— У них там семеро по лавкам, самим жрать нечего, — сказала Татьяна. — А вообще-то — ужасно! Ребенок должен расти в семье.
«Чья бы корова мычала!..» — сердито подумал Вадим, а вслух сказал:
— А вы когда собираетесь ее забрать?
— Вы же видите, в каком я положении! — Женщина кивнула на свой огромный живот.
— Да, конечно, — кивнул Вадим.
— Наверное, не раньше, чем через год.
— И весь год Василиса будет жить в детском доме?
Татьяна помолчала несколько мгновений, разглядывая Вадима.
— Если честно, Вадим, мой муж против. Я не ожидала, что он окажется таким. Всегда думала, что в этом отношении европейцы очень демократичны, а тут столкнулась с такой ревностью, с таким неприятием! — Она вздохнула. — Просто удивительно! Может, он помягчает, когда родится свой ребенок?
— Мальчик?
— Врачи говорят — мальчик. Кофе хотите?
— Да нет, спасибо.
— А я выпью. — Женщина удалилась, оставив его одного.
«Ну что ж, пожалуй, все складывается как нельзя лучше», — подумал Вадим, еще раз оглядывая просторную гостиную.
Она вернулась с подносом, на котором стояли одна чашка и кофейник.
— Вы хотели со мной поговорить о дочери?
— А знаете что, — решился Вадим. — Отдайте ее мне!
— Кого? Василису? — Опешила женщина. — То есть как это?
— Но вы ведь все равно сможете забрать ее только через год. Если сможете… У нас с женой детей нет и быть не может. Мы ее удочерим. Я не хочу, чтобы Василиса жила в детском доме. Ей там очень плохо!
— Подождите, что вы вообще такое говорите? У нее есть бабушка, тети, дяди, а вы ей чужой человек!
— Уже не чужой, — сказал Вадим. — Мы очень хорошо общаемся с вашей дочерью. Я знаю, с оформлением будет трудно, но я смогу. Я знаю, как это делается в России.
— Деньги? Вы богатый человек?
—Пока еще нет!
— Он говорит — пока еще нет! Да знаете ли вы, какая это ответственность?!
— А вы — знаете? — не удержался Вадим.
— Да, может быть, вы правы, я плохая мать. — Татьяна положила руки на живот. — Но я хотела жить по-человечески, как живет большинство людей здесь. Мне все там надоело!
— В таком случае оформите отказ от дочери! — сказал Вадим жестко.
— Отказаться от Василисы?! — На глазах у женщины выступили слезы. — Вы — жестокий человек.
— Да нет, просто прежде всего так будет лучше ей. А вы будете жить себе спокойно, навещать ее, когда хотите. Обещаю, никаких препятствий мы с женой чинить вам не будем.
— Я не знаю. — Татьяна задумалась. — Честное слово — не знаю.
— А вы подумайте, я вас не тороплю. — Вадим поднялся с кресла. — Когда мне вам позвонить?
— Не знаю. — Взгляд Татьяны остановился и потух.
— Ну хорошо, я перезвоню через неделю. Насчет оформления всех бумаг я уже проконсультировался у юристов. Никаких проволочек не будет. Всего хорошего. Можете меня не провожать. — Вадим вышел из гостиной и торопливо зашагал к входной двери.
Татьяна стояла у окна, скрестив руки на огромном животе, и смотрела, как московский гость пересекает заросшее цветущим кустарником патио. Слезы выкатывались из ее глаз, бежали по щекам и падали на живот. Она их не утирала.
* * *
Люся Кант придирчиво осматривала пустые комнаты большого загородного дома, стоящего почти на самом берегу моря. С трех сторон дом был огорожен живой изгородью из колючего кустарника. К морю вела лестница с широкими ступенями, которая заканчивалась железобетонным причалом с волнорезом. Большой сад был густо, но в то же время искусно засажен деревьями и цветами, так что со стороны моря огромного дома практически не было видно. Перед стеклянной верандой на зеленой лужайке находился небольшой овальный бассейн. Мягкая трава на лужайке была тщательно подстрижена.
Люся закончила осмотр комнат и спустилась в просторный холл. Там ее поджидали Иван Палыч с вертлявым черноволосым французом — агентом по недвижимости. Француз без умолку щебетал и часто взмахивал руками, как птица при взлете. Иван Палыч кивал ему и посмеивался.
— Что он там болтает? — раздраженно спросила Люся.
