Я осторожно развернул и поднес его к лампе. На гербовой бумаге вверху было отпечатано: «Форт Бельведер-Виндзор», и рядом – герб принца Уэльского с тремя перьями.
Ниже, твердым почерком, следующее:
Свидетельство о заключении брака.
Ноябрь 1933 года.
Настоящим удостоверяется брак между Эдуардом, принцем Уэльским, и Мэри Монтгомери, девицей сего прихода. Таинство венчания, в соответствии с ритуалом Англиканской церкви, между Его Королевским Высочеством Эдуардом, принцем Уэльским, и Мэри Монтгомери, совершено священником Эриком Сент-Джоном Саммерсби (подпись). Подписи Е. К. В. и Мэри Монтгомери, а также подписи свидетелей прилагаются.
Эдуард Яр.
Мэри Монтгомери
Тельма Фернесс
Эрнест (неразборчиво)
Я посмотрел бумагу на просвет. Она имела водяные знаки и казалась настоящей – но, как ни крути, нашел-то я ее в архиве поддельных документов. Впрочем, этого материала хватило бы не на одну сенсационную статью. Особу, занимающую английский престол, ожидал еще один кошмарный год, если бы эта бомба замедленного действия, оставленная ее дядей, взорвалась.
Каким же ничтожеством был этот Эдуард! Вероятно, он полагал, что тайный брак – отличная шпилька родителям, которые – так же, как и мои – не переставали твердить ему, что он должен найти себе подходящую невесту.
Разумеется, бедная девушка не знала, что, согласно Акту о бракосочетании высочайших особ, для законного брака требовалось согласие Георга V.
Я отыскал ключ от старенького сейфа, стоящего в углу комнатушки Делиз. Я приобрел этот сейф в один из благополучных периодов фирмы почти задаром – а потом потратил уйму денег на разрешение администрации поставить его у себя.
Огромный медный ключ вполне годился для того, чтобы запереть им реликвию эдвардианской эпохи. Впрочем, замок, вероятно, мог бы открыть и ребенок. Я держал в сейфе свой автоматический пистолет и еще кое-что. Теперь туда же отправилась тайна Мэри Вуд.
Весьма невеселая тайна. Я попытался мысленно воссоздать обстановку свадьбы. Друзья Эдуарда, очевидно, находили бракосочетание принца со служанкой невероятно забавным – а наивная девушка настояла, что только на таких условиях отдаст свое маленькое сокровище пресыщенному принцу. Кто-нибудь, наверное, шутил, что он должен найти девственницу, чтобы произвести на свет наследника престола – а потом шутка обернулась реальностью. Монтгомери объявила, что она беременна. Вероятно, Эдуард был уверен, что не может стать отцом – но попадались ли ему до того молодые здоровые девушки?
Я подошел к окну. Толпы народа устремлялись в сторону Чайна-тауна. Хотя на дворе стоял не китайский, а вполне европейский Новый год, владельцы окрестных ресторанов радовались возможности угостить гуляющую «лупоглазую» публику. Мне хотелось к людям, но я знал, что если отправлюсь в паб, то с большой вероятностью закончу вечер где-нибудь в канаве.
Жалость к себе – отвратительное чувство, но именно в нем я погряз теперь с головой. Я заткнул уши, чтобы не слышать звуков новогоднего веселья, и провел еще одну скверную ночь на раскладушке.
В 7.30 утра я уже мчался к Стретфордскому спортивному комплексу. Сорок раз переплыл бассейн, принял вожделенный душ и, к собственному удивлению, отправился завтракать в «Макдональдс». Несмотря на избыток калорий в их пище, все-таки это заведение страшно удобно.
Вернувшись в офис, я позвонил Джею и оставил ему на автоответчике сообщение, чтобы он потребовал проведения электронного теста книги регистрации Пултера, хотя шанс на оправдание Кэт Хэдлам казался мне уже практически нулевым и весь вчерашний энтузиазм улетучился. Похоже было, что за ее свободу мне лично предстояло заплатить немалую цену. Может быть, действительно стоило забыть об этом и предоставить дело полиции и суду?
