МОССАД — за работу с российскими средствами массовой информации и за переправку через банковские структуры средств на обеспечение операции.
Юсуф Сердар изложил все, что ему было известно Не так много, но, возможно, достаточно для кудесников-аналитиков ГРУ.
— Когда начинаются подготовительные мероприятия?
— Они уже идут.
Загнанная вглубь боль всколыхнулась вновь. Вольф опять почувствовал себя рыцарем, сражающимся с ветряными мельницами.
— Что еще? — спросил он.
— Я знаю название операции.
— Какое?
— «Местный контроль».
В кармане человека лежало удостоверение подполковника милиции, старшего оперуполномоченного по особо важным делам Главного управления по организованной преступности МВД РФ Николая Васильевича Самойленко. Но он никакого отношения не имел к органам внутренних дел. Что такое удостоверение? Бумажка. И таких бумажек у него имелось несколько: сотрудника налоговой полиции, корреспондента «Комсомольской правды», работника МИДа. Мало ли какая из них может пригодиться при выполнении деликатных поручении. Но ни одно из этих удостоверений не было на имя Николая Васильевича Алексеева. А ведь именно так его звали в детстве.
Алексеев-Самойленко взял портфель и прошел к выходу из самолета. Сошел по трапу на горячий асфальт. Поморщился, провел рукой по лицу. Жара-а.
На пункте милицейского спецконтроля он получил табельный пистолет «Макарова», который на время рейса, как положено, сдал экипажу самолета — находиться с пистолетом в салоне запрещено даже подполковнику ГУОПа. У выхода из аэропорта, как всегда, толпились извозчики.
— До города? Хозяин, договоримся? — разбитной «жучок» подскочил к Алексееву.
— Хозяев в семнадцатом вывели, — привычно ответил Алексеев.
— А сегодня снова народились.
— Сколько хочешь?
— Считайте задаром.
Названная сумма показалась Алексееву вполне приемлемой.
— Седлай своего ишака.
— Ишака, скажете… Ласточка, — «жучок» кивнул на ухоженную белую «шестерку».
Алексеев сел на переднее сиденье, положил портфель на колени. Машина неторопливо вырулила на шоссе и, набирая скорость, понеслась в сторону Ростова.
— Как жизнь в Ростове-папе? — завязал привычный треп Алексеев.
— Как везде — погано. «Черные» замучили. А Москва давить их не дает. А то мы бы им показали шариат.
— Жив казацкий боевой дух?
— «Черные» скоро наши ядерные бомбы воровать начнут. Вон, по телеку показывали, как их охраняют. Рванут парочку… Не, порядка в государстве не видать. Конец нам.
— Так и конец?
— Гадом буду — каюк. Москва с чеченами управиться не может, так хоть бы американцы войска к нам ввели, пока «черные» тут всех не повзрывали.
— Американцы, — усмехнулся Алексеев, закрыл глаза. Он устал. Трое суток практически без сна, если не считать часа дремоты в самолете. Ничего, не впервой, бывало и похуже. Он задремал. Шофер искоса поглядывал на своего пассажира и пытался определить, кто перед ним. За годы неспокойной «жучковой» суеты он стал неплохим психологом и обычно чувствовал, от кого можно ждать опасности, кто готов накинуть тебе в тихом месте удавку, чтобы забрать машину, кто способен не заплатить, кто просто лох, с которого грех не состричь лишние баксы. На сей раз он решил, что этот клиент — работник средней руки из какой-нибудь фирмы — в меру денежный, в меру продувной и безопасный, как червяк. Вон, дремлет после полета и улыбка наивная на лице… Не знал «жучок», что такое настоящий хищник. Хоть и жил в бандитском районе и с детства насмотрелся на воров, бандитов и убийц, но даже представить себе не мог, что существуют смерть-машины такого типа, потому и обманулся нарочитым миролюбием пассажира. Водитель не подозревал, что этот человек ощущает опасность каждой частичкой своего тела и в любой миг способен превратиться в боевую машину.
"Жигули» завернули на стоянку около больницы «скорой помощи». Алексеев протянул деньги. «Жучок» одобрительно крякнул и осведомился:
— Подождать?
