Так что не усердствуйте, — с отвращением бросила Полина и сделала еще шаг вперед. Однако старуха не двинулась с места. Стояла, как изваяние, широко раскинув руки.
— Вина… Гнетет тебя страшная вина, — бормотала она, как в полусне, опустив веки.
— Что за бред!
Тут старуха открыла глаза и уставилась ими прямо в лицо гостьи. Из-за толстых линз они казались очень большими и страшными.
— Поля, почему ты бросила умирающую мать?
Женщина вздрогнула, как от удара.
— Мама так нуждалась в твоей ласке и заботе, а ты веселилась и распутничала, когда она мучилась.
Краска прилила к щекам Полины. Она отметила, что Света смотрит на нее с напряженным, жадным интересом, точно ждет чего-то. Полина откинула голову. Эти идиоты нахватали фактов из ее жизни, не уловив сути. Впрочем, возможно, ждущие сознательно их извращают — пытаются настроить Светлану против тетки. Она не хотела оправдываться перед ними, но понимала: надо что-то сказать. Для племянницы.
— Мама хотела, чтобы я закончила институт.
Это была ее мечта. Она и Галя настояли, чтобы я уехала. Я одна была против.
— Да-да, — закачала с сокрушенным видом головою старуха. — Но признайся: ты ведь рада была сбежать из душной комнаты, где пахнет лекарствами и раздаются стоны. Ты ведь каждый раз отворачивалась, когда заходила к матери… Прятала глаза… Уверяла себя, что все не так уж плохо.
Бежала на волю и распутничала опять.
— Нет! — крикнула Полина. — Это ложь!
Распутничала! После занятий в институте она спешила в кафе, где подрабатывала официанткой.
Дорогие лекарства требовали все больше денег, и Полина стремилась хоть как-то помочь семье. Сделав непроницаемое лицо, она обслуживала своих же однокурсников.
— Ты бросила всех своих близких. Поля, зачем ты предала сестру? Даже не приехала попрощаться с нею? Разве мало добра она сделала тебе?.
Старуха била в самые болевые точки. Полина корила себя, что редко в последние годы выбиралась к сестре. Правда, помогала ей регулярно. Она жестоко страдала от того, что не успела попрощаться с Галиной. Сцепив зубы, женщина процедила:
— Что вы несете?! У нее схватило сердце. Она умерла мгновенно.
— Ты всегда находила оправдание своей грязи.
Но как… Как ты могла бросить эту девочку?! Дочку Гали.
Полина повернулась к племяннице уже всем корпусом. Девушка смотрела на нее обвиняющими глазами. На дне их колыхалось злорадство. Кажется, Светлане нравилось, что тетку хлещут по щекам за содеянное и несодеянное.
— Когда у Гали был первый приступ, она взяла с меня слово, что Света ни в чем не будет нуждаться… Что она закончит институт… — Полина пыталась говорить уверенно, но голос ее западал и ломался.
— И ты не сдержала слово, которое дала умирающей. Какой страшный грех на тебе! Ты нищей пустила племянницу по миру.
— Что вы плетете! Я регулярно посылала ей деньги.
— Да-да. Откупалась, чтобы не брать на себя настоящую заботу. Так сын бросает мать в деревне в нетопленой хатенке. Вода за километр. А в воскресенье едет на час, везет старухе городскую булку — откупается.
Полина снова вскинула глаза на племянницу.
Та смотрела на нее почти с ненавистью.
— Это не так… — к горлу подступили слезы, и Полина приостановилась. — ..Я люблю тебя. Кроме тебя.., у меня никого нет… Я думала… Не хотела, чтоб ты в чем-то нуждалась… Я старалась…
Голос ее прервался. В носу захлюпало. Женщина кусала губы, пытаясь справиться со слезами.
— Покайся, — наклонилась к ней старуха. — Очисти душу, искупи грехи! Ведь их много на тебе висит. И ты воссоединишься с племянницей.
Ее участливый мягкий голос обволакивал, завораживал, подчинял. Полина стояла, прикрыв глаза рукой, жалкая и бессильная.
— Поплачь… Покайся перед Учителем. И узнаешь благодать.
Полина глубоко вздохнула. С некрасивым хлюпаньем вытерла нос.
— Света, — , выдохнула она. — Поверь мне, все не так! Ты знаешь, как мы были близки с твоей мамой и никогда не бросали друг друга в беде…
Вспомни: я ссорилась с ней когда-нибудь?
