В конце концов, Анжелина унаследует все нажитое господином Леви добро как его законная жена. Вариантов много.
Когда-то Леви сам был хорошим прощелыгой, а теперь пришел к неизвестному человеку и выкладывает перед ним чековую книжку. Видно, выходка Анжелины отправила его в долгий нокаут, хотя он не оставил у меня впечатления человека убитого горем. Я почесал голову и задумался. Нужно найти зацепку. Леви не похож на человека, страдающего болезнью Альцгеймера, но кто знает…
Вторую половину дня я отправлял факсы и говорил по телефону. Я позвонил знакомому частному детективу в Сидней. Он первым делом поинтересовался, известно ли мне, что там сейчас час ночи.
– Да ты просто мерзавец, – возмутился он. – Ты в нормальное время не можешь работать?
– Кончай кипятиться, приятель, – сказал я Томми Брейтуайту, три года назад эмигрировавшему из Манчестера. – Разве не ты говорил, что не хочешь отрываться от корней?
– Точно, это был я, твой старый собутыльник. Чем порадуешь, Дейв?
Вначале я назвал размер аванса, потом изложил суть вопроса. Он пообещал связаться со мной, когда у них наступит утро, но перезвонил через полчаса. Брейтуайт продиктовал мне номер телефона надежного человека в Маниле. Агентство, на которое работал Брейтуайт, использовало его в качестве стрингера. Когда я набрал номер филиппинца, в Маниле было почти два часа ночи. Он не стал пенять мне на поздний час и с первых слов убедил меня в том, что далеко не все филиппинцы, как мне прежде представлялось, говорят на хорошем английском с американским акцентом. Его речь состояла из смеси английского с испанским с вкраплением слов на неведомых мне языках. После получасовой лингвистической разминки и спора о размере аванса он согласился отыскать беглянку и убедить ее поговорить со стариком.
На этом мой рабочий день не кончился. Около четырех Селеста провела в мой кабинет женщину в кожаных штанах, жестко глядевшую на меня из-под украшенных серебряными колечками бровей. Даже макияж миссис Гринидж носил агрессивный характер, не говоря уже о ее манере держаться. Усевшись в кресло строго напротив меня, она принялась разглядывать мое лицо с таким видом, будто напрашивалась на немедленный отказ. Селеста задержалась, на всякий случай.
– Селеста, два кофе, пожалуйста, – попросил я.
Мисс Гринидж попросила собрать доказательства того, что она подвергалась сексуальным домогательствам со стороны своего бывшего босса. Деньги есть – недавно она получила наследство. Я согласился. Джорджия Гринидж изложила подробности. Ее непосредственный начальник в одной из кредитных компаний, Джордж Гаммедж, неоднократно добивался ее благосклонности. Она совершенно ясно дала ему понять, что не нуждается в его внимании. Дело дошло до того, что он ее уволил. Теперь она желает подать на него в суд. Нужны доказательства.
Я аккуратно, чтоб не перепутать, записал в своем блокноте: Джорджия Гринидж, Джордж Гаммедж. Когда я надписывал сверху «Возмещение ущерба», в голове начал складываться каламбур из этих созвучных фамилий, но женщина остановила бег моей фантазии, начав рассказывать о прочих похождениях Гаммеджа. Пока Джорджия говорила о том, как он, угрожая увольнением, склонял к постельным отношениям других девушек в отделе, я изучал ее лицо. Мне вспомнилась греческая легенда о трех сестрах, у которых один глаз и один зуб на троих. Может, я несправедлив, но мне кажется, таким лицом только непослушных детишек пугать.
Ну да ладно. Приятно мне смотреть на Джорджию или нет, – не важно, я ей помогу. Мне предстояло встретиться с девятью женщинами, еще недавно работавшими там же, где и Джорджия, и опросить их относительно Гаммеджа. Готовы ли они дать показания против человека, который угрожал им, шантажировал и наконец обрушил свой гнев на бедняжку Джорджию?
После ее ухода я завел папку «Дело Гринидж-Гаммедж» и задумался над тем, что же так притягивало этого Гаммеджа к Джорджии? Может, одинаковые имена и схожие фамилии? Этот праздный вопрос продолжал вертеться у меня в мозгах, когда я выезжал из Манчестера в потоке других машин, за рулем которых сидели изголодавшиеся по женскому вниманию чиновники, разочарованные мужья и любители живой природы.
