Да. И как же она его?.. Гм… Отравила?
Или…
— С лестницы столкнула. А милиции лишь бы висяка не было. Записали: мол, сам по пьянке скатился. Но тут все шепчутся… Может, Минеевы потому и новый дом срочно купили, чтобы у людей перед глазами не маячить.
Полина снова огляделась:
— Пожалуй, я поищу квартиру в другом месте. И вот что. Вы, Лана, лучше не говорите Татьяне Ивановне о моем приходе. Раз она такая странная женщина.
Смуглянка передернула плечами:
— Ладно. Я-то все равно съезжать собиралась.
Не завидую тому, кто сюда потом придет.
Сидя в машине, Полина закурила. Она с первой встречи почувствовала, что в «тихой» Татьяне Ивановне таятся необыкновенная решительность и темная сила. «Черная вдова». Она намного умнее рыхлотелого НУ. К своей цели Татьяна Ивановна пойдет, не останавливаясь, по душам других людей. Даже — по их телам, если понадобится.
И сколько в ней лживости, притворного смирения!
Таких женщин Полина презирала.
Смешно думать, что Татьяна Ивановна, имея пьяницу мужа, скопила денег на хороший дом на улице Советской. Без сомнения, мама с сыночком «купили» его еще у одного одураченного старика.
Эх, не там вы, гражданин Егорычев, копаете!
А вот Полина в одиночку раскрыла преступление.
У нее, выходит, есть способности к работе следователя. Она, если захочет, может даже открыть свое детективное агентство. А вот Петр еще не раз пожалеет, что выставил ее вон. Во всяком случае, на это очень хочется надеяться.
* * *
По дороге домой Полина зашла в «Сладкоежку», а на выходе из магазина столкнулась с Рязанцевым.
Док будто из-под земли выскочил, не оставив женщине никаких шансов принять рассеянный вид погруженной в себя особы. Старательно равнодушным голосом Полина бросила: «Добрый день», — и с деловым видом устремилась дальше, надеясь, что Валерий Иванович отстанет. Но тот, круто развернувшись, пристроился рядом с женщиной:
«Я провожу». В скверике кивнул на первую же незанятую скамейку:
— Давай присядем. Поговорим.
— О чем? — усмехнулась Полина. Однако же села. Подставив ласковым лучам солнца лицо, прищурилась.
— Мы не договорили. Тогда… Я не совсем понял… Ты что же думаешь: это я где-то о нас с тобой трепанулся?
Полина вспомнила аспидно-черную комнату в особняке лже-Распутина, свою растерянность, унижение, и лучи солнца показались ей обжигающими. Женщина быстро опустила голову и прошипела:
— Ничего я не думаю. И вообще, хватит об этом. У тебя что-то срочное? А то я спешу.
— Мне можно прийти к вам?
Полина задохнулась. Вот это наглость! Прет напролом.
— Нет, — женщина сломала губы в больной улыбке. — Не хочу тебя больше видеть.
Док подался вперед, свел и развел пальцы вытянутых рук, пояснил:
— Я хотел прийти не к тебе, а к Светлане.
Полина похолодела. Подозрения заметались в ее душе с новой силой. Значит, Голова не желает выпускать их из-под своего контроля. Стараясь говорить спокойно, ответила:
— Не думаю, что Света горит желанием встретиться с тобой.
— Я бы предпочел сам ее спросить.
— Даже не мечтай!
Вот теперь голос Полины звучал по-настоящему резко и зло. Она с новой силой почувствовала таившуюся в чудо-докторе опасность. Рязанцев — не Родя и не отец Анастасий, одним своим видом пробуждающие антипатию. Даже искушенная жизнью Полина легко попала под обаяние Валерия Ивановича, что уж говорить о доброй, доверчивой Светлане. Он опять похитит племянницу у нее.
— Почему? Мне кажется, мы со Светой отлично понимаем друг друга.
«Потому что ты преступник!» — мысленно ответила Полина доктору, пытающемуся навязать ей свою волю под маской доброжелательства.
