Более мелкие надписи указывали, что здесь также торгуют шляпами, сапогами и другой обувью. Выставленные в окнах предметы наглядно свидетельствовали о разнообразии предлагаемых товаров. Казалось, Адамс занимается всем. Он мог предоставить лошадь или двуколку, а покупателям, живущим неподалёку, — ручную тележку. Уже в этот ранний час в магазине суетились люди.
Я прошёлся до конца Главной улицы и обратно. День в деревне уже давно начался, о чём свидетельствовал визг и мычание животных в скотобойнях, находившихся за двумя лавками мясников, а также клубы дыма, валившие из трубы пекарни. Дым длинной зелёной полосой выделялся на фоне плоского пространства страны Болот.
Я вернулся в «Королевский лебедь». Прежде чем приняться за обильный завтрак, приготовленный миссис Вернер, я пригласил Джо наверх, в мою комнату, для беседы.
Джо оказался крепкого телосложения веснушчатым парнишкой лет двенадцати. Он молча последовал за мной наверх, и только руки, нервно теребившие кепку, выдавали его волнение.
Я закрыл дверь и строго посмотрел на Джо.
— Умеешь ли ты хранить секреты, Джо? — спросил я заговорщицким шёпотом.
Мальчишка в возбуждении закивал головой.
— Ты должен доставить кое-что в Рей, — продолжал я все так же шёпотом. — До того, как ты отправишься в путь, ты покажешь мистеру Вернеру этот конверт. — Я протянул ему конверт с чистой бумагой, адресованный в Таможенное управление.
Он снова кивнул, глаза его заблестели. От волнения он не мог произнести ни слова.
— Ты скажешь мистеру Вернеру, что отправляешься в Таможенное управление в Рее. Отъехав от Хэвенчерча на безопасное расстояние, найдёшь укромное место и сожжёшь этот конверт: в нём только чистые листы бумаги.
Теперь Джо слушал, широко разинув рот.
— На самом деле ты сделаешь в Рее две вещи, — сказал я. — Во-первых, отправишь эту телеграмму. — Я дал ему второй конверт и вложил в его руку деньги на оплату телеграммы.
Потом я придвинулся к нему поближе:
— На железнодорожной станции тебе предстоит выяснить, ездила ли Дорис Фаулер в Лондон две недели назад. Скорее всего, она села на поезд в Рее, потому что её отъезд из Хэвенчерча мог показаться подозрительным. Ты знаешь, кто такая Дорис Фаулер?
Конечно, он знал. Мальчишка его лет, служивший в деревенской гостинице, знал все о каждом жителе.
— Мистер Вернер думает, будто я — клерк из импортной фирмы. Но я не тот, за кого себя выдаю. — Я добавил ещё таинственности в свой шёпот. — Я — детектив, и ты — единственный человек в Хэвенчерче, кто знает об этом. Теперь ты тоже детектив. Ты работаешь на меня. Попытайся разузнать о Дорис Фаулер так, чтобы никто не заподозрил, что ты ею интересуешься. Ты меня понял?
Конечно, он всё понял. Позже он признался мне, что до нашей встречи уже читал много историй о сыщиках. Он даже читал что-то о Шерлоке Холмсе.
— Никому ни слова, — предупредил я. — Все рухнет, если преступники заподозрят, что мы — детективы. А теперь поторопись!
Он пулей вылетел за дверь.
За завтраком ко мне опять присоединился мистер Вернер, и я вновь постарался навести его на разговор о Хэвенчерче.
— Как местные жители зарабатывают себе на жизнь? — спросил я.
Он печально покачал головой:
— Иногда я сам задумываюсь над этим. Заработок наёмных рабочих и подёнщиков на фермах невелик (если его вообще удаётся получить). А зимой им много месяцев приходится сидеть дома. Плодородной земли тут мало, и на ней не прокормишься. Вот уже много лет Георг Адамс держит всю деревню в кабале. Он записывает нуждающихся в свой список, а затем они расплачиваются «хмельными деньгами».
— «Хмельными деньгами»? — не понял я.
— Каждый год бедняки собирают хмель. На его продаже семья может заработать несколько фунтов за сезон.
