– Ладно, вот что. Поговорить надо. Давай выйдем, угощу тебя ланчем. Или тебе нынче не по ранжиру сидеть рядом с полицейским инспектором?
– Мистер Кьюнан, может, мне стоит позвонить кузену? – послышался громкий голос Селесты. Она узнала Каллена.
– Не волнуйся, милочка. Я не собираюсь его арестовывать, – повернулся к ней лицом Каллен, разводя руками. – По крайней мере, сегодня, – добавил он, угрюмо глядя на меня, и кивнул в сторону выхода.
Я надел пальто, и мы пошли на Питер-стрит, в ресторанчик «Пьер-Виктуар».
Брен Каллен был хорошо воспитан. Он приступил к расспросам о той самой ночи с Марти только после того, как подали сыр.
– Ты все еще с ней? Я имею в виду Марти, – в лоб спросил он.
– Я с ней не встречался после той ночи в Лондоне.
– Тогда какого черта ты послал письмо министру внутренних дел, выступая от имени ее отца? – с угрозой в голосе набросился на меня Каллен. – Ты не расслышал, что я сказал тебе в больнице? Травмы помешали? Марти подозревается в убийстве Лу Олли и Леви.
– Брен, тебе когда-нибудь говорили, что ты зануда? – сказал я.
– Мне говорят это слишком часто, – усмехнулся он.
– Если Марти подозреваемая, почему ты до сих пор ее не допросил?
– Потому… да потому, что нам не за что зацепиться! – расстроенно ответил он. – С тех пор как мы висели у тебя на хвосте в Лондоне, операция «Калверли» не продвинулась ни на шаг. Сейчас это дело на контроле у сержанта и двух следователей.
– Спасибо за информацию, – буркнул я. – Значит, вы даже не потрудились выяснить, кто пытался меня убить.
– Пикап нашли в Бирмингеме. На этом и остановились. Сам посуди, зачем нам искать людей, которые хотели тебя прикончить, если ты сам из кожи вон лез, чтоб отправиться на тот свет? Твой побег из больницы лучшее тому подтверждение. Я был уверен, что тебя похитили. А когда не нашел своего плаща, понял, что ты просто идиот.
Эту реплику я оставил без комментариев. Извиняться за похищенный плащ я тоже не стал. Что касается побега из больницы… В конце концов, мы живем в свободной стране, и я вправе решать, где мне находиться. Я сбежал не из психлечебницы, а покинул травматологическое отделение по своей воле. Но Брен долго глядел на меня так, будто мне давно следует прописаться в учреждении для душевнобольных. Потом он принялся за рокфор.
– Где он? – снова подал грозный голос Брен, указывая кончиком ножа вверх.
– Кто? – с искренним непониманием спросил я.
– Мой несчастный плащ.
– Я отправил его на твое имя на Бутл-стрит .
– Здорово! В таком случае он на складе вещественных доказательств, – мрачно сказал он, а в следующую секунду рассмеялся. – Слушай, Дейв, с тобой не соскучишься. Ты знаешь, что ты этим письмом министру кота в мышиную нору запустил? Представляешь, звонит мне среди ночи наш начальник полиции и спрашивает, известно ли мне, что этот козел отпущения из Рочдейластал третьей жертвой в деле Олли-Леви.
– А ты не знал?
– Конечно, нет. И никакая он не жертва. Он имеет такое же право сбегать из дому, когда ему вздумается, как ты сбегать из больницы.
– Он мертв, Брен. Лежит на дне залива Моркам с якорем, обмотанным вокруг ног.
– Дейв, с таким воображением тебе самому недолго отправиться туда же, – недовольно ответил Каллен и достал из кармана пиджака толстый конверт. – Взгляни-ка, – предложил он, бросив конверт на стол.
В конверте было шесть открыток, адресованных Бернадетте Деверо, подписанных именем Мортон и, судя по штампам, отправленных в течение последних двух месяцев с курортов Майами, Форт Лаудердейл и Палм-Бич, штат Флорида.
– Нет ничего проще, – прокомментировал я. – Прежде чем утопить человека, его заставляют подписать несколько открыток.
– Не желаешь расстаться со своей версией? – раздраженно сказал Каллен.
– Ты что, не видишь: буквы неровные, строчки пляшут? Везде один и тот же текст, написанный одной и той же ручкой. «Прекрасно провожу время. Жаль, что тебя нет со мной».