Я не спеша прогулялся по центру города. День стоял свежий, в воздухе почти не чувствовалось выхлопных газов, с юго-запада дул легкий ветерок. Пообедав в пиццерии, я вернулся в офис. Больше идти было некуда.
Ближе к вечеру мне позвонила мисс Эттли из «Полар Билдинг Сосайети» и очень удивилась, застав меня на рабочем месте в первый день нового года. Она сообщила, что в моем деле наметились кое-какие сдвиги: мистер Харрисон попросил, чтобы ему принесли мои бумаги, и сказал, что дело, возможно, будет пересмотрено. Она подробно рассказала мне обо всех деталях, а меня так взволновала перспектива вернуться в свою квартиру, что, недолго думая, я спросил ее, не хочет ли она со мной пообедать. Мисс Эттли, производившая впечатление особы со здоровым аппетитом, согласилась – не то чтобы слишком поспешно, но довольный голос, каким она обсуждала место встречи, приятно контрастировал с тоном моей последней беседы на аналогичную тему с Делиз. Эттли звонила из своего дома в Пойнтоне.
– Знаете, Дейвид, я хочу выйти прогуляться в Лайм-парк. Может быть, присоединитесь ко мне? А потом я угощу вас домашним обедом, – предложила она. – Не размышляя слишком долго, я обещал приехать. – Вечером можно будет выйти куда-нибудь в паб…
«Отдал пенни – не жалей фунт», – сказал я себе и обещал приехать.
Она жила на Чеззлвит-авеню в квартале, где все улицы носили имена диккенсовских персонажей. Доехав до района, я понял, как путано она объяснила мне дорогу: налево по Черибл, направо по Хэвишем, а потом прямо по Тротвуд… Но в конце концов я все же отыскал путь в лабиринте сдвоенных коттеджей и был радушно встречен мисс Эттли, уже экипированной в темно-синюю куртку, джинсы и сапоги.
– Называйте меня Сьюзан, – сразу заявила она.
Лайм-парк начинался недалеко от ее дома. Она старательно вела беседу о пустяках, пока мы не добрались до величественного здания и не припарковались. Она была приятно удивлена, когда я достал свою карточку Национального треста, и нас пропустили в здание. Все-таки банкрот Дейв Кьюнан был не чужд культуре. Потом мы обошли огромный парк, вместе с толпами посетителей любуясь оленями. Несмотря на теплый западный ветер, тут, в предгорьях Пеннин, стоял холод, но все же в обществе Сьюзан Эттли я начинал понемногу оттаивать. Помогая ей взбираться по крутой дороге, я брал ее за руку. Здесь, на фоне дикого пейзажа, это было совершенно естественным.
Когда мы вернулись на Чеззлвит-авеню, процесс размораживания продолжился. У Сьюзан в духовке стояла мусака – греческая запеканка из баклажанов с мясом – и, пока мои уши отходили от мороза, она накрыла стол в столовой. У нее был уютный дом, украшенный множеством женских безделушек. Все горизонтальные поверхности были уставлены миниатюрными фигурками, статуэтками, сувенирами – предметами, смысла которых я никогда не понимал. Когда мне дарили подобные вещи, я их даже не распаковывал, а через полгода обнаруживал где-нибудь на антресолях, как будто вся моя домашняя жизнь была прелюдией к выселению.
Прогулка и сытный обед расслабили меня окончательно. Я был готов к развлечениям. Сьюзан, прекрасная рассказчица, поведала мне множество историй об ухищрениях, к которым прибегали клиенты Общества, чтобы уклониться от оплаты кредита. Некоторые я постарался запомнить, чтобы воспользоваться ими. Вообще же слушать эти откровенные рассказы было очень приятно: они должны были означать, что мисс Эттли не числит меня в категории дефолтеров. На личные темы мы не переходили, но у меня сложилось впечатление, Что в данный момент мужчина в жизни Сьюзан отсутствовал, и это обстоятельство ее огорчало.
– Что за человек этот Харрисон? – спросил я.
– О, типичный начальник. Очень высокого мнения о своей персоне, – расплывчато ответила она.
– А какой он из себя? – настаивал я. Мне важно было узнать о нем хоть что-нибудь, но она не поддавалась.
