– …меня интересует только правда. И сказать тебе ее придется, – Базиков ударил Казначея ногой сбросил на пол и заработал руками, сев жертвe на спину.
Он не сомневался, что выбьет правдивые показания. Способов много, кроме парней, есть и девчонка, так что разговор состоится… Разговор состоится, но его последствия Вована пугали. Оставлять своих свидетелей нельзя, надо «зачищать» всех, включая Перекатникова. Четыре трупа – довольно сильно и по нынешним меркам, и в понятиях беспредельного девяносто третьего года, когда семнадцатилетний Базиков только начинал бандитскую карьеру, спеша после тренировок в свою бригаду, а после работы отправляясь домой на трамвае.
Жизнь относилась к Вовану лояльно. Все, с кем он вертелся в те годы, кончили плохо. Погибли, исширялись, отхватили длинные срока или просто сгинули в далеких лагерях. Их лидер, стокилограммовый Толя по кличке Демократ, стал на зоне «петухом»… Базикова подняло на гребень волны и вынесло на сушу без потерь, что он приписывал исключительно собственной изворотливости и уму.
Убивать Вовану пока не доводилось. В юности просто везло, сейчас – отпала надобность, проблемы удавалось решать достаточно мирно. Для крайних ситуаций был у Дракулы «мокродел» из бывших, но и к его услугам обратиться не посчастливилось.
И сейчас не обратишься, не та ситуация. Надо решать самому.
Четыре трупа… Легко сказать и трудно сделать. Из служебного, зарегистрированного на охранную фирму, оружия стрелять не станешь, «левых» стволов не захватили. Душить-резать? Как-то грязновато, да и навыков нет. Надо вывозить из квартиры, есть один бункер, где пленников можно продержать нужное время, но четверых в багажник не уложишь…
Сплошные проблемы. В детстве не наигрался, вот и заработал их на старости лет. Кому сказать – оборжутся. Сволочь этот Макс, хотя и друг. Из всей троицы, кстати, он один теперь имеет «боевой» опыт. Приказать повторить? Вряд ли получится, он ведь Чугунский, а не Боло Енг.
Очной ставки с Валентином Казначей не выдержал, но озвученная им версия никакой критики не выдерживала. То есть, конечно, звучало все гладко, но Базиков учился бандитизму не по книжкам, так что в этой области если кто и мог его объехать на кривой кобыле, то всяко не Казначей.
Угадав с предположением о звонке Артема по «02», Вован слегка взбесился. Его стукач знал только про одно сообщение, но ведь Казначей обещал дополнить информацию. Может, успел позвонить вторично?
– …теперь я не уйду отсюда, пока не услышу всей правды.
Он встал перед сидящей на диване Верой. Девчонка понравилась с первого взгляда, было в ней что-то, выгодно отличавшее и от дешевых шлюх, и от дам полусвета, с которыми привык общаться Вован. Не говоря о жене – она была на пять лет старше, ни красотой, ни умом не блистала, но имела богатого отчима, что и обусловило выбор.
Вера понравилась с первого взгляда, а после того, как влепила пощечину, Вован твердо решил с ней позабавиться. До последнего момента оставался нерешенным вопрос, как именно это произойдет, будет иметь место принуждение, или она согласится добровольно. Сложившаяся ситуация позволяла совместить приятное с полезным, и Базиков потрепал девушку по голове:
– Раздевайся, милая.
– Как?
– Желательно, красиво… Быть первым Вован не хотел. Он давно заметил, что ему нравится, доставляет удовольствие «для разогрева» посмотреть на процедуру со стороны. Он и с женой записал несколько видеокассет, самые сладкие места из которых прокручивал перед тем, как приступить к исполнению долга. С долгом, в последнее время, обстояло неважно, но до обращения к врачам Вован еще не дошел, находя для себя всякие щадящие самолюбие отговорки, в том числе и услышанную по радио: «Долги отдают только трусы». Добровольцем вызвался Олег, и Базиков с легким сердцем уступил ему право первой ночи. Чугунского вперед пускать не стоило, ни в теперешнем подавленном состоянии, ни вообще. Дорвавшись до халявы, он обычно начинал лютовать, приводя девчонок в состояние полной негодности к дальнейшему употреблению. А за Олега Вован был спокоен, зная, что тот отработает эстетично.