— Он говорит, что сейчас самая низкая цена. Еще неделя, и она подскочит процентов на пять, не меньше, — перевел Иван Палыч.
— Ладно врать-то! — ворчливо сказала Люся. — Цена и так запредельная, куда ей еще подскакивать!
— Ты просила — я перевел, — обиженно произнес Иван Палыч. — Не знаю, как тебе, а мне нравится. Четвертый дом смотрим. Этот, пожалуй, самый лучший из всех. Да и дешевле на десять тысяч.
Француз подмигнул Люсе и снова что-то защебетал.
—Комплимент тебе делает. Говорит, что такой дом будет достойным украшением прекрасной хозяйки. Вижу.
— Уи-уи, бижу! — произнес француз, улыбаясь.
— Ладно, скажи ему, что мы подумаем. — Люся подошла к стеклянной двери веранды, отодвинула ее в сторону. В это мгновение из травы на лужайке поднялись металлические разбрызгиватели и начали, крутясь, веером сеять воду на траву, деревья и кустарники. Капли искрились в заходящем солнце всеми цветами радуги. Вдали переливалось лазурное море. .
— Красиво, — мечтательно произнес Иван Палыч.
— Скажи ему, что мы подумаем, — повторила Люся и повернулась к французу. — Подумаем! Понял-нет, лягушатник!
— Люся! Ну нельзя же так грубо! — укоризненно покачал головой Иван Палыч. — Человек старается, он на работе. — Он перевел французу первую фразу.
Агент скорчил недовольную гримасу, которая, впрочем, тут же сменилась дежурной улыбкой. Он жестом пригласил потенциальных покупателей покинуть дом.
— Люся, по-моему, мы совершаем глупость. Сама же торопилась вложить деньги! — сказал Иван! Палыч, направляясь к дверям.
— Что ты меня все подгоняешь? Сам знаешь — береженого Бог бережет. Нужно еще все документы в мэрии проверить.
— Господи, да кому только в голову придет тебя здесь обманывать! Вот он говорит — у них стопроцентная гарантия! — Иван Палыч начинал сердиться на жену. — У них тут такие суровые законы: вмиг лишат лицензии да еще за решетку упекут лет на двадцать.
Люся остановилась около своего темно-зеленого «мерседеса».
— Ну ладно, ладно, дай мне хотя бы три дня. Надо все подсчитать, может, все это еще окажется невыгодно.
— Тру а жур, — сказал Иван Палыч.
— Труа жур? — уточнил француз и удовлетворенно кивнул головой. — О'кей. Са ва — Он сел в свой приземистый «шевроле» и укатил по дороге в сторону Ниццы.
— Са ва, са ва, — задумчиво произнесла Люся.
…На улице стояла жара, а в просторном офисе риелторской фирмы, заставленном многочисленными столами с компьютерами и факсами, было прохладно. Агент отер большим платком пот со лба и распахнул перед клиентами дверь. Кроме Люси и Ивана Палыча в офис вошел также французский адвокат с совершенно лысой и блестящей как бильярдный шар головой, специально нанятый ими для подстраховки. В устном французском Иван Палыч был дока, а вот что касается письменного — тут он за себя поручиться не мог…
Агент раздал клиентам бланки договоров. Они принялись их изучать, вернее, адвокат с Иваном Палычем изучали, а Люся глазела по сторонам.
— Что ж у них тут так пустынно? — спросила она.
— Бегают все. Сезон начался, народу понаехало, горячая пора, — терпеливо объяснял Иван Палыч.
— А где продавцы?
— Да вот же она, доверенность на совершение сделки. Здесь указаны владельцы, а вот их бумаги. Нет-нет, Люся, все в порядке. Нэс па? — обратился Иван Палыч к адвокату.
— Уи-уи, — закивал адвокат, сияя лысиной не хуже солнца.
— Хозяева — французы? — не унималась Люся.
— Да, французы. Супруги Жюльетт и Артюр Ла-валье.
— Почему ж они решили избавиться от своего шикарного дома?
Иван Палыч заговорил с агентом по-французски, тот опять защебетал, замахал руками.
— Все очень просто. Говорит, что у них большая квартира в Париже, а поскольку дела Артюра пошли в последнее время неважно, содержание дома стало Им не по карману, — терпеливо объяснил Иван Палыч. — Говорит, французская нация беднеет, а вот американцы, русские и японцы богатеют просто на глазах. Скоро все побережье скупят. Жалеет от этом.
