Просматривая записи дальше, она отметила, что настроение у Мусина скакало от повышенного до самого низкого. То он впадал в ярость, то принимался ругать себя и свою неспособность удерживать хорошеньких девушек. Он поносил свой возраст, свою нынешнюю профессию и весьма скромные доходы.
Сначала он убеждал себя, что девушки не приходят именно из-за этого. Но потом приходил к выводу, что виноваты они сами, их лживая природа и негодное воспитание.
«Боже мой! Я ведь тоже заигрывала с Мусиным. Вероятно, последние записи — обо мне».
Но вот пистолет! Сегодняшний ночной выстрел! Может быть, в дневнике где-то написано об оружии? Чтобы выяснить это, требовалось прочесть ежедневник от корки до корки.
Василиса поняла, что не стоит продолжать чтение здесь. Лучше поехать домой. Но прежде чем тронуться в путь, она узнала у Людочки Чечевицыной, в какую больницу увезли раненых из кафе. Оказалось, в ту самую, куда доставили ее сестру. Ирония судьбы! Убийца Мусин возле своей последней жертвы. Она с трудом дозвонилась до справочной и выяснила, в каком состоянии пострадавшие. Хуже всех было Птырикову. Ему предстояло провести в больнице по меньшей мере неделю. По-другому дело обстояло с Сашей и самим Мусиным.
Единственное, что обещала дежурная, отвечавшая на звонки, до завтрашнего утра ни один из них из больницы выписан не будет.
Василиса облегченно вздохнула. Теперь, оставшись без охраны, она хотела быть уверена, что хотя бы до утра ей не грозит опасность.
Не поставив никого в известность о том, что исчезает до завтра, Василиса преспокойно вышла из «стекляшки» и отправилась домой. Никто ничего у нее не спрашивал, никто не шел следом. Впрочем, она не особо-то и глядела по сторонам, занятая своими мыслями.
Гена Сестраков собирал вещи в спортивную сумку.
— Не могу же я у тебя жить, правда? — хмуро спросил он в ответ на немой вопрос Василисы. — Сейчас приму душ, перекушу чего-нибудь и поеду в больницу. Или тебе уступить ванную?
— Нет-нет, у меня пока дела, — сказала рассеянная Василиса.
Она закрылась в маленькой комнате и принялась за дневник Мусина. Но читать все подряд у нее не хватало терпения. Слишком здесь все было расплывчато. Одно она поняла точно — этот милый человек определенно был с большим сдвигом. «У меня в руках улика. Куда ее спрятать? Даже если Мусин обнаружит пропажу раньше, чем его арестуют, он никогда не догадается, куда делся ежедневник. Кто мог его обнаружить и взять. Поэтому можно не волноваться, что он явится сюда с обыском».
Единственная мысль, которая не давала ей покоя, — а так ли хорошо она обыскала шкафчик с посудой, как это нужно было сделать? Может быть, там лежит и пистолет? В дневнике Мусина о пистолете и намерении застрелить Василису ничего написано не было. Впрочем, ему просто некогда было этим заниматься. "Наверное, я поторопилась уехать из «Метеорита», — подумала Василиса.
Она спрятала ежедневник и стала названивать Кудесникову.
— Послушай, Арсений, мне, кажется, повезло, — сказала она, как только голос частного сыщика зазвучал в трубке. — Я нашла доказательства против одного человека.
— Ты расстроена? — спросил Арсений сочувственно.
— Еще бы. До сих пор в себя прийти не могу. Разговаривать долго не буду, потому что мне нужно еще кое-что проверить. Сейчас этот человек.., он.., в общем, он занят и не сможет мне помешать покопаться в его вещах.
— Василиса! Ты снова собираешься взламывать чью-то квартиру? — воскликнул Кудесников, явно недовольный таким поворотом дела. — Скажи мне, кто он.
— Нет, Арсений, не скажу. Один раз я уже думала на Барсова, а он оказался лишь пошлым развратником. Я должна все проверить сама. Давай встретимся вечером и тогда обо всем поговорим, хорошо?
— Я знаю этого человека? — спросил Кудесников надтреснутым голосом.
— О нем — безусловно, знаешь. А видел ли когда — понятия не имею.
