В центре лагеря была вырыта яма, внизу разожгли костер и подвесили большой котел, в котором варилась ароматная баранья похлебка.
Чтобы источник тепла не обнаружили самолеты-разведчики, имевшие на борту тепловизоры, над котлом была подвешена плащ-палатка, на которую набросали мокрой травы.
Поднявшись на ноги, Шамиль заковылял в сторону котла, из-под которого виднелись красноватые языки пламени. Ночью в горах сыро и холодно, из-за низкой температуры нестерпимо ныла культя. Фантомные боли создавали иллюзию, что болит ступня, остатки которой ампутировал врач.
Усевшись недалеко от очага, Пастух протянул поближе к огню раненую ногу. В отличие от рядового бойца, которому достаточно лишь выполнять приказы своих начальников, командир такой роскоши лишен, он постоянно должен думать, и не столько о себе самом, сколько о своих подчиненных, поставленной задаче и сложившемся положении.
Положение его отряда было если не критическим, то близким к тому. Потеряв тяжелое вооружение, Шамиль сперва радовался, что удалось спасти основную часть отряда. Но уже вскоре понял, с потерей минометов и противотанковых ракетных комплексов он потерял свою убойную силу. И теперь мог разве что ночью обстреливать блокпосты федералов, как доморощенные местные мстители. Такие обстрелы милиционеры и солдаты внутренних войск называли не иначе как «беспокоящие обстрелы», то есть лишь мешающие спать отдыхающей смене. На это никак не мог согласиться «национальный герой Ичкерии».
От бессилия и злобы Шамиль аж заскрежетал зубами. Боевые действия кардинально изменились, теперь у повстанцев оставалось два варианта: либо уйти за границу, либо рано или поздно (а в последнее время все чаще) погибнуть.
Уйти за границу – в конце концов, это возможно, несмотря на то что все главенствующие высоты заняты пограничными заставами, а по тропам шастают диверсионные группы спецназа. И все же пройти можно было, даже потеряв две трети остатков отряда. Вопрос в другом – что он там будет делать, колченогий калека? Все «хлебные места» там уже заняты. Кто-то ездит по мусульманским государствам, призывает помочь повстанцам и припеваючи живет на пожертвования, другие торгуют наркотиками или оружием, третьи торгуют похищенными заложниками. У всех свой доход, и никто не потерпит конкурента. Если сами не убьют, то подошлют тех, у кого есть к нему свои счеты. А таких немало, с начала девяностых он воевал в абхазском батальоне с мусульманами-абхазами против христиан-грузин.
Вспомнив начало своей боевой карьеры, Шамиль протянул руку к правому бедру и вытащил из кобуры видавший виды пистолет Макарова, свой первый трофей, который считал талисманом. Языки пламени всполохами бликов отражались на вороненой поверхности ствольной коробки. Побег за границу отпадал, оставалось умереть героем.
К Пастуху подошел медведеподобный бородач и протянул котелок с похлебкой. Горячее наваристое варево с костью, с которой свисали лохмотья мяса, утолило голод. После этого пессимистические мысли отошли прочь, жить стало веселее. Вытерев куском лепешки жир со стенок котелка, Пастух вздохнул. Сейчас даже потеря минометов и ракет не казалась тяжелой утратой.
«Ракеты можно одолжить у Бабая, – неожиданно подумал чеченец, вспомнив о своем побратиме. – В конце концов, это я ему передал поставщика. Он мне должен».
Затем он стал думать, на что использовать эти ракеты. Он должен совершить то, о чем будут говорить долго, передавая из уст в уста, из поколения в поколение. Вот тогда можно смело сказать: Шамиль Одноногий– национальный герой Чечни.
Лагерь тем временем пришел в движение, несколько боевиков, поев, взяли свое оружие и пошли менять тех, кто сидел в секретах.
– Мустафа, – позвал Пастух своего ординарца.
Невысокий худой парень с редкой бороденкой, свисавшей с лица, бросился бегом по первому зову эмира. Остановившись перед сидящим, он покорно произнес:
– Слушаю тебя, Шамиль.