— Ты ее теперь от жизни в клетку спрятать собралась? Себя-то давно в добровольную тюрьму загнала. Никаких чувств, необдуманных поступков — только долг, дело, удобства…
Полина задохнулась от обиды. Да, Рязанцев, конечно, прав! Но разве она виновата в том, что ей давно приходится воевать с проблемами, своими и ближайших родственников, в одиночку? Хорошо быть слабой и женственной, когда есть человек, способный защитить тебя в трудной ситуации. А ей всегда выпадало обороняться самой. И сейчас опять надо проявить жесткость и волю.
Полина встала. Док тоже поднялся.
— Побереги свои советы и пыл для пациенток.
А нас, будь добр, оставь в покое.
Полина повесила сумочку через плечо и развернулась.
— Да пойми, наконец, что ты мне не безразлична! Я же люблю тебя.
Док все-таки выдавил вечные слова, будто надеялся их тысячелетней силой удержать Полину.
Женщина остановилась. Полина не обманывала себя: три самых главных слова она всей душой жаждала услышать именно от Рязанцева. Этот обманчиво спокойный большой мужчина волновал ее.
Полине было с ним хорошо — болтать, смеяться, плакать, просто сидеть рядом. Они идеально подходили друг другу в постели. Плохо только, что у чудо-врача душа с двойным дном. Услышь Полина признание от Рязанцева до своего трагического прозрения, как бы забилось ее сердце! Оттого, что «я люблю» вырвалось слишком поздно, женщина почувствовала еще большее разочарование, чем если бы док умолчал о своих чувствах. И в то же время Полина ощутила, как в сердце начинается стремительное снеготаяние. Беспомощно дотронулась пальцами до шеи: только не сейчас. Его надо заставить немедленно уйти, иначе в их отношениях он опять возьмет власть в свои руки.
— Говоришь мне гадости и тут же объясняешься в любви. Как нелогично, чудо-доктор!
— Я свои чувства не анализирую. А тебя мне вообще понять сложно: ты ведь о себе принципиально ничего не рассказываешь, словно прячешься.
— И не трудись. Говорят, проститутки любят в постели с клиентами беседовать, придумывают для них всякие сопливые истории. Но у нас-то такого пункта в договоре не было. По-моему, я расплатилась по полной программе.
Лицо Рязанцева потемнело:
— Признаю: я поступил тогда с тобой подло.
Полина скривила губы.
— Но я не жалею об этом, — голос дока звучал зло. — Ни минуты. Потому что это была единственная возможность заставить тебя посмотреть на меня как на мужчину, а не как на вещь: нужна ли она в хозяйстве?
— Ну а мое мнение тебя совершенно не интересовало.
Док в раздражении покрутил головою.
— Если не ошибаюсь, тебе нравилось со мною.
Удушающая краска залила щеки и даже шею женщины. Да как он смеет! Торопливо, сбиваясь, глотая окончания слов, зашептала:
— Как я тебя хорошо понимаю! Есть женщины для дома, для семьи, а есть для постели. К последним совсем не обязательно проявлять уважение и внимание.
— Зачем ты это говоришь?! — в голосе Рязанцева смешались мука и досада. — Знаешь же: все не так. Хочешь, чтобы я утопил тебя в комплиментах? В нежности? Сделал бы это с удовольствием.
Но не здесь!
Док шагнул вперед, взял ее руку в свои. Его горячие пальцы сделали ласкательное движение, и женщина почувствовала свою слабость и беззащитность. Рязанцев склонился к ней:
— Не убегай. Поедем ко мне. Прошу…
Сердце женщины забилось сильнее. В теле красным куполообразным цветком начало разворачиваться желание. Полина повернула голову…
У соседней скамеечки копошился малыш. Он пытался засунуть в рот неизвестной миру породы пластмассового зверя. А его мамаша в это время чесала язык с подружкой. Полина смотрела на обделенного вниманием взрослых мальчишку и чувствовала, как медленно возвращается к ней способность мыслить здраво. Женщина резко выдернула руку:
— Нет.
Развернулась и почти бегом бросилась прочь.
Каблук подвернулся. Полина некрасиво припала на одну ногу. Выпрямилась и понеслась еще быстрее. Однако док ее уже не преследовал.
Ночью Полина почти не спала, беспокойно крутилась с боку на бок, прикрывала голову подушкой, садилась в кровати. Перед глазами дергался празднично-мучительный калейдоскоп. Чудо-врач жадно смотрит на ее рот: «Я предпочел бы иную форму благодарности…» Док шепчет хриплым голосом: «Ты мне необходима…» Рязанцев выталкивает из себя: «Люблю…» Все ложь! Заранее спланированная хитрая игра, которую ведет Голова. Надо бы его ненавидеть, презирать. А она терзается нестерпимой болью и желанием увидеть еще (хоть раз!) этого подлеца.