– Представь себе, и мы, нерасторопные профессионалы, подметили эти особенности. Но мы видели другие открытки и письма Олмонда. Он не был мастером эпистолярного жанра.
– Равно как и мастером своего дела. Как ты объяснишь то, что, не блистая профессиональными способностями, Олмонд получал огромные гонорары? Кто платил ему за то, чтоб он помалкивал по делу Кинга?
– Для меня это загадка. А как ты объяснишь то, что тебе платят теперь огромные деньги? Если бы деньги платили пропорционально делам и заслугам, я бы был миллионером, а ты бы продавал газеты на улице.
– Да уж… Но есть еще один факт. Человек, который привел яхту Олмонда обратно в порт Флитвуда. Вам нетрудно будет найти этого человека, если он местный.
– Ответь мне все-таки, Дейв, – сказал Каллен, – на черта тебе сдался этот Кинг или Деверо-Олмонд? Зачем тебе это, если ты, как утверждаешь, не путаешься больше с красоткой Марти?
– Я никогда не путался с Марти, – сказал я с большим жаром, чем хотелось бы. Мне даже показалось, что я покраснел, потому что Каллен поднял брови. – Я был с ней всего лишь раз, – виновато признался я, – и дорого за это поплатился.
– Тогда зачем все это, Дейв? Переписка с министерством внутренних дел и прочая суета?
– Я полагаю, что Кинг невиновен, а ты не убедил меня в том, что Олмонд жив. Почему я должен игнорировать тот факт, что люди, с которыми я беседую, тотчас исчезают?
– Благородные мысли.
– Не язви. Будь ты на моем месте, тебе бы тоже не спалось при мысли о том, что невиновный человек отбывает пожизненный срок.
– Этот невиновный вскрыл сейфов больше, чем ты горячих обедов съел.
– Я не сомневаюсь, что он мерзавец, и не стал бы ему доверять. Меня гложет другое: этот уголовник уверен, что все полицейские, включая моего отца, – продажные твари. А я уверен, что дело сфабриковано одним продажным полицейским по имени Мик Джонс.
– Джонс, – повторил Каллен, устало качая головой. – Я слыхал, что он подонок, каких свет не видывал. – Он стал нетерпеливо водить пальцем по столу. – Ладно, скажу тебе… Во-первых, нам не удалось выяснить, кто именно поставил на прикол яхту Олмонда, и это странно. Во Флитвуде есть небольшая группа людей, которые часто помогают членам клуба в управлении судами, но человек, который привел в порт яхту «Дух холмов», был не из их числа. Во-вторых, я собираюсь навести справки о Джонсе. Наш начальник всячески пытается замять дурно пахнущие дела, которые вел Джонс. Но это не означает, что у Кинга есть шанс выйти на свободу прежде, чем он признается во всех ранее совершенных преступлениях. И последнее, Дейв. В деле Олли-Леви действительно есть третья жертва, и эта жертва – ты! Кому-то очень не хочется ворошить прошлое. Будь осторожен.
После ухода Брена мне в голову пришла довольно странная мысль.
Начальник полиции Манчестера поручил Брену кое-что выведать по делу Кинга. Не означает ли это, что в полиции подозревают, что тогда, в 1978 году, Масгрейва и Фуллава убили сами копы и эти самые продавшиеся преступникам копы все еще живы-здоровы и опасаются, что старые дела всплывут на поверхность? Вслед за тем меня посетила еще более странная идея. Когда меня сбил белый пикап, Брен Каллен следовал за мной… Неужели Брен? Как ни пытался я выбросить эту догадку из головы, она не давала мне покоя.
44
Письмо от Марти пришло на мой домашний адрес.
«Дорогой Дейв,
Пишу, чтоб сообщить вам, что у меня все хорошо. Я вернулась к Чарли, потому что он согласился пройти курс терапии по снятию агрессии. Прилагаю чек на сумму, которую вы столь любезно одолжили мне в трудной ситуации, и сердечно благодарю за все, что вы для меня сделали.
