— Отлично сработали, — сказал Голубев.
— Не в последний раз, — произнес устало Алексеев. — Они не успокоятся. Стервятники всегда кружат над больными животными, которые становятся легкой добычей.
— Как говаривал царь всея Руси Александр III: «У России два союзника — ее армия и флот».
— А что. В точку…
Все провалилось к чертям. Для координатора «Местного контроля» Эдварда Ривкина это был тяжелый удар. Слишком много сил потрачено. Слишком значительные средства пущены на ветер. Слишком большие надежды лопнули. Но он не привык раскисать. Он глотнул хорошую порцию виски, потом сунул голову под холодную воду. Хмель улетучился, а на лице Ривкина засияла его классическая, несмываемая американская, широкая, обаятельная и глупая улыбка.
Ривкин выдержал и не такие удары. Для кого-то другого подобный провал стоил бы работы в Управлении. Но не для него. Он относился к неприкосновенным. А их не выгоняют и не взгревают за неудачи. Неприкосновенных держат за их способность делать дело. А это Ривкин умел.
— Ничего, будем работать дальше, — сказал Ривкин резиденту Уайту, к которому заглянул перед отъездом в Шереметьево-2. — Ничего не кончено. Все только начинается. Россия больна. И выздоравливать не собирается. Значит, нужда во врачах сохранится еще надолго.
— Особенно в тех, которые лечат цианистым калием, — грустно улыбнулся Уайт.
— Да. Такие врачи вообще нарасхват.
— Всего доброго, Эдвард.
— Пока, Уайт. С вами было приятно работать.
Уайт проводил Ривкина недобрым взглядом. «Приятно работать». А еще приятнее будет свалить свои неудачи на местного резидента. А в этом Ривкин за годы жизни весьма преуспел. Уайт знал это…
"Линкольн» посольства США ехал по Москве. Ривкин просматривал утренние газеты. Журналисты как голодные псы — их трудночоттащить от жертвы. Они привычно бубнили что-то о ядерных объектах и о боеспособности армии. Но это не имело никакого смысла. Наоборот, могло теперь уже привести к обратному эффекту. Социальные коррекции сознания, проведенные с помощью СМИ, обычно действуют непродолжительное время. С их помощью можно выиграть выборы, перевернуть мозги согражданам, но долго держать в наркотическом опьянении вряд ли получится.
Ривкин отбросил газеты и зевнул. Надо отвлечься от всего этого дерьма. Главное, спокойствие. Завтра он будет в Вашингтоне. У него хороший дом в престижном пригороде. У него очаровательная жена, две дочки и огромный доберман. Он отогреется душой в семье. Хорошо ему было только со своими близкими и на работе. Ривкин обожал свою работу. Он как альпинист покорял все новые и новые вершины, хотя ему приходилось карабкаться и по камням, и обмораживать руки, и болтаться на страховке над пропастью. Его работа — это скалолазание. В ней он видел смысл своей жизни. «Линкольн» притормозил. — Вправо! — заорал Ривкин.
Водитель и сам понимал, что нужно успеть проскользнуть в зазор между глухим бетонным забором и мчащимся на них, потерявшим управление бензовозом. Водитель или был пьян, или сошел с ума.
Шофер «Линкольна» уже видел, что не успевает. Довернул руль. Машину тряхнуло. Послышался скрежет: крыло «Линкольна» задевало за забор, оставляя на нем частички синего лака. Раздался звон разбитых стекол. Закричал шофер.
"Только бы не воспламенился бензин в цистерне», — с отчаянием подумал Ривкин, съеживаясь на сиденье. Он прикрывал ладонями лицо от сыплющихся осколков — стеклянные иглы впивались в кожу…
Черные остовы цистерны и «Линкольна» и головешки — то, что осталось от тел, — вот что нашли представители посольства США, прибывшие на место происшествия.
Вечером Артур Уайт просматривал полученные материалы. Нельзя сказать, что он слишком убивался по поводу гибели Ривкина. Теперь в Лэнгли есть козел отпущения, и нетрудно представить, на кого повесят всех собак. Уайт остается в стороне. Но все-таки резиденту было грустно.
