Вооруженные формирования талибан развернули новое наступление на отряды Ахмад Шаха Максума.
— Ахмад Шах Максум, — прошептал Валеев.
Бывший начальник разведки КГБ Шебаршин в своих воспоминаниях писал, что военные не дали ему возможность ликвидировать одного из серьезнейших лидеров афганской оппозиции Ахмад Шаха. Тогда уже стало ясно, что из Афганистана придется уходить. И естественным было желание навести мосты с теми, кто будет править страной потом. Наиболее вероятной фигурой и казался Ахмад Шах. С ним представитель военной разведки планировал провести переговоры, которые должны были состояться на территории, контролируемой оппозицией.
— Клянусь на Коране, что с двумя шурави на моей территории ничего не случится, — заявил Ахмад Шах.
Он пообещал, что двое русских могут свободно пройти на встречу. Валеев сопровождал тогда полковника-разведчика. Действительно, они прошли на территорию противника, и никто их не тронул. Были достигнуты договоренности, и формирования Ахмад Шаха прекратили военные столкновения с советской армией.
Эх, если бы все делать по уму — получилась бы совершенно другая картина. «Горбатый» плешивец — пахан перестройки, спешил выслужиться перед мировым сообществом. Войска в Афганистан ввели в один из самых неподходящих моментов. И для вывода войск выбрали не лучший момент. Произошло то, что и должно было произойти — Афганистан залился кровью. И теперь многие там вспоминают «шурави» добрым словом, и считают, что русским не стоило уходить. Но начавший позорно отступать отступает до конца. Потом так же лихо и глупо, оставляя вооружение и технику, уходили войска и с российских территорий.
Вот и дожили. Бывший офицер спецназа Валеев — теперь преступный авторитет по кличке Атлет, и вскоре его ждут переговоры с душманами о том, как лучше организовать теракт против русских. Эх, судьба — она играет с людьми в какую-то свою игру, двигает ими, как фигурками на доске, с одной ей известной целью. Суровые времена. Песчаные замки осыпаются. Деньги правят всем. Деньги…
За окном послышался скрип тормозов. Валеев посмотрел в окно и увидел подъезжающие «Жигули». Гость прибыл.
Из салона вылез сам Мусса. Его сопровождали двое подручных Валеева. Все они направились к подъезду.
Валеев открыл дверь, отступил, пропуская прибывших. Обнялся с Муссой — тщедушным, невысоким чеченцем.
— Здравствуй, дорогой, — воскликнул Мусса.
— Здравствуй, дружище, — улыбаясь, произнес Валеев, обнимая гостя. Ему захотелось обнять его покрепче и не разжимать, пока из Муссы не выйдет весь дух. Валеев прекрасно знал, с кем имеет дело. Он презирал этого пропитанного ненавистью, привыкшего купаться в крови дикаря. Но что поделаешь? Работа есть работа. Судьба сводила его и с еще более неприятными типами. И все они платили твердой валютой.
Валеев провел Муссу в комнату и указал на стул. Обстановка была бедной. Эту хату Валеев снимал для оперативных целей и намеревался съехать с нее. Так что Мусса, если и захочет, никаких концов здесь не найдет. Валеев никогда не расслаблялся и не позволял клиентам узнавать о нем чересчур много. Никакие перестраховки в таком деле не бывают излишними. Благодаря предельной осторожности Валеев жив до сих пор. И собирался жить еще долго, несмотря на беспокойную профессию.
— Как живешь, брат? — спросил Мусса, усаживаясь на стул.
— Как вся Россия — от зарплаты до зарплаты.
— Ты тоскуешь? В России дела идут плохо. Зато у нас хорошо. Мы выиграли войну.
— Я слышал, — усмехнулся Валеев.
— Благодаря вам, русским. Тем, кто поддержал наше правое дело.
Валеев подал знак, один из его парней вынул из серванта бутылку коньяка, расставил рюмки и разлил его. Поставил на столик хрустальную розетку с черной икрой, вазу с фруктами.
— Аллах не позволяет пить вино, — осуждающе покачал головой Мусса.
— О коньяке Аллах ничего не говорит… За встречу. Валеев опрокинул обжигающую жидкость — она огнем прошлась по горлу. Заел икоркой.