— Не стоит, — Алексеев вылез из салона и направился к больнице.
Вход стерегли двое дюжих охранников в зеленой форме. Алексеев предъявил милицейское удостоверение, и двери распахнулись. Он направился к заведующему реанимационным отделением — здоровенному детине в синем халате. Тот был сильно озлоблен. Его только что отшили с заявкой на необходимые медикаменты и на замену изношенного оборудования, он не знал, как теперь будет спасать людей.
— Ну? — он хмуро сдвинул брови, разглядывая непрошеного визитера.
Алексеев продемонстрировал удостоверение.
— Мне нужно поговорить с Асланом Хамидовым.
— Невозможно. А то у Хамидова скоро другие собеседники будут. Ангелы небесные.
— Так плохо?
— Да.
Заведующий отхлебнул черного чая из мензурки.
— А что вы хотите? Три пули в жизненно важные органы. Чудо, что он вообще жив. Очень сильный организм. Ваши коллеги уже пытались говорить с ним. Я не могу пустить к нему.
— Он обязан был дождаться, — сказал Алексеев.
— Чего дождаться? — подозрительно уставился на него заведующий.
— Меня. Он ждал меня, доктор. И вы должны меня пустить. Он жил ради этого.
Завотделением зло сверкнул глазами.
— Исключено.
— Это очень важно. Вы не представляете насколько.
— А, — завотделением махнул рукой. — Делайте, что хотите… Только не больше трех минут. И не волнуйте его.
Вскоре Алексеев в белом халате сидел около кровати в одноместной палате. На постели лежал опутанный проводами Аслан — сильный, отчаянный человек. Человек с большой буквы. Алексеев вздохнул. Сколько их связывает с Асланом — отличным, верным другом, майором госбезопасности, бывшим старшим оперуполномоченным УКГБ по республике Чечня. Аслан, как и Алексеев, был тоже из хищников. Он — истинный тигр. Вся жизнь его в последние годы состояла из побед над смертью. Но сейчас он уже не мог мечтать о победе — только о непродолжительной отсрочке.
Осунувшееся бледное лицо Аслана отливало зеленью, грудь не вздымалась. Алексееву показалось, что друг уже умер. Но веки Аслана дрогнули. Глаза открылись. В них он увидел прежнее упрямство, смешанное с нечеловеческой болью.
— Ты пришел, Коля.
— Я пришел, Аслан.
— Они достали меня… Я уложил двоих, но они достали… Я не успел отомстить, Коля… «Серые волки»… Они не волки вовсе… Они шакалы…
— Да, Аслан, — Алексеев взял своего друга за шершавую сухую, недавно еще сильную, а теперь беспомощную руку.
— Ты помнишь Керима?
— Еще бы.
Он помнил его. Один из первых митингов вооруженных сепаратистов. Москве нужно было бросить перчатку, которую, как тогда понимали горцы, никто не поднимет. Разъяренная толпа жаждала крови и нашла свою жертву — майора КГБ. Его тут же расстреляли. Но перед этим продемонстрировали перед телекамерой. И выражение обреченности на его лице облетело всю Россию. Керим был другом Аслана. Одним из тех, за кого тот не успел отомстить.
— Достали меня… А еще скольких, Коля… Они залили мою Родину кровью. Я ненавижу их, грязных подонков. Они прокляты Аллахом. Жалко, я не могу достать их. Я ухожу. Не успел.
— Выживешь, Аслан.
— Нет. Я не умер потому, что ждал тебя. Ты — мой друг. Мусса — враг. Убил сестру. Убил брата. Они шакалы и кидаются со спины. Они не дерутся лицом к лицу… Не мужчины…
— Да, Аслан.
— Теперь информация. Я ждал, чтобы передать тебе. От моего старого источника… Мусса прибывает в Москву
— Что?!
— С ним будут восемь его дворняжек — самые зубастые, самые подлые…
— В пасть ко льву.
— Москва — лев? Москва — старая собака, не способная сомкнуть челюсти.
— Зато у нас зубы острые.
— У тебя — да… Они что-то готовят. Теперь слушай, запоминай…
Аслан засипел, слабо закашлялся. Он стал еще бледнее, закрыл глаза. Алексеев подался вперед, но Аслан шевельнул рукой.
