Народ всякий попадается, кому на похоронах попричитать, кому заказать панихиду или что-то в этом роде.
А месяц назад зашел сосед Мишка Тыкля, местный наркоман и вор-карманник. Самому не больше сорока, а выглядит на все шестьдесят, тюрьма —дом его родной. Вот только вышел из Бутырки.
– Слышь, Петровна, дело есть для тебя.
Старуха, грешным делом, подумала, денег пришел охальник занять, приготовилась уж было завыть, запричитать о своей горькой доле-судьбинушке. Но смотрит, достает Мишка пачку ассигнаций, не шибко крупных, но все-таки деньжищ (у церкви надо месяц стоять, а то и больше), кладет на стол и говорит:
– Значит, дело такое, —достает из потрепанного пиджака заклеенный почтовый конверт с уже написанным адресом. – Будут тебе каждый вечер звонить и интересоваться здоровьем. А как два дня кряду не позвонят, так ты на третий письмо это в почтовый ящик и опусти. – Гость немного помолчал, давая старухе время сообразить, что от нее требуется, потом спросил: – Сможешь?
Екатерина Петровна хоть и стояла на паперти, но старалась жить по-людски. Квартира маленькая, однокомнатная, зато своя, да и телефон с телевизором есть.
Посмотрела старуха на конверт (вернее, на деньги под ним), размышляя про себя, не накинет ли сосед еще, взглянула в мутные, с красными прожилками глаза и поняла: «Нет, не накинет. На дурь свою проклятую потратит, наркоман чертов».
– Что ж, Миша, дело нехитрое, все сделаю по совести, – сгребая конверт и деньги, пропела Екатерина Петровна.
И действительно, следующим вечером, как раз перед «Новостями», раздался звонок, и так каждый вечер. Через несколько дней старуха даже привыкла к этому, вроде как кому-то нужна, заботится кто-то.
Но неожиданно звонки прекратились. Выждала она как положено два дня, но нет, не звонит сердечный. На всякий случай дала контрольное время, третий день. Результат тот же, телефон молчал.
Делать нечего, проснувшись еще засветло, старуха наспех позавтракала и принялась собираться. Надела старую потрепанную кофту, повязала черный, выгоревший на солнце платок и, захватив небольшой толстый коврик, на котором раньше спал издохший от старости кот Мамай, а теперь на нем хозяйка перед церковью била поклоны, вышла из квартиры.
Проходя мимо темно-синего металлического почтового ящика, прибитого к стене гастронома, достала из-под платка конверт с написанным адресом и протолкнула его в узкое отверстие. После чего спешно направилась в сторону поблескивающей в лучах восходящего солнца маковки храма, надеясь успеть занять место получше. При этом старой попрошайке и в голову не пришло, что только что она приговорила к смерти одного из московских авторитетов.
* * *
Номер, снятый Лялькиным для Виктора, если и нельзя было назвать «люксом», то, по крайней мере, он был очень даже ничего. Две просторные комнаты, холл с диваном, телевизором, парой кресел с журнальным столиком и холодильником (правда, пустым).
В спальне были деревянная кровать, две тумбочки по бокам и шифоньер.
Окна номера выходили на пляж, располагавшийся в сотне метров от жилого корпуса. Морской бриз доносил оттуда запахи моря, водорослей, йода и соли.
Первоначально задумывалось поселить в санатории только Савченко, но после кровавого инцидента в ресторане Христофоров как руководитель операции пришел к выводу, что без страховки в санатории Стрелку находиться нельзя. И в одноместный номер соседнего корпуса вселился Дядя Федор. Не хотелось бывшему наемнику покидать податливое тело своей новой подруги и комфортабельную квартиру, но приказ есть приказ. Собрал вещички и вечером того же дня вселился в свой номер. При этом изображал одинокого, богатого и усталого «москаля», прибывшего поправить здоровье.
Первый день Савченко не покидал номера, стараясь обжиться на новом месте. В конце концов сказалось напряжение последних дней, и Виктор, не дождавшись вечера и положенного ужина, даже не раздевшись, заснул.
