— Я с тебя сниму, а ты опять побежишь, — сощурился на задержанного Вербин.
— Куда ж я теперь побегу? — удивился Поликарпов. — У тебя мой паспорт, водительские права, ты адрес мой знаешь. Теперь ты меня сразу поймаешь, нет смысла бежать.
— Ты же хотел сбежать, оставив свою машину, — заметил майор. — По машине бы тебя нашли. Оба засмеялись.
— Поедем, покажешь тот дом, — сказал Вербия. — Заодно расскажи подробнее, что это за парень. Как выглядит, и все такое прочее. Запиши, Марина, и пусть распишется. Называться данный документ будет «Объяснение».
— А не протокол? — как бы невзначай уточнила Марина, вскидывая на начальника удивленный взгляд.
— Нет, — бросил Владимир, снимая с Андрея Валентиновича наручники. — Зачем так официально? Начинаться документ должен словами: «Я, такой-то, будучи доставленным в отдел по борьбе…» Ну и так далее… И дальше по тексту, как говорится. Где купил, что купил, у кого купил. Все подробно, словом.
Пока Марина старательно записывала то, что сообщил гражданин Поликарпов, Вербин, удалившись в туалет, снова принялся приводить себя в порядок. На этот раз ему удалось сделать больше, чем с самого начала, когда еще тряслись руки после борьбы и перехватывало дыхание.
Впрочем, нос еще пару дней останется не вполне приличным — он зверски распух и напоминал сливу. Ссадина перестала кровоточить, однако и она не прибавляла красоты майору.
Умывшись несколько раз льющейся из крана ледяной водой, Владимир всмотрелся в зеркало, висевшее над рукомойником. Лицо было теперь чистым, но общее выражение его, а также выражение глаз не понравилось Вербину.
— Все-таки ты дурак, братец, — сказал он, обращаясь к своему отражению.
— Тебе тридцать шесть лет. Чем ты занимаешься? Гоняешься по всему городу за преступниками? Ну и как — много поймал за последнее время? Шугаешь несчастных проституток, приводишь в трепет торговцев порнографией пугаешь содержателей притонов. Сегодня ты, расслабившись от подобных нехитрых занятий, чуть было не погиб. И что, ты сумел в результате поймать преступника? Может быть, ты вообще неудачник по жизни. Потому что тот, кого ты сегодня поймал, — совсем не преступник, которого ты ищешь, а просто несчастный человек — извращенец. Но привлекать его к ответственности совершенно не за что. Ко всему прочему, ты и в самом деле неисправимый неудачник, потому что пойманный тобой извращенец является любовником твоей собственной жены. Называется, приехали! Дальше уж совсем некуда!
Он выключил льющуюся из крана воду и насухо вытер лицо несвежим вафельным полотенцем вроде тех, что выдают в плацкартных вагонах дальнего следования.
Затем, внезапно решившись, ткнул пальцем в свое отражение и жестко закончил:
— И скажу еще две вещи тебе, дружище майор Вербин, — добавил он, обращаясь к двойнику в зеркале. — Хоть тебе и неприятно об этом услышать, да что поделаешь. Мы с тобой родственники и, можно сказать, близкие друзья, так что уж не обессудь за правду. Первая неприятная вещь заключается в том, что этот извращенец — любовник твоей жены, тебе, в общем-то, нравится, что само по себе о многом говорит. А вторая — в том, что этот тип гораздо счастливее тебя, майор, потому что у него есть семья и дети, которыми он очень дорожит. А у тебя, старина, ничего этого нет. Детей нет, а жена у тебя такая, что ты даже не испытал никакой неприязни, увидев ее любовника. Он тебе даже понравился, неплохой парень. Так что и жены у тебя тоже нет. Вообще ничего нет у тебя, кроме милицейской службы, которая, впрочем, в последнее время не о тебе удается.

* * *
Вечерний Унчанск в некоторых местах бывает очень красив. В особенности это касается главной улицы и той части города, где его надвое разделяет широкая река с перекинутым через нее мостом. Здесь хорошее освещение, и город, пока проносишься по нему на машине, через стекла кабины видится слегка размытым, с яркими разноцветными огнями, словно глядишь на фотоснимок, сделанный с применением светофильтров.
