— Нашел дурака, — проворчал Кандыба. — Мои-то преступления еще доказать надо… Я их давненько совершил, глядишь, и обойдется… Иных уж нет, — покосился он на окровавленный труп Абибона и на дверцу вертолета. — А те далече… А вот ты, кажется, испекся… Умнее всех себя считал… Слышь, капитан, как тебя там? Эта бикса-то ведь хотела с ним бежать, так ее муженьку и передай. Тагай собирался ее… того, башку ей отрезать, когда деньги получит, или из вертолета вместе с мужем выкинуть, а потом передумал…Любовь у него, видите ли, возникла, — усмехнулся он, неодобрительно качая бритым черепом.
— Да ну? — искренне поразился Игорь. — Ну и дела на белом свете творятся… Вы что, Юля, в самом деле хотели так поступить? Ведь ваш муж места себе не находил, и деньги собрал за несколько часов, такую сумму…Вот что любовь с людьми творит…
— Вот еще, — скривила губки Юля. — Сдался мне этот косоглазый… Я своего банкирчика Пашеньку ни на кого не променяю…
— На свою отрезанную голову променяла бы, — усомнился в ее словах скептик Кандыба.
— А кому охота, чтобы ему живому отрезали бы голову?! — крикнула Юля. — Тебе охота, лысяга, чтобы тебе отпилили твою поганую башку?
— Довольно логично, — согласился Кандыба. — Все! — произнес он. — Машина посажена. Мать твою, сколько народу собралось… Откуда столько понаехало?
— Да, — вздохнул Игорь. — Навряд ли удалось бы устроить тебе побег, Тагай. Зря я придуривался перед полковником, что не знаю тебя… Но ничего, — обнадежил он. — Тебя и за решеткой достанут. По полной программе ответишь, людоед!
… Не успел вертолет приземлиться, как в салон вбежала группа захвата. Они скрутили руки Кандыбе и Тагаю и надели на них наручники. Выволокли из вертолета…
В это время уже заметно стало светлеть. Вся поляна была заполнена людьми в камуфляжной форме. К Игорю подбежал невысокого роста с седой непокрытой головой полковник Гамаюн, одетый в штатское серое пальто.
— Спасибо, капитан, — он тряс ему руку. — Огромное тебе спасибо за то, что ты сделал. — Как вы, Юлия Даниловна? — спросил он Юлю. — А вот и ваш супруг.
Павел Петрович Шубников, высокий, одного роста с Дьяконовым, точно такого же сложения, в короткой кожаной курточке, бросился к Юле и стал покрывать ее лицо поцелуями.
— Дорогая моя, дорогая, — шептал он, не стесняясь слез, текущих по его бледным щекам. — Как я боялся за тебя! Какой все это кошмар!
Неожиданно он отпустил ее и бросился к Тагаю и Кандыбе. Он оттолкнул ребят из группы захвата и сильно ударил Тагая в лицо кулаком. Тот покачнулся, но удержался на ногах.
— Легко бить, когда я в наручниках, — криво усмехнулся Тагай. — Попался бы ты мне в другое время…
Шубникова оттащили в сторону, а к Тагаю подошел другой человек, коренастый, с седым ежиком волос на крупной голове, одетый в один свитер, несмотря на мартовский холод.
— Попался бы я тебе в другое время, Тагай, — пристально глядя на него, произнес он.
— Хряк?! — прохрипел Тагай с изумлением. — Ты-то откуда здесь взялся?
— Я-то по земле хожу, зону мацаю, как и в старые времена… Это только ты такой шустрый, в небе летаешь, как ворона… Долго же мы тебя искали, шакал! Иляс всех на ноги поднял, где тебя только не искали… Ты думал, что старые законы уже не действуют? Нет, шакал, действуют, и ты будешь отвечать по ним.
— Иляс жив? — скривилось в ужасе лицо Тагая.
— Жив и здоров. Вот, обо мне побеспокоился, не дал загнуться в зоне пожилому человеку. И о тебе побеспокоится…Да ты и без него труп, Тагай. Как, не подавился ты мясом старого Кныша? Смотри в глаза, пес! В глаза!!! — сжал Хряк свои пудовые кулачищи. — Бить я тебя в наручниках не стану, западло. А то бы не глядя на всех этих ментов, в кровавое мясо бы превратил… — Он сплюнул в сторону и отошел…
От его слов Тагай сник, опустил голову. Его и Кандыбу повели к машине. Кандыба же, напротив, был на вид спокоен, оглядывал поляну, где толпились люди в камуфляже. На Тагая он не обращал ни малейшего внимания, словно его бывшего хозяина и вовсе не существовало.