Утром он заказал завтрак в номер: теперь такая услуга и в санаториях стала практиковаться.
После легкого завтрака, состоящего из вареных яиц, поджаренных тостов с джемом и натурального кофе, Савченко захватил подстилку и отправился на море. Санаторский пляж, отгороженный от всего побережья заграждением из металлической сетки, пустовал. Виктор, словно затерявшийся путник в пустыне, лежал совсем один, нежился под ласковыми лучами осеннего солнца, прислушиваясь к убаюкивающему шороху волн.
Затем он вернулся к себе в номер. Немного подумав, решил прогуляться по окрестностям санатория. Пора было произвести разведку.
Снова сунув под рубашку-«разлетайку» кобуру с пистолетом, вышел в коридор и направился к выходу.
Виктор решил начать разведывательную прогулку с аллей санатория. В тени развесистых каштанов было прохладно, солнечные лучи не могли пробиться сквозь густую крону деревьев.
Он с наслаждением вдыхал свежий воздух с примесями запахов листвы и моря, любовался построенными еще до революции на дворянские и купеческие деньги старинными особняками, в которых теперь располагались лечебные корпуса. В нынешнее время часть этих корпусов закрывалась сразу по окончании курортного сезона, а другая часть уже давно была передана в аренду частным фирмам. Там теперь размещались различные организации.
Миновав санаторские корпуса, Виктор направился в сторону технических построек, именуемых в простонародье «хоздвор». Помимо убогих сараев и кладовок, Савченко увидел трехэтажное здание с плоской крышей, с темными, светонепроницаемыми стеклами в металлопластиковых рамах. Судя по богатой внешней отделке, организация, засевшая внутри особняка, была довольно зажиточной.
Кроме того, территория была обнесена высоким забором, в метре от которого было выставлено металлическое ограждение, сваренное из стальной арматуры и железной сетки. Тонкий провод, протянутый по всему периметру, говорил о том, что в ночное время здесь бегает немалых размеров барбос.
Увидев копошащегося в одном из сараев седоусого старика в синем рабочем комбинезоне, Виктор направился к нему.
– Добрый день, – поздоровался он.
– Здоров, коль не шутишь. – Старик тяжело разогнулся и внимательно посмотрел на незнакомца. – А ты что, из отдыхающих?
– Да, – кивнул Савченко. – Вот вселился недавно, решил прогуляться. Так сказать, познакомиться с новым местом.
– Ну и как? – спросил старик.
– Да вроде ознакомился, только вот не могу понять: что это за учреждение? – Виктор указал на огороженное здание.
– Клиника это, – улыбнулся в усы старик. – Пластической хирургии, екала мене. Те, у кого денег куры не клюют, приезжают сюда морды нажратые да сиськи обвислые подтягивать, жир скачивать, ну и тому подобное.
– А чего же нет никакого указателя, таблички?
– Чего? Есть все честь по чести. И золотая табличка с названием, и стоянка для машин, и мордовороты-охранники. Все это есть, только на той стороне улицы, – пояснил старик.
– А здесь что? – указывая на дверь с тыльной стороны здания, спросил дотошный отдыхающий. – Секретная лаборатория?
– Кто его знает, – безразлично пожал плечами подсобный рабочий. – Во всяком случае, туда могут ходить лишь избранные. Сам главврач и парочка его наиболее приближенных ассистенток. Но, думаю, настоящий секрет в том, что профессор втайне от всех пользует там этих девок.
– И что, для сохранения этой тайны собак ночью спускают?
– Каких собак! Вначале, конечно, посадили на цепь кобеля, но он то громко лаял, то выл. Отдыхающие стали жаловаться, и пришлось убрать животину. Да и что ему здесь сторожить?
– Очень интересно, – задумчиво протянул Виктор.
Он еще несколько минут разглядывал закрытую территорию, потом, распрощавшись со стариком, не спеша направился в сторону моря. Даже не подозревая, что не только он рассматривал корпус клиники, но и его рассматривали из-за черного светонепроницаемого окна.
* * *
В беседке с видом на песчаный пляж сидел в гордом одиночестве Дядя Федор, через оптику своего бинокля внимательно разглядывая военные корабли НАТО, стоящие на рейде перед портом.