* * *
Полина долго одиноко бродила в сквере. В киоске купила для племянницы несколько детективов.
Хотела взять еще кассету с «Матрицей», но вовремя вспомнила, что их «домашний кинотеатр» стибрил Родя. Да, совсем недавно она пыталась открыть девчонке глаза на жениха, гордилась собственным здравомыслием. А сама пошла за Рязанцевым, как слепая. Сидеть дома и перебирать невеселые мысли невыносимо, нужно срочно себя чем-то занять.
— Вот, читай, — положила тетка перед Светланой несколько брошюр в ярких обложках. — Знакомься с новыми методами расследования. А я съезжу в больницу. Чувствую: желудок опять разболелся. Только, пожалуйста, не подходи к телефону и дверь никому не открывай. Пообещай мне.
А то я у врача издергаюсь.
Полина отправилась не в лечебное учреждение, а в адвокатскую контору. Она решила проконсультироваться, насколько сильна угроза, что ее посадят. И надо же знать, много ли светит за наезд.
В конторе Полина сперва очень долго сидела в очереди. Потом заплатила триста рублей. И все только затем, чтобы невзрачный мужичонка сказал ей с затаенным злорадством: «Вы попали в очень серьезное положение. Вот когда вам предъявят официальное обвинение, обращайтесь к нам. Мы подберем надежного адвоката. Расценки вывешены в коридоре».
Полина шла к своим «Жигулям» с мрачными мыслями. Да. Дела ее плохи. Если убийца — кто-то из ждущих, тогда еще можно надеяться, что следствие войдет в нужное русло. А если сбил случайный человек? Женщина нервным движением вынула сигареты, щелкнула зажигалкой и пристыла…
Там… В воротах низкого облезлого здания появился… Николай! Полина зажмурила глаза и потрясла головою. Но видение не исчезло. Чуть ссутулясь, уставившись в асфальт, ее зять, живой и невредимый, «полз» по дорожке. Под мышкой он держал батон. Полина перевела глаза на огромную разляпистую вывеску на воротах здания. «Бетон и Камень» — красовалось на ней. Женщина отбросила сигарету, спрятала в сумочку зажигалку и бросилась между машинами на дорогу. Водители громко засигналили и беззвучно зашевелили губами.
Мужчина в серой рубашке неспешно скрылся за углом. Полина добежала до проулка и взвыла.
Николай исчез. Метнулась за пятиэтажку и с облегчением вздохнула. Вот он. Крадется к дому напротив. Полина перебежала детскую площадку и вступила в подъезд, в котором минуту назад исчезла тощая спина Николая. Наверху, кажется, на третьем этаже хлопнула дверь. Полина понеслась по лестнице. Где-то здесь. Дрожащими пальцами нажала на кнопку звонка. Ей открыла невысокая белокурая женщина с животом-барабаном, туго обтянутым розовым халатиком. Растерянно мигая, Полина уставилась на хозяйку.
— Я-а-а… Э-э-э… — замялась гостья.
Женщина выжидательно пялила на пришедшую пустые голубые глаза.
— Кто там? — раздался голос из комнаты, и на пороге появился… Да. Это был он, Николай. Зять почти не изменился. Только располнел немного, да взгляд его приобрел сонливость.
Мгновение Николай и Полина, как зачарованные, в молчании смотрели друг на друга. Наконец она выдавила:
— Что ты тут делаешь?
Николай растерянно посмотрел на свою розовую пышку и с неловкой улыбкой произнес:
— Я тут живу. Познакомьтесь. Это Люся… Полина. Я тебе говорил о ней.
— Как?! — в голове гостьи вспыхивали и гасли десятки вопросов, мысли таяли, не успев обрести законченную форму.
— Проходи, — кивнул Николай.
До него, видимо, наконец-то дошло, что сейчас к радости соседей женщина с перекошенным лицом устроит концерт. И он поспешил увести ее с лестницы.