— Все в порядке.
Затем, прерывисто дыша, начал выдавать фамилии, легенды, маршруты движения, документы прикрытия террористов. Его источник был близок к самой верхушке организации, на которую работал Мусса.
Алексеев кивал. Ему сдавали одного из самых отпетых бандитов, у которого руки по локоть в русской крови.
Аслан замолчал.
— Все? — спросил Алексеев.
— Да…
Из Аслана будто выкачали последний воздух. Он расслабился, закрыл глаза.
— Спасибо, Аслан. Что я могу для тебя сделать?
— У меня не осталось близких. Мусса и его шакалы убили их… Он — мой кровник. Обещай, что отомстишь за меня.
— Обещаю.
— Я верю тебе.
Аслан приподнял руку. Алексеев пожал ее. Пальцы Аслана сомкнулись с неожиданной силой. Потом рука упала на простыню. Затренькал прибор на тумбочке. Забегали медсестры.
— Выйдите! — прикрикнул завотделением на Алексеева и склонился над телом. Но он уже ничем не мог помочь.
Алексеев вышел из палаты. Сглотнул вставший в горле комок… Побоку переживания! Считать потери будем потом. Сейчас нужно поторапливаться. Времена настают — успевай поворачиваться.
Жаров увидел движение в приборе ночного видения. Колыхнулась масса камышей. Палец привычно лег на спусковой крючок.
— Приготовиться, — произнес майор Жаров. — Они пошли в атаку.
В ночь с 17 на 18 января 1996 года две с половиной сотни радуевцев двинули на прорыв и навалились на спецназовцев ГРУ, прикрывавших участок местности.
Сражение продолжалось уже несколько долгих суток. Банда Радуева, устроившая кровавое побоище в Кизляре и набравшая там заложников, направилась в сторону Чечни и 10 января обосновалась в приграничном Первомайском. Официальные власти, решившие наконец проявить твердость и террористов не отпускать, умоляли их сдаться, а бандиты кивали и заставляли заложников копать оборонительные позиции. В селе был создан укрепленный пункт, по количеству обороняющихся соответствующий батальонному. Президент России на пальцах показывал перед телекамерой, как за каждым боевиком следит снайпер и уверял, что проблем с освобождением заложников не будет. Между тем бойцы лучших спецподразделений мерзли и голодали на своих позициях. Они устраивались кто как мог. Например, московские собровцы получили перед отлетом продпаек на сутки, а на месте их не только кормить, но и поить не собирались. Ребята ходили в соседний поселок, за дикие деньги покупали газированную воду. Бандиты же не испытывали недостатка ни в чем.
15 января начался штурм, в нем участвовали лучшие спецподразделения страны — «Альфа», «Вега», «Витязь», СОБРы Краснодара, Москвы и Московской области, спецназ ГРУ. Первыми шли армейские спецназовцы и собровцы, имея лишь приблизительный план местности. Никто не удосужился даже сделать аэрофотосъемку. Спецы заняли полсела, огляделись и подались назад.
Утром 16 января «витязи», собровцы и спецназ ГРУ пошли на второй штурм. Собровцы дошли до мечети, где были заперты заложники, расстреляв почти весь боекомплект, второго эшелона не дождались, подались обратно и на выходе из села их накрыли собственные вертолеты. Спецназовцы ГРУ, не получив подмоги, продержались некоторое время и тоже выкатились обратно.
Радуевцы в количестве трехсот пятидесяти человек сумели выбить из села штурмующих, число которых не превышало двух с половиной сотен (хотя по всем правилам тактики у атакующих должно быть трехкратное превосходство в живой силе). Отличная выучка спецназовцев уберегла от больших жертв. Интересно, знала ли история спецслужб более идиотски спланированную акцию?
Пока готовилась артподготовка и новый штурм, радуевцы времени решили не терять. В ночь с семнадцатого на восемнадцатое, видимо не восприняв всерьез заявления некоторых паркетных генералов о тройном кольце, которое на деле оказалось только вокруг штаба операции, они пошли на прорыв. Участок в три километра прикрывали три группы спецназа ГРУ по шестнадцать человек каждая.
