Хорошие соседи бывают там, где есть хорошие заборы. Высокие крепкие заборы с колючей проволокой наверху. А в каждом углу по часовому с ружьем.
Верджил в отличие от Белинды не спешил уходить. Поначалу я решил, что причина в райском аромате, который издавал яблочный пирог, вот шериф и подумал, что не стоит торопиться. В общем-то я был рад, что Верджил остался, поскольку все внимание Руби на время переключилось. Она засуетилась, выбирая для шерифа самый большой кусок, а я быстро схватил самый маленький.
Но оказалось, что Верджил задержался вовсе не из-за яблочного пирога. Когда Руби упорхнула на кухню за второй чашкой кофе для него, шериф наклонился к нам с Присциллой и хрипло прошептал:
– Я хотел вам кое-что сказать! – Скорбный взгляд Верджила метнулся к остаткам пирога. – Этот крючкотвор Элтон Габбард рассказал мне, что Джейкоб собирался изменить завещание. И что Руби по новому завещанию получала гораздо меньше.
Верджил заморгал и откашлялся.
– Боюсь, теперь это лишь дело времени. Все указывает на Руби. Мне придется арестовать ее.
Он поднял на меня свои грустные глаза.
Я молчал. Что тут скажешь? Мне не хотелось этого признавать, но я и сам не мог поклясться в невиновности Руби.
Присс закусила губу. Верджил виновато покраснел.
– У меня нет выбора. На меня давят со всех сторон, требуя поскорее раскрыть это преступление. – Он отодвинул тарелку. – Пожалуй, не буду я пить еще одну чашку. Мне… мне пора возвращаться.
И Верджил буквально выбежал из дома.
Даже Руби заметила, что шериф вел себя как-то странно. Как только он ушел, она пристально посмотрела на меня, потом на Присциллу.
– Господи, да что это с ним такое стряслось? Присцилла помолчала, а затем, к моему удивлению, совершенно спокойно произнесла:
– Мама, Верджил считает, что ему придется тебя арестовать.
Глаза Руби округлились.
– Арестовать? За что?!
Я уставился на нее. Неужели она забыла, что вчера убили ее бывшего мужа? Возможно ли, чтобы это прискорбное обстоятельство выпало из памяти Руби?
Присс поспешила напомнить:
– Мама, полиция считает, что это ты убила папу.
Реакция Руби оказалась для меня неожиданной. Абсолютно неожиданной. Она опустилась на стул с таким видом, словно собралась перестать наконец-то улыбаться, потом снова обвела нас взглядом, и в ее синих глазах читалось беспокойство.
– Это потому, что они нашли на записке о похищении мои отпечатки пальцев?
Пару секунд мы с Присс смотрели на Руби так, словно она вдруг заговорила по-китайски. Она терпеливо повторила:
– Так они обнаружили на записках мои отпечатки?
Как говаривал мой отец, я обалдел. Состояние Присс можно было выразить тем же словом.
– Мама, – наконец пробормотала она, – значит, это ты послала эти записки?
Руби испуганно поднесла руку ко рту.
– Так ты не знала?!
Ее вечная улыбка не исчезла совсем, но несколько перекосилась. Руби пару раз моргнула, после чего неожиданно воскликнула, видимо нахватавшись дурных манер у Белинды: – Вот черт! Теперь я думаю, что надо было сразу все рассказать. – В голосе ее слышалось смирение. Она вытерла о фартук пухлые ручки. – Знаешь, я ведь сделала это ради тебя.
Руби виновато улыбнулась и заглянула Присс в глаза, словно боялась, что та начнет ее ругать. Присцилла открыла рот, но прошла не одна секунда, прежде чем ей удалось выговорить:
– Ради меня?
– Ну да! Когда ты сказала, что Джейкоб передает фабрику под управление Р.Л., ты выглядела такой рассерженной и огорченной, что я не могла сидеть сложа руки. А еще я испугалась, что ты совершишь какой-нибудь необдуманный поступок. – Тут Руби взглянула на меня. – Присс – чудесная девушка, но мне всегда казалось, что с ее темпераментом ей больше подошли бы рыжие волосы…
Присцилла решила, что настало время вмешаться:
– Мама, но зачем ты отправила эти дурацкие записки?!