В случайность происшедшего он не поверил ни на йоту. Русские показали в очередной раз, что могут работать. Они пошли на насилие. Но их трудно за это винить. Не они начали эту дерьмовую операцию. Но зато они ее заканчивают, подтверждая в очередной раз марку лучших спецслужб мира, которых так и не сломили последние не самые лучшие в их истории годы. Уайт уважал какое-то дикое, неуемное стремление русских восставать из пепла даже в самых безнадежных ситуациях. Он не верил, что Россию удастся добить окончательно. Ривкин был обычным дураком. Поэтому и погиб так глупо, объятый пламенем, будто вышедшим из преисподней.
— Глупо, — произнес Уайт и начал сочинять донесение.
Валееву не спалось. Он чувствовал себя опустошенным. Из него будто выкачали воздух, и он как старая спущенная шина. Все, что было раньше: войны, душманы, оперработа в ГРУ, — казалось, отделено от него бронестеклом. Будущее — неясно, прошлое — нереально.
Операции «Подкидыш» и «Плотина» завершены. Нет больше преступного авторитета Атлета. Есть полковник ГРУ Сергей Валеев. Что будет дальше? Опять какие-то акции, оперативная работа, боевые вылазки. Скучать не придется. Но пока что он завис между прошлым и будущим в небольшой квартире в центре Москвы. За окнами шумела Тверская улица. Старая Москва.
Что там в глубине сознания — за бронированным стеклом? В полутьме этой квартиры воспоминания казались неважными, второстепенными.
В начале войны в Чечне по информации агентуры ГРУ вышло на законспирированную организацию, занимавшуюся выполнением заказных убийств и террористических актов. Клиентами в основном были кавказские сепаратисты и националисты с Украины. Организация выполняла заказы четко и в срок, с высочайшим профессионализмом. Постепенно выявились основные фигуры этой организации и встал вопрос — что с ними делать. Тогда и возникла совместная — ГРУ и ФСБ — программа «Подкидыш». Аккуратно, с хирургической точностью террористическая группа была ликвидирована, а два ее лидера перевербованы. Так появилась группировка-дубль. Во главе ее встал новый руководитель — бывший военный, как он представлялся, Атлет. И началась игра.
Водить за нос заказчиков оказалось не так легко. Им нужен был результат. Приходилось проявлять чудеса изобретательности, имитируя наемные убийства и террористические акты. Голливудские режиссеры и мастера спецэффектов сдохли бы от зависти, если бы могли видеть эти спектакли. С самого начала установили, что ни один из посторонних людей не должен пострадать. И это удалось. У заказчиков была полная уверенность, что корпорация «Террор и К°» в последние два года действует беспощадно, эффективно, точно, как швейцарские часы. Благодаря этому частично удавалось держать под контролем террор в России.
Чеченцы и их турецкие патроны сошлись на том, что лучших исполнителей для акции, чем команда Атлета, им не сыскать. В качестве помощников Валееву передали группу Жарова — им предстояло сыграть роль бандитов.
Одновременно Алексеев от своего агента и друга Аслана Хамидова, также участвовавшего в операции «Подкидыш», получил информацию о составе и порядке выдвижения команды Муссы. Когда спецназовцы просматривали документы, двое из них заявили, что знают Юсупа Ходжаева — главного минера группы Муссы. Нужно было выводить из игры или их, или Ходжаева. Последнее оказалось предпочтительнее. Была сымити-рована околоресторанная разборка и Ходжаев был убит.
И вот акция подготовлена. Совместная чечено-российская группа выдвинулась на рубеж атаки. Мусса послал сообщение своим хозяевам, что все в порядке и они начинают действовать. На этом «волки» свою задачу в комбинации ГРУ выполнили. Их можно было брать тепленькими…Затренькал телефон.
— Але, — Валеев взял трубку.
— К отпуску готовишься? — спросил Алексеев.
— А что, ты против?
— Против. Работка предвидится.
— Хорошая работка?
— Не соскучишься.
— Спасибо.