Недавно я снова навестила отца в тюрьме «Армли». Он спрашивал о вас. Уверена, вы ему нравитесь больше, чем Чарли. Я оставила попытки убедить отца раскаяться и публично признать прошлые ошибки или предпринять другие шаги, чтоб получить возможность для досрочного освобождения. Он не пойдет на это, так что незачем нам стараться. Вы сделали для него все, что от вас зависело, но если человек отказывается помочь себе сам, никто другой ему помочь не сможет. Дело отца безнадежно.
Наши нынешние отношения с Брэндоном просто великолепны. Мы говорили о вас, и он надеется, что вы не держите на него зла. Чтобы доказать свое доброе к вам отношение, он просил передать приглашение на ежегодный новогодний прием, который мы устраиваем от имени семьи в его загородном доме. (Пригласительный билет прилагается.)
Надеюсь, что и вы и ваша подруга сможете приехать. Я буду счастлива видеть вас обоих.
С наилучшими пожеланиями, Марти Карлайл».
Я повертел в руках пригласительный билет.
«Мистер Брэндон Карлайл и его семья имеют честь пригласить мистера Дейвида Кьюнана с подругой на прием в честь Нового года…» В конце стояла пометка: «Просьба ответить».
В свете установившихся в последнее время между мной и Жанин отношений мне представлялось только одно: приглашение вызовет саркастический смех. После стрессов и передряг прошедшей осени мы с Жанин вступили в фазу взаимной терпимости. О своем брачном предложении она с тех пор ни разу не вспомнила.
Мы оба были слишком заняты, и на борьбу времени просто не оставалось. Я целые дни проводил в разговорах, так что на привычные в прошлом словесные поединки с Жанин сил не хватало. Чтобы чувствовать себя спокойнее, Жанин наняла специальную женщину, которая сопровождала Ллойда и Дженни в частную школу в Дидсбери и обратно. Ее желание переехать в фешенебельный район, как мне казалось, угасло, тем более что детям очень нравилась школа и вряд ли бы захотелось ее менять. В общем, жизнь шла своим чередом. Генри Талбот только однажды вспомнил о своем потомстве, но вскоре затих.
– Итак, малютка Марти возвратилась в лоно семьи, – победно провозгласила Жанин, прочитав письмо. – Что я тебе говорила! Женщины этого сорта никогда не бросают таких мужчин, как Чарли Карлайл. Если, конечно, не находят кого-нибудь побогаче. Даже при сегодняшнем своем, с позволения сказать, богатстве ты, радость моя, ей не пара.
– Спасибо.
– Я думаю, Дейв, что она использовала тебя для того, чтоб Чарли приревновал. И как ловко она теперь объясняет, почему нельзя вытащить любимого старенького папочку из клетки. Сдается мне, что пока папочка в тюрьме, девочка будет жить в достатке.
– Мне порвать это приглашение? – спросил я.
– Ни за что! Мы идем. Я такого приема не пропущу.
– Если ты собираешься устроить сцену, я не поеду.
– Не обольщайся, Дейв. С чего это я стану устраивать сцену? Женщины, которые сражаются за мужчину, – это во вкусе Средневековья. Я журналист, а там будет добрая половина всех знаменитостей Чешира и Манчестера. Слишком заманчиво, чтоб пропустить.
– Не вижу ничего заманчивого.
– Дейв, даже учитывая то, что твой бизнес процветает, я не собираюсь торчать всю жизнь в местной газетенке. Мне нужны связи с людьми, имеющими вес. Тебе они тоже, между прочим, не помешают.
Жанин меня удивила. Я всегда знал, что она человек с амбициями, но никогда не слышал, чтоб она лестно отзывалась об этих влиятельных людях. Она не раз писала о так называемой «чеширской группировке» в самом радикальном и популистском тоне и с полным презрением обсуждала входящих в нее людей.
– Дейв, будь реалистом!
– Уж каков есть, – смиренно ответил я на приказ Жанин и пошел к себе писать ответ Брэндону Карлайлу.
Нет в жизни гармонии: чем больше денег, тем меньше остается в ней красок. Теперь, когда мне не нужно ломать голову, где добыть лишнюю сотню, Жанин напоминает, что я должен быть реалистом, то есть смотреть на жизнь глазами взрослого человека. Мне трудно с ней согласиться, но, памятуя о грозившей мне не так давно смертельной опасности, ничего другого не остается. Я небрежно набросал два благодарственных ответа: один – Марти, другой – главе семьи.
Рождество прошло в приятной суете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65