— Значит, это не Таланский, — сделал вывод Кудесников. — Уже легче. Итак, Василиса, я даю тебе время закончить розыски. У меня тут тоже есть кое-какие наметки, так что будет чем заняться. Встречаемся в одиннадцать вечера в парке аттракционов, ну, в том, что неподалеку от твоего дома. Сегодня там праздник с фейерверками, так что все будет работать, сверкать и крутиться.
— А не поздно в одиннадцать?
— Лето, Василиса, ты не забыла? Светло еще. Кроме того, народу, уверяю тебя, там будет полно, так что не бойся. Ты знаешь, где детская карусель с танцующими лошадками?
— Конечно, знаю, — вздохнула Василиса. — Я на ней каталась сто раз. Эти лошадки уже все потрескались. Но карусель никто не хочет реставрировать.
— Вот возле этой карусели меня и жди. В одиннадцать вечера, поняла?
— В одиннадцать часов возле карусели с танцующими лошадками.
— Только ничего не перепутай, ради бога, и не опаздывай. Когда ведешь расследование, очень важно соблюдать график, поняла?
— Поняла-поняла, — буркнула Василиса. — Надеюсь, я тебя удивлю.
— Надеюсь, я тебя тоже, — сказал напоследок Кудесников и отключился.
«А что, если он, со своей стороны, тоже нарыл что-нибудь против Мусина? Не может быть, чтобы я обошла на повороте такого опытного сыщика, как Арсений». Гена Сестраков уже уехал, и Василиса одиноко посидела на кухне над чашкой чая. Потом вдруг вспомнила про Мочалко и позвонила ему по конспиративному телефону.
— Послушайте, шеф, вы можете подъехать туда, куда я скажу? — спросила Василиса. — У меня сегодня куча дел днем, так что потерпите до вечера. Знаете парк возле моей станции метро? С аттракционами? Отлично. Войдете через главный вход, потом свернете направо, в первую же аллею. Там будет площадка с маленьким фонтаном, а еще через переход — карусель с танцующими лошадками. Сегодня в парке праздник, народу будет много, так что вы легко затеряетесь в толпе. Встретимся в половине одиннадцатого вечера возле этой самой карусели, хорошо?
Василиса рассудила, что это будет самым лучшим выходом из положения. Не надо гоняться по Москве. Она отделается от Мочалко, а потом дождется на том же месте Кудесникова. Полчаса — вполне достаточный промежуток между свиданиями. Тем более Кудесникову глубоко плевать на Мочалко. И даже если они столкнутся нос к носу, ничего не случится.
Не будет же Арсений, в самом деле, стучать на ее бывшего шефа! И зачем ему это может понадобиться? Если только из гадства. Потому что никакой денежной премии за голову Мочалко никто не назначал.
Потом Василиса довольно быстро схоронила ежедневник Мусина между видеокассетами — он хорошо вписывался в ряд, потому что подходил по формату. Затем приняла ванну, наспех перекусила и отправилась в больницу.
В больнице происходило нечто из ряда вон выходящее. Перед входом стояли пожарные машины и бегали люди с буквами «МЧС» на одежде. Осколки стекол, на асфальте, запах дыма и всеобщее возбуждение поначалу испугали Василису, но потом она вспомнила, что не так давно сюда привезли Птырикова, и успокоилась. Обычно стихийные бедствия, начатые с его подачи, обходились без жертв. Самого Птырикова она нашла неподалеку от справочного окошка. Он стоял в сторонке, словно бы ему и дела не было до того, что вокруг все находится в движении. Одна рука у него болталась на перевязи, да щека была заклеена пластырем. Василиса тут же накинулась на него с расспросами. Но едва только успела открыть рот, как человек в белом комбинезоне с висевшим под подбородком респиратором, стоявший метрах в десяти от них, рявкнул в мегафон:
— Девушка в красном! Вы находитесь в опасной зоне! Покиньте опасную зону!
Василиса глянула на него неодобрительно.
Он снова проорал свое предупреждение. Она его проигнорировала.
— Какой-то дурак, — обиженно начал объяснять Птыриков, — натравил на меня специалистов по изучению аномальных явлений. Они привезли с собой какой-то прибор…
— Ну? — спросила Василиса в духе своего телохранителя.