– Ну, как дела? – поинтересовался связник, не отрывая от глаз бинокля.
– Пока меня заинтересовала только клиника пластической хирургии, – ответил Виктор. Закинув руки за голову, он откинулся на скамейку. – Есть идея провести разведку. Попробую сегодня ночью.
– Попробуем, – поправил своего бывшего подчиненного Николай Федоров.
– Попробуем, – согласился Виктор, потом нарочито широко зевнул и едва слышно произнес: – Тогда сегодня в час ночи.
Больше не говоря ни слова, он поднялся и неторопливо направился в сторону своего корпуса. По его расчетам, время приближалось к обеду.
– Очень интересно, – задумчиво произнес Рыжебородый Ахмат, наблюдая через окно за удаляющимся от ограды молодым человеком.
– Что такое? – не понял сидящий в кресле Аб-дулл Камаль.
Час назад он вызвал к себе в палату Рыжебородого. Полностью смирившись с участью обреченного, Бабай определился с дальнейшими планами. Смерть для воина должна быть почетной, а что может быть почетней гибели шахида, воина-смертника, кладущего жизнь на алтарь борьбы и веры? Подробная шифровка была отправлена духовному и финансовому лидеру, великому Бен аль Бену, который сейчас воевал в Афганистане против американского империализма. Теперь нужно было передать остатки отряда в надежные руки. И кто может быть лучшим командиром, если не его «правая рука» и заместитель Ахмат.
Разговор Абдулл начал издалека, от священной, книги судеб, где прописаны судьбы всех смертных. Рыжебородый, как хороший вояка, внимательно слушал только приказы да необходимую для сражения информацию. Все остальное было ему просто неинтересно, и он откровенно зевал, глядя в окно.
– Что ты там увидел, так тебя заинтересовавшее? – наконец не выдержал Камаль, рывком поднимаясь из кресла.
– Странно, – встревоженно проговорил араб, указывая кивком головы в сторону построек санатория. – Только что от ограды отошел парень, который несколько дней назад устроил в Ольвии перестрелку. Ты, эмир, уже слышал об этом: двое убитых, шесть раненых. Мы были свидетелями боя. Парень настоящий боец, один против двоих почти на расстоянии вытянутой руки. К тому же они открыли огонь первыми и даже не зацепили его, а он их убил. Потом с другом ушел из ресторана. Невооруженным глазом было видно: у них специальная подготовка. И вот теперь он появился в санатории. В последнее время я не верю в совпадения.
– Я тоже, – сказал Бабай, глядя в окно.
Между стволами деревьев мелькала цветастая рубашка, но лица из помещения было не разглядеть. Неожиданно Камаль ощутил страх, такое с ним случалось редко – ощущение беды задолго до ее наступления. Когда внутренности становятся желеобразными, а в мозгу пульсирует сигнал тревоги.
– Мне необходимо увидеть лицо этого незнакомца, – наконец произнес алжирец.
– Вряд ли его смогли заснять камеры слежения. Две установлены на центральном входе, а там он не был, остальные стоят во внутреннем дворе, – после недолгого раздумья сказал Ахмат, но, видя сурово сдвинутые брови эмира, добавил: – Чтобы не привлекать внимания и не насторожить незнакомца, завтра я пошлю Магомеда сфотографировать его незаметно.
– Хорошо, – слегка склонил голову Бабай, тем самым давая понять, что его удовлетворил ответ. – Теперь перейдем к главному.
* * *
Ехать пришлось за город. Донцов понимал, что в предстоящем мероприятии рассчитать все по секундам вряд ли удастся, поэтому выехал загодя. На Москву еще опускались сиреневые сумерки, когда «Форд Таурас», проскочив Кольцевую дорогу, поехал на запад.
Для участия в операции требовалось как минимум полсотни высококлассных профессионалов: взвод ОМОНа для оцепления места действия, группа захвата, снайперская группа, полдюжины экипажей наружного наблюдения, штаб (куда же без штаба) для общего управления, бригада экспертов-криминалистов, машина «Скорой помощи» и «труповозка».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
А месяц назад зашел сосед Мишка Тыкля, местный наркоман и вор-карманник. Самому не больше сорока, а выглядит на все шестьдесят, тюрьма —дом его родной. Вот только вышел из Бутырки.