— Наверное, семья Квалсфордов имеет большое значение для жителей деревни, — заметил я.
— Вовсе не такое уж большое. Освальд никогда не думал о людях — он покупал только в кредит, и это ничего ему не стоило. А дамы из поместья всегда выписывали одежду из Лондона.
Я вспомнил о долгом путешествии Эмелин Квалсфорд по магазинам готового платья на Риджент-стрит.
— Эдмунд попытался изменить положение, — продолжал мистер Вернер. — Он делал небольшие покупки то у одного, то у другого мелкого торговца, и это поддерживало их. Что же касается его импортной компании, то она позволяла немного зарабатывать беднякам. Теперь мы лишились всего этого.
Миссис Вернер прервала нас. Кто-то хотел меня видеть.
— Это Нат Уайт, — пояснила она мистеру Вернеру.
Миссис Вернер была такая же невысокая и полная, как её муж, и так же излучала дружелюбие. Но от вошедшего с ней в комнату сухопарого пожилого мужчины она явно старалась держаться подальше. Абсолютно белые волосы и изборождённое глубокими морщинами лицо придавали ему вид библейского пророка. Но в его движениях и поведении не было ничего старческого. Слегка развалистая походка и обветренная кожа выдавали в нём бывалого моряка, гибкая и крепкая фигура вполне подошла бы человеку втрое моложе его. Он сказал мне, что мисс Квалсфорд прислала ему записку, в которой просила показать мне всё, что я захочу увидеть в связи с делом её брата.
Я пригласил Ната Уайта позавтракать со мной. Это вызвало косые взгляды со стороны хозяина и его жены — одежда Ната Уайта выглядела так, словно он только что вернулся после недельной рыбной ловли, Да и пахла она соответствующе. Такая личность никак не могла украсить обеденный зал гостиницы. Только когда я попросил записать все расходы на счёт приславшей меня лондонской фирмы «Локстон и Лагг», владелец гостиницы сменил гнев на милость и велел жене принести ещё еды.
Старый моряк почти мгновенно уничтожил завтрак, которого вполне хватило бы на двух голодных мужчин. Во время еды он был слишком занят, чтобы разговаривать, но позже, пока мы медленно шли по улице к зданию компании, он охотно ответил на все мои вопросы.
— Эдмунд Квалсфорд был хорошим моряком? — для начала осведомился я.
— Он совершенно для этого не годился, — ответил Нат Уайт. — Никогда не видел такого беспомощного в управлении лодкой человека. У него не было никакой силы в руках. Но ему нравилось быть пассажиром.
— И часто он с вами плавал?
— Каждый раз, когда я мог его взять, — простодушно ответил Нат Уайт.
Прислушиваясь к его речи, я пытался одновременно представить маленького Эдмунда Квалсфорда, отпрыска когда-то состоятельной семьи скотоводов, и понять, действительно ли какое-то на первый взгляд незначительное событие его юности роковым образом омрачило всю его дальнейшую жизнь.
Как и всякий скотовод, он вырос сухопутным человеком. К тому же физически слабым. Однако, живя слишком близко к морю, он не смог не заразиться его романтикой, так и не постигнув его суровую реальность. При малейшей возможности Квалсфорд предпринимал поездки в Рей, однако вместо города, стоявшего на высокой горе, отправлялся в длинную прогулку по гавани, где тогда ещё не было пассажирских судов. Он подружился с Натом Уайтом и несколькими другими рыбаками, которые иногда брали его с собой.
Он вырос, поступил учиться в Оксфорд. Потом умер его отец. Эдмунд женился. Когда он наконец вернулся с молодой женой домой, его друзья-моряки состарились. Они уже не могли вести прежний образ жизни, труд рыбаков оказался слишком тяжёл для них. Кроме того, мелкие судёнышки уступали место большим траулерам, которые добывали больше рыбы и снижали на неё цену.
— Но он знал, что нас было рано сбрасывать со счётов, — продолжал тем временем свой рассказ Нат Уайт. — Он организовал эту компанию только для того, чтобы мы имели хоть небольшой источник дохода. Старые моряки, старые возчики и остальные… Самому ему это почти ничего не давало, но нас всех это поддерживало.