— Работать надо, а не вино пить и по любовницам таскаться, — заявила Люся.
— Пожалуйста, я тебя прошу, веди себя поприличней и не будь занудой, — попросил жену Иван Палыч.
— Буду! — сказала Люся с вызовом.
После того как все бумаги были тщательнейшим образом изучены, адвокат, перебросившись с Иваном Палычем несколькими фразами, удовлетворительно кивнул — можно подписывать.
Сделка была зарегистрирована в мэрии, после чего галантный агент откупорил бутылку шампанского и провозгласил тост за богатых русских.
Люся под руку с Иваном Палычем вышли из мэрии, сели в машину.
Иван Палыч широко улыбался, Люся была задумчива.
— Ты пил, — сказала она мужу, — за руль сяду я.
— Люсь, да перестань! Всего-то бокал шампанского! — недовольно возразил Иван Палыч.
— Сказала — я!
Иван Палыч спорить не стал, уселся на сиденье рядом с водительским.
— Ну, чего ты грустишь, милая моя?
— Почти все деньги на дом угрохали, — сказала Люся, трогая машину с места. — Теперь опять надо что-то думать.
— Да ну брось! Еще как минимум на год хватит! — махнул рукой Иван Палыч.
— А через год что? Так же, как эти гребаные французы, дом с молотка продавать?
— Какая ты у меня все-таки жадная! — покачал головой Иван Палыч. — Сама же всю эту канитель замутила, а теперь недовольна. Помнится, кто-то хотел сдавать в аренду дом и хорошо на этом зарабатывать. Вот и будем. Поживем немного — и сдадим.
— Я не жадная, Иван. Просто я люблю зарабатывать деньги.
— И не любишь их тратить, — закончил фразу Иван Палыч.
— Может быть, — сказала Люся, выруливая машину на набережную. — Во всяком случае, в самое ближайшее время нам снова придется заняться делами.
— А я разве когда отказывался? — улыбнулся жене Иван Палыч.
Солнце сияло во всю мощь, усыпанное многочисленными парусниками и катерами море ослепительно блестело, из ресторанов и кафе доносилась веселая музыка.
* * *
Паша лежал на диване и слушал, как хнычет в своей кроватке ребенок. Рита хлопотала на кухне — жарила вчерашние слипшиеся макароны.
— Ты можешь подойти к ребенку или нет? — закричала она.
— Болею я Рита! Плохо мне! — отозвался Паша слабым голосом.
— Скотина! — пробормотала Рита. Она убавила огонь, пошла в комнату. Взяла Гришку на руки, стала укачивать, успокаивая: — Ну-ну, моя радость, ты же только что поел! Сейчас баиньки надо. Ребенок ненадолго затих.
— Чем так лежать, шел бы лучше работал. Вон я объявление видела — расклейщики требуются.
— Не могу я работать — слабый, — объяснил Паша.
— Какая там нужна сила — бумажки на столбах расклеивать! — усмехнулась Рита. — Совсем в животное превратился! Скажи, кто тебя просил бить Вадиму Георгиевичу морду?
— Ударил, и правильно — это он во всем виноват! — сказал Паша, отворачиваясь к стене.
— Дурак! Из его вины можно было денег надоить на всю жизнь, а ты своими собственными руками всю халяву обрубил! Вот он у меня где был! — Рита загнула палец, изображая крючок. — А сейчас где его искать? Ты, что ли, будешь этим заниматься?
— Ритуш, сходи за пакетиком, а? Я тебе адрес дам, — попросил Паша. — Мне только чуть-чуть ширнуться, и я тебе этого урода из-под земли достану, честное слово!
— Ага, сейчас! — огрызнулась Рита. — Ширнется он! Ты спросил, у нас в доме хоть копейка есть?
— Вон палас продать можно, — предложил Паша.
— Получше-то ничего придумать не мог? Ребенок по голому полу ползать будет?
— Ну, тогда… — Паша сглотнул набежавшую слюну. Когда проснулся, было еще ничего, а сейчас стало хуже. Начинало колотить. Вчера его выкинули из одной компании, куда он хотел пристроиться на халяву. Хорошо хоть с лестницы башкой вниз не спустили! — Ты же видишь, я не могу ничего. Давай так: я с ребенком буду сидеть, а ты поработаешь. Во многих семьях так.
— На панель мне, что ли, предлагаешь идти? — искренне возмутилась Рита.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44