Ривкин очнулся лежащим на жестком кожаном диване. Голова была ясная.
Ривкин приподнялся и огляделся. Скорее всего он находился в подвале — в комнате ни окон, ни дверей. Помещение заливал яркий свет. Он нещадно бил в глаза. Там находились еще два человека. Они сидели на стульях около дивана и внимательно смотрели на сотрудника ЦРУ.
Ривкин разом вспомнил все. Надвигающийся бензовоз. Хлещущие по лицу осколки. Чьи-то руки выдернули его из кабины. Сзади дохнуло жаром, но это уже было неопасно. Ему вкололи что-то в руку и он погрузился во тьму.
— Где я? — осведомился Ривкин.
— У друзей, — ответил тот, кто сидел к нему поближе. Говорил он на чистейшем английском языке.
Таких друзей Ривкин с удовольствием жег бы на костре. Того друга, который заговорил с ним, он прекрасно знал по досье и фотографиям. Генерал Ильичев — ныне и. о. начальника ФСБ — кадр старой закалки. Один из действительно сильных противников, которого так и не удалось скинуть общими усилиями в последние годы, хотя со многими его коллегами разделались без всякого труда.
Ривкин потер виски и вяло решил покачать права.
— У меня дипломатическая неприкосновенность.
— У вас? — удивился Ильичев. — А кто вы такой?
— Моя фамилия Ривкин. Я — сотрудник госдепартамента США. Я требую, чтобы обо мне сообщили в посольство.
— Вы что-то путаете. Мистер Ривкин несколько часов назад сгорел в машине, которая везла его в Шереметьево-2. Автокатастрофа. Ей-Богу, не по себе становится от таких печальных событий. Видите, что все мы смертны, какие бы заслуги не имели, — генерал продемонстрировал цветные фотографии сгоревшей машины.
— Это сойдет вам с рук, генерал? Вы серьезно так считаете? — нашел в себе силы с иронией произнести Ривкин.
— Еще как сойдет.
Ривкин наморщился. Он вспоминал подробности автокатастрофы. Всегда знал, что русские — прирожденные фокусники. Спецоперации, акции воздействия — никто в мире не мог с ними сравниться, разве только спецы из третьего рейха. По сравнению с достижениями русских силовые акции ЦРУ — просто работа грубых мясников. Особенно в последнее время, когда из Управления уходят старые кадры и набирается золотая молодежь, которая ничего ни в чем не смыслит.
Да, сделано так, что не подкопаешься. Ни одна экспертиза, в том числе и генетическая, ничего не установит по этим обгорелым головешкам.
— И что вы теперь от меня хотите, генерал?
— Не так уж и много. У меня есть вакантная должность консультанта по США.
— Я не могу принять это предложение.
— Можете. И примете. Вы сами прекрасно это знаете.
Ривкин знал, что генерал прав. Это действительно такое предложение, от которого не отказываются.
Залыгин и Логинов сидели в кабинете последнего.
— Ну что, как Президент? — спросил Залыгин.
— По-моему, он нас невзлюбил, — криво улыбнулся Логинов.
— Правильно. Мы не только спасли его от смерти, но и ткнули лицом в грязь. Таких спасителей не прощают.
— Это неважно. Он в очередной раз убедился, что без нас не выживет.
— Убедился-то убедился, — произнес задумчиво Залыгин.
— Но линию свою гнет. Знаешь, кого назначают на место Чумаченко?
— Кого?
— Зельдинского.
— Ух ты. Это же второй эшелон агентуры влияния! — воскликнул Залыгин.
— Нам ли унывать? Надо работать засучив рукава…
Бежать в ногу. В ритм. Не отставать. Спецназовца кормят ноги. Автомат на плечо. Вперед… Жаров остановился и выдохнул:
— Привал.
Несколько минут отдыха. Расслабиться, ловить каждую секунду. Все… Пора дальше. Марш-бросок. Должны выйти с наилучшим временем. Потому что группа Жарова — лучшая.
— Вперед, шевелись, — прикрикнул он. — Кто Родину будет защищать? Шевелись, братцы!..

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22