— У Светланы сделалось несчастное лицо, но старуха снова заголосила:
— Грех сильнее тебя, Поля. Сопротивляйся!
— Давай поговорим дома… Выскажем друг другу все, что наболело. Если хочешь, вообще не будем разговаривать. Но умоляю.., памятью матери…
Уйди отсюда! Тут не место молоденькой девушке. Светлана беспомощно подняла руку ко рту.
Бедная, маленькая, заплутавшаяся девочка. Тут из тени выступил Родя и промяукал:
— Света ведь сказала вам, что никуда отсюда не пойдет. Это ее дом. Светочка, повтори.
— Уходи, — выдавила девушка. — Ты мне не нужна.
Полина побелела и сжала руки в кулаки. Нет.
Нельзя отдавать им победу! Стараясь, чтобы голос звучал жестко, произнесла:
— Если завтра, крайний срок — послезавтра, Света не будет дома, я звоню в милицию! Вас привлекут за содержание притона.
В комнате повисла напряженная тишина. Чем бы еще пригрозить? И тут в памяти всплыл крик Володи: «Хочу рассказать, чем занимаются ждущие!» Решив действовать наудачу, продолжила:
— Думаю, милицию заинтересует, что узнал о вас Юдин. Тот самый, которого убили. Он перед смертью позвонил мне. И я уже кое-что проверила.
Повернулась на каблуках и пошла вон. Глотнула свежего воздуха и чуть не упала на порожках особняка. Механически села в машину и поехала.
Остановилась у светофора. Зажегся красный, а Полина все сидела, пристыв. Сзади раздраженно засигналили водители. Женщина торопливо нажала на газ, проехала еще несколько метров и затормозила. Она не видела дороги, чувствовала странную слабость во всем теле, точно в нем обживалась какая-то страшная болезнь. На дрожащих ногах вылезла из машины и без сил повалилась на лавочку.
Эта бабка сыпанула соли на ее раны. Полина с юных лет в любых обстоятельствах стремилась поступать правильно. Но разве она могла успеть все?
Неожиданно женщина вспомнила поздний майский вечер. Месяц после смерти Гали она провела с племянницей и теперь с тяжелым сердцем собирала вещи в дорогу. Как девушка умоляла ее: «Оставайся здесь»! Как она сама отчаянно уговаривала Свету: «Поедем со мною»!
Но та неожиданно уперлась. Ее нежное лицо сделалось каменно-отчужденным. Племянница ответила: «Не хочу покидать маму». Не тогда ли наметился между ними разлад? Полина искренне верила, что действует разумно. В Старом Бору ей с наскока такую высокооплачиваемую работу не найти. Скорее всего, пришлось бы несколько месяцев простоять на бирже. А девочке надо поступать в институт. Полина не могла допустить, чтобы трагедия помешала осуществлению их планов. Жизнь несется вперед со стремительностью реактивного самолета. Ты почему-то остановился, упустил возможности, драгоценное время, прозевал что-то важное, занимаясь рутиной или бездельничая.
И все! Потеряна скорость. Ты сам не заметил, как оказался на пыльной обочине среди неудачников.
Первые четыре месяца женщина моталась из соседней области в Старый Бор каждый выходной.
Три часа на дорогу туда, столько же — обратно.
После, до января, ездила раз в две недели. А потом… Потом она просто смертельно устала. Могла она выбиться из сил или нет?!
Слезы побежали по щекам женщины. Она с болью перебирала в памяти прошедшее. Как хваталась за любой заказ, стремилась поспеть всюду и сделать работу на высшем уровне. Некоторые в фирме считали Полину жадюгой. Зарабатывает чуть ли не больше всех, а одевается скромненько.
Куда только деньги спускает? А какого труда ей стоило выглядеть более-менее! Только благодаря врожденному вкусу Полина умудрялась отыскивать на рынке приличные тряпки по дешевой цене.
Даже машиной редко пользовалась. Каждый лишний рубль отправляла племяннице. А на эти деньги, оказывается, жировали Родя и его мамаша. Николай — слюнтяй чертов — не мог ни заработать как следует, ни уследить за дочерью.
Полина рыдала уже в голос, безудержно и жалко. Редкие прохожие косились на нее. Вроде интеллигентного вида женщина, а ведет себя неприлично в общественном месте.