— Скоро приедем, — сухо произнес сидевший за рулем Поликарпов. — Свернем вот сюда, а там уж недалеко будет…
Промчавшись по набережной, джип вылетел на обычное шоссе, соединявшее центр города с новостройками. Тут было уже темно, лишь редкие огоньки по сторонам.
Автозаправочная станция находилась в таком вот диковатом месте — ни жилья кругом, ни даже иных строений. В чистом поле был возведен этот комплекс с колонками для подачи бензина, с кафе-стекляшкой, магазинчиком масел и запчастей.
— Приехали, — сказал Андрей Валентинович. — Вон тот дом, как раз напротив.
Видите?
Он указал рукой в нужном направлении, хотя это оказалось излишним: стоявший напротив бензоколонки деревянный дом был действительно один тут.
Выглядел он не то чтобы очень уж старым, но рядом с сияющей автостанцией казался допотопным анахронизмом, раритетом ушедшей эпохи.
— А на каком этаже он живет — не знаю, — твердо повторил Поликарпов. — Мне это было ни к чеглу. Поищете — и найдете сами.
— Сколько тут может быть квартир? — прикинул Вербин, приглядываясь к дому.
— Три этажа, одно парадное… Наверное, шесть квартир. Место пустынное, хотя наблюдать за домом легко — можно просто сидеть в кафе на автостанции и смотреть сколько угодно. Тепло, сухо, мухи не кусают. Конечно, если сам преступник не работает барменом в этом кафе… Бывали такие случаи…
— Ну, насмотрелись? — нетерпеливо поинтересовался Поликарпов. — Теперь куда поедем? Сразу обыск у меня дома делать будете или сначала в тюрьму?
Говорите, мне все равно.
Он сидел за рулем напряженный и, сохраняя равнодушное выражение лица, храбрился. Или уже просто смирился с судьбой?
— Марина, у тебя сигареты есть? — не отвечая задержанному, спросил Вербин, обернувшись с переднего сиденья. — Я свои-то распотрошил, сама видела…
Взял у Марины сигарету, затянулся несколько раз подряд, потом приспустил окно рядом с собой и длинно сплюнул на обочину.
— Дальше поедем в разные стороны, — сказал он спокойно. — Ты — домой, к жене и дочкам. А мы со старшим лейтенантом по своим домам отправимся. Ты нас только до автобусной остановки довези, а то затащил в какую-то глухомань.
Правда, Марина?
Она молча кивнула, испытав вдруг при этом острое чувство благодарности.
Странно, но Марине в ту секунду хотелось сказать спасибо майору. Как только она поняла смысл только что им сказанного, ей внезапно стало ясно, что угнетало ее последние два часа.
Конечно же, стоило ей понять, что Вербин отпускает задержанного на все четыре стороны, как словно тяжесть спала с души — все последнее время ей не хотелось, чтобы несчастный гражданин Поликарпов отправлялся в тюремную камеру.
Или чтобы разрушилась его семья и стали несчастными две дочки, как и он сам.
Кому это нужно? Зачем? Сломать жизнь любому человеку очень легко, а уж извращенцу — в особенности, но никакой заслуги в этом быть не может. Гордиться тут было бы нечем. Сам же гражданин Поликарпов, услышав слова майора, оцепенел.
Несколько мгновений он сидел за рулем, опешив и даже не шевелясь.
— То есть? — медленно проговорил потом он и откашлялся. — Я правильно понял, что свободен и могу ехать домой? Прямо сейчас? А обыск?
— Да не буду я тебя обыскивать, — лениво протянул Вербин. — Кассеты завтра сам привезешь в отдел и отдашь вот ей, — он кивнул назад, в сторону Марины. — Тебе же будет лучше: сам говорил, что у тебя дочери, что ты их любишь. Вот и незачем держать в доме всякую дрянь.
— Так я могу ехать? — еще раз осторожно, не веря до конца, переспросил Андрей Валентинович.
— Только до автобусной остановки довези, — напомнил Вербин. — Еще будем тут из-за тебя по темноте бродить. Спать давно пора…
Поликарпов наконец очнулся.
— Я вас до дома довезу, — сказал он и вдруг засмеялся облегченно, как ребенок, у которого потерялся, да вдруг нежданно нашелся любимый мячик — красный, с нарисованным на боку смешным медведем. — Какая может быть автобусная остановка? Глупости говоришь! Ты где живешь?