— Получи, сучара, — Жаров нажал на спусковой крючок, и его пули срезали первых боевиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
Юсуф Сердар изложил все, что ему было известно Не так много, но, возможно, достаточно для кудесников-аналитиков ГРУ.
— Когда начинаются подготовительные мероприятия?
— Они уже идут.
Загнанная вглубь боль всколыхнулась вновь. Вольф опять почувствовал себя рыцарем, сражающимся с ветряными мельницами.
— Что еще? — спросил он.
— Я знаю название операции.
— Какое?
— «Местный контроль».
В кармане человека лежало удостоверение подполковника милиции, старшего оперуполномоченного по особо важным делам Главного управления по организованной преступности МВД РФ Николая Васильевича Самойленко. Но он никакого отношения не имел к органам внутренних дел. Что такое удостоверение? Бумажка. И таких бумажек у него имелось несколько: сотрудника налоговой полиции, корреспондента «Комсомольской правды», работника МИДа. Мало ли какая из них может пригодиться при выполнении деликатных поручении. Но ни одно из этих удостоверений не было на имя Николая Васильевича Алексеева. А ведь именно так его звали в детстве.
Алексеев-Самойленко взял портфель и прошел к выходу из самолета. Сошел по трапу на горячий асфальт. Поморщился, провел рукой по лицу. Жара-а.
На пункте милицейского спецконтроля он получил табельный пистолет «Макарова», который на время рейса, как положено, сдал экипажу самолета — находиться с пистолетом в салоне запрещено даже подполковнику ГУОПа. У выхода из аэропорта, как всегда, толпились извозчики.
— До города? Хозяин, договоримся? — разбитной «жучок» подскочил к Алексееву.
— Хозяев в семнадцатом вывели, — привычно ответил Алексеев.
— А сегодня снова народились.
— Сколько хочешь?
— Считайте задаром.
Названная сумма показалась Алексееву вполне приемлемой.
— Седлай своего ишака.
— Ишака, скажете… Ласточка, — «жучок» кивнул на ухоженную белую «шестерку».
Алексеев сел на переднее сиденье, положил портфель на колени. Машина неторопливо вырулила на шоссе и, набирая скорость, понеслась в сторону Ростова.
— Как жизнь в Ростове-папе? — завязал привычный треп Алексеев.
— Как везде — погано. «Черные» замучили. А Москва давить их не дает. А то мы бы им показали шариат.
— Жив казацкий боевой дух?
— «Черные» скоро наши ядерные бомбы воровать начнут. Вон, по телеку показывали, как их охраняют. Рванут парочку… Не, порядка в государстве не видать. Конец нам.
— Так и конец?
— Гадом буду — каюк. Москва с чеченами управиться не может, так хоть бы американцы войска к нам ввели, пока «черные» тут всех не повзрывали.
— Американцы, — усмехнулся Алексеев, закрыл глаза. Он устал. Трое суток практически без сна, если не считать часа дремоты в самолете. Ничего, не впервой, бывало и похуже. Он задремал. Шофер искоса поглядывал на своего пассажира и пытался определить, кто перед ним. За годы неспокойной «жучковой» суеты он стал неплохим психологом и обычно чувствовал, от кого можно ждать опасности, кто готов накинуть тебе в тихом месте удавку, чтобы забрать машину, кто способен не заплатить, кто просто лох, с которого грех не состричь лишние баксы. На сей раз он решил, что этот клиент — работник средней руки из какой-нибудь фирмы — в меру денежный, в меру продувной и безопасный, как червяк. Вон, дремлет после полета и улыбка наивная на лице… Не знал «жучок», что такое настоящий хищник. Хоть и жил в бандитском районе и с детства насмотрелся на воров, бандитов и убийц, но даже представить себе не мог, что существуют смерть-машины такого типа, потому и обманулся нарочитым миролюбием пассажира. Водитель не подозревал, что этот человек ощущает опасность каждой частичкой своего тела и в любой миг способен превратиться в боевую машину.
"Жигули» завернули на стоянку около больницы «скорой помощи». Алексеев протянул деньги. «Жучок» одобрительно крякнул и осведомился:
— Подождать?
— Не стоит, — Алексеев вылез из салона и направился к больнице.