– Высокий, крепкий, тренируется с гирями… – Она произнесла это как нечто само собой разумеющееся. – Держит гири прямо в кабинете! Он начинал матросом на флоте и сделал отличную карьеру. В нем до сих пор осталось что-то грубоватое. Но давайте лучше о чем-нибудь приятном! Я терпеть его не могу. Тупой как пробка, а мою работу ни в грош не ставит.
Конкуренция в «Билдинг Сосайети» была жестокой, в основном между женщинами, и она пояснила, что если одинокие дамы, такие, как она, занимали относительно неплохое положение, то на самые высокие ступеньки поднимались лишь те, кто имел партнера.
– Руководство относится к ним лучше, – произнесла она с сожалением, собирая тарелки.
Я был очень доволен обедом. Муссака особенно радовала после насыщенных холестерином гамбургеров, которые я поглощал на фоне бесконечных детских дней рождения в «Макдональдсах». Я предложил Сьюзан помыть посуду, пока она будет переодеваться, и с наслаждением принялся за тарелки и сковородки, впервые за неделю дорвавшись до кухни. Составляя тарелки в сушилку, я чувствовал, как мои мысли проясняются. Надо попробовать вытянуть из Сьюзан, в каких отношениях состоит Гордон с «Билдинг Сосайети». Если Гордон полагает, что повлияет на меня, выставив из дома, возможно, я могу чем-то ему отплатить? Я был уверен, что функционирование и распределение капитала строительных обществ регулируются строгим законодательством, и коль скоро Гордон с такой легкостью вертел Харрисоном – не исключено, что о нем можно выяснить что-нибудь интересное. Я понимал, что хватаюсь за соломинку, но что еще мне оставалось делать?
– Вы такой хозяйственный, Дейвид, – сказала Сьюзан, вернувшись в кухню и наградив меня поощрительным взглядом. – Вы уверены, что не женаты?
Она вдруг показалась мне очень привлекательной. Черты, которые в нашу первую встречу напомнили мне коровьи, теперь сделались изящными и правильными. Кроме того, очень радовала возможность не думать о том, что в дом ворвется разъяренная мамаша. Я вдруг ощутил, как утомительно общение с семейством Делани. Мы со Сьюзан улыбнулись друг другу, и я объяснил, что являюсь вдовцом. Розовая блузка с двумя расстегнутыми верхними пуговицами и леггинсы прекрасно обрисовывали ее весьма интересную фигуру.
В гостиной я шагнул в сторону кресла, но она показала мне на место рядом с собой на диване.
– Отсюда гораздо лучше видно телевизор, Дейвид, – объяснила она, забравшись с ногами в уголок.
– Я предпочитаю, чтобы меня называли Дейв, Сьюзан, – сказал я. – И я думал, мы собираемся выехать в город.
– А стоит ли? Здесь так уютно. – Она протянула мне тяжелый хрустальный стакан с ароматным виски. – Я не очень люблю пабы – там так шумно, и обязательно попадется кто-нибудь, с кем мы разорвали контракт, – объяснила она. Я понял, что должен выбирать между уютным вечером со Сьюзан и ранним возвращением в «Атвуд Билдинг». Рядом с этой женщиной я действительно чувствовал себя легко.
Я отхлебнул виски, и мы продолжили беседу.
В новостях говорили о королевской семьи, и мы некоторое время поболтали об их проблемах. Я с трудом сдерживался, чтобы не поведать ей о своем открытии, но Сьюзан оказалась такой ярой монархисткой, что скажи я ей о том, что настоящий наследник престола – не принц Чарльз, а безвестная бродяжка– и мирному течению нашей беседы пришел бы конец.
Потом мы перешли к разговору о ней самой. Родители ее умерли. У нее были брат и сестра, которые имели свои семьи. Вспомнив о Либерти, я согласился, что дети могут создавать большие проблемы. Сьюзан сказала, что сама она «всегда ставила на первое место работу, но вообще-то ценила радости жизни».
В твердых чертах ее лица я уловил нечто мечтательное и почувствовал, что спрятанный где-то глубоко огонек начинает разгораться. Около одиннадцати часов я решил, что пора отправляться восвояси, пока в моей жизни не появились новые осложнения.
– Не торопитесь, Дейвид. Мы еще немножко перекусим. У меня есть спиртовка для фондю – вы любите сыр?