— Что тебя привело в Москву? — осведомился Валеев.
— Дела, Атлет. И какие дела… Наши общие дела!
— Расшифруй не торопясь.
Мусса объяснил ситуацию.
— Так-так, — протянул Валеев. — У тебя в мозгах от последней контузии ничего не перевернулось, Мусса?
— Зачем так говоришь, Атлет? Я ведь могу обидеться.
— На обиженных воду возят… На этот раз ты хватил через край.
— Где он край, для истинного мужчины, Атлет? Ты честный человек. Ты выполнял все, о чем мы тебя просили. Выполнял отлично. Ты делал хорошую работу и получал хорошие деньги. И ведь ты уже согласился на эту работу.
— Я не знал точно на какую.
— Э, нет. Ты согласился. А такими словами не бросаются. С чего ты взял, что можешь дать задний ход?
— Значит, ты плохо меня знаешь. Я все могу.
— Но только не это… Посуди сам. Работа будет сделана. С тобой или без тебя. Воспринимай это как свершившийся факт. Я мог бы найти других людей. Но выбрал тебя. Потому что люблю тебя, как брата. И не хочу, чтобы десять миллионов долларов достались кому-то другому.
— Сколько?
— Десять… Только все расходы на акцию — из этих денег. Валеев задумался. — Деньги не великие, — хмыкнул он, — ну да ладно. Давай прикинем предварительный расклад…
Юсуп Ходжаев ненавидел Россию всегда. Даже когда работал в райкоме комсомола и заставлял молодежь зубрить цитаты Ленина и Маркса. Эта ненависть была в печенках. Она передавалась из поколения в поколение.
— Ненавижу, — говорил он отцу.
— И правильно, — отвечал тот. — Что Россия хорошего сделала нашему народу? Наши деды воевали с Россией. Наши отцы воевали с Россией. Сегодня Россия крепка, но она похожа на загнанную лошадь. Вскоре мы начнем пихать ее сапогами…
Действительно, предки Юсупа воевали с Россией не на жизнь, а на смерть. Ходили семейные предания об их близости с самим имамом Шамилем, поднявшим после своего предшественника Гази-Мухамеда знамя газавата против русских. Юсуп любил читать книги о тех временах, благо и при советской власти их было достаточно — кремлевскими идеологами восстание Шамиля почиталось как национально освободительное движение против проклятого царизма. Как хотели тогда чеченцы, так русских и били. На колени русских свиней ставили. Глотки резали. Воровали их, как скот. Потом русское командование выкупало пленных, для этого по всей России создали благотворительные фонды по сбору средств. Царская Россия тогда на брюхе ползала. Хорошо жили. Сытно жили. Богатели. Как писали в книжках: «Кто не имел осла, приобрел несколько лошадей и оделся в парчовую чуху. Кто прежде и палки в руках не держал, добыл хорошее оружие». Правильная жизнь была, по шариату. Правда, и передержки случались. Шамиль приказал карать смертью за несовершение пяти молитв в день, за неповиновение господину. Ввел наказание за такие нарушения шариата, как музыка и танцы — танцорам и музыкантам мазали лица сажей, возили по аулам, а потом сбрасывали в пропасть.
Но длилось это недолго. Нагрянули русские шакалы, стали бить предков. Предки Юсупа в 1859 году защищали аул Ведено — основную крепость Шамиля, в то время когда Шамиль с семьей и телохранителями решил отступить в аул Гуниб, туда же он направил обоз с казной и драгоценностями. Прапрадед Юсупа был в числе тех, кто перебил тогда охрану обоза и прибрал имущество имама. На войне как на войне. Нельзя требовать вечной верности, как и вечной любви. У Шамиля остались только конь да оружие. Тогда он сдался и остаток дней провел в России, дивясь на правильное государственное устройство страны и завещав потомкам вечно жить в Российской Империи и не воевать против нее.
После Кавказской войны предки Юсупа по отцовской линии покинули Кавказ и осели в Турции. Там тоже хорошо жили. Занимались грабежами на большой Багдадской дороге, угоняли скот, лошадей. Из Турции в Иран тогда мимо горцев проехать было невозможно. Вот только туркам это не понравилось. Во время карательных акций они резали чеченцев нещадно. Часть оставшихся выселили в пустыни, где те недолго прожили в холоде и голоде… Некоторых расселили по две-три семьи среди турок, под страхом смерти запретив говорить на родном языке. А предки Юсупа вернулись в Россию и стали жить под ненавистной русской пятой.