– Готовь рацию, – коротко приказал Одноногий.
Несмотря на новейшие средства, которыми были оснащены боевики, в последнее время радиопереговоры стали довольно опасным занятием. Службы радиоперехвата тщательно стерегли эфир. И стоило кому-то выйти на связь, как тут же включалась хитроумная аппаратура, она не только записывала текст, но и определяла координаты передатчика, по которому сразу же наносился ракетный удар.
Теперь боевики вели переговоры только через ретрансляторы, которые выводились в сторону от радиостанции на несколько сот метров. Это хоть немного оберегало радиста от прямого попадания.
Трое радистов под командой Мустафы, собрав ретранслятор, стали с ним подниматься к вершине горы. Через полчаса радиостанция со всеми предосторожностями была готова к работе.
Включив тумблер, Шамиль поднес ко рту микрофон:
– Пастух вызывает Бабая. Пастух вызывает Бабая.
– Бабай слушает тебя, брат, – прозвучал голос алжирца в наушниках.
* * *
– Разрешите, товарищ полковник. – В купе, где спал Христофоров, вошел «слухач», офицер радиоперехвата из группы ФАПСИ, которую полковник привез с собой из Москвы.
– Слушаю. – Чекист поднялся с полки и включил ночник.
– Только что перехватили радиопереговоры на чеченских частотах, —доложил офицер.
Полевая форма на «слухаче» смотрелась не лучше, чем попона на жирафе. Чувствовалось, что военно-техническая интеллигенция не привыкла к такой форме одежды. Но условия конспирации требовали маскарада.
– Попрошу подробнее, капитан.
– В двадцать два десять зафиксированы радиопереговоры. Контакт был устойчивый, хотя чеченцы с равным интервалом меняли частоты, нам все же удалось прочно захватить саму передачу и полностью ее записать. Правда, текст зашифрован синхронным с радиостанцией шифратором, но для наших криптографов при их аппаратуре это семечки. Через два часа, надеюсь, расшифровка будет закончена. Хотя аналитики считают, что боевики в курсе того, что их шифры не более чем фикция, поэтому пользуются лишь ключевыми словами, которые понятны только общающимся, а для посторонних могут означать все, что угодно.
– Ясно, – кивнул Христофоров.
Он и сам понимал, что противник далеко не прост и кодированные радиоребусы спецы будут решать довольно долго. А время не ждет, время на проведение операции «Бумеранг возвращается» строго лимитировано.
– Засечь передатчики удалось? – наконец поинтересовался полковник.
– Один работал практически на прием, лишь дважды выходил кратковременно в конце и начале сеанса. Второй работал дольше, но все-таки недостаточно долго для привязки его к конкретной точке. «Вилка» получилась около десяти квадратных километров.
– Большой квадратик, – задумчиво произнес чекист, потом внимательно посмотрел на «слухача» и спросил: —Авиацию навести сможем?
– Разве что вызвать из Энгельса дивизию стратегической авиации и по площади ковровым методом сделать лунный пейзаж, —последовал основательный ответ.
– Лунный пейзаж, говоришь? – мечтательно сказал полковник, но капитан не проявил никаких эмоций, поэтому пришлось его отпустить. —Ладно, идите работайте. Если что, ко мне с докладом. В любое время суток.
* * *
Закат разлился по всему небосводу багровым заревом. Крыша, нагретая задень, излучала зловонный жар от смеси гудрона и рубероида.
Виктор, раздетый по пояс, босиком стоял на этой , разогретой крыше. Сейчас он не чувствовал ни жара, ни зловония, все его сознание было сконцентрировано на конечностях. Ших – кулак рассек воздух, поражая невидимого противника. Ших – последовал второй удар.
Разворот, удар ногой, уход в сторону, серия ударов кулаками. Снова уход, контратака, где блоки и финты чередуются с ударами и тычками.