Она упорхнула в кухню, и скоро я уплетал плавленый сыр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Ниже, твердым почерком, следующее:
Свидетельство о заключении брака.
Ноябрь 1933 года.
Настоящим удостоверяется брак между Эдуардом, принцем Уэльским, и Мэри Монтгомери, девицей сего прихода. Таинство венчания, в соответствии с ритуалом Англиканской церкви, между Его Королевским Высочеством Эдуардом, принцем Уэльским, и Мэри Монтгомери, совершено священником Эриком Сент-Джоном Саммерсби (подпись). Подписи Е. К. В. и Мэри Монтгомери, а также подписи свидетелей прилагаются.
Эдуард Яр.
Мэри Монтгомери
Тельма Фернесс
Эрнест (неразборчиво)
Я посмотрел бумагу на просвет. Она имела водяные знаки и казалась настоящей – но, как ни крути, нашел-то я ее в архиве поддельных документов. Впрочем, этого материала хватило бы не на одну сенсационную статью. Особу, занимающую английский престол, ожидал еще один кошмарный год, если бы эта бомба замедленного действия, оставленная ее дядей, взорвалась.
Каким же ничтожеством был этот Эдуард! Вероятно, он полагал, что тайный брак – отличная шпилька родителям, которые – так же, как и мои – не переставали твердить ему, что он должен найти себе подходящую невесту.
Разумеется, бедная девушка не знала, что, согласно Акту о бракосочетании высочайших особ, для законного брака требовалось согласие Георга V.
Я отыскал ключ от старенького сейфа, стоящего в углу комнатушки Делиз. Я приобрел этот сейф в один из благополучных периодов фирмы почти задаром – а потом потратил уйму денег на разрешение администрации поставить его у себя.
Огромный медный ключ вполне годился для того, чтобы запереть им реликвию эдвардианской эпохи. Впрочем, замок, вероятно, мог бы открыть и ребенок. Я держал в сейфе свой автоматический пистолет и еще кое-что. Теперь туда же отправилась тайна Мэри Вуд.
Весьма невеселая тайна. Я попытался мысленно воссоздать обстановку свадьбы. Друзья Эдуарда, очевидно, находили бракосочетание принца со служанкой невероятно забавным – а наивная девушка настояла, что только на таких условиях отдаст свое маленькое сокровище пресыщенному принцу. Кто-нибудь, наверное, шутил, что он должен найти девственницу, чтобы произвести на свет наследника престола – а потом шутка обернулась реальностью. Монтгомери объявила, что она беременна. Вероятно, Эдуард был уверен, что не может стать отцом – но попадались ли ему до того молодые здоровые девушки?
Я подошел к окну. Толпы народа устремлялись в сторону Чайна-тауна. Хотя на дворе стоял не китайский, а вполне европейский Новый год, владельцы окрестных ресторанов радовались возможности угостить гуляющую «лупоглазую» публику. Мне хотелось к людям, но я знал, что если отправлюсь в паб, то с большой вероятностью закончу вечер где-нибудь в канаве.
Жалость к себе – отвратительное чувство, но именно в нем я погряз теперь с головой. Я заткнул уши, чтобы не слышать звуков новогоднего веселья, и провел еще одну скверную ночь на раскладушке.
В 7.30 утра я уже мчался к Стретфордскому спортивному комплексу. Сорок раз переплыл бассейн, принял вожделенный душ и, к собственному удивлению, отправился завтракать в «Макдональдс». Несмотря на избыток калорий в их пище, все-таки это заведение страшно удобно.
Вернувшись в офис, я позвонил Джею и оставил ему на автоответчике сообщение, чтобы он потребовал проведения электронного теста книги регистрации Пултера, хотя шанс на оправдание Кэт Хэдлам казался мне уже практически нулевым и весь вчерашний энтузиазм улетучился. Похоже было, что за ее свободу мне лично предстояло заплатить немалую цену. Может быть, действительно стоило забыть об этом и предоставить дело полиции и суду?
Я не спеша прогулялся по центру города. День стоял свежий, в воздухе почти не чувствовалось выхлопных газов, с юго-запада дул легкий ветерок. Пообедав в пиццерии, я вернулся в офис. Больше идти было некуда.