18
– Дейв, у тебя вид актера, которому только что сообщили, что главную роль отдали другому.
– Не понял.
– Ты все прекрасно понял. Ты хотел, чтобы Каллен арестовал тебя. Это наконец-то дало бы тебе основание заняться делами Карлайлов.
Напрасно я рассказал Жанин об утренних событиях в конторе. Мне не доставило удовольствия в очередной раз убедиться, что она знает меня лучше, чем я сам, но затевать по этому поводу ссору я не хотел.
– Ты ошибаешься, – сказал я. – Единственное, чего я хочу, – зарабатывать больше денег и иметь хороший счет в банке, чтобы женщина, которую я люблю, поверила в мою надежность и позволила мне наконец соединиться с ней.
– И кто же эта женщина? – поинтересовалась она.
– Сама знаешь кто.
– Давай попробуем прожить несколько следующих месяцев без срочных вызовов на пригородные станции для поправки финансового положения богатых дам, а дальше видно будет.
– Согласен, – послушно сказал я. – Пора налаживать нашу собственную жизнь.
– Вот так-то лучше. Пойми, Дейв, тебе нужно забыть об этой дорогой кукле. Наш редактор криминальных новостей готовит статью о том, что поводом для убийства Олли полиция считает раскол в семействе Карлайлов. Значит, твоя подруга с фальшивыми ресницами тоже замешана в этом.
– Ну да?
Когда Жанин ставила меня в тупик, я возвращался на свою кухню. Но я проводил столько времени в квартире Жанин, что моя кухня была совершенно запущена. Заметив коричневые пятна ржавчины на плите, я принялся оттирать их, пока не довел до блеска всю металлическую поверхность. По истечении примерно часа добросовестного физического труда я почувствовал голод и приготовил себе большую порцию макарон с моцареллой и томатным соусом. Затем флегматично поглотил все до последней макаронины и впал в коматозное состояние, как обожравшийся крокодил. К жизни меня вернул телефонный звонок, который показался мне слишком громким. Пока рука моя тянулась к трубке, сознание помимо воли настроилось на голос Марти, но я услыхал нечто совершенно противоположное – мужской бас.
– Кьюнан?
– Да, – разочарованно ответил я.
– Мне нужно с вами повидаться. Это срочно.
Видимо, мой собеседник был уверен, что я его узнал, но мои извилины, неподвижные, как слипшиеся макароны, шевелиться отказывались.
– Прямо сейчас? Давайте лучше завтра с утра в моем агентстве, – предложил я.
– Блестящая идея, – саркастически прокомментировал голос. – Полиция еще конвой не убрала с места, где, по их мнению, я организовал убийство Лу Олли. Вы что, хотите, чтоб я прошел в ваш офис сквозь строй?
Наконец-то я понял, что говорю с Чарли Карлайлом, и зашевелил мозгами.
– Можете подъехать к моему дому, – встряхнувшись, предложил я.
– Меня весь день допрашивали. Хотели удостовериться, что у нас с вами общие интересы. Меньше всего меня тянет сейчас в вашу дыру.
Его дружелюбное замечание придало мне энергии.
– Где же вы соизволите со мной встретиться. Может, в номере люкс гостиницы «Мидлэнд»?
– Прошу прощения, – извинился он с интонацией, говорившей о полном отсутствии раскаяния. – Вырвалось ненароком. Я весь на нервах. Мне нужно поговорить с вами о Марти. Вопрос жизни или смерти.
– Прямо так?
– Кьюнан, я помню, как предложил вам денег, а вы бросили мне их в лицо, но сейчас я вынужден умолять вас об услуге и не поскуплюсь. Просите, чего хотите, – денег, работы, какой угодно помощи. Мне нужно с вами увидеться.
Чего он добивается? Пытается уговорить меня сознаться в причастности к убийству Олли?
– Нет, малыш Чарли, так не пойдет, – решился я. – Я приеду на встречу, а ты сдашь меня полиции как постановщика пьесы под названием «Последние минуты жизни Лу Олли»?