— Вы имеете в виду, что эта компания по импорту использовала рыбачьи баркасы для перевозок? — спросил я недоверчиво.
— А почему бы и нет? — отозвался Нат Уайт. — Чтобы пересечь Ла-Манш в хорошую погоду, вовсе не нужен пароход вроде «Большого Западного».
Я расспрашивал старого моряка, пока тот не поведал всё, что знал, и все равно эта история продолжала казаться мне невероятной. Эдмунд Квалсфорд, потрясённый бедственным положением друзей его юности, надумал создать импортную компанию, которая использовала старых моряков и их лодки для доставки товаров из Европы. Местные возчики доставляли товары купцам в соседние общины. Эдмунд Квалсфорд поставил перед собой нелёгкую задачу — заново оживить Хэвенчерч. Доходы от внешней торговли обычно способствовали процветанию Лондона и других крупных портов. Здесь же большая часть денег от его маленького дела оставалась в деревне и тратилась на месте, от чего должна была выигрывать вся округа.
Но что же он ввозил?
Здание фирмы состояло из просторной комнаты, а также нескольких подвалов. Но я не имел ни малейшего представления об интенсивности потока товаров, достаточного для процветания небольшой фирмы. Кроме того, я не обладал аналитическим мышлением Шерлока Холмса, который мог практически мгновенно оценить ситуацию и ответить на любой вопрос. Поэтому мне пришлось поднапрячься, чтобы я потом смог составить подробный отчёт для Шерлока Холмса.
Передо мной лежал рулон шелка с простеньким набивным рисунком. Его уже начали разворачивать и даже резать на более мелкие куски. Рядом с ним я увидел ещё один, нетронутый, рулон, несколько небольших бочонков с французским коньяком, бутылки разных французских вин, большой мешок крупно порезанного табака. Работники брали из него небольшие порции, взвешивали и укладывали в пакеты. Там же находились картонные коробки с цветными шёлковыми нитками, разнообразной формы стеклянные бутылки, коробка пробок, ящик с небольшими фигурками животных, вырезанными из дерева.
Доходность коммерческого предприятия, занимавшегося скупкой подобных мелочей на континенте, перевозкой их в Рей на небольших судёнышках, затем доставкой этого товара подручными средствами в Хэвенчерч и продажей его вразнос по всей округе, невольно внушала сомнение. Действительно ли Эдмунд Квалсфорд мог продавать местным торговцам товары на несколько пенсов дешевле, чем они стоили при доставке поездом из Лондона?
Я показал Нату Уайту на вырезанных из дерева животных:
— Где он продавал вот это?
— По всей округе, наверное, — ответил Нат Уайт, пожав плечами. — Найдя дешёвый товар, он всегда брал немного на пробу, чтобы убедиться, пойдёт ли крупная партия.
— Это, очевидно, не нашло спроса, — заметил я.
Он снова пожал плечами:
— Не всё идёт сразу.
В углу комнаты на расшатанном столе, который Эдмунд Квалсфорд использовал как рабочий, лежал закрытый гроссбух. Я пролистал несколько страниц и отложил его в сторону. Моё образование не позволяло мне судить о бухгалтерском учёте. Мне гораздо легче было получить нужные сведения из разговора с Натом Уайтом.
Он сообщил мне, что Эдмунд Квалсфорд имел контракт с торговцами во Франции, которые находили остатки товаров и продавали их ему по пониженным ценам за наличные. Старые моряки были рады заработать хоть немного этими несложными поездками в спокойную погоду и обеспечивали ему дешёвый транспорт. Возчики, доставлявшие товары по всей округе, могли прихватить груз от Эдмунда сверх обычных грузов и также получить дополнительно несколько пенсов. Их наниматели если и знали об этом, то смотрели на столь незначительный приработок сквозь пальцы.