Полина вступила в узкий коридорчик, обставленный по привычной до оскомины схеме: зеркало, полочка для телефона, вешалка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Или…
— С лестницы столкнула. А милиции лишь бы висяка не было. Записали: мол, сам по пьянке скатился. Но тут все шепчутся… Может, Минеевы потому и новый дом срочно купили, чтобы у людей перед глазами не маячить.
Полина снова огляделась:
— Пожалуй, я поищу квартиру в другом месте. И вот что. Вы, Лана, лучше не говорите Татьяне Ивановне о моем приходе. Раз она такая странная женщина.
Смуглянка передернула плечами:
— Ладно. Я-то все равно съезжать собиралась.
Не завидую тому, кто сюда потом придет.
Сидя в машине, Полина закурила. Она с первой встречи почувствовала, что в «тихой» Татьяне Ивановне таятся необыкновенная решительность и темная сила. «Черная вдова». Она намного умнее рыхлотелого НУ. К своей цели Татьяна Ивановна пойдет, не останавливаясь, по душам других людей. Даже — по их телам, если понадобится.
И сколько в ней лживости, притворного смирения!
Таких женщин Полина презирала.
Смешно думать, что Татьяна Ивановна, имея пьяницу мужа, скопила денег на хороший дом на улице Советской. Без сомнения, мама с сыночком «купили» его еще у одного одураченного старика.
Эх, не там вы, гражданин Егорычев, копаете!
А вот Полина в одиночку раскрыла преступление.
У нее, выходит, есть способности к работе следователя. Она, если захочет, может даже открыть свое детективное агентство. А вот Петр еще не раз пожалеет, что выставил ее вон. Во всяком случае, на это очень хочется надеяться.
* * *
По дороге домой Полина зашла в «Сладкоежку», а на выходе из магазина столкнулась с Рязанцевым.
Док будто из-под земли выскочил, не оставив женщине никаких шансов принять рассеянный вид погруженной в себя особы. Старательно равнодушным голосом Полина бросила: «Добрый день», — и с деловым видом устремилась дальше, надеясь, что Валерий Иванович отстанет. Но тот, круто развернувшись, пристроился рядом с женщиной:
«Я провожу». В скверике кивнул на первую же незанятую скамейку:
— Давай присядем. Поговорим.
— О чем? — усмехнулась Полина. Однако же села. Подставив ласковым лучам солнца лицо, прищурилась.
— Мы не договорили. Тогда… Я не совсем понял… Ты что же думаешь: это я где-то о нас с тобой трепанулся?
Полина вспомнила аспидно-черную комнату в особняке лже-Распутина, свою растерянность, унижение, и лучи солнца показались ей обжигающими. Женщина быстро опустила голову и прошипела:
— Ничего я не думаю. И вообще, хватит об этом. У тебя что-то срочное? А то я спешу.
— Мне можно прийти к вам?
Полина задохнулась. Вот это наглость! Прет напролом.
— Нет, — женщина сломала губы в больной улыбке. — Не хочу тебя больше видеть.
Док подался вперед, свел и развел пальцы вытянутых рук, пояснил:
— Я хотел прийти не к тебе, а к Светлане.
Полина похолодела. Подозрения заметались в ее душе с новой силой. Значит, Голова не желает выпускать их из-под своего контроля. Стараясь говорить спокойно, ответила:
— Не думаю, что Света горит желанием встретиться с тобой.
— Я бы предпочел сам ее спросить.
— Даже не мечтай!
Вот теперь голос Полины звучал по-настоящему резко и зло. Она с новой силой почувствовала таившуюся в чудо-докторе опасность. Рязанцев — не Родя и не отец Анастасий, одним своим видом пробуждающие антипатию. Даже искушенная жизнью Полина легко попала под обаяние Валерия Ивановича, что уж говорить о доброй, доверчивой Светлане. Он опять похитит племянницу у нее.
— Почему? Мне кажется, мы со Светой отлично понимаем друг друга.
«Потому что ты преступник!» — мысленно ответила Полина доктору, пытающемуся навязать ей свою волю под маской доброжелательства.
— Ты ее теперь от жизни в клетку спрятать собралась? Себя-то давно в добровольную тюрьму загнала. Никаких чувств, необдуманных поступков — только долг, дело, удобства…
Полина задохнулась от обиды. Да, Рязанцев, конечно, прав! Но разве она виновата в том, что ей давно приходится воевать с проблемами, своими и ближайших родственников, в одиночку? Хорошо быть слабой и женственной, когда есть человек, способный защитить тебя в трудной ситуации. А ей всегда выпадало обороняться самой. И сейчас опять надо проявить жесткость и волю.