– Не драматизируйте, Кьюнан. Никто не подозревает вас в организации убийства Олли. Меня интересует совсем другой вопрос. Я знаю, что вы причастны к внезапному исчезновению моей жены. А мне необходимо с ней встретиться.
– Зачем это?
– Приезжайте – узнаете.
– С какой стати? В нашу последнюю встречу рядом с вами находились продажный полицейский и телохранитель. Не хотелось бы мне повторения прошлого опыта.
– Это была ошибка. Олли погорячился. Клянусь могилой моей матери, я буду один.
Я сделал паузу: если б я брал по десятке с каждого паршивца, который клянется могилой своей матери, я давно бы уже сделался миллионером и не работал. Осторожность боролась с любопытством, и последнее, как обычно, взяло верх над первым. Я предложил Карлайлу встретиться на стоянке рядом с аэропортом, примерно на полпути от его дома до моей дыры. Жанин говорила, что я хочу играть главную роль в событиях, которые меня не касаются, но вот вам, пожалуйста, – Чарли Карлайл, сам Чарли Карлайл умоляет меня о встрече.
Под покровом ночи я вышел из дому. Над городом висела туманная осенняя мгла. Я осторожно проехал по шоссе М56 и повернул к аэропорту. Подъехав к гостинице «Швейцарская деревня», отделенной от аэропорта густой рощей, я оставил машину на стоянке и прошелся дальше пешком. Если не считать гула самолетов, доносившегося со стороны взлетной полосы, ночь была тихой.
На краю пустующей в это время суток стоянки я увидел «роллс-ройс». Рядом – никого, но это еще ничего не означало. Карлайл мог замаскировать тут сотню людей. Я пошел обратно к своей машине, осознавая, что в любом случае деваться некуда. Я зашел слишком далеко: помогая Марти, я невольно помог Чарли. Для полиции я – преступник. Ради самосохранения я должен был докопаться до истины.
Заметив меня, Чарли посигналил фарами. Я подъехал к нему на своем «мондео» и опустил окно. В ответ послышалось жужжание автоматического стекла машины Карлайла.
– Кьюнан! Перебирайтесь сюда. Не орать же мне сквозь открытые окна, – сказал он. Даже при слабом освещении было видно, что лицо Карлайла пылало. Может, виной тому жара в салоне от внутреннего отопления.
Я отрицательно покачал головой:
– Сам полезай ко мне. Кто знает, чьи кулаки припрятаны в твоем салоне.
Он криво улыбнулся и с неудовольствием покинул мягкое кожаное сиденье. Нужно постараться, чтоб дверь «роллс-ройса» захлопнулась с шумом, но Чарли это удалось. Грохнув ею, он уселся рядом со мной. В машине, казалось, не осталось места. От его нового пиджака пахло дорогой кожей. Это был совсем не тот агрессивный маньяк, с которым я имел дело прежде. С тех пор как он вломился в мою контору в поисках жены, он утратил весь свой гонор и напоминал мне мешок картошки, втиснутый на сиденье.
– Какие проблемы, шеф? – спросил я.
– Это вы были вчера в «Ренессансе» с Марти? – нервно спросил он.
Я не видел смысла в том, чтоб отрицать, и кивнул головой.
– Слава богу, – с облегчением выдохнул Чарли.
– Как вы узнали?
– Менеджер позвонил, чтоб напомнить, что я не заплатил за номер, в котором пробыл с женой.
– А-а, – протянул я.
– Чертов прощелыга.
– Вы сообщили полиции, что я выдал себя за вас? – спокойно поинтересовался я.
– Этого еще не хватало. Где Марти?
– Откуда мне знать?
– Но ведь она не в вашей квартире в Чорлтоне?
– Нет, – ответил я.
– Я так и знал.
– Что вы знали? – вскинулся я. – Что моя грязная дыра ей не подойдет?
– Кьюнан, по-моему, мы взяли неверный тон. Давайте вернемся к началу.
– Это ты взял неверный тон, парень. Сначала хотел размозжить голову Марти, потом вознамерился разделаться со мной руками Олли и полицейского, который на тебя работает.
– Мне незачем извиняться за поведение Олли, скажу только, что вы неправильно истолковали то, чему стали свидетелем в Тарне, – ответил Карлайл, конфузливо улыбнувшись.