Несколько местных жителей разрезали рулоны шелка или паковали мелкие предметы и получали за это шиллинг-другой. Деревенские лавочники, которые не смогли бы продать целый рулон ткани одного образца, охотно брали у него небольшие отрезы — на одно-два платья. Таким образом люди в Хэвенчерче и его окрестностях могли сэкономить по нескольку пенсов на покупаемых товарах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Я прошёлся до конца Главной улицы и обратно. День в деревне уже давно начался, о чём свидетельствовал визг и мычание животных в скотобойнях, находившихся за двумя лавками мясников, а также клубы дыма, валившие из трубы пекарни. Дым длинной зелёной полосой выделялся на фоне плоского пространства страны Болот.
Я вернулся в «Королевский лебедь». Прежде чем приняться за обильный завтрак, приготовленный миссис Вернер, я пригласил Джо наверх, в мою комнату, для беседы.
Джо оказался крепкого телосложения веснушчатым парнишкой лет двенадцати. Он молча последовал за мной наверх, и только руки, нервно теребившие кепку, выдавали его волнение.
Я закрыл дверь и строго посмотрел на Джо.
— Умеешь ли ты хранить секреты, Джо? — спросил я заговорщицким шёпотом.
Мальчишка в возбуждении закивал головой.
— Ты должен доставить кое-что в Рей, — продолжал я все так же шёпотом. — До того, как ты отправишься в путь, ты покажешь мистеру Вернеру этот конверт. — Я протянул ему конверт с чистой бумагой, адресованный в Таможенное управление.
Он снова кивнул, глаза его заблестели. От волнения он не мог произнести ни слова.
— Ты скажешь мистеру Вернеру, что отправляешься в Таможенное управление в Рее. Отъехав от Хэвенчерча на безопасное расстояние, найдёшь укромное место и сожжёшь этот конверт: в нём только чистые листы бумаги.
Теперь Джо слушал, широко разинув рот.
— На самом деле ты сделаешь в Рее две вещи, — сказал я. — Во-первых, отправишь эту телеграмму. — Я дал ему второй конверт и вложил в его руку деньги на оплату телеграммы.
Потом я придвинулся к нему поближе:
— На железнодорожной станции тебе предстоит выяснить, ездила ли Дорис Фаулер в Лондон две недели назад. Скорее всего, она села на поезд в Рее, потому что её отъезд из Хэвенчерча мог показаться подозрительным. Ты знаешь, кто такая Дорис Фаулер?
Конечно, он знал. Мальчишка его лет, служивший в деревенской гостинице, знал все о каждом жителе.
— Мистер Вернер думает, будто я — клерк из импортной фирмы. Но я не тот, за кого себя выдаю. — Я добавил ещё таинственности в свой шёпот. — Я — детектив, и ты — единственный человек в Хэвенчерче, кто знает об этом. Теперь ты тоже детектив. Ты работаешь на меня. Попытайся разузнать о Дорис Фаулер так, чтобы никто не заподозрил, что ты ею интересуешься. Ты меня понял?
Конечно, он всё понял. Позже он признался мне, что до нашей встречи уже читал много историй о сыщиках. Он даже читал что-то о Шерлоке Холмсе.
— Никому ни слова, — предупредил я. — Все рухнет, если преступники заподозрят, что мы — детективы. А теперь поторопись!
Он пулей вылетел за дверь.
За завтраком ко мне опять присоединился мистер Вернер, и я вновь постарался навести его на разговор о Хэвенчерче.
— Как местные жители зарабатывают себе на жизнь? — спросил я.
Он печально покачал головой:
— Иногда я сам задумываюсь над этим. Заработок наёмных рабочих и подёнщиков на фермах невелик (если его вообще удаётся получить). А зимой им много месяцев приходится сидеть дома. Плодородной земли тут мало, и на ней не прокормишься. Вот уже много лет Георг Адамс держит всю деревню в кабале. Он записывает нуждающихся в свой список, а затем они расплачиваются «хмельными деньгами».
— «Хмельными деньгами»? — не понял я.
— Каждый год бедняки собирают хмель. На его продаже семья может заработать несколько фунтов за сезон.
— Наверное, семья Квалсфордов имеет большое значение для жителей деревни, — заметил я.
