— Ну, — успокаивающе сказал я, — по крайней мере, теперь мы знаем, где она может быть. Она захватила с собой коляску.
— Так, ради бога, пойди отыщи ее! Теперь у нас такой чистый и красивый дом, и я хочу, чтобы он подольше таким оставался. Скажи ей... Попроси ее... чтобы она... А почему ты смеешься, Майк?
Улыбка Майка стала еще шире.
— Шэн... — сказал он. — Шэн жалежла под дом.
— Что?!
— Ага! Она под домом шо швоими кошками и шобаками.
Потопав по полу, мы выяснили, что это правда. Мы вышли на задний двор, и вскоре из отверстия для вентиляции в фундаменте выкарабкалась Шэрон, вся в грязи и паутине, а за ней вся ее свита животных.
— А под домом жуки, — безмятежно сообщила она. — Плохие жуки. Я хотела с ними поиглать, а они не захотели.
Альберта сказала, что, разумеется, под домом живут жуки, под любым домом заводятся разные насекомые.
— Но чего я не желаю иметь у себя в доме, — заявила она, — так это этих животных. И, ради бога, пойди и счисть с себя всю эту грязь!
Шэрон без возражений распустила свои классы, очевидно, их практические занятия по охоте за жуками вознаграждались дипломами об окончании школы. Мы собирались вернуться в дом, когда вдруг Пэт завизжала, шлепнула на шее огромную сороконожку и стукнула Майка по спине.
— Вот дрянь! Я научу тебя, как сажать на меня пауков!
— Я не шажал! — Майк дал ей сдачу, возмущенно насупившись. — Я шам терпеть не могу вщяких пауков!
— Я же сказала вам, — заявила Шэрон, — жуки под домом и в доме. Они везде-везде.
— Да, теперь, возможно, и в доме, — мрачно согласилась Альберта. — Это ты натаскала их на себе. А сейчас отправляйся чиститься и хоть минуту посиди спокойно!
Мы втащили в дом Пэт и Майка и заперли их в разные комнаты. Шэрон возилась в ванной, а мы с Альбертой принялись готовить ужин.
Некоторое время, пока Альберта отбивала мясо, а я чистил картофель, все было тихо. Затем она внезапно издала пронзительный вопль и уронила на пол сковороду.
— Джимми! Ты только посмотри!
Я посмотрел, и от ужаса у меня мурашки по спине забегали. Потому что из плиты появилась целая армия сороконожек и, разделившись на отряды, поползла по стенкам вниз, а оттуда — на пол.
Я перебил всех насекомых, какие только попадались на глаза, давя их каблуками и содрогаясь от отвращения. Но Альберта долго еще не могла успокоиться и нервно вздрагивала. Вероятно, заметила она, в доме, который столько времени простоял без жильцов, такого стоило ожидать, но, может, сегодня нам обойтись холодным ужином?
Естественно, согласился я и съездил в ближайший гастроном. Когда через полчаса я вернулся, я застал ее и детей в переднем дворе. Все кричали и неистово чесались.
— Джимми, — в отчаянии сказала Альберта, — мы просто не могли там оставаться! Весь дом буквально кишит сороконожками! Кровати, стулья, столы — они забрались даже в холодильник! Чем больше мы передвигаемся по дому, тем больше их вылезает.
— Не беспокойся, — сказал я. — Их не может быть так уж много. Сейчас мы все разом примемся за дело и перебьем их...
— Нет, их действительно такое множество, что просто страшно, и не только сороконожки! Дом населен клопами, их там прямо миллионы! Невозможно даже сесть на стул, тебя тут же искусают!
Тогда я сам обследовал дом и пришел к выводу, что она нисколько не преувеличивает трагичность ситуации. Наша новая мебель была оккупирована полчищами клопов. Стоило мне только посмотреть внимательнее на эту кишащую массу отвратительных коричневых тварей, как я тут же начал яростно чесаться. Я мог придумать единственное объяснение: насекомые уже были в этой мебели, когда мы ее приобретали.
Еще не было шести вечера, поэтому я позвонил управляющему мебельного магазина и рассказал ему про нашу беду. Точнее, сказал, что, по моему мнению, произошло. Он с возмущением возразил мне.