Руби расцвела в довольной улыбке.
– А я подумала, что Джейкоб наймет для тебя охрану и тогда ты не сумеешь наделать глупостей. А еще я считала, что Джейкоб испугается за тебя и наконец поймет, как ты ему нужна…
Присцилла коснулась руки матери.
– Ох, мама…
– Конечно, после того, как убили Джейкоба и ты вернулась домой такая напуганная, я попыталась тебе сказать. Я хотела, чтобы ты знала, что не стоит тревожиться из-за этой глупой записки. Но вы меня совсем не слушали. Хорошо, что я успела послать еще одну записку. Чтобы вы успокоились.
Я слушал рассказ Руби и изо всех сил пытался не выдать своего удивления. По моему глубокому убеждению, доверие к частному детективу падает, если он то и дело выглядит потрясенным. Поэтому я постарался напустить на себя соответствующий вид: «Ну конечно, я знал это с самого начала» – и каждую фразу Руби сопровождал легким кивком, словно подтверждая правильность ее слов. Будто Руби читала сценарий, в который я успел сунуть нос.
Кивая, я думал о том, что записки были прекрасным отвлекающим маневром. Если Руби хотела убить бывшего мужа, она не могла придумать ничего лучше, чем вымышленный похититель. Прекрасная маскировка!
Именно в это мгновение я начал видеть Руби совсем в ином свете. Она, конечно, была рассеянной и немного не от мира сего, но выдумка с ложным похищением говорила о том, что этот божий одуванчик способен на расчетливые и продуманные действия. Может, у этой маленькой седой женщины в голове есть своего рода переключатель? То ее разум ярко вспыхивает, а то едва тлеет.
Но в день убийства Джейкоба ум Руби действовал как никогда четко.
Ее синие глаза задержались на мне. Поймав этот пристальный взгляд, я вдруг осознал одну истину.
– Ведь вы узнали о смерти Джейкоба раньше нас с Присс?
Слегка пожав пухлыми плечами, Руби ответила без запинки:
– Конечно. Джейкоб был уже мертв, когда я вошла в его кабинет.
Так вот почему Инес не слышала голоса Джейкоба, когда в кабинете находилась ее подруга.
– Совсем мертв, – безмятежно повторила Руби. – Честно говоря, именно поэтому я сделала вид, что потеряла ключи. – Она даже хихикнула, явно довольная своим трюком. – Я знала, что Инес никогда не покидает свое место, а мне хотелось сделать так, будто кто угодно мог войти и убить Джейкоба.
Теперь я понял, чего она добивалась.
– Вы хотели, чтобы круг подозреваемых не ограничивался теми, кто находился в здании?
Я попытался сказать эти слова как можно более непринужденно.
Руби кивнула и потупилась.
Не надо быть гением, чтобы догадаться, о чем она подумала. Если Руби говорила правду, то, увидев Джейкоба, она тотчас пришла к выводу, что его убила Присцилла. Что Присс все-таки отомстила за все зло, причиненное ей отцом. И, придя к такому выводу, Руби немедленно бросилась на защиту любимой дочери.
Но тогда… Выходит, если Руби ни при чем, версия о виновности Присс вновь выдвигалась на первый план.
Мать и дочь обменялись долгим взглядом. В этом взгляде читалась взаимная любовь и стремление во что бы то ни стало защитить друг друга. Поймав такой взгляд, невольно задашься вопросом; а не были ли они в сговоре с самого начала? Боже! Может, они все спланировали заранее?
Я посмотрел на Присс, чувствуя себя не в своей тарелке. Чего уж скрывать, Присцилла мне чертовски нравилась, и ничего тут не поделаешь. Неужели я влюбился в женщину, которая накануне прикончила собственного родителя?
Глава четырнадцатая
Пусть меня все больше грызли сомнения относительно невиновности Присс и Руби, но что касается Рипа, то я по-прежнему пребывал в уверенности, что он чист как младенец. На следующее утро, сразу после того, как Руби впихнула в меня гору оладий, пару сотен яиц и столько бекона, что запросил бы пощады даже лев, я откопал в шкафу свой «полароид» и пару раз щелкнул Рипа. На мой взгляд, портреты пса удались на славу. В основном благодаря тому, что Рип смотрел на меня исподлобья и выглядел на редкость угрюмым существом.