– Слышь, Петровна, дело есть для тебя.
Старуха, грешным делом, подумала, денег пришел охальник занять, приготовилась уж было завыть, запричитать о своей горькой доле-судьбинушке. Но смотрит, достает Мишка пачку ассигнаций, не шибко крупных, но все-таки деньжищ (у церкви надо месяц стоять, а то и больше), кладет на стол и говорит:
– Значит, дело такое, —достает из потрепанного пиджака заклеенный почтовый конверт с уже написанным адресом. – Будут тебе каждый вечер звонить и интересоваться здоровьем. А как два дня кряду не позвонят, так ты на третий письмо это в почтовый ящик и опусти. – Гость немного помолчал, давая старухе время сообразить, что от нее требуется, потом спросил: – Сможешь?
Екатерина Петровна хоть и стояла на паперти, но старалась жить по-людски. Квартира маленькая, однокомнатная, зато своя, да и телефон с телевизором есть.
Посмотрела старуха на конверт (вернее, на деньги под ним), размышляя про себя, не накинет ли сосед еще, взглянула в мутные, с красными прожилками глаза и поняла: «Нет, не накинет. На дурь свою проклятую потратит, наркоман чертов».
– Что ж, Миша, дело нехитрое, все сделаю по совести, – сгребая конверт и деньги, пропела Екатерина Петровна.
И действительно, следующим вечером, как раз перед «Новостями», раздался звонок, и так каждый вечер. Через несколько дней старуха даже привыкла к этому, вроде как кому-то нужна, заботится кто-то.
Но неожиданно звонки прекратились. Выждала она как положено два дня, но нет, не звонит сердечный. На всякий случай дала контрольное время, третий день. Результат тот же, телефон молчал.
Делать нечего, проснувшись еще засветло, старуха наспех позавтракала и принялась собираться. Надела старую потрепанную кофту, повязала черный, выгоревший на солнце платок и, захватив небольшой толстый коврик, на котором раньше спал издохший от старости кот Мамай, а теперь на нем хозяйка перед церковью била поклоны, вышла из квартиры.
Проходя мимо темно-синего металлического почтового ящика, прибитого к стене гастронома, достала из-под платка конверт с написанным адресом и протолкнула его в узкое отверстие. После чего спешно направилась в сторону поблескивающей в лучах восходящего солнца маковки храма, надеясь успеть занять место получше. При этом старой попрошайке и в голову не пришло, что только что она приговорила к смерти одного из московских авторитетов.
* * *
Номер, снятый Лялькиным для Виктора, если и нельзя было назвать «люксом», то, по крайней мере, он был очень даже ничего. Две просторные комнаты, холл с диваном, телевизором, парой кресел с журнальным столиком и холодильником (правда, пустым).
В спальне были деревянная кровать, две тумбочки по бокам и шифоньер.
Окна номера выходили на пляж, располагавшийся в сотне метров от жилого корпуса. Морской бриз доносил оттуда запахи моря, водорослей, йода и соли.
Первоначально задумывалось поселить в санатории только Савченко, но после кровавого инцидента в ресторане Христофоров как руководитель операции пришел к выводу, что без страховки в санатории Стрелку находиться нельзя. И в одноместный номер соседнего корпуса вселился Дядя Федор. Не хотелось бывшему наемнику покидать податливое тело своей новой подруги и комфортабельную квартиру, но приказ есть приказ. Собрал вещички и вечером того же дня вселился в свой номер. При этом изображал одинокого, богатого и усталого «москаля», прибывшего поправить здоровье.
Первый день Савченко не покидал номера, стараясь обжиться на новом месте. В конце концов сказалось напряжение последних дней, и Виктор, не дождавшись вечера и положенного ужина, даже не раздевшись, заснул.
Утром он заказал завтрак в номер: теперь такая услуга и в санаториях стала практиковаться.