Было, все было. В сорок первом на Россию немец пошел. Кто-то как захватчика его воспринял, а деды Юсупа — как освободителя. Вот только не перевалили отборные немецкие дивизии через Кавказский хребет, с усатым кремлевским тираном шутки плохи. Пошли эшелоны с чеченцами в Казахстан. Некоторые смельчаки ушли в горы, еще несколько лет шалили, но таких оказалось мало. Напуган был народ, вял, поэтому как бараны влезли в теплушки и покатили в степь.
Дед Юсупа с сыновьями вернулись домой после того, как тиран умер. Вернулись другие земляки. На свои земли возвращались. Правда, до сих пор разобраться на Кавказе не могут, где чьи земли. До сих пор продолжается резня, хотя сейчас эта проблема разрешается просто. У кого оружия больше, родичей больше, денег больше — тот и землей владеть будет.
Тейп у Юсупа сильный был. В районе власть держал. Райком, милиция, исполком — все их было. И отец Юсупа — не последний человек. Сына выучил, заставил институт закончить, исторический факультет, потом в райком комсомола устроил. Хорошо было. Сытно было. Перспективы были. Комсомол-партия-власть, а значит, деньги. О мести русским шакалам тогда и не мечтал, слишком сильна была Россия. Но тут началась перестройка. ВЛКСМ умер. Партия умерла. Россия заболела. Время мести настало. Был Юсуп комсомольцем, стал подручным у Муссы. Хорошо. Денег много. В Турцию ездил учиться. Потом воевал. С азартом воевал. Со вкусом воевал. С силой воевал. Силой наливалась рука, шашкой рубящая пленного шайтана. Силой наливался палец, когда жал на спусковой крючок. «Серые волки» — твои клыки впиваются в шею отощавшей русской коровы.
"Серый волк» воевать умеет. «Серый волк» и выживать умеет. Больше доставалось крестьянам, которым дудаевцы вручали автоматы и гнали «умирать за Родину». «Серые волки» не ждали столкновений лоб в лоб. Они исчезали, как только начиналось серьезное дело. И правильно. Сколько стоит «серый волк» и сколько стоит крестьянин из горного аула?
Юсуп сошел с поезда. Перед ним была суетная, грязная, многолюдная, развратная, ненавистная, подлая Москва.
Он читал, что Гитлер хотел стереть с лица земли Москву и Петербург, чтобы ничто больше не напоминало о величии русской нации. Юсуп полностью разделял его мнение. Он бы заодно смел с лица земли и все оставшиеся города вместе с этими выродками.
На привокзальной площади к нему подскочили два милиционера.
— Документы, — потребовал один из них.
— Пожалуйста, — заискивающе улыбнулся Юсуп, протягивая паспорт.
— Гражданин Латвии, — сказал сержант, ознакомившись с латышским паспортом. Хорошо сделанный паспорт. Конечно, трудно было поверить в латышских предков Юсупа — но и не слишком он на кавказца похож.
Латышей Юсуп уважал. С ними его объединяла яростная ненависть к русским свиньям. И решимость бить их везде, где только возможно. И набирающие силу латышские спецслужбы всегда были рады помочь чеченским братьям, тем более получили на это добро издалека.
— Да. Всю жизнь там живу, — виновато развел руками Юсуп.
— Ну и жил бы с хуторянами, — зло сказал сержант. — Чего здесь-то надо?
— Дела. Бизнес.
— Ага, металлы цветные вывозить. Вали отсюда, — сержант протянул паспорт Юсупу.
— До свиданья, — произнес Юсуп.
"Ничего, скоро со всеми сочтемся», — подумал он. Со многими надо посчитаться. Опять навалилась сладостная истома. Хотелось работать кинжалом или пистолетом.
Юсуп гордился тем, что входил в самую лучшую террористическую группу. Басаевы, Радуевы — ничто по сравнению с Муссой. О них все знают — портреты на каждом столбе «Их разыскивает милиция».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
— Ахмад Шах Максум, — прошептал Валеев.