— Вовсе не такое уж большое. Освальд никогда не думал о людях — он покупал только в кредит, и это ничего ему не стоило. А дамы из поместья всегда выписывали одежду из Лондона.
Я вспомнил о долгом путешествии Эмелин Квалсфорд по магазинам готового платья на Риджент-стрит.
— Эдмунд попытался изменить положение, — продолжал мистер Вернер. — Он делал небольшие покупки то у одного, то у другого мелкого торговца, и это поддерживало их. Что же касается его импортной компании, то она позволяла немного зарабатывать беднякам. Теперь мы лишились всего этого.
Миссис Вернер прервала нас. Кто-то хотел меня видеть.
— Это Нат Уайт, — пояснила она мистеру Вернеру.
Миссис Вернер была такая же невысокая и полная, как её муж, и так же излучала дружелюбие. Но от вошедшего с ней в комнату сухопарого пожилого мужчины она явно старалась держаться подальше. Абсолютно белые волосы и изборождённое глубокими морщинами лицо придавали ему вид библейского пророка. Но в его движениях и поведении не было ничего старческого. Слегка развалистая походка и обветренная кожа выдавали в нём бывалого моряка, гибкая и крепкая фигура вполне подошла бы человеку втрое моложе его. Он сказал мне, что мисс Квалсфорд прислала ему записку, в которой просила показать мне всё, что я захочу увидеть в связи с делом её брата.
Я пригласил Ната Уайта позавтракать со мной. Это вызвало косые взгляды со стороны хозяина и его жены — одежда Ната Уайта выглядела так, словно он только что вернулся после недельной рыбной ловли, Да и пахла она соответствующе. Такая личность никак не могла украсить обеденный зал гостиницы. Только когда я попросил записать все расходы на счёт приславшей меня лондонской фирмы «Локстон и Лагг», владелец гостиницы сменил гнев на милость и велел жене принести ещё еды.
Старый моряк почти мгновенно уничтожил завтрак, которого вполне хватило бы на двух голодных мужчин. Во время еды он был слишком занят, чтобы разговаривать, но позже, пока мы медленно шли по улице к зданию компании, он охотно ответил на все мои вопросы.
— Эдмунд Квалсфорд был хорошим моряком? — для начала осведомился я.
— Он совершенно для этого не годился, — ответил Нат Уайт. — Никогда не видел такого беспомощного в управлении лодкой человека. У него не было никакой силы в руках. Но ему нравилось быть пассажиром.
— И часто он с вами плавал?
— Каждый раз, когда я мог его взять, — простодушно ответил Нат Уайт.
Прислушиваясь к его речи, я пытался одновременно представить маленького Эдмунда Квалсфорда, отпрыска когда-то состоятельной семьи скотоводов, и понять, действительно ли какое-то на первый взгляд незначительное событие его юности роковым образом омрачило всю его дальнейшую жизнь.
Как и всякий скотовод, он вырос сухопутным человеком. К тому же физически слабым. Однако, живя слишком близко к морю, он не смог не заразиться его романтикой, так и не постигнув его суровую реальность. При малейшей возможности Квалсфорд предпринимал поездки в Рей, однако вместо города, стоявшего на высокой горе, отправлялся в длинную прогулку по гавани, где тогда ещё не было пассажирских судов. Он подружился с Натом Уайтом и несколькими другими рыбаками, которые иногда брали его с собой.
Он вырос, поступил учиться в Оксфорд. Потом умер его отец. Эдмунд женился. Когда он наконец вернулся с молодой женой домой, его друзья-моряки состарились. Они уже не могли вести прежний образ жизни, труд рыбаков оказался слишком тяжёл для них. Кроме того, мелкие судёнышки уступали место большим траулерам, которые добывали больше рыбы и снижали на неё цену.
— Но он знал, что нас было рано сбрасывать со счётов, — продолжал тем временем свой рассказ Нат Уайт. — Он организовал эту компанию только для того, чтобы мы имели хоть небольшой источник дохода. Старые моряки, старые возчики и остальные… Самому ему это почти ничего не давало, но нас всех это поддерживало.
— Вы имеете в виду, что эта компания по импорту использовала рыбачьи баркасы для перевозок? — спросил я недоверчиво.