Шубников снова бросился к Юле, обнял ее, и только тогда обратил внимание на ее странный облик.
— В чем это ты? — спросил он.
— Одели, чтобы не умерла от холода, — засмеялась Юля. А потом прижалась к его груди и прошептала: — Пашенька, мне голову собирались отрезать, если бы ты не привез денежки… — И заплакала на его груди от жалости к себе. Но перед тем, как заплакать, бросила мимолетный взгляд на курившего рядом Дьяконова. Он сделал вид, что не заметил этого взгляда. «Зачем я буду говорить про нее неприятные подробности мужу?» — подумал он. — «В конце концов ее подвергли тяжелым испытаниям. Наверное, она еще не знает о страшной кончине Кати Савченко. Знала бы, еще не на то бы согласилась… Нельзя осуждать людей, тем более, женщин за слабости в такие страшные минуты… Ведь Тагай бы, безусловно, убил бы ее тем или другим способом даже в случае получения денег. Что они и сделали с супругами Савченко. И ей оставалось только одно — использовать свои женские чары. Что она и сделала…»
… В это время из леса, производя жуткий шум и треск выехал старенький «Москвич» — 412.
— Ну, — улыбнулся Игорь. — Наконец-то, и Михаил Ильич пожаловал.
«Москвич» подъехал к центру поляны, и из него вылез плюгавый человечек в кургузой серой курточке и в беретке. Он бросился к Дьяконову и обнял его.
— Жив? — только и произнес.
— Жив, — констатировал Игорь. — И вполне здоров. Только жрать страшно хочу. И выпил бы с тобой твоего кизлярского коньячку…
К Игорю подбежал Шубников и стал крепко обнимать его и жать ему руку.
— Это вы спасли Юленьку, только вам я обязан ее жизнью, дорогой…
— Игорь Николаевич меня зовут. Но обязаны вы далеко не только мне. Во-первых — вы обязаны современным средствам связи, то бишь мобильному телефону, который я ношу с собой во всех случаях жизни, — произнес он голосом телевизионной рекламы. — Во-вторых, вы обязаны моему другу Михаилу Ильичу Ладейникову, следователю областной прокуратуры, который после моего звонка поднял всех сотрудников близлежащих районов на ноги, в-третьих, вы обязаны активности полковника Гамаюна, сумевшего мобилизовать все местные силы, в-четвертых, вы обязаны самому себе, сумевшему найти такую сумму за несколько часов и согласившемуся приехать на место встречи с бандитами, и только в-пятых, вы обязаны мне, сумевшему прикинуться вами благодаря некоторому сходству абрисов и проявившему кое-какую сноровку. Но это достигается упражнением, Павел Петрович, только и всего.
— Долго вы говорили, я ничего не понял, — рассмеялся Шубников. — И не хочу ничего понимать. Всех вас, и полковника Гамаюна, и вас, — обратился он к Ладейникову, и вас, Игорь Николаевич. Прошу завтра ко мне на банкет в честь второго рождения моей дорогой жены… Ваша сноровка будет щедро вознаграждена, — шепнул он на ухо Дьяконову.
— Не откажусь, — шепнул в ответ Игорь. «Почему бы, собственно говоря, и нет», — подумал он. — «Мало того, что спас жизнь ему, так еще и полтора лимона баксов сэкономил…Юленька-то бы и без этого, разумеется, была бы жива…»
— Придем, придем, все придем, — пообещал Игорь. — Хорошо покушать мы все не дураки… И выпить на халяву тоже…А то вчера нам с Дмитрием Степановичем не дали отужинать в местном ресторане, прервали, так сказать, трапезу в самом разгаре…
— И вы приходите, разумеется, Дмитрий Степанович, — с гораздо меньшим энтузиазмом пригласил Хряка Шубников.
— И он придет обязательно, и еще кое-кто, если вы не возражаете, Павел Петрович, — сказал Игорь. — Тут надо помочь моему хорошему другу. Он спас жизнь мне, а уж я в свою очередь посодействовал вашей супруге…
— Все, что угодно! — крикнул радостный Шубников и повел Юлю к своему джипу. Но вдруг все увидели, как Юля стала оседать на землю и виснуть на руках у мужа.
— Что такое? — бросился к ним Игорь. — Неужели отравили?