Вход стерегли двое дюжих охранников в зеленой форме. Алексеев предъявил милицейское удостоверение, и двери распахнулись. Он направился к заведующему реанимационным отделением — здоровенному детине в синем халате. Тот был сильно озлоблен. Его только что отшили с заявкой на необходимые медикаменты и на замену изношенного оборудования, он не знал, как теперь будет спасать людей.
— Ну? — он хмуро сдвинул брови, разглядывая непрошеного визитера.
Алексеев продемонстрировал удостоверение.
— Мне нужно поговорить с Асланом Хамидовым.
— Невозможно. А то у Хамидова скоро другие собеседники будут. Ангелы небесные.
— Так плохо?
— Да.
Заведующий отхлебнул черного чая из мензурки.
— А что вы хотите? Три пули в жизненно важные органы. Чудо, что он вообще жив. Очень сильный организм. Ваши коллеги уже пытались говорить с ним. Я не могу пустить к нему.
— Он обязан был дождаться, — сказал Алексеев.
— Чего дождаться? — подозрительно уставился на него заведующий.
— Меня. Он ждал меня, доктор. И вы должны меня пустить. Он жил ради этого.
Завотделением зло сверкнул глазами.
— Исключено.
— Это очень важно. Вы не представляете насколько.
— А, — завотделением махнул рукой. — Делайте, что хотите… Только не больше трех минут. И не волнуйте его.
Вскоре Алексеев в белом халате сидел около кровати в одноместной палате. На постели лежал опутанный проводами Аслан — сильный, отчаянный человек. Человек с большой буквы. Алексеев вздохнул. Сколько их связывает с Асланом — отличным, верным другом, майором госбезопасности, бывшим старшим оперуполномоченным УКГБ по республике Чечня. Аслан, как и Алексеев, был тоже из хищников. Он — истинный тигр. Вся жизнь его в последние годы состояла из побед над смертью. Но сейчас он уже не мог мечтать о победе — только о непродолжительной отсрочке.
Осунувшееся бледное лицо Аслана отливало зеленью, грудь не вздымалась. Алексееву показалось, что друг уже умер. Но веки Аслана дрогнули. Глаза открылись. В них он увидел прежнее упрямство, смешанное с нечеловеческой болью.
— Ты пришел, Коля.
— Я пришел, Аслан.
— Они достали меня… Я уложил двоих, но они достали… Я не успел отомстить, Коля… «Серые волки»… Они не волки вовсе… Они шакалы…
— Да, Аслан, — Алексеев взял своего друга за шершавую сухую, недавно еще сильную, а теперь беспомощную руку.
— Ты помнишь Керима?
— Еще бы.
Он помнил его. Один из первых митингов вооруженных сепаратистов. Москве нужно было бросить перчатку, которую, как тогда понимали горцы, никто не поднимет. Разъяренная толпа жаждала крови и нашла свою жертву — майора КГБ. Его тут же расстреляли. Но перед этим продемонстрировали перед телекамерой. И выражение обреченности на его лице облетело всю Россию. Керим был другом Аслана. Одним из тех, за кого тот не успел отомстить.
— Достали меня… А еще скольких, Коля… Они залили мою Родину кровью. Я ненавижу их, грязных подонков. Они прокляты Аллахом. Жалко, я не могу достать их. Я ухожу. Не успел.
— Выживешь, Аслан.
— Нет. Я не умер потому, что ждал тебя. Ты — мой друг. Мусса — враг. Убил сестру. Убил брата. Они шакалы и кидаются со спины. Они не дерутся лицом к лицу… Не мужчины…
— Да, Аслан.
— Теперь информация. Я ждал, чтобы передать тебе. От моего старого источника… Мусса прибывает в Москву
— Что?!
— С ним будут восемь его дворняжек — самые зубастые, самые подлые…
— В пасть ко льву.
— Москва — лев? Москва — старая собака, не способная сомкнуть челюсти.
— Зато у нас зубы острые.
— У тебя — да… Они что-то готовят. Теперь слушай, запоминай…
Аслан засипел, слабо закашлялся. Он стал еще бледнее, закрыл глаза. Алексеев подался вперед, но Аслан шевельнул рукой.
— Все в порядке.