Любопытство, домчавшее меня до этой стоянки, продолжало удерживать меня рядом с обиженным богатым мальчиком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Когда-то Леви сам был хорошим прощелыгой, а теперь пришел к неизвестному человеку и выкладывает перед ним чековую книжку. Видно, выходка Анжелины отправила его в долгий нокаут, хотя он не оставил у меня впечатления человека убитого горем. Я почесал голову и задумался. Нужно найти зацепку. Леви не похож на человека, страдающего болезнью Альцгеймера, но кто знает…
Вторую половину дня я отправлял факсы и говорил по телефону. Я позвонил знакомому частному детективу в Сидней. Он первым делом поинтересовался, известно ли мне, что там сейчас час ночи.
– Да ты просто мерзавец, – возмутился он. – Ты в нормальное время не можешь работать?
– Кончай кипятиться, приятель, – сказал я Томми Брейтуайту, три года назад эмигрировавшему из Манчестера. – Разве не ты говорил, что не хочешь отрываться от корней?
– Точно, это был я, твой старый собутыльник. Чем порадуешь, Дейв?
Вначале я назвал размер аванса, потом изложил суть вопроса. Он пообещал связаться со мной, когда у них наступит утро, но перезвонил через полчаса. Брейтуайт продиктовал мне номер телефона надежного человека в Маниле. Агентство, на которое работал Брейтуайт, использовало его в качестве стрингера. Когда я набрал номер филиппинца, в Маниле было почти два часа ночи. Он не стал пенять мне на поздний час и с первых слов убедил меня в том, что далеко не все филиппинцы, как мне прежде представлялось, говорят на хорошем английском с американским акцентом. Его речь состояла из смеси английского с испанским с вкраплением слов на неведомых мне языках. После получасовой лингвистической разминки и спора о размере аванса он согласился отыскать беглянку и убедить ее поговорить со стариком.
На этом мой рабочий день не кончился. Около четырех Селеста провела в мой кабинет женщину в кожаных штанах, жестко глядевшую на меня из-под украшенных серебряными колечками бровей. Даже макияж миссис Гринидж носил агрессивный характер, не говоря уже о ее манере держаться. Усевшись в кресло строго напротив меня, она принялась разглядывать мое лицо с таким видом, будто напрашивалась на немедленный отказ. Селеста задержалась, на всякий случай.
– Селеста, два кофе, пожалуйста, – попросил я.
Мисс Гринидж попросила собрать доказательства того, что она подвергалась сексуальным домогательствам со стороны своего бывшего босса. Деньги есть – недавно она получила наследство. Я согласился. Джорджия Гринидж изложила подробности. Ее непосредственный начальник в одной из кредитных компаний, Джордж Гаммедж, неоднократно добивался ее благосклонности. Она совершенно ясно дала ему понять, что не нуждается в его внимании. Дело дошло до того, что он ее уволил. Теперь она желает подать на него в суд. Нужны доказательства.
Я аккуратно, чтоб не перепутать, записал в своем блокноте: Джорджия Гринидж, Джордж Гаммедж. Когда я надписывал сверху «Возмещение ущерба», в голове начал складываться каламбур из этих созвучных фамилий, но женщина остановила бег моей фантазии, начав рассказывать о прочих похождениях Гаммеджа. Пока Джорджия говорила о том, как он, угрожая увольнением, склонял к постельным отношениям других девушек в отделе, я изучал ее лицо. Мне вспомнилась греческая легенда о трех сестрах, у которых один глаз и один зуб на троих. Может, я несправедлив, но мне кажется, таким лицом только непослушных детишек пугать.
Ну да ладно. Приятно мне смотреть на Джорджию или нет, – не важно, я ей помогу. Мне предстояло встретиться с девятью женщинами, еще недавно работавшими там же, где и Джорджия, и опросить их относительно Гаммеджа. Готовы ли они дать показания против человека, который угрожал им, шантажировал и наконец обрушил свой гнев на бедняжку Джорджию?
После ее ухода я завел папку «Дело Гринидж-Гаммедж» и задумался над тем, что же так притягивало этого Гаммеджа к Джорджии? Может, одинаковые имена и схожие фамилии? Этот праздный вопрос продолжал вертеться у меня в мозгах, когда я выезжал из Манчестера в потоке других машин, за рулем которых сидели изголодавшиеся по женскому вниманию чиновники, разочарованные мужья и любители живой природы.