Работая в интенсивном режиме, Виктор почему-то не чувствовал утомления, злоба и ярость, захлестывающие его, не позволяли ему расслабиться или устать…
Взрыв ярости нахлынул на него час назад совершенно неожиданно. Он лежал в постели с голубоглазой юной особой, с которой познакомился сегодня в парке, где каждый день тренировался. Невысокая, с большой, тяжелой грудью и осиной талией, девчонка оказалась не только сексапильной, но и очень коммуникабельной. После получасовой беседы новая подружка легко согласилась сходить в гости. И как всегда в таких случаях, последовали чашка кофе, бокал шампанского и плавный переход к любовной прелюдии с последующими интенсивными занятиями сексуальной гимнастикой. Негромко работал телевизор.
Любовники, занятые друг другом, не обращали на него никакого внимания. Очередное ток-шоу сменила программа новостей, и бодрый голос диктора объявил анонс последних известий.
Виктор, лаская упругое тело женщины, не реагировал на новости: «Кого приняли в Кремле», «Кто бастует, а кто голодает», но последняя фраза диктора заставила его отвлечься.
– Сегодня вы увидите редчайшие кадры. Спецназ внутренних войск документально подтверждает – Шамиль Одноногий убит. И это их заслуга.
После этих слов Виктор уже не мог думать о своей подруге. В результате разразился скандал. Поспешно одевшись, девушка ушла, не забыв хлопнуть дверью. А он остался наедине со своими мыслями, со своим прошлым.
«Как же, они ликвидировали Шамиля Одноногого. Великая заслуга пришить инвалида, пусть он и главарь банды, но калека, – размышлял Виктор. – А сколько их еще осталось? Местных и пришлых. Таких, как Бабай. Почему до сих пор не нашли и не уничтожили логово Ушастого? Кто, в конце концов, отомстит за наших пацанов? За меня, за то, что я стал человеком-невидимкой, лишенным близких. И если я „воскресну“, нет гарантии, что мои родственники не подвергнутся нападению».
Не в силах сдерживать нахлынувшую ярость, Виктор резко вскочил, натянул спортивный костюм и направился в парк, но часовая пробежка не сняла нервного напряжения. Войдя в подъезд, Виктор поднялся на крышу своей шестнадцатиэтажной «свечки» и стал отрабатывать бой с тенью, обрушивая на воображаемых противников весь свой арсенал приемов рукопашного боя.
В конце концов, измотав себя, он устало опустился на бордюр на краю крыши. Мысли по-прежнему мигали, как всполохи молний в ночном небе, но главная идея все-таки вырисовалась.
«Прав был покойный Тамерлан, с его смертью ничего не закончилось. В действительности все только начинается, – размышлял юноша. – Пока они живы, мне покоя не будет. Где же выход? Возвращаться в Чечню?»
Виктор встрепенулся, сообразив, что он такой же гражданин, как и основная масса жителей России, паспорт и военный билет, которые ему «сделал» Донцов, давали ему право не только выбирать и быть выбранным, а и завербоваться контрактником обратно в Чечню. Если первые два права были под сомнением, то третье – верняк.
* * *
Видавший виды, допотопный микроавтобус «РАФ», прыгая на ухабах, упорно полз в сторону «Забытого полка». Часовые на блокпосту с интересом наблюдали за маневрами стального четырехколесного труженика, размышляя про себя – доедет или по дороге развалится.
Несмотря на все пессимистические прогнозы, «РАФ» все-таки доехал до ворот блокпоста.
Кроме молодого отчаянного водилы, в микроавтобусе сидели двое офицеров. Проверив документы, «РАФ» пропустили на территорию.
Микроавтобус, проехав мимо блиндажей, где размещался личный состав, остановился возле штабного бункера. Водитель остался в кабине, а офицеры спустились в штаб. Начальник блокпоста предупредил Маклахова заранее о приезде «дорогих» гостей, и теперь их ждали.
– Добрый день, – не совсем по-военному поздоровался первый вошедший. Коренастый полковник с петлицами военной юстиции на камуфляжной форме занимал пост начальника особого отдела Чеченского гарнизона. Его спутник носил погоны майора и был в серой форме ОМОНа.