Ближе к вечеру мне позвонила мисс Эттли из «Полар Билдинг Сосайети» и очень удивилась, застав меня на рабочем месте в первый день нового года. Она сообщила, что в моем деле наметились кое-какие сдвиги: мистер Харрисон попросил, чтобы ему принесли мои бумаги, и сказал, что дело, возможно, будет пересмотрено. Она подробно рассказала мне обо всех деталях, а меня так взволновала перспектива вернуться в свою квартиру, что, недолго думая, я спросил ее, не хочет ли она со мной пообедать. Мисс Эттли, производившая впечатление особы со здоровым аппетитом, согласилась – не то чтобы слишком поспешно, но довольный голос, каким она обсуждала место встречи, приятно контрастировал с тоном моей последней беседы на аналогичную тему с Делиз. Эттли звонила из своего дома в Пойнтоне.
– Знаете, Дейвид, я хочу выйти прогуляться в Лайм-парк. Может быть, присоединитесь ко мне? А потом я угощу вас домашним обедом, – предложила она. – Не размышляя слишком долго, я обещал приехать. – Вечером можно будет выйти куда-нибудь в паб…
«Отдал пенни – не жалей фунт», – сказал я себе и обещал приехать.
Она жила на Чеззлвит-авеню в квартале, где все улицы носили имена диккенсовских персонажей. Доехав до района, я понял, как путано она объяснила мне дорогу: налево по Черибл, направо по Хэвишем, а потом прямо по Тротвуд… Но в конце концов я все же отыскал путь в лабиринте сдвоенных коттеджей и был радушно встречен мисс Эттли, уже экипированной в темно-синюю куртку, джинсы и сапоги.
– Называйте меня Сьюзан, – сразу заявила она.
Лайм-парк начинался недалеко от ее дома. Она старательно вела беседу о пустяках, пока мы не добрались до величественного здания и не припарковались. Она была приятно удивлена, когда я достал свою карточку Национального треста, и нас пропустили в здание. Все-таки банкрот Дейв Кьюнан был не чужд культуре. Потом мы обошли огромный парк, вместе с толпами посетителей любуясь оленями. Несмотря на теплый западный ветер, тут, в предгорьях Пеннин, стоял холод, но все же в обществе Сьюзан Эттли я начинал понемногу оттаивать. Помогая ей взбираться по крутой дороге, я брал ее за руку. Здесь, на фоне дикого пейзажа, это было совершенно естественным.
Когда мы вернулись на Чеззлвит-авеню, процесс размораживания продолжился. У Сьюзан в духовке стояла мусака – греческая запеканка из баклажанов с мясом – и, пока мои уши отходили от мороза, она накрыла стол в столовой. У нее был уютный дом, украшенный множеством женских безделушек. Все горизонтальные поверхности были уставлены миниатюрными фигурками, статуэтками, сувенирами – предметами, смысла которых я никогда не понимал. Когда мне дарили подобные вещи, я их даже не распаковывал, а через полгода обнаруживал где-нибудь на антресолях, как будто вся моя домашняя жизнь была прелюдией к выселению.
Прогулка и сытный обед расслабили меня окончательно. Я был готов к развлечениям. Сьюзан, прекрасная рассказчица, поведала мне множество историй об ухищрениях, к которым прибегали клиенты Общества, чтобы уклониться от оплаты кредита. Некоторые я постарался запомнить, чтобы воспользоваться ими. Вообще же слушать эти откровенные рассказы было очень приятно: они должны были означать, что мисс Эттли не числит меня в категории дефолтеров. На личные темы мы не переходили, но у меня сложилось впечатление, Что в данный момент мужчина в жизни Сьюзан отсутствовал, и это обстоятельство ее огорчало.
– Что за человек этот Харрисон? – спросил я.
– О, типичный начальник. Очень высокого мнения о своей персоне, – расплывчато ответила она.
– А какой он из себя? – настаивал я. Мне важно было узнать о нем хоть что-нибудь, но она не поддавалась.
– Высокий, крепкий, тренируется с гирями… – Она произнесла это как нечто само собой разумеющееся. – Держит гири прямо в кабинете! Он начинал матросом на флоте и сделал отличную карьеру. В нем до сих пор осталось что-то грубоватое. Но давайте лучше о чем-нибудь приятном! Я терпеть его не могу. Тупой как пробка, а мою работу ни в грош не ставит.