18
– Дейв, у тебя вид актера, которому только что сообщили, что главную роль отдали другому.
– Не понял.
– Ты все прекрасно понял. Ты хотел, чтобы Каллен арестовал тебя. Это наконец-то дало бы тебе основание заняться делами Карлайлов.
Напрасно я рассказал Жанин об утренних событиях в конторе. Мне не доставило удовольствия в очередной раз убедиться, что она знает меня лучше, чем я сам, но затевать по этому поводу ссору я не хотел.
– Ты ошибаешься, – сказал я. – Единственное, чего я хочу, – зарабатывать больше денег и иметь хороший счет в банке, чтобы женщина, которую я люблю, поверила в мою надежность и позволила мне наконец соединиться с ней.
– И кто же эта женщина? – поинтересовалась она.
– Сама знаешь кто.
– Давай попробуем прожить несколько следующих месяцев без срочных вызовов на пригородные станции для поправки финансового положения богатых дам, а дальше видно будет.
– Согласен, – послушно сказал я. – Пора налаживать нашу собственную жизнь.
– Вот так-то лучше. Пойми, Дейв, тебе нужно забыть об этой дорогой кукле. Наш редактор криминальных новостей готовит статью о том, что поводом для убийства Олли полиция считает раскол в семействе Карлайлов. Значит, твоя подруга с фальшивыми ресницами тоже замешана в этом.
– Ну да?
Когда Жанин ставила меня в тупик, я возвращался на свою кухню. Но я проводил столько времени в квартире Жанин, что моя кухня была совершенно запущена. Заметив коричневые пятна ржавчины на плите, я принялся оттирать их, пока не довел до блеска всю металлическую поверхность. По истечении примерно часа добросовестного физического труда я почувствовал голод и приготовил себе большую порцию макарон с моцареллой и томатным соусом. Затем флегматично поглотил все до последней макаронины и впал в коматозное состояние, как обожравшийся крокодил. К жизни меня вернул телефонный звонок, который показался мне слишком громким. Пока рука моя тянулась к трубке, сознание помимо воли настроилось на голос Марти, но я услыхал нечто совершенно противоположное – мужской бас.
– Кьюнан?
– Да, – разочарованно ответил я.
– Мне нужно с вами повидаться. Это срочно.
Видимо, мой собеседник был уверен, что я его узнал, но мои извилины, неподвижные, как слипшиеся макароны, шевелиться отказывались.
– Прямо сейчас? Давайте лучше завтра с утра в моем агентстве, – предложил я.
– Блестящая идея, – саркастически прокомментировал голос. – Полиция еще конвой не убрала с места, где, по их мнению, я организовал убийство Лу Олли. Вы что, хотите, чтоб я прошел в ваш офис сквозь строй?
Наконец-то я понял, что говорю с Чарли Карлайлом, и зашевелил мозгами.
– Можете подъехать к моему дому, – встряхнувшись, предложил я.
– Меня весь день допрашивали. Хотели удостовериться, что у нас с вами общие интересы. Меньше всего меня тянет сейчас в вашу дыру.
Его дружелюбное замечание придало мне энергии.
– Где же вы соизволите со мной встретиться. Может, в номере люкс гостиницы «Мидлэнд»?
– Прошу прощения, – извинился он с интонацией, говорившей о полном отсутствии раскаяния. – Вырвалось ненароком. Я весь на нервах. Мне нужно поговорить с вами о Марти. Вопрос жизни или смерти.
– Прямо так?
– Кьюнан, я помню, как предложил вам денег, а вы бросили мне их в лицо, но сейчас я вынужден умолять вас об услуге и не поскуплюсь. Просите, чего хотите, – денег, работы, какой угодно помощи. Мне нужно с вами увидеться.
Чего он добивается? Пытается уговорить меня сознаться в причастности к убийству Олли?
– Нет, малыш Чарли, так не пойдет, – решился я. – Я приеду на встречу, а ты сдашь меня полиции как постановщика пьесы под названием «Последние минуты жизни Лу Олли»?
– Не драматизируйте, Кьюнан. Никто не подозревает вас в организации убийства Олли. Меня интересует совсем другой вопрос. Я знаю, что вы причастны к внезапному исчезновению моей жены. А мне необходимо с ней встретиться.