Чтобы паразиты оказались в великолепном мебельном магазине? Это невероятно! Неслыханно!
— Думаю, мистер Томпсон, скорее это...
— Вы поставили нам мебель из вашего склада, — сказал я. — Возможно, паразиты были там. Может, какая-нибудь бывшая в употреблении мебель, которую вы продаете, была ими заражена и они перешли из нее в мою.
— Но... — неуверенно возразил он, — мы всегда тщательно окуриваем мебель, которую продаем на комиссионных началах. Это у нас строжайше заведено. Уверен, что ни один из наших служащих не допустил бы подобную небрежность и не пренебрег дезинфекцией...
— Нет, нет, подумайте сами, — пылко возражал я. — Эта мебель простояла у меня всего три часа и буквально кишит всякой нечистью. Не могли же они за это время набраться из дома, следовательно, они все время были в ней. Это единственно возможное объяснение.
— Что ж, — смущенно сказал он, — если это наша вина, а судя по всему, так оно и есть, мы должны будем...
— Заберите отсюда всю мебель! — взмолился я. — Сегодня же и замените ее на новую. И, ради бога, как следует осмотрите ее перед доставкой.
— Да, конечно, — торопливо согласился он. — Но... гм... сегодня, мистер Томпсон... Я не уверен, что мы сможем...
— Постарайтесь, — сказал я. — А иначе вы больше не получите с меня за свою мебель ни цента, и я еще в суд на вас подам!
Бормоча извинения, он сдался. В течение двух часов зараженная насекомыми мебель была заменена на новую. Мы с детьми внимательно обследовали ее. Не найдя ни единого паразита, мы успокоились и уселись наконец за ужин, после чего разошлись спать.
Не могу сказать, кто из нас первым заорал и, выскочив из кровати, начал отчаянно чесаться. Казалось, армии этой дряни напали на нас одновременно, и мы одновременно среагировали.
С чрезвычайными предосторожностями, предварительно смазав укусы, мы снова осмотрели мебель. Казалось, только Шэрон не была удивлена жуткими результатами этого осмотра.
— Я говолила, — спокойно заявила она, — что жуки под домом и внутли дома. Даже между килпичами и блевнами.
Мы с Альбертой посмотрели на нее и тревожно переглянулись.
— Джимми, ты думаешь... Неужели это возможно?
— Не знаю, — сказал я, — но будь уверена, я это выясню.
Я позвонил агенту по продаже недвижимости, через которого мы купили этот дом. Он был прямолинеен и не чувствовал за собой вины.
— Я продал вам этот дом в том состоянии, в каком он был, мистер Томпсон, помните? Если не помните, то в договоре на куплю-продажу этот пункт четко указан.
— Значит, вы знали, что он заражен паразитами? — возмутился я. — Вы знали это и намеренно...
— В таком состоянии, в каком он находится, мистер Томпсон. В договоре не было никаких гарантий. Это ваш дом... как только вы выплатите всю сумму. И клопы — ваша, а не моя проблема.
Он бросил трубку. Я попытался снова дозвониться до него, но он не подходил к телефону. Проклиная все на свете, я позвонил в агентство по уничтожению насекомых, которые рекламировали, что оказывают услуги даже ночью.
Я предполагал, что очистить помещение таких размеров будет стоить несколько сот долларов. Но если я их не потрачу — а я даже не знал, где мне их достать, — я потеряю все, что истратил на покупку этого проклятого дома.
Владелец компании по уничтожению насекомых ответил на мой звонок. Он пообещал сразу же послать ко мне людей, но потом вдруг попросил повторить адрес.
Я еще раз продиктовал его.
— Ай-ай-ай! — сочувственно проговорил он. — Мистер, вы влипли.
— Что вы хотите сказать? Как вы можете это знать, когда даже не...
— Я уже был там. За последний год мы дважды туда выезжали, и во второй раз положение оказалось даже хуже первоначального. Во-первых, ваш дом построен прямо на гнезде сороконожек — огромная колония, — и только Бог знает, насколько их владения простираются во всех направлениях. И, кроме того, клопы... Они расплодились до ужасной степени, и, чтобы до них добраться, вам придется на время переехать в другое место... Понимаете, я не хочу сказать, что это невозможно сделать. Конечно, можно, только вот...