Появление этих двоих никак не могло вызвать подозрение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Чтобы источник тепла не обнаружили самолеты-разведчики, имевшие на борту тепловизоры, над котлом была подвешена плащ-палатка, на которую набросали мокрой травы.
Поднявшись на ноги, Шамиль заковылял в сторону котла, из-под которого виднелись красноватые языки пламени. Ночью в горах сыро и холодно, из-за низкой температуры нестерпимо ныла культя. Фантомные боли создавали иллюзию, что болит ступня, остатки которой ампутировал врач.
Усевшись недалеко от очага, Пастух протянул поближе к огню раненую ногу. В отличие от рядового бойца, которому достаточно лишь выполнять приказы своих начальников, командир такой роскоши лишен, он постоянно должен думать, и не столько о себе самом, сколько о своих подчиненных, поставленной задаче и сложившемся положении.
Положение его отряда было если не критическим, то близким к тому. Потеряв тяжелое вооружение, Шамиль сперва радовался, что удалось спасти основную часть отряда. Но уже вскоре понял, с потерей минометов и противотанковых ракетных комплексов он потерял свою убойную силу. И теперь мог разве что ночью обстреливать блокпосты федералов, как доморощенные местные мстители. Такие обстрелы милиционеры и солдаты внутренних войск называли не иначе как «беспокоящие обстрелы», то есть лишь мешающие спать отдыхающей смене. На это никак не мог согласиться «национальный герой Ичкерии».
От бессилия и злобы Шамиль аж заскрежетал зубами. Боевые действия кардинально изменились, теперь у повстанцев оставалось два варианта: либо уйти за границу, либо рано или поздно (а в последнее время все чаще) погибнуть.
Уйти за границу – в конце концов, это возможно, несмотря на то что все главенствующие высоты заняты пограничными заставами, а по тропам шастают диверсионные группы спецназа. И все же пройти можно было, даже потеряв две трети остатков отряда. Вопрос в другом – что он там будет делать, колченогий калека? Все «хлебные места» там уже заняты. Кто-то ездит по мусульманским государствам, призывает помочь повстанцам и припеваючи живет на пожертвования, другие торгуют наркотиками или оружием, третьи торгуют похищенными заложниками. У всех свой доход, и никто не потерпит конкурента. Если сами не убьют, то подошлют тех, у кого есть к нему свои счеты. А таких немало, с начала девяностых он воевал в абхазском батальоне с мусульманами-абхазами против христиан-грузин.
Вспомнив начало своей боевой карьеры, Шамиль протянул руку к правому бедру и вытащил из кобуры видавший виды пистолет Макарова, свой первый трофей, который считал талисманом. Языки пламени всполохами бликов отражались на вороненой поверхности ствольной коробки. Побег за границу отпадал, оставалось умереть героем.
К Пастуху подошел медведеподобный бородач и протянул котелок с похлебкой. Горячее наваристое варево с костью, с которой свисали лохмотья мяса, утолило голод. После этого пессимистические мысли отошли прочь, жить стало веселее. Вытерев куском лепешки жир со стенок котелка, Пастух вздохнул. Сейчас даже потеря минометов и ракет не казалась тяжелой утратой.
«Ракеты можно одолжить у Бабая, – неожиданно подумал чеченец, вспомнив о своем побратиме. – В конце концов, это я ему передал поставщика. Он мне должен».
Затем он стал думать, на что использовать эти ракеты. Он должен совершить то, о чем будут говорить долго, передавая из уст в уста, из поколения в поколение. Вот тогда можно смело сказать: Шамиль Одноногий– национальный герой Чечни.
Лагерь тем временем пришел в движение, несколько боевиков, поев, взяли свое оружие и пошли менять тех, кто сидел в секретах.
– Мустафа, – позвал Пастух своего ординарца.
Невысокий худой парень с редкой бороденкой, свисавшей с лица, бросился бегом по первому зову эмира. Остановившись перед сидящим, он покорно произнес:
– Слушаю тебя, Шамиль.