— Либо украли чего? — раздался рядом хрипловатый голос.
Полина подняла глаза. Рядом стоял мужичонка в лоснившейся от грязи куртке. От него невыносимо несло мочой и перегаром.
— Да, — всхлипнула женщина, — пле-мянни-цу.
— И такое бывает, — без удивления заметил бомж.
Неожиданно Полине захотелось рассказать этому участливому забулдыге о своем горе, выговориться, облегчить душу. Женщина уже приоткрыла рот, но тут ее настигло безжалостное озарение: вот так же и Светлана когда-то бросилась за помощью к первому встречному. Полина, загнав глубже готовые сорваться слова, двинулась к машине. Она все поправит. Она сильная. Спокойствие-Только…
Полина положила голову на руль и снова горько зарыдала.
* * *
С утра женщина первым делом позвонила шефу.
— Петр, у меня большие проблемы. Я возьму еще три недели за свой счет.
— Вот это номер, — запыхтел тот. — Зубарик еще в среду интересовался, когда ты выйдешь.
Ему дачу надо обставить. Мы обнадежили, что с понедельника ты к его услугам.
Они обнадежили!
— Я не могу. У меня горе.
— Да что такое?
— Это не телефонный разговор.
— Ну знаешь, три недели — это ни в какие ворота!
— Тогда я возьму в счет отпуска.
— Он у тебя в августе. Ты сама хотела.
— Да, но то было в начале года. Сейчас все изменилось.
— Но это срочный дорогой заказ. К нам обратился сам Зубарик.
— Ну и подождет!
— Ты там, наверное, с ума сошла!
— Ну пусть его обслужит Лера или Стае.
— Он хочет, чтоб ты. Видел, как преобразилась дача Петровых. Ему понравилось.
— Да что ж это такое? Я и так у тебя работаю с 8 до 7. И по выходным вкалываю. Неужели не имею права на какое-то понимание? У меня беда! А ты становишься на горло со своим дерьмовым Зубариком!
— Ладно. Не кричи! Я вижу ты вправду на взводе. Но предупреждаю: три недели и ни дня больше;
«Эксплуататор поганый!» — выругалась Полина, глядя на телефон. Теперь предстояло решить еще одну проблему. Кошелек женщины вовсе не лопался от тугих пачек крупных купюр: отправляясь к племяннице, она не планировала задерживаться в Старом Бору надолго. Сейчас, когда ситуация вышла из-под контроля, нечего и думать о том, чтобы сгонять домой за деньгами. За время ее отсутствия может произойти что угодно. Ругая себя за легкомыслие, Полина позвонила Алле Смирновой. Попросила подругу дать взаймы десять тысяч. У Аллы всегда водились деньги — муж откупался за свои бесконечные романчики на стороне.
Полина нервно закурила. Если Света не появится в течение дня, тогда… Лучше всего купить где-нибудь наркотик, подкинуть в особняк на Охтырской и звякнуть ментам. Может, тогда НУ разгонит свою братию?
В дверь позвонили. Полина бросилась открывать, теряя шлепки и спотыкаясь. На пороге стоял прямоугольный следователь. «Вот так подумай о менте, и он тут же явится», — мысленно перефразировала Полина народную мудрость, а вслух спросила враждебным голосом:
— Вы ко мне?
— Вообще-то, хотелось бы видеть Светлану.
— Ее нет.
— А когда будет?
— Не знаю.
Мент состроил удивленную физиономию.
— Молодые люди сейчас не очень-то отчитываются перед близкими, — заспешила Полина. Ей совсем не хотелось рассказывать о секте этой ходячей презумпции виновности.
— Давайте тогда с вами побеседуем. Вы в Старый Бор на чем приехали?
— На «девятке».
— Это та, что во дворе стоит? С поцарапанным капотом?
— У нее не только капот поцарапан, но и дверь, если вы заметили. Все некогда привести машину в порядок.
— А вы позволяете пользоваться ею своей племяннице?
— Нет. С чего вы взяли?
— Да вот ваша соседка говорит, что видела, как вечером 5 апреля Светлана садилась в машину.
Полина взяла сигареты и медленно закурила.
— Вечером пятого… Это в тот день…
— Да-да..
— Вы знаете, кажется, припоминаю. Ездила я.
У меня закончились сигареты. А я без них не могу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35