После легкого завтрака, состоящего из вареных яиц, поджаренных тостов с джемом и натурального кофе, Савченко захватил подстилку и отправился на море. Санаторский пляж, отгороженный от всего побережья заграждением из металлической сетки, пустовал. Виктор, словно затерявшийся путник в пустыне, лежал совсем один, нежился под ласковыми лучами осеннего солнца, прислушиваясь к убаюкивающему шороху волн.
Затем он вернулся к себе в номер. Немного подумав, решил прогуляться по окрестностям санатория. Пора было произвести разведку.
Снова сунув под рубашку-«разлетайку» кобуру с пистолетом, вышел в коридор и направился к выходу.
Виктор решил начать разведывательную прогулку с аллей санатория. В тени развесистых каштанов было прохладно, солнечные лучи не могли пробиться сквозь густую крону деревьев.
Он с наслаждением вдыхал свежий воздух с примесями запахов листвы и моря, любовался построенными еще до революции на дворянские и купеческие деньги старинными особняками, в которых теперь располагались лечебные корпуса. В нынешнее время часть этих корпусов закрывалась сразу по окончании курортного сезона, а другая часть уже давно была передана в аренду частным фирмам. Там теперь размещались различные организации.
Миновав санаторские корпуса, Виктор направился в сторону технических построек, именуемых в простонародье «хоздвор». Помимо убогих сараев и кладовок, Савченко увидел трехэтажное здание с плоской крышей, с темными, светонепроницаемыми стеклами в металлопластиковых рамах. Судя по богатой внешней отделке, организация, засевшая внутри особняка, была довольно зажиточной.
Кроме того, территория была обнесена высоким забором, в метре от которого было выставлено металлическое ограждение, сваренное из стальной арматуры и железной сетки. Тонкий провод, протянутый по всему периметру, говорил о том, что в ночное время здесь бегает немалых размеров барбос.
Увидев копошащегося в одном из сараев седоусого старика в синем рабочем комбинезоне, Виктор направился к нему.
– Добрый день, – поздоровался он.
– Здоров, коль не шутишь. – Старик тяжело разогнулся и внимательно посмотрел на незнакомца. – А ты что, из отдыхающих?
– Да, – кивнул Савченко. – Вот вселился недавно, решил прогуляться. Так сказать, познакомиться с новым местом.
– Ну и как? – спросил старик.
– Да вроде ознакомился, только вот не могу понять: что это за учреждение? – Виктор указал на огороженное здание.
– Клиника это, – улыбнулся в усы старик. – Пластической хирургии, екала мене. Те, у кого денег куры не клюют, приезжают сюда морды нажратые да сиськи обвислые подтягивать, жир скачивать, ну и тому подобное.
– А чего же нет никакого указателя, таблички?
– Чего? Есть все честь по чести. И золотая табличка с названием, и стоянка для машин, и мордовороты-охранники. Все это есть, только на той стороне улицы, – пояснил старик.
– А здесь что? – указывая на дверь с тыльной стороны здания, спросил дотошный отдыхающий. – Секретная лаборатория?
– Кто его знает, – безразлично пожал плечами подсобный рабочий. – Во всяком случае, туда могут ходить лишь избранные. Сам главврач и парочка его наиболее приближенных ассистенток. Но, думаю, настоящий секрет в том, что профессор втайне от всех пользует там этих девок.
– И что, для сохранения этой тайны собак ночью спускают?
– Каких собак! Вначале, конечно, посадили на цепь кобеля, но он то громко лаял, то выл. Отдыхающие стали жаловаться, и пришлось убрать животину. Да и что ему здесь сторожить?
– Очень интересно, – задумчиво протянул Виктор.
Он еще несколько минут разглядывал закрытую территорию, потом, распрощавшись со стариком, не спеша направился в сторону моря. Даже не подозревая, что не только он рассматривал корпус клиники, но и его рассматривали из-за черного светонепроницаемого окна.
* * *
В беседке с видом на песчаный пляж сидел в гордом одиночестве Дядя Федор, через оптику своего бинокля внимательно разглядывая военные корабли НАТО, стоящие на рейде перед портом.