— Да?
— Это будет стоить вам больше, чем вы заплатили за дом.
Я повесил трубку.
Усталые и мрачные, мы вытрясли одеяла и устроили себе постели на земле в заднем дворе.
В течение следующей недели, пока я не наскреб денег на квартиру, мы так и жили походным лагерем, готовя пищу на костре и ложась ночевать под открытым небом.
Теперь, когда у Шэрон стало так много места, она стала набирать в свою школу гораздо больше новых учеников, Пэт принялась за постановку спектаклей, а шуточки Майка превратились в нечто ужасающее. Одним словом, дети от души наслаждались каждой минутой этой привольной жизни, и мы смогли заставить их переехать, только угрожая грандиозной поркой и обещая роскошное угощение.
Что же до меня с Альбертой... После того как с трудом скопленные и занятые деньги на покупку дома практически были выброшены на ветер, то чем меньше говорить о наших ощущениях, тем будет лучше.
Глава 21
Папа, мама и Фредди переехали жить в Оклахома-Сити через год после моего возвращения. Фредди устроилась кассиром, а мама нашла работу на часть дня продавщицей. У папы тоже была работа, но он мало на ней продержался. Она была унизительной и монотонной. Кроме того, при всем своем желании он не мог уделять ей необходимого внимания. Отец стал невероятно рассеянным, все время возвращаясь памятью к лучшим временам, и его уволили.
Как ни была жалка эта работа, потеря ее нанесла серьезный удар по нравственному состоянию отца. Он чувствовал себя бесполезным и ненужным, и его все возрастающая угнетенность и грусть очень меня тревожили. В детстве и в юности меня очень огорчало, что я не такой, каким хотел видеть меня отец, хотя он всегда был добрым со мной. Но это осталось в прошлом, и я уже не мог ничего изменить. Теперь же я чувствовал, что должен как-то вытащить его из этой бездны отчаяния и уныния. Помощь, предложенная ему сейчас, когда никто другой не мог ее оказать, могла бы возместить мои прошлые неудачи.
Папа всегда был заядлым и сведущим болельщиком бейсбола. И как раз в то время в Оклахома-Сити одна за другой стали открываться букмекерские конторы, где принимались ставки на результаты бейсбольных матчей. Игра была неорганизованной — члены синдиката, который попытался обосноваться в городе, получили от ворот поворот. Но если «местный» хотел открыть маленькую контору, то ему это разрешалось, более того, с него даже не требовали уплаты налогов.
Я спросил отца, не хочет ли он завести такое заведение. Он не просто хотел, а мечтал об этом. Я обсудил эту идею со своим знакомым, которому принадлежала бильярдная с буфетом, где продавалось пиво, и он с удовольствием согласился оказать мне услугу. Он ничего за это не требует, сказал он. У него полно места для того, чтобы проводить записи ставок и установить телеграфный аппарат, а отцовская контора только послужит ему на пользу, привлекая клиентов.
Итак, все приготовления были закончены, и с сотней долларов наличных отец начал дело. Подобно всем городским букмекерам, они принимали небольшие ставки: скажем, шесть к пяти, независимо от того, на какую команду заключаются пари. И ставки ограничивались суммой в пять долларов. Действуя таким образом, он был уверен и в получении прибыли, и в том, что почти не придется трогать сотню уставного капитала. Когда мне пришлось на неделю уехать из города, я, скорее из чувства долга, попросил владельца заведения позаботиться об отце, если ему что-нибудь понадобится.
Миновала неделя. В то же самое утро, как я вернулся в свой офис, ко мне зашел отец. Ставки делаются превосходно, рассеянно сообщил он. Ему удавалось набирать столько ставок, что он каждый день должен был получать небольшую, но твердую прибыль...
Увы, он... разорен.
— Как это возможно! — изумился я. — Ты не мог бы разориться, даже если бы проигрывал каждый день. Неужели ты... — Я подозрительно посмотрел на него: — Или ты роздал все деньги? К тебе заходили твои прежние друзья?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27