Полина встала. Док тоже поднялся.
— Побереги свои советы и пыл для пациенток.
А нас, будь добр, оставь в покое.
Полина повесила сумочку через плечо и развернулась.
— Да пойми, наконец, что ты мне не безразлична! Я же люблю тебя.
Док все-таки выдавил вечные слова, будто надеялся их тысячелетней силой удержать Полину.
Женщина остановилась. Полина не обманывала себя: три самых главных слова она всей душой жаждала услышать именно от Рязанцева. Этот обманчиво спокойный большой мужчина волновал ее.
Полине было с ним хорошо — болтать, смеяться, плакать, просто сидеть рядом. Они идеально подходили друг другу в постели. Плохо только, что у чудо-врача душа с двойным дном. Услышь Полина признание от Рязанцева до своего трагического прозрения, как бы забилось ее сердце! Оттого, что «я люблю» вырвалось слишком поздно, женщина почувствовала еще большее разочарование, чем если бы док умолчал о своих чувствах. И в то же время Полина ощутила, как в сердце начинается стремительное снеготаяние. Беспомощно дотронулась пальцами до шеи: только не сейчас. Его надо заставить немедленно уйти, иначе в их отношениях он опять возьмет власть в свои руки.
— Говоришь мне гадости и тут же объясняешься в любви. Как нелогично, чудо-доктор!
— Я свои чувства не анализирую. А тебя мне вообще понять сложно: ты ведь о себе принципиально ничего не рассказываешь, словно прячешься.
— И не трудись. Говорят, проститутки любят в постели с клиентами беседовать, придумывают для них всякие сопливые истории. Но у нас-то такого пункта в договоре не было. По-моему, я расплатилась по полной программе.
Лицо Рязанцева потемнело:
— Признаю: я поступил тогда с тобой подло.
Полина скривила губы.
— Но я не жалею об этом, — голос дока звучал зло. — Ни минуты. Потому что это была единственная возможность заставить тебя посмотреть на меня как на мужчину, а не как на вещь: нужна ли она в хозяйстве?
— Ну а мое мнение тебя совершенно не интересовало.
Док в раздражении покрутил головою.
— Если не ошибаюсь, тебе нравилось со мною.
Удушающая краска залила щеки и даже шею женщины. Да как он смеет! Торопливо, сбиваясь, глотая окончания слов, зашептала:
— Как я тебя хорошо понимаю! Есть женщины для дома, для семьи, а есть для постели. К последним совсем не обязательно проявлять уважение и внимание.
— Зачем ты это говоришь?! — в голосе Рязанцева смешались мука и досада. — Знаешь же: все не так. Хочешь, чтобы я утопил тебя в комплиментах? В нежности? Сделал бы это с удовольствием.
Но не здесь!
Док шагнул вперед, взял ее руку в свои. Его горячие пальцы сделали ласкательное движение, и женщина почувствовала свою слабость и беззащитность. Рязанцев склонился к ней:
— Не убегай. Поедем ко мне. Прошу…
Сердце женщины забилось сильнее. В теле красным куполообразным цветком начало разворачиваться желание. Полина повернула голову…
У соседней скамеечки копошился малыш. Он пытался засунуть в рот неизвестной миру породы пластмассового зверя. А его мамаша в это время чесала язык с подружкой. Полина смотрела на обделенного вниманием взрослых мальчишку и чувствовала, как медленно возвращается к ней способность мыслить здраво. Женщина резко выдернула руку:
— Нет.
Развернулась и почти бегом бросилась прочь.
Каблук подвернулся. Полина некрасиво припала на одну ногу. Выпрямилась и понеслась еще быстрее. Однако док ее уже не преследовал.
Ночью Полина почти не спала, беспокойно крутилась с боку на бок, прикрывала голову подушкой, садилась в кровати. Перед глазами дергался празднично-мучительный калейдоскоп. Чудо-врач жадно смотрит на ее рот: «Я предпочел бы иную форму благодарности…» Док шепчет хриплым голосом: «Ты мне необходима…» Рязанцев выталкивает из себя: «Люблю…» Все ложь! Заранее спланированная хитрая игра, которую ведет Голова. Надо бы его ненавидеть, презирать. А она терзается нестерпимой болью и желанием увидеть еще (хоть раз!) этого подлеца.