– Ну, как дела? – поинтересовался связник, не отрывая от глаз бинокля.
– Пока меня заинтересовала только клиника пластической хирургии, – ответил Виктор. Закинув руки за голову, он откинулся на скамейку. – Есть идея провести разведку. Попробую сегодня ночью.
– Попробуем, – поправил своего бывшего подчиненного Николай Федоров.
– Попробуем, – согласился Виктор, потом нарочито широко зевнул и едва слышно произнес: – Тогда сегодня в час ночи.
Больше не говоря ни слова, он поднялся и неторопливо направился в сторону своего корпуса. По его расчетам, время приближалось к обеду.
– Очень интересно, – задумчиво произнес Рыжебородый Ахмат, наблюдая через окно за удаляющимся от ограды молодым человеком.
– Что такое? – не понял сидящий в кресле Аб-дулл Камаль.
Час назад он вызвал к себе в палату Рыжебородого. Полностью смирившись с участью обреченного, Бабай определился с дальнейшими планами. Смерть для воина должна быть почетной, а что может быть почетней гибели шахида, воина-смертника, кладущего жизнь на алтарь борьбы и веры? Подробная шифровка была отправлена духовному и финансовому лидеру, великому Бен аль Бену, который сейчас воевал в Афганистане против американского империализма. Теперь нужно было передать остатки отряда в надежные руки. И кто может быть лучшим командиром, если не его «правая рука» и заместитель Ахмат.
Разговор Абдулл начал издалека, от священной, книги судеб, где прописаны судьбы всех смертных. Рыжебородый, как хороший вояка, внимательно слушал только приказы да необходимую для сражения информацию. Все остальное было ему просто неинтересно, и он откровенно зевал, глядя в окно.
– Что ты там увидел, так тебя заинтересовавшее? – наконец не выдержал Камаль, рывком поднимаясь из кресла.
– Странно, – встревоженно проговорил араб, указывая кивком головы в сторону построек санатория. – Только что от ограды отошел парень, который несколько дней назад устроил в Ольвии перестрелку. Ты, эмир, уже слышал об этом: двое убитых, шесть раненых. Мы были свидетелями боя. Парень настоящий боец, один против двоих почти на расстоянии вытянутой руки. К тому же они открыли огонь первыми и даже не зацепили его, а он их убил. Потом с другом ушел из ресторана. Невооруженным глазом было видно: у них специальная подготовка. И вот теперь он появился в санатории. В последнее время я не верю в совпадения.
– Я тоже, – сказал Бабай, глядя в окно.
Между стволами деревьев мелькала цветастая рубашка, но лица из помещения было не разглядеть. Неожиданно Камаль ощутил страх, такое с ним случалось редко – ощущение беды задолго до ее наступления. Когда внутренности становятся желеобразными, а в мозгу пульсирует сигнал тревоги.
– Мне необходимо увидеть лицо этого незнакомца, – наконец произнес алжирец.
– Вряд ли его смогли заснять камеры слежения. Две установлены на центральном входе, а там он не был, остальные стоят во внутреннем дворе, – после недолгого раздумья сказал Ахмат, но, видя сурово сдвинутые брови эмира, добавил: – Чтобы не привлекать внимания и не насторожить незнакомца, завтра я пошлю Магомеда сфотографировать его незаметно.
– Хорошо, – слегка склонил голову Бабай, тем самым давая понять, что его удовлетворил ответ. – Теперь перейдем к главному.
* * *
Ехать пришлось за город. Донцов понимал, что в предстоящем мероприятии рассчитать все по секундам вряд ли удастся, поэтому выехал загодя. На Москву еще опускались сиреневые сумерки, когда «Форд Таурас», проскочив Кольцевую дорогу, поехал на запад.
Для участия в операции требовалось как минимум полсотни высококлассных профессионалов: взвод ОМОНа для оцепления места действия, группа захвата, снайперская группа, полдюжины экипажей наружного наблюдения, штаб (куда же без штаба) для общего управления, бригада экспертов-криминалистов, машина «Скорой помощи» и «труповозка».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59