Бывший начальник разведки КГБ Шебаршин в своих воспоминаниях писал, что военные не дали ему возможность ликвидировать одного из серьезнейших лидеров афганской оппозиции Ахмад Шаха. Тогда уже стало ясно, что из Афганистана придется уходить. И естественным было желание навести мосты с теми, кто будет править страной потом. Наиболее вероятной фигурой и казался Ахмад Шах. С ним представитель военной разведки планировал провести переговоры, которые должны были состояться на территории, контролируемой оппозицией.
— Клянусь на Коране, что с двумя шурави на моей территории ничего не случится, — заявил Ахмад Шах.
Он пообещал, что двое русских могут свободно пройти на встречу. Валеев сопровождал тогда полковника-разведчика. Действительно, они прошли на территорию противника, и никто их не тронул. Были достигнуты договоренности, и формирования Ахмад Шаха прекратили военные столкновения с советской армией.
Эх, если бы все делать по уму — получилась бы совершенно другая картина. «Горбатый» плешивец — пахан перестройки, спешил выслужиться перед мировым сообществом. Войска в Афганистан ввели в один из самых неподходящих моментов. И для вывода войск выбрали не лучший момент. Произошло то, что и должно было произойти — Афганистан залился кровью. И теперь многие там вспоминают «шурави» добрым словом, и считают, что русским не стоило уходить. Но начавший позорно отступать отступает до конца. Потом так же лихо и глупо, оставляя вооружение и технику, уходили войска и с российских территорий.
Вот и дожили. Бывший офицер спецназа Валеев — теперь преступный авторитет по кличке Атлет, и вскоре его ждут переговоры с душманами о том, как лучше организовать теракт против русских. Эх, судьба — она играет с людьми в какую-то свою игру, двигает ими, как фигурками на доске, с одной ей известной целью. Суровые времена. Песчаные замки осыпаются. Деньги правят всем. Деньги…
За окном послышался скрип тормозов. Валеев посмотрел в окно и увидел подъезжающие «Жигули». Гость прибыл.
Из салона вылез сам Мусса. Его сопровождали двое подручных Валеева. Все они направились к подъезду.
Валеев открыл дверь, отступил, пропуская прибывших. Обнялся с Муссой — тщедушным, невысоким чеченцем.
— Здравствуй, дорогой, — воскликнул Мусса.
— Здравствуй, дружище, — улыбаясь, произнес Валеев, обнимая гостя. Ему захотелось обнять его покрепче и не разжимать, пока из Муссы не выйдет весь дух. Валеев прекрасно знал, с кем имеет дело. Он презирал этого пропитанного ненавистью, привыкшего купаться в крови дикаря. Но что поделаешь? Работа есть работа. Судьба сводила его и с еще более неприятными типами. И все они платили твердой валютой.
Валеев провел Муссу в комнату и указал на стул. Обстановка была бедной. Эту хату Валеев снимал для оперативных целей и намеревался съехать с нее. Так что Мусса, если и захочет, никаких концов здесь не найдет. Валеев никогда не расслаблялся и не позволял клиентам узнавать о нем чересчур много. Никакие перестраховки в таком деле не бывают излишними. Благодаря предельной осторожности Валеев жив до сих пор. И собирался жить еще долго, несмотря на беспокойную профессию.
— Как живешь, брат? — спросил Мусса, усаживаясь на стул.
— Как вся Россия — от зарплаты до зарплаты.
— Ты тоскуешь? В России дела идут плохо. Зато у нас хорошо. Мы выиграли войну.
— Я слышал, — усмехнулся Валеев.
— Благодаря вам, русским. Тем, кто поддержал наше правое дело.
Валеев подал знак, один из его парней вынул из серванта бутылку коньяка, расставил рюмки и разлил его. Поставил на столик хрустальную розетку с черной икрой, вазу с фруктами.
— Аллах не позволяет пить вино, — осуждающе покачал головой Мусса.
— О коньяке Аллах ничего не говорит… За встречу. Валеев опрокинул обжигающую жидкость — она огнем прошлась по горлу. Заел икоркой.