* * *
Полина долго одиноко бродила в сквере. В киоске купила для племянницы несколько детективов.
Хотела взять еще кассету с «Матрицей», но вовремя вспомнила, что их «домашний кинотеатр» стибрил Родя. Да, совсем недавно она пыталась открыть девчонке глаза на жениха, гордилась собственным здравомыслием. А сама пошла за Рязанцевым, как слепая. Сидеть дома и перебирать невеселые мысли невыносимо, нужно срочно себя чем-то занять.
— Вот, читай, — положила тетка перед Светланой несколько брошюр в ярких обложках. — Знакомься с новыми методами расследования. А я съезжу в больницу. Чувствую: желудок опять разболелся. Только, пожалуйста, не подходи к телефону и дверь никому не открывай. Пообещай мне.
А то я у врача издергаюсь.
Полина отправилась не в лечебное учреждение, а в адвокатскую контору. Она решила проконсультироваться, насколько сильна угроза, что ее посадят. И надо же знать, много ли светит за наезд.
В конторе Полина сперва очень долго сидела в очереди. Потом заплатила триста рублей. И все только затем, чтобы невзрачный мужичонка сказал ей с затаенным злорадством: «Вы попали в очень серьезное положение. Вот когда вам предъявят официальное обвинение, обращайтесь к нам. Мы подберем надежного адвоката. Расценки вывешены в коридоре».
Полина шла к своим «Жигулям» с мрачными мыслями. Да. Дела ее плохи. Если убийца — кто-то из ждущих, тогда еще можно надеяться, что следствие войдет в нужное русло. А если сбил случайный человек? Женщина нервным движением вынула сигареты, щелкнула зажигалкой и пристыла…
Там… В воротах низкого облезлого здания появился… Николай! Полина зажмурила глаза и потрясла головою. Но видение не исчезло. Чуть ссутулясь, уставившись в асфальт, ее зять, живой и невредимый, «полз» по дорожке. Под мышкой он держал батон. Полина перевела глаза на огромную разляпистую вывеску на воротах здания. «Бетон и Камень» — красовалось на ней. Женщина отбросила сигарету, спрятала в сумочку зажигалку и бросилась между машинами на дорогу. Водители громко засигналили и беззвучно зашевелили губами.
Мужчина в серой рубашке неспешно скрылся за углом. Полина добежала до проулка и взвыла.
Николай исчез. Метнулась за пятиэтажку и с облегчением вздохнула. Вот он. Крадется к дому напротив. Полина перебежала детскую площадку и вступила в подъезд, в котором минуту назад исчезла тощая спина Николая. Наверху, кажется, на третьем этаже хлопнула дверь. Полина понеслась по лестнице. Где-то здесь. Дрожащими пальцами нажала на кнопку звонка. Ей открыла невысокая белокурая женщина с животом-барабаном, туго обтянутым розовым халатиком. Растерянно мигая, Полина уставилась на хозяйку.
— Я-а-а… Э-э-э… — замялась гостья.
Женщина выжидательно пялила на пришедшую пустые голубые глаза.
— Кто там? — раздался голос из комнаты, и на пороге появился… Да. Это был он, Николай. Зять почти не изменился. Только располнел немного, да взгляд его приобрел сонливость.
Мгновение Николай и Полина, как зачарованные, в молчании смотрели друг на друга. Наконец она выдавила:
— Что ты тут делаешь?
Николай растерянно посмотрел на свою розовую пышку и с неловкой улыбкой произнес:
— Я тут живу. Познакомьтесь. Это Люся… Полина. Я тебе говорил о ней.
— Как?! — в голове гостьи вспыхивали и гасли десятки вопросов, мысли таяли, не успев обрести законченную форму.
— Проходи, — кивнул Николай.
До него, видимо, наконец-то дошло, что сейчас к радости соседей женщина с перекошенным лицом устроит концерт. И он поспешил увести ее с лестницы.
Полина вступила в узкий коридорчик, обставленный по привычной до оскомины схеме: зеркало, полочка для телефона, вешалка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35