Что касается Перекатникова, то его Вован упомянул просто для маскировки, чтоб усыпить бдительность пленников и лишний раз напугать девку.
Последнее удалось в полной мере. Раздеваться сама Вера не стала, но смотрела на приближающегося Олега такими глазами, что бьио ясно: сопротивления не последует.
– Стойте! – крикнул лежащий на полу Фролов.
В его голосе Вовану послышалось не только отчаяние, но он, увлеченный начинающейся потехой, анализировать не стал, просто двинул ногой, припечатав Семена каблуком по макушке, и даже не обернулся.
– А у меня давно стоит, – ответил Олег, вскрывая презервативы и продолжая идти, виляя бедрами.
Он взял Веру за плечо и, потянув, поднял с дивана. Улыбаясь, прошелся рукой по груди и вжикнул «молнией» на джинсах. Застежка опустилась легко, а пуговица вообще расстегнулась сама, после чего Олегыч повернул девушку к себе спиной и одним рывком спустил джинсы до колен.
Вера хотела что-то сказать, но Литовченко, гладя по бедрам, другой рукой толкнул ее в спину, заставив наклониться и упереться руками на диван.
– Сейчас нам будет хорошо…
Все изменилось в один момент, и первым это осознал не Максим, которому полагалось контролировать обстановку за спиной шефа, а Перекатников.
– Там!.. – он протянул руку, указывая, с какой стороны возникла опасность, и в этот момент прогремел первый выстрел.
Девятый патрон, оставшийся после магазинной стрельбы, уже находился в патроннике, так что передергивать затвор нужды не было. Приподнявшись с пола, единым движением Фролов выдернул из-за пояса пистолет и сбил флажок предохранителя. Промазать было невозможно, и две пули, с разницей в долю секунды, ударили Вована в спину. Мир перевернулся.
В детстве Вован не раз представлял свою смерть, и выглядела она по-другому.
«Как глупо, – думал он, пытаясь дотянуться до пистолета, но рукоятка всякий раз ускользала. – Такого не может быть. За что?»
Он не упал, но отшатнулся к стене, освобождая траекторию стрельбы по Олегу, чем Фролов немедленно воспользовался. Первая пуля попала Самокату в живот, вторая – поразила в пах, и он рухнул перед диваном, головой касаясь Вериных ног, взвыл страшным голосом, выгнулся, ударившись затылком об пол, и снова сложился, перевернулся на бок, суча ногами.
На все хватило двух кратких мгновений. Макс ковырялся в носу и был увлечен этим делом, при первом выстреле дрогнул и вырвал из ноздри лишний волос, а больше сделать ничего и не успел, только моргнул – и навалилась темнота.
Тело Чугунского еще сползало на пол, когда Фролов встал и подошел к лежащему у стены Вовану.
Рыча, Базиков тянулся к оружию. – Держи подачу, – равнодушно, словно не в первый раз, Семен протянул к его голове руку и нажал спуск.
Тело Базикова в последний раз дернулось. Ноги выпрямились, штанина левой ноги зацепилась за ботинок правой, обнажая бледную щиколотку.
– Готов.
Потерявший сознание Олег тоже производил впечатление трупа.
Ошарашенный Артем не поднимался, только тряс головой и беспрерывно икал.
Вера ничком лежала на диване, отключившись от происходящего.
Фролов посмотрел на остолбеневшего Перекатникова и поднял пистолет:
– Ну что, сука?
Лицо Валентина напоминало заплесневелую котлету.
– Н-не надо. Я не при чем, меня заставили…
– Значит, хочешь жить?
– Хочу. – Из глаз алюминиевого короля потекли слезы. Помедлив, он упал на колени и неожиданно проворно пополз к Фролову.
Семен отступил…
2
– Черт его знает, куда они делись, – Волгин закурил и оглядел приданные силы, собравшиеся в его кабинете.
Сил было четверо: три оперативных и одна – общественной безопасности, в лице старшего участкового Орлянского.