— Катя, Катя, Катенька, — шептала, захлебываясь от рыданий Юля. — Милая Катенька, она утешала меня в подвале еще несколько часов назад…
Она оттолкнула мужа и бросилась бежать в своих нелепых ватных штанах с дыркой на заднице к милицейской машине, куда посадили Тагая и Кандыбу.
Подбежав к машине, она стала тарабанить в дверцы.
— Что вы хотите? — спросил человек в форме, открывая дверцу.
— Они убили Катю! Они убили Катю! — кричала она. — Эти подонки перерезали Кате горло.
— Мы знаем, — ответил оперативник. — Они предстанут перед судом…
— Но я не знала! Я же думала, что ее отпустили вместе с мужем… Мне только что Паша сказал, что они зарезали их обоих… Гады… Гады…Я знаю, кто это сделал! Знаю!!!
— Он, — кивнул бритой головой на Тагая Кандыба.
— Нет, нет. Это сделал он!!! Этот был со мной…Уезжали из дома этот и те двое…
— Не был с тобой, шалава, а трахался с тобой, — уточнил Тагай, и Юля тут же сникла и отошла. Машина тут же тронулась с места.
— Зачем только я ей про это рассказал? — сокрушался Шубников. — Воистину, язык мой — враг мой…
Юля медленно двигалась к ним. Она умоляющими глазами поглядела на мужа, поняв, что Тагай обязательно расскажет на допросе о том, что она переспала с ним, хотя бы из тех соображений, чтобы не быть обвиненным в убийстве супругов Савченко.
— Поедем, Паша. — прошептала она. «Сама все расскажу, пока не поздно», — пришло к ней в голову решение.
Они сели в джип и уехали. Только скрылся за поворотом их лимузин, как тут же появилась светлая «Таврия». Из нее выскочила в кожаной куртке и джинсах запыхавшаяся Маргарита Палей.
— Как всегда опоздала, — чуть не плакала она от разбиравшей ее досады. Один парень из оравы Ярыгина отирался в богемных кругах и был знаком с Палей. Он и сообщил ей о готовящемся штурме дома Алешкина. Палей умудрилась каким-то непостижимым образом узнать номер мобильного телефона полковника Гамаюна и позвонила ему. Звонок застал Гамаюна, выходящим из поезда на перрон. Он, ничего не знающий рявкнул на нее и нажал кнопку аппарата. Но тут же последовал звонок следователя Ладейникова, сообщившего ему о том, что происходит. И уже когда Гамаюн мобилизовал все силы, последовал новый звонок Палей. И Гамаюн сдался, к тому же ему пришла в голову мысль, что гласность в данном случае — их союзник. Он разрешил ей приехать. Однако, найти в ночном лесу одинокий домик было делом весьма проблематичным… Домик она не нашла. Зато умудрилась найти лесную поляну, на которой развернулись дальнейшие действия….Опоздавшая к самому интересному Палей долго унывать не любила, моментально сделала ряд снимков и бросилась к Гамаюну брать интервью.
Сначала Гамаюн снова было нахмурился, ошарашенный только что произошедшим и собирался было попросить ретивую журналистку убираться восвояси, но подумал и согласился дать ей интервью. В нем боролись давно укоренившиеся правила о неразглашении служебных секретов со здравым смыслом, подсказывавшем ему, что активная известная журналистка в данном случае их сильный союзник. Рассказав ей, что мог, он подвел к ней и Дьяконова с Ладейниковым. Те тоже дали ей интересную информацию…
— Гласность нам в данном случае весьма на руку, — сказал Гамаюн. — А то вся эта сволочь опять попытается отмыться…
Самым интересным для Палей было интервью с вором в законе Хряком. Тот говорил неохотно, а когда отошел от возбужденной журналистки, сказал Игорю:
— Никогда не думал, что буду давать для газеты интервью… Да не в качестве вора, а в качестве чуть ли не народного героя…
У Палей, таким образом, совершенно пропала досада, и она была чрезвычайно довольна собранным материалом. Ведь она ехала в одном купе и с жертвой преступления Савченко, и с чуть не подвергнувшимся линчеванию Алешкиным. Материал был благодарнейший, она поняла, что пришел ее звездный час. Она немедленно собиралась выехать в Москву и продать свой материал какой-нибудь центральной газете, какой именно, она еще не решила… Поснимала еще и стала собираться ехать прямо на вокзал…
— С нами, Игорь Николаевич?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25