– Готовь рацию, – коротко приказал Одноногий.
Несмотря на новейшие средства, которыми были оснащены боевики, в последнее время радиопереговоры стали довольно опасным занятием. Службы радиоперехвата тщательно стерегли эфир. И стоило кому-то выйти на связь, как тут же включалась хитроумная аппаратура, она не только записывала текст, но и определяла координаты передатчика, по которому сразу же наносился ракетный удар.
Теперь боевики вели переговоры только через ретрансляторы, которые выводились в сторону от радиостанции на несколько сот метров. Это хоть немного оберегало радиста от прямого попадания.
Трое радистов под командой Мустафы, собрав ретранслятор, стали с ним подниматься к вершине горы. Через полчаса радиостанция со всеми предосторожностями была готова к работе.
Включив тумблер, Шамиль поднес ко рту микрофон:
– Пастух вызывает Бабая. Пастух вызывает Бабая.
– Бабай слушает тебя, брат, – прозвучал голос алжирца в наушниках.
* * *
– Разрешите, товарищ полковник. – В купе, где спал Христофоров, вошел «слухач», офицер радиоперехвата из группы ФАПСИ, которую полковник привез с собой из Москвы.
– Слушаю. – Чекист поднялся с полки и включил ночник.
– Только что перехватили радиопереговоры на чеченских частотах, —доложил офицер.
Полевая форма на «слухаче» смотрелась не лучше, чем попона на жирафе. Чувствовалось, что военно-техническая интеллигенция не привыкла к такой форме одежды. Но условия конспирации требовали маскарада.
– Попрошу подробнее, капитан.
– В двадцать два десять зафиксированы радиопереговоры. Контакт был устойчивый, хотя чеченцы с равным интервалом меняли частоты, нам все же удалось прочно захватить саму передачу и полностью ее записать. Правда, текст зашифрован синхронным с радиостанцией шифратором, но для наших криптографов при их аппаратуре это семечки. Через два часа, надеюсь, расшифровка будет закончена. Хотя аналитики считают, что боевики в курсе того, что их шифры не более чем фикция, поэтому пользуются лишь ключевыми словами, которые понятны только общающимся, а для посторонних могут означать все, что угодно.
– Ясно, – кивнул Христофоров.
Он и сам понимал, что противник далеко не прост и кодированные радиоребусы спецы будут решать довольно долго. А время не ждет, время на проведение операции «Бумеранг возвращается» строго лимитировано.
– Засечь передатчики удалось? – наконец поинтересовался полковник.
– Один работал практически на прием, лишь дважды выходил кратковременно в конце и начале сеанса. Второй работал дольше, но все-таки недостаточно долго для привязки его к конкретной точке. «Вилка» получилась около десяти квадратных километров.
– Большой квадратик, – задумчиво произнес чекист, потом внимательно посмотрел на «слухача» и спросил: —Авиацию навести сможем?
– Разве что вызвать из Энгельса дивизию стратегической авиации и по площади ковровым методом сделать лунный пейзаж, —последовал основательный ответ.
– Лунный пейзаж, говоришь? – мечтательно сказал полковник, но капитан не проявил никаких эмоций, поэтому пришлось его отпустить. —Ладно, идите работайте. Если что, ко мне с докладом. В любое время суток.
* * *
Закат разлился по всему небосводу багровым заревом. Крыша, нагретая задень, излучала зловонный жар от смеси гудрона и рубероида.
Виктор, раздетый по пояс, босиком стоял на этой , разогретой крыше. Сейчас он не чувствовал ни жара, ни зловония, все его сознание было сконцентрировано на конечностях. Ших – кулак рассек воздух, поражая невидимого противника. Ших – последовал второй удар.
Разворот, удар ногой, уход в сторону, серия ударов кулаками. Снова уход, контратака, где блоки и финты чередуются с ударами и тычками.