Участковый и получил задачу первым:
– Вот список вопросов. Идешь по всем квартирам этого дома и по соседним, где окна во двор выходят. Не просто через дверь спрашиваешь: «Не знаете, кто стрелял?», а входишь и обстоятельно говоришь со всеми жильцами.
– А если пускать не будут?
– Выноси дверь. Меня без формы почему-то куда угодно пускают, вот и ты постарайся. Дадут еще людей – пришлю тебе на помощь.
Участковый положил вопросник в свою папку и ушел. Волгин посмотрел ему вслед с раздражением: добросовестность майора вызывала откровенные сомнения.
На первоначальном этапе грамотно проведенный поквартирный обход – одно из самых результативных мероприятий, но все зависит от старания исполнителей и фактора времени. Спрашивать спустя полтора месяца человека о том, кого он видел в день убийства – мягко говоря, нелепо. Разве что в тех случаях, когда перед проверкой нужно набить бумагами бесперспективное дело. Что касается исполнителей, то наибольшее рвение проявляют те, на ком непосредственно лежит ответственность за раскрытие; это понятно и где-то даже правильно. Но Волгина просто бесила нарастающая – особенно среди сотрудников других отделов, привлеченных для разовых мероприятий, – тенденция работать спустя рукава. Особенно ярко это проявлялось среди молодых участковых, только что выпущенных из Академии. Словно там читали лекции «Как сделать так, чтобы больше ничего не поручали». Полная аморфность в сочетании с гонором и нелепые обиды: «Я работать пойду, а вы в кабинете водку жрать останетесь». Попытки объяснить, что существует множество других, не менее срочных и при том чисто оперативных действий, вызывали лишь скептическую усмешку, и Волгин давно бросил объясняться. Была бы возможность, он бы сам пошел беседовать с жильцами, поскольку в девяносто девяти процентах случаев, опросив всего один подъезд, при грамотном подходе сыщется не меньше двух-трех свидетелей. Но возможности делать все самому не было, так что приходилось рассчитывать на чужую исполнительность.
Кроме Орлянского в группу, созданную по приказу начальника РУВД для раскрытия особо тяжкого преступления, вошли Кузенков, младший опер из отдела по борьбе с наркотиками Родионов и лейтенант Шура Сазонов.
От последнего мечтали избавиться все, но повода не находилось, и оставалось гонять Шурика по разным командировкам, группам и переводить из подразделения в подразделение. Как сказал Катышев: «Бог терпел и нам велел». Родители Сазонова работали в прокуратуре, мать – в городской, отец – в Генеральной. По какой причине они задвинули сына в угрозыск, не знал никто, но вот уже третий год Шурик болтался в ОУРе и портил любое дело, за которое брался. К сожалению, брался он за все, что предлагали, и успел наломать немало дров прежде, чем от его помощи стали шарахаться.
– Коротко расскажу, что мы наработали за сутки. – Волгин взял новую сигарету. – Базиков и Чугунский убиты, Левченко – в реанимации, сделали операцию, но в сознание он пока не приходил.
– Это правда, что ему… все отстрелили? —поинтересовался Сазонов.
– Не до конца, так что удалось пришить на место. У пострадавших похищены бумажники, часы, наверное – еще что-нибудь ценное, какие-нибудь цепи с колечками. Стрельбу слышали многие, но только один мужик догадался посмотреть в окно. Минут через десять после того, как все стихло, из подъезда выбежали трое мужчин и девушка, уехали на иномарке желтого цвета. Бабу он опознал – Томина Вера Сергеевна, проживала в той квартире, где эта бойня случилась. Насчет ее спутников не уверен, но вроде бы один из них – сводный брат Казначеев Артем, бывший милиционер нашего ППС, так же прописанный в адресе. Он снимал квартиру в другом месте, но там не появлялся очень давно, очевидно, жил у сестры. Про историю с «мерседесом» Чугунского вы все уже слышали, так что мотив напрашивается сам собой. Из того, что убивали в своей квартире, можно сделать вывод, что преступление не планировалось, все произошло спонтанно, когда Чугунский с компанией приехали в гости и начали качать права.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39