Конкуренция в «Билдинг Сосайети» была жестокой, в основном между женщинами, и она пояснила, что если одинокие дамы, такие, как она, занимали относительно неплохое положение, то на самые высокие ступеньки поднимались лишь те, кто имел партнера.
– Руководство относится к ним лучше, – произнесла она с сожалением, собирая тарелки.
Я был очень доволен обедом. Муссака особенно радовала после насыщенных холестерином гамбургеров, которые я поглощал на фоне бесконечных детских дней рождения в «Макдональдсах». Я предложил Сьюзан помыть посуду, пока она будет переодеваться, и с наслаждением принялся за тарелки и сковородки, впервые за неделю дорвавшись до кухни. Составляя тарелки в сушилку, я чувствовал, как мои мысли проясняются. Надо попробовать вытянуть из Сьюзан, в каких отношениях состоит Гордон с «Билдинг Сосайети». Если Гордон полагает, что повлияет на меня, выставив из дома, возможно, я могу чем-то ему отплатить? Я был уверен, что функционирование и распределение капитала строительных обществ регулируются строгим законодательством, и коль скоро Гордон с такой легкостью вертел Харрисоном – не исключено, что о нем можно выяснить что-нибудь интересное. Я понимал, что хватаюсь за соломинку, но что еще мне оставалось делать?
– Вы такой хозяйственный, Дейвид, – сказала Сьюзан, вернувшись в кухню и наградив меня поощрительным взглядом. – Вы уверены, что не женаты?
Она вдруг показалась мне очень привлекательной. Черты, которые в нашу первую встречу напомнили мне коровьи, теперь сделались изящными и правильными. Кроме того, очень радовала возможность не думать о том, что в дом ворвется разъяренная мамаша. Я вдруг ощутил, как утомительно общение с семейством Делани. Мы со Сьюзан улыбнулись друг другу, и я объяснил, что являюсь вдовцом. Розовая блузка с двумя расстегнутыми верхними пуговицами и леггинсы прекрасно обрисовывали ее весьма интересную фигуру.
В гостиной я шагнул в сторону кресла, но она показала мне на место рядом с собой на диване.
– Отсюда гораздо лучше видно телевизор, Дейвид, – объяснила она, забравшись с ногами в уголок.
– Я предпочитаю, чтобы меня называли Дейв, Сьюзан, – сказал я. – И я думал, мы собираемся выехать в город.
– А стоит ли? Здесь так уютно. – Она протянула мне тяжелый хрустальный стакан с ароматным виски. – Я не очень люблю пабы – там так шумно, и обязательно попадется кто-нибудь, с кем мы разорвали контракт, – объяснила она. Я понял, что должен выбирать между уютным вечером со Сьюзан и ранним возвращением в «Атвуд Билдинг». Рядом с этой женщиной я действительно чувствовал себя легко.
Я отхлебнул виски, и мы продолжили беседу.
В новостях говорили о королевской семьи, и мы некоторое время поболтали об их проблемах. Я с трудом сдерживался, чтобы не поведать ей о своем открытии, но Сьюзан оказалась такой ярой монархисткой, что скажи я ей о том, что настоящий наследник престола – не принц Чарльз, а безвестная бродяжка– и мирному течению нашей беседы пришел бы конец.
Потом мы перешли к разговору о ней самой. Родители ее умерли. У нее были брат и сестра, которые имели свои семьи. Вспомнив о Либерти, я согласился, что дети могут создавать большие проблемы. Сьюзан сказала, что сама она «всегда ставила на первое место работу, но вообще-то ценила радости жизни».
В твердых чертах ее лица я уловил нечто мечтательное и почувствовал, что спрятанный где-то глубоко огонек начинает разгораться. Около одиннадцати часов я решил, что пора отправляться восвояси, пока в моей жизни не появились новые осложнения.
– Не торопитесь, Дейвид. Мы еще немножко перекусим. У меня есть спиртовка для фондю – вы любите сыр?
Она упорхнула в кухню, и скоро я уплетал плавленый сыр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58