Работая в интенсивном режиме, Виктор почему-то не чувствовал утомления, злоба и ярость, захлестывающие его, не позволяли ему расслабиться или устать…
Взрыв ярости нахлынул на него час назад совершенно неожиданно. Он лежал в постели с голубоглазой юной особой, с которой познакомился сегодня в парке, где каждый день тренировался. Невысокая, с большой, тяжелой грудью и осиной талией, девчонка оказалась не только сексапильной, но и очень коммуникабельной. После получасовой беседы новая подружка легко согласилась сходить в гости. И как всегда в таких случаях, последовали чашка кофе, бокал шампанского и плавный переход к любовной прелюдии с последующими интенсивными занятиями сексуальной гимнастикой. Негромко работал телевизор.
Любовники, занятые друг другом, не обращали на него никакого внимания. Очередное ток-шоу сменила программа новостей, и бодрый голос диктора объявил анонс последних известий.
Виктор, лаская упругое тело женщины, не реагировал на новости: «Кого приняли в Кремле», «Кто бастует, а кто голодает», но последняя фраза диктора заставила его отвлечься.
– Сегодня вы увидите редчайшие кадры. Спецназ внутренних войск документально подтверждает – Шамиль Одноногий убит. И это их заслуга.
После этих слов Виктор уже не мог думать о своей подруге. В результате разразился скандал. Поспешно одевшись, девушка ушла, не забыв хлопнуть дверью. А он остался наедине со своими мыслями, со своим прошлым.
«Как же, они ликвидировали Шамиля Одноногого. Великая заслуга пришить инвалида, пусть он и главарь банды, но калека, – размышлял Виктор. – А сколько их еще осталось? Местных и пришлых. Таких, как Бабай. Почему до сих пор не нашли и не уничтожили логово Ушастого? Кто, в конце концов, отомстит за наших пацанов? За меня, за то, что я стал человеком-невидимкой, лишенным близких. И если я „воскресну“, нет гарантии, что мои родственники не подвергнутся нападению».
Не в силах сдерживать нахлынувшую ярость, Виктор резко вскочил, натянул спортивный костюм и направился в парк, но часовая пробежка не сняла нервного напряжения. Войдя в подъезд, Виктор поднялся на крышу своей шестнадцатиэтажной «свечки» и стал отрабатывать бой с тенью, обрушивая на воображаемых противников весь свой арсенал приемов рукопашного боя.
В конце концов, измотав себя, он устало опустился на бордюр на краю крыши. Мысли по-прежнему мигали, как всполохи молний в ночном небе, но главная идея все-таки вырисовалась.
«Прав был покойный Тамерлан, с его смертью ничего не закончилось. В действительности все только начинается, – размышлял юноша. – Пока они живы, мне покоя не будет. Где же выход? Возвращаться в Чечню?»
Виктор встрепенулся, сообразив, что он такой же гражданин, как и основная масса жителей России, паспорт и военный билет, которые ему «сделал» Донцов, давали ему право не только выбирать и быть выбранным, а и завербоваться контрактником обратно в Чечню. Если первые два права были под сомнением, то третье – верняк.
* * *
Видавший виды, допотопный микроавтобус «РАФ», прыгая на ухабах, упорно полз в сторону «Забытого полка». Часовые на блокпосту с интересом наблюдали за маневрами стального четырехколесного труженика, размышляя про себя – доедет или по дороге развалится.
Несмотря на все пессимистические прогнозы, «РАФ» все-таки доехал до ворот блокпоста.
Кроме молодого отчаянного водилы, в микроавтобусе сидели двое офицеров. Проверив документы, «РАФ» пропустили на территорию.
Микроавтобус, проехав мимо блиндажей, где размещался личный состав, остановился возле штабного бункера. Водитель остался в кабине, а офицеры спустились в штаб. Начальник блокпоста предупредил Маклахова заранее о приезде «дорогих» гостей, и теперь их ждали.
– Добрый день, – не совсем по-военному поздоровался первый вошедший. Коренастый полковник с петлицами военной юстиции на камуфляжной форме занимал пост начальника особого отдела Чеченского гарнизона. Его спутник носил погоны майора и был в серой форме ОМОНа.
Появление этих двоих никак не могло вызвать подозрение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59