— А почему бы и нет? — отозвался Нат Уайт. — Чтобы пересечь Ла-Манш в хорошую погоду, вовсе не нужен пароход вроде «Большого Западного».
Я расспрашивал старого моряка, пока тот не поведал всё, что знал, и все равно эта история продолжала казаться мне невероятной. Эдмунд Квалсфорд, потрясённый бедственным положением друзей его юности, надумал создать импортную компанию, которая использовала старых моряков и их лодки для доставки товаров из Европы. Местные возчики доставляли товары купцам в соседние общины. Эдмунд Квалсфорд поставил перед собой нелёгкую задачу — заново оживить Хэвенчерч. Доходы от внешней торговли обычно способствовали процветанию Лондона и других крупных портов. Здесь же большая часть денег от его маленького дела оставалась в деревне и тратилась на месте, от чего должна была выигрывать вся округа.
Но что же он ввозил?
Здание фирмы состояло из просторной комнаты, а также нескольких подвалов. Но я не имел ни малейшего представления об интенсивности потока товаров, достаточного для процветания небольшой фирмы. Кроме того, я не обладал аналитическим мышлением Шерлока Холмса, который мог практически мгновенно оценить ситуацию и ответить на любой вопрос. Поэтому мне пришлось поднапрячься, чтобы я потом смог составить подробный отчёт для Шерлока Холмса.
Передо мной лежал рулон шелка с простеньким набивным рисунком. Его уже начали разворачивать и даже резать на более мелкие куски. Рядом с ним я увидел ещё один, нетронутый, рулон, несколько небольших бочонков с французским коньяком, бутылки разных французских вин, большой мешок крупно порезанного табака. Работники брали из него небольшие порции, взвешивали и укладывали в пакеты. Там же находились картонные коробки с цветными шёлковыми нитками, разнообразной формы стеклянные бутылки, коробка пробок, ящик с небольшими фигурками животных, вырезанными из дерева.
Доходность коммерческого предприятия, занимавшегося скупкой подобных мелочей на континенте, перевозкой их в Рей на небольших судёнышках, затем доставкой этого товара подручными средствами в Хэвенчерч и продажей его вразнос по всей округе, невольно внушала сомнение. Действительно ли Эдмунд Квалсфорд мог продавать местным торговцам товары на несколько пенсов дешевле, чем они стоили при доставке поездом из Лондона?
Я показал Нату Уайту на вырезанных из дерева животных:
— Где он продавал вот это?
— По всей округе, наверное, — ответил Нат Уайт, пожав плечами. — Найдя дешёвый товар, он всегда брал немного на пробу, чтобы убедиться, пойдёт ли крупная партия.
— Это, очевидно, не нашло спроса, — заметил я.
Он снова пожал плечами:
— Не всё идёт сразу.
В углу комнаты на расшатанном столе, который Эдмунд Квалсфорд использовал как рабочий, лежал закрытый гроссбух. Я пролистал несколько страниц и отложил его в сторону. Моё образование не позволяло мне судить о бухгалтерском учёте. Мне гораздо легче было получить нужные сведения из разговора с Натом Уайтом.
Он сообщил мне, что Эдмунд Квалсфорд имел контракт с торговцами во Франции, которые находили остатки товаров и продавали их ему по пониженным ценам за наличные. Старые моряки были рады заработать хоть немного этими несложными поездками в спокойную погоду и обеспечивали ему дешёвый транспорт. Возчики, доставлявшие товары по всей округе, могли прихватить груз от Эдмунда сверх обычных грузов и также получить дополнительно несколько пенсов. Их наниматели если и знали об этом, то смотрели на столь незначительный приработок сквозь пальцы.
Несколько местных жителей разрезали рулоны шелка или паковали мелкие предметы и получали за это шиллинг-другой. Деревенские лавочники, которые не смогли бы продать целый рулон ткани одного образца, охотно брали у него небольшие отрезы — на одно-два платья. Таким образом люди в Хэвенчерче и его окрестностях могли сэкономить по нескольку пенсов на покупаемых товарах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40