие сетчатые тени лежали на их лицах, сливаясь с комуфляжем. Приборы ночного видения были приспущены к подбородкам, черные шапочки-маски у некоторых находились в руках, а кое-кто, подвернув края, сидел в них, хотя в салоне было жарко.
Свою маску Путин положил на ранец, стоящий у него между ног. И ту же, возле ног, прислоненный к ранцу, лежал автомат.
Примерно через полтора часа лета из кабины вышел Гюрза и подошел к Шторму. Тот сидел на краю скамейки, рядом с сыном. Переговорив с Гюрзой, Шторм поднялся и, перекрикивая шум мотора, объявил десятиминутную готовность. Он первым надел маску, застегнул на куртке молнию и ногой пододвинул к себе свой ранец.
Щербакову нестерпимо хотелось курить. Он испытывал дискомфорт. Но был один плюс: после слов Шторма, зубная боль, которая преследовала его от самого Бочарова ручья, вдруг куда-то исчезла, оставив во рту несказанное теплое облегчение. Он надел на голову маску, и сразу же ощутил ее шерстяное, щекочущее кожу прикосновение.
Воропаеву тоже хотелось курить, но еще больше ему хотелось на свежий воздух.. Он не стал сразу облачаться в маску, лишь взяв ее за края, растянул и снова сложил.
Над кабиной пилота зажглось табло. Гюрза подошел к двери...Он оглядел притихших бойцов и ощутил страшное одиночество, исходящее от каждого из них. Он знал по собственному опыту, что в деле, на которое идут эти люди, никто им не поможет. Никто. Возможно, уже там, где будет высадка, их ждет кровавая баня. Какая-нибудь непредвиденная нестыковка, дикая случайность, которая одним хищным ударом перечеркнет все, что задумано этими мужественными людьми.
Вертолет вдруг словно подбросило, его обшивка бешено завибрировала, винты вошли в диссонанс с мощной воздушной волной, обрушившейся на них.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67