Затем, прерывисто дыша, начал выдавать фамилии, легенды, маршруты движения, документы прикрытия террористов. Его источник был близок к самой верхушке организации, на которую работал Мусса.
Алексеев кивал. Ему сдавали одного из самых отпетых бандитов, у которого руки по локоть в русской крови.
Аслан замолчал.
— Все? — спросил Алексеев.
— Да…
Из Аслана будто выкачали последний воздух. Он расслабился, закрыл глаза.
— Спасибо, Аслан. Что я могу для тебя сделать?
— У меня не осталось близких. Мусса и его шакалы убили их… Он — мой кровник. Обещай, что отомстишь за меня.
— Обещаю.
— Я верю тебе.
Аслан приподнял руку. Алексеев пожал ее. Пальцы Аслана сомкнулись с неожиданной силой. Потом рука упала на простыню. Затренькал прибор на тумбочке. Забегали медсестры.
— Выйдите! — прикрикнул завотделением на Алексеева и склонился над телом. Но он уже ничем не мог помочь.
Алексеев вышел из палаты. Сглотнул вставший в горле комок… Побоку переживания! Считать потери будем потом. Сейчас нужно поторапливаться. Времена настают — успевай поворачиваться.
Жаров увидел движение в приборе ночного видения. Колыхнулась масса камышей. Палец привычно лег на спусковой крючок.
— Приготовиться, — произнес майор Жаров. — Они пошли в атаку.
В ночь с 17 на 18 января 1996 года две с половиной сотни радуевцев двинули на прорыв и навалились на спецназовцев ГРУ, прикрывавших участок местности.
Сражение продолжалось уже несколько долгих суток. Банда Радуева, устроившая кровавое побоище в Кизляре и набравшая там заложников, направилась в сторону Чечни и 10 января обосновалась в приграничном Первомайском. Официальные власти, решившие наконец проявить твердость и террористов не отпускать, умоляли их сдаться, а бандиты кивали и заставляли заложников копать оборонительные позиции. В селе был создан укрепленный пункт, по количеству обороняющихся соответствующий батальонному. Президент России на пальцах показывал перед телекамерой, как за каждым боевиком следит снайпер и уверял, что проблем с освобождением заложников не будет. Между тем бойцы лучших спецподразделений мерзли и голодали на своих позициях. Они устраивались кто как мог. Например, московские собровцы получили перед отлетом продпаек на сутки, а на месте их не только кормить, но и поить не собирались. Ребята ходили в соседний поселок, за дикие деньги покупали газированную воду. Бандиты же не испытывали недостатка ни в чем.
15 января начался штурм, в нем участвовали лучшие спецподразделения страны — «Альфа», «Вега», «Витязь», СОБРы Краснодара, Москвы и Московской области, спецназ ГРУ. Первыми шли армейские спецназовцы и собровцы, имея лишь приблизительный план местности. Никто не удосужился даже сделать аэрофотосъемку. Спецы заняли полсела, огляделись и подались назад.
Утром 16 января «витязи», собровцы и спецназ ГРУ пошли на второй штурм. Собровцы дошли до мечети, где были заперты заложники, расстреляв почти весь боекомплект, второго эшелона не дождались, подались обратно и на выходе из села их накрыли собственные вертолеты. Спецназовцы ГРУ, не получив подмоги, продержались некоторое время и тоже выкатились обратно.
Радуевцы в количестве трехсот пятидесяти человек сумели выбить из села штурмующих, число которых не превышало двух с половиной сотен (хотя по всем правилам тактики у атакующих должно быть трехкратное превосходство в живой силе). Отличная выучка спецназовцев уберегла от больших жертв. Интересно, знала ли история спецслужб более идиотски спланированную акцию?
Пока готовилась артподготовка и новый штурм, радуевцы времени решили не терять. В ночь с семнадцатого на восемнадцатое, видимо не восприняв всерьез заявления некоторых паркетных генералов о тройном кольце, которое на деле оказалось только вокруг штаба операции, они пошли на прорыв. Участок в три километра прикрывали три группы спецназа ГРУ по шестнадцать человек каждая.
— Получи, сучара, — Жаров нажал на спусковой крючок, и его пули срезали первых боевиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22