Мой пес явно не относился к тем, кто умеет прощать обиды.
Это обстоятельство я заподозрил еще накануне вечером, так как Рип несколько часов кряду просидел под кленовым столиком и лишь Присцилле удалось в конце концов выманить его оттуда.
Я сунул снимки в нагрудный карман куртки, и мы с Присс направились к двери, точнее, попытались направиться. Не успели мы сделать и пары шагов, как перед нами выросла Руби. На ней был розовый велюровый халат, накинутый на фланелевую ночную рубашку до пят, а поверх халата красовался неизменный фартук с анютиными глазками. Напрашивался вывод, что Руби не расставалась с фартуком даже ночью.
– Не делай глупостей, Присс! – заголосила Руби, молитвенно складывая пухлые ручки. – Почему тебе хотя бы раз не сказаться больной? – Ее губы, тронутые розовой помадой, по-прежнему были растянуты в радостной улыбке, что несколько смазывало впечатление от жалобного тона. – Неужели нельзя хоть на денек остаться дома?! А что, если в тебя сегодня снова будут стрелять…
Что ж, Руби нашла действительно сильный аргумент.
Однако Присцилла и не думала прислушиваться к мольбе матери, хотя в ее серых глазах все же читалась тревога.
– Мама, я не могу прятаться всю оставшуюся жизнь. Кроме того, – добавила она, решительно тряхнув темно-русыми волосами, – совершенно не хочу доставлять негодяю удовольствие, демонстрируя свой страх.
Я с невольным восхищением посмотрел на Присциллу – да уж, в храбрости ей не откажешь. Однако мне прекрасно было известно, что зачастую храбрость приводит к весьма плачевным последствиям. Если уж говорить до конца, то большая часть храбрецов обитает на кладбище.
– Знаешь, Присс, – подал я голос, – может, твоя мама и права. Мне кажется, тебе не следует сегодня…
Больше я ничего сказать не успел.
– Чушь! – яростно выдохнула Присс и устремилась к двери.
Я поспешил за ней. Ладно, по крайней мере моя совесть чиста – я сделал все, чтобы остановить ее.
Выскочив на веранду, Присс притормозила и оглянулась на Руби. Вчера вечером, после ухода Верджила, мы единодушно решили, что Руби лучше некоторое время пожить у меня. На всякий случай. Пока вчерашний стрелок разгуливает на свободе, Присцилла не хотела оставлять Руби в своей квартире: убийца мог перепутать мать с дочерью и ненароком пристрелить улыбчивую старушку. Да и собака не окажется лишней, если вдруг явятся незваные гости.
Особенно если эта собака пребывает в несколько раздраженном настроении. А уж Рип явно был не в духе. Он осторожно вышел на веранду, держась как можно дальше от ступенек, и теперь угрюмо наблюдал, как мы с Присс усаживаемся в машину.
– Я вернусь как обычно, хорошо, мама? – Присцилла помахала Руби рукой. – Если что-нибудь случится, немедленно позвони мне.
Мы все понимали, что Присс имеет в виду под сакраментальным «что-нибудь». Это «что-нибудь» было напрямую связано с появлением Верджила с ордером на арест.
Глядя на эту парочку, я испытывал какое-то странное чувство. Руби и Присцилла словно поменялись ролями. Руби в своем игривом фартучке с вышитыми на кармашке анютиными глазками смахивала на маленькую девочку, – маленькую девочку, которой заботливая мамаша дает наставления. В темно-кремовом деловом костюме, Присцилла казалась старше на несколько лет. Пока она говорила, Руби моргала и послушно кивала.
– И вот что еще, мама. Если меня вдруг не окажется на месте, передай все Инес, хорошо?
Руби снова кивнула, хотя было совершенно ясно, что ей не слишком по душе сообщать старой подруге о полицейских, нагрянувших с арестом.
К птицефабрике мы прибыли чуть позже обычного, поскольку пришлось два раза остановиться по дороге. Один раз у магазинчика Хиггинса, а потом у городского супермаркета. Я приклеил у дверей магазинов снимки