– Зачем это?
– Приезжайте – узнаете.
– С какой стати? В нашу последнюю встречу рядом с вами находились продажный полицейский и телохранитель. Не хотелось бы мне повторения прошлого опыта.
– Это была ошибка. Олли погорячился. Клянусь могилой моей матери, я буду один.
Я сделал паузу: если б я брал по десятке с каждого паршивца, который клянется могилой своей матери, я давно бы уже сделался миллионером и не работал. Осторожность боролась с любопытством, и последнее, как обычно, взяло верх над первым. Я предложил Карлайлу встретиться на стоянке рядом с аэропортом, примерно на полпути от его дома до моей дыры. Жанин говорила, что я хочу играть главную роль в событиях, которые меня не касаются, но вот вам, пожалуйста, – Чарли Карлайл, сам Чарли Карлайл умоляет меня о встрече.
Под покровом ночи я вышел из дому. Над городом висела туманная осенняя мгла. Я осторожно проехал по шоссе М56 и повернул к аэропорту. Подъехав к гостинице «Швейцарская деревня», отделенной от аэропорта густой рощей, я оставил машину на стоянке и прошелся дальше пешком. Если не считать гула самолетов, доносившегося со стороны взлетной полосы, ночь была тихой.
На краю пустующей в это время суток стоянки я увидел «роллс-ройс». Рядом – никого, но это еще ничего не означало. Карлайл мог замаскировать тут сотню людей. Я пошел обратно к своей машине, осознавая, что в любом случае деваться некуда. Я зашел слишком далеко: помогая Марти, я невольно помог Чарли. Для полиции я – преступник. Ради самосохранения я должен был докопаться до истины.
Заметив меня, Чарли посигналил фарами. Я подъехал к нему на своем «мондео» и опустил окно. В ответ послышалось жужжание автоматического стекла машины Карлайла.
– Кьюнан! Перебирайтесь сюда. Не орать же мне сквозь открытые окна, – сказал он. Даже при слабом освещении было видно, что лицо Карлайла пылало. Может, виной тому жара в салоне от внутреннего отопления.
Я отрицательно покачал головой:
– Сам полезай ко мне. Кто знает, чьи кулаки припрятаны в твоем салоне.
Он криво улыбнулся и с неудовольствием покинул мягкое кожаное сиденье. Нужно постараться, чтоб дверь «роллс-ройса» захлопнулась с шумом, но Чарли это удалось. Грохнув ею, он уселся рядом со мной. В машине, казалось, не осталось места. От его нового пиджака пахло дорогой кожей. Это был совсем не тот агрессивный маньяк, с которым я имел дело прежде. С тех пор как он вломился в мою контору в поисках жены, он утратил весь свой гонор и напоминал мне мешок картошки, втиснутый на сиденье.
– Какие проблемы, шеф? – спросил я.
– Это вы были вчера в «Ренессансе» с Марти? – нервно спросил он.
Я не видел смысла в том, чтоб отрицать, и кивнул головой.
– Слава богу, – с облегчением выдохнул Чарли.
– Как вы узнали?
– Менеджер позвонил, чтоб напомнить, что я не заплатил за номер, в котором пробыл с женой.
– А-а, – протянул я.
– Чертов прощелыга.
– Вы сообщили полиции, что я выдал себя за вас? – спокойно поинтересовался я.
– Этого еще не хватало. Где Марти?
– Откуда мне знать?
– Но ведь она не в вашей квартире в Чорлтоне?
– Нет, – ответил я.
– Я так и знал.
– Что вы знали? – вскинулся я. – Что моя грязная дыра ей не подойдет?
– Кьюнан, по-моему, мы взяли неверный тон. Давайте вернемся к началу.
– Это ты взял неверный тон, парень. Сначала хотел размозжить голову Марти, потом вознамерился разделаться со мной руками Олли и полицейского, который на тебя работает.
– Мне незачем извиняться за поведение Олли, скажу только, что вы неправильно истолковали то, чему стали свидетелем в Тарне, – ответил Карлайл, конфузливо улыбнувшись.
Любопытство, домчавшее меня до этой стоянки, продолжало удерживать меня рядом с обиженным богатым мальчиком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65