Спросил это и тут же осекся неловко: вспомнил, что отлично знает, где живет Вербин, сколько раз Римму довозил до дома…
Он крутанул ключ в замке зажигания так сильно, что мощный джиповский мотор неожиданно взревел.
— Ладно, меня не надо, — миролюбиво заметил майор. — Давай старшего лейтенанта довезем. У нее ребенок дома один сидит, маму ждет. Пока мама на работе всяких странных типов ловит, вроде тебя, ребенок целыми вечерами один.
Давай вези. Марина, скажи свой адрес.
«Опель-фронтера» развернулся и помчался обратно.
— Ты парня того опознать сможешь? — вдруг спросил майор у радостно вцепившегося в руль Поликарпова, который, как казалось, хотел продемонстрировать все свое мастерство экстремального вождения.
— Что за вопрос? — отозвался тот, пожав плечами. — Конечно, смогу. Я же его хорошо запомнил.
— Я имею в виду — на следствии и в суде. В суде готов опознать?
— Пожалуйста, — кивнул Андрей Валентинович. — Хоть в районном, хоть в областном. Нет проблем. Вот он, скажу, тот, кто мне кассеты те самые продал.
Ничего не утаю от российского правосудия.
Видно было, что неожиданная развязка казавшейся ему еще совсем недавно ужасной ситуации привела человека в состояние крайнего возбуждения и чуть ли не счастья.
— Чудак ты, — задумчиво произнес вдруг Владимир, глядя на стремительно летящие навстречу машине огни городского центра. — Сам же понимаешь, что снимать такие фильмы — преступление, что эти люди преступники. И в то же время сам у них эту гадость покупаешь. Где же логика в твоих поступках? Говоришь, что честный человек, а сам покупаешь у преступников их товар. Тем самым способствуешь их бизнесу.
Обогнав слева трамвай и с визгом промчавшись по рельсам, Поликарпов засмеялся.
— Это ты чудак, — ответил он. — При чем тут логика? Конечно, я знаю, что делать такие вещи с детьми — преступление. Знаю, что люди, которые это делают, — негодяи. Поэтому я охотно сдам их, пускай сидят, они это заслужили. Но смотреть эти фильмы мне лично необходимо. Именно потому что я не хочу этого делать в реальности. Ты как снимаешь напряжение?
— Ну, выпить могу, — признался слегка обескураженный ответом Вербин. — Спортом еще можно заняться. Всякие там тренажерные залы…
— Не знаю, как у тебя обстоит дело с тренажерными залами и с выпивкой, — сказал Поликарпов, — а для меня единственный способ снять напряжение — это посмотреть такой вот фильмик. Понимаешь? Если напряжение не снимать, я за себя не ручаюсь. И когда я вижу такой фильм, то мне уже наплевать, какие преступники его сняли.
— Вот здесь, — сказала Марина, увидев поворот возле своего дома. — Дальше не надо, тут я сама дойду. Спасибо, — выдавила она из себя, еле сдерживая вновь возникшую в сердце холодную ярость. Она обрадовалась, когда Вербин решил отпустить его, но все же… С одной стороны — чудовище, пе-дофил, страшилка для нормальных людей. С другой стороны — несчастный человек с постыдным извращением.
— Я выйду с тобой, провожу, — сказал Вербин, помрачневший после объяснений Поликарпова, и тоже вылез из машины.
— А что мне сказать Римме? — вдруг спросил Андрей.
— Скажи, что хочешь, — отозвался Вербин и отвернулся.
— А ты что скажешь?
— Я не говорю дома о своих служебных делах, — ответил Владимир, не глядя на сидящего за рулем. Повисла короткая пауза, после чего из салона машины донесся тихий смешок, и Поликарпов неуверенно произнес:
— Слушай, а ты неплохой мужик.
— Все, пока, холодно на улице. — Вербин захлопнул дверцу и взял Марину под руку:
— Пойдем, покажешь заодно, где тут твой дом. Сын-то заждался, небось. Или спит уже?
— Вот здесь я и живу, — сказала Марина, останавливаясь у своего подъезда и закидывая голову кверху, чтобы разглядеть, горит ли свет в окнах.
— Здесь и живешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47