— Ну.., ну… — промямлил Птыриков и безразличным голосом пояснил, глядя через окно куда-то за горизонт:
— Этот прибор со стрелочками… Его зашкалило. Они сначала обрадовались, но потом случилось короткое замыкание. Не по моей вине, прошу заметить! Прибор сгорел. Ну, заодно занялись занавески.
Потом еще старшая медсестра сломала пару ребер… И там что-то случилось с реанимационным оборудованием. А, да что говорить!
— Ну? — опять спросила Василиса. — А теперь что?
— Теперь они хотят забрать меня для опытов.
— Ты что, кролик? — возмутилась она. — Не можешь постоять за себя?
— Вообще-то документы уже оформили, — потупился Птыриков. — Мы даже было тронулись в путь. Но что-то случилось с машиной.
— Да?
— У нее отвалились задние колеса.
— Ага! И теперь ты ждешь, когда машину починят?
— Нет, они вызвали собственный транспорт. Со специальной изоляцией и все такое.
— Юра, а ты не боишься ехать?
Птыриков безразлично пожал плечами.
«Впрочем, что это я? — подумала Василиса. — Это не он должен бояться, а те специалисты, которые рискнут остаться с ним один на один в лаборатории».
— А ты что тут делаешь? — внезапно оживился Птыриков.
— Да вот, пришла проведать сестру. Но, если честно, медлю, потому что боюсь узнать плохие новости.
В этот момент со всех сторон на них начали надвигаться фигуры, похожие на космонавтов, — в пухлых белых костюмах с защитными масками на лице.
— Чего это они? — испугалась Василиса.
— Я считаюсь особо ценным экземпляром хомо сапиенс, — горделиво ответствовал Птыриков. — Они за меня боятся. О, глянь, как стараются.
По мнению Василисы, они боялись вовсе не за Птырикова, а за себя.
— Что ж, Юра, счастливого тебе пути!
— А тебе — счастливо оставаться.
Подталкиваемый в спину шестами, подобно тигру, загоняемому в клетку, Птыриков прошествовал к автомобилю, стоявшему неподалеку от входа. Окна его были затемнены и зарешечены. «Кошмарное дело! — подумала Василиса. — А мы работали с ним бок о бок целых два месяца как ни в чем не бывало!»
Едва Василиса проводила глазами аномального Птырикова, как в холле больницы появился раскрасневшийся Гена Сестраков. Белый халат развевался за его спиной, так быстро он бежал навстречу Василисе. По его веселым глазам она поняла, что новости хорошие.
— Можешь зайти к ней. Кризис миновал, она пришла в себя, и врачи обещают полное выздоровление. Пойдем.
— Господи! — Василиса упала Сестракову на грудь, а потом даже поцеловала его в щеку, громко чмокнув. В ответ Гена показал ей два кроличьих зуба.
Войдя в палату, Василиса постаралась держаться бодро.
— Выглядишь так, будто тебя только что побелили, — сказала она сестре, прилагая усилия, чтобы две слезинки, появившиеся в уголках глаз, застряли там, а не покатились вниз, демонстрируя себя миру.
Светлана улыбнулась одними губами.
— Ни черта не помню, — с сожалением сказала она. — Легла спать, а очнулась в больнице. Хорошенькое приключение!
— Ничего-ничего, все образуется. Самое страшное уже позади.
Василиса долго держала сестру за руку, пока не пришли врачи и не вкатили ей укол, сверяясь с графиком.
— Теперь она будет спать, а вы уходите, — заявили они.
Василиса с Геной кивнули.
— Куда ты теперь? — спросил Гена.
— Сначала зайду проведаю своих коллег, а потом отправлюсь по делам.
— Ночевать сегодня где будешь? — В голосе Гены прозвучало неподдельное беспокойство. Судя по всему, этой ночью он здорово перенервничал.
— Даже не думала еще. Но это не вопрос.
Может, и дома останусь. Помоги мне найти нужную палату, — попросила она.
Телохранитель Саша выглядел так, как будто на груди у него калачиком свернулась вся скука мира. Он смотрел в потолок потухшим взором и немного оживился, только когда Василиса взяла его за руку. Маньяк Мусин спал, положив под щеку обе руки, сложенные ракушкой, его розовый рот был трогательно приоткрыт, а светлая челка закрывала половину лица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30