— Что тебя привело в Москву? — осведомился Валеев.
— Дела, Атлет. И какие дела… Наши общие дела!
— Расшифруй не торопясь.
Мусса объяснил ситуацию.
— Так-так, — протянул Валеев. — У тебя в мозгах от последней контузии ничего не перевернулось, Мусса?
— Зачем так говоришь, Атлет? Я ведь могу обидеться.
— На обиженных воду возят… На этот раз ты хватил через край.
— Где он край, для истинного мужчины, Атлет? Ты честный человек. Ты выполнял все, о чем мы тебя просили. Выполнял отлично. Ты делал хорошую работу и получал хорошие деньги. И ведь ты уже согласился на эту работу.
— Я не знал точно на какую.
— Э, нет. Ты согласился. А такими словами не бросаются. С чего ты взял, что можешь дать задний ход?
— Значит, ты плохо меня знаешь. Я все могу.
— Но только не это… Посуди сам. Работа будет сделана. С тобой или без тебя. Воспринимай это как свершившийся факт. Я мог бы найти других людей. Но выбрал тебя. Потому что люблю тебя, как брата. И не хочу, чтобы десять миллионов долларов достались кому-то другому.
— Сколько?
— Десять… Только все расходы на акцию — из этих денег. Валеев задумался. — Деньги не великие, — хмыкнул он, — ну да ладно. Давай прикинем предварительный расклад…
Юсуп Ходжаев ненавидел Россию всегда. Даже когда работал в райкоме комсомола и заставлял молодежь зубрить цитаты Ленина и Маркса. Эта ненависть была в печенках. Она передавалась из поколения в поколение.
— Ненавижу, — говорил он отцу.
— И правильно, — отвечал тот. — Что Россия хорошего сделала нашему народу? Наши деды воевали с Россией. Наши отцы воевали с Россией. Сегодня Россия крепка, но она похожа на загнанную лошадь. Вскоре мы начнем пихать ее сапогами…
Действительно, предки Юсупа воевали с Россией не на жизнь, а на смерть. Ходили семейные предания об их близости с самим имамом Шамилем, поднявшим после своего предшественника Гази-Мухамеда знамя газавата против русских. Юсуп любил читать книги о тех временах, благо и при советской власти их было достаточно — кремлевскими идеологами восстание Шамиля почиталось как национально освободительное движение против проклятого царизма. Как хотели тогда чеченцы, так русских и били. На колени русских свиней ставили. Глотки резали. Воровали их, как скот. Потом русское командование выкупало пленных, для этого по всей России создали благотворительные фонды по сбору средств. Царская Россия тогда на брюхе ползала. Хорошо жили. Сытно жили. Богатели. Как писали в книжках: «Кто не имел осла, приобрел несколько лошадей и оделся в парчовую чуху. Кто прежде и палки в руках не держал, добыл хорошее оружие». Правильная жизнь была, по шариату. Правда, и передержки случались. Шамиль приказал карать смертью за несовершение пяти молитв в день, за неповиновение господину. Ввел наказание за такие нарушения шариата, как музыка и танцы — танцорам и музыкантам мазали лица сажей, возили по аулам, а потом сбрасывали в пропасть.
Но длилось это недолго. Нагрянули русские шакалы, стали бить предков. Предки Юсупа в 1859 году защищали аул Ведено — основную крепость Шамиля, в то время когда Шамиль с семьей и телохранителями решил отступить в аул Гуниб, туда же он направил обоз с казной и драгоценностями. Прапрадед Юсупа был в числе тех, кто перебил тогда охрану обоза и прибрал имущество имама. На войне как на войне. Нельзя требовать вечной верности, как и вечной любви. У Шамиля остались только конь да оружие. Тогда он сдался и остаток дней провел в России, дивясь на правильное государственное устройство страны и завещав потомкам вечно жить в Российской Империи и не воевать против нее.
После Кавказской войны предки Юсупа по отцовской линии покинули Кавказ и осели в Турции. Там тоже хорошо жили. Занимались грабежами на большой Багдадской дороге, угоняли скот, лошадей. Из Турции в Иран тогда мимо горцев проехать было невозможно. Вот только туркам это не понравилось. Во время карательных акций они резали чеченцев нещадно. Часть оставшихся выселили в пустыни, где те недолго прожили в холоде и голоде… Некоторых расселили по две-три семьи среди турок, под страхом смерти запретив говорить на родном языке. А предки Юсупа вернулись в Россию и стали жить под ненавистной русской пятой.
Было, все было. В сорок первом на Россию немец пошел. Кто-то как захватчика его воспринял, а деды Юсупа — как освободителя. Вот только не перевалили отборные немецкие дивизии через Кавказский хребет, с усатым кремлевским тираном шутки плохи. Пошли эшелоны с чеченцами в Казахстан. Некоторые смельчаки ушли в горы, еще несколько лет шалили, но таких оказалось мало. Напуган был народ, вял, поэтому как бараны влезли в теплушки и покатили в степь.
Дед Юсупа с сыновьями вернулись домой после того, как тиран умер. Вернулись другие земляки. На свои земли возвращались. Правда, до сих пор разобраться на Кавказе не могут, где чьи земли. До сих пор продолжается резня, хотя сейчас эта проблема разрешается просто. У кого оружия больше, родичей больше, денег больше — тот и землей владеть будет.
Тейп у Юсупа сильный был. В районе власть держал. Райком, милиция, исполком — все их было. И отец Юсупа — не последний человек. Сына выучил, заставил институт закончить, исторический факультет, потом в райком комсомола устроил. Хорошо было. Сытно было. Перспективы были. Комсомол-партия-власть, а значит, деньги. О мести русским шакалам тогда и не мечтал, слишком сильна была Россия. Но тут началась перестройка. ВЛКСМ умер. Партия умерла. Россия заболела. Время мести настало. Был Юсуп комсомольцем, стал подручным у Муссы. Хорошо. Денег много. В Турцию ездил учиться. Потом воевал. С азартом воевал. Со вкусом воевал. С силой воевал. Силой наливалась рука, шашкой рубящая пленного шайтана. Силой наливался палец, когда жал на спусковой крючок. «Серые волки» — твои клыки впиваются в шею отощавшей русской коровы.
"Серый волк» воевать умеет. «Серый волк» и выживать умеет. Больше доставалось крестьянам, которым дудаевцы вручали автоматы и гнали «умирать за Родину». «Серые волки» не ждали столкновений лоб в лоб. Они исчезали, как только начиналось серьезное дело. И правильно. Сколько стоит «серый волк» и сколько стоит крестьянин из горного аула?
Юсуп сошел с поезда. Перед ним была суетная, грязная, многолюдная, развратная, ненавистная, подлая Москва.
Он читал, что Гитлер хотел стереть с лица земли Москву и Петербург, чтобы ничто больше не напоминало о величии русской нации. Юсуп полностью разделял его мнение. Он бы заодно смел с лица земли и все оставшиеся города вместе с этими выродками.
На привокзальной площади к нему подскочили два милиционера.
— Документы, — потребовал один из них.
— Пожалуйста, — заискивающе улыбнулся Юсуп, протягивая паспорт.
— Гражданин Латвии, — сказал сержант, ознакомившись с латышским паспортом. Хорошо сделанный паспорт. Конечно, трудно было поверить в латышских предков Юсупа — но и не слишком он на кавказца похож.
Латышей Юсуп уважал. С ними его объединяла яростная ненависть к русским свиньям. И решимость бить их везде, где только возможно. И набирающие силу латышские спецслужбы всегда были рады помочь чеченским братьям, тем более получили на это добро издалека.
— Да. Всю жизнь там живу, — виновато развел руками Юсуп.
— Ну и жил бы с хуторянами, — зло сказал сержант. — Чего здесь-то надо?
— Дела. Бизнес.
— Ага, металлы цветные вывозить. Вали отсюда, — сержант протянул паспорт Юсупу.
— До свиданья, — произнес Юсуп.
"Ничего, скоро со всеми сочтемся», — подумал он. Со многими надо посчитаться. Опять навалилась сладостная истома. Хотелось работать кинжалом или пистолетом.
Юсуп гордился тем, что входил в самую лучшую террористическую группу. Басаевы, Радуевы — ничто по сравнению с Муссой. О них все знают — портреты на каждом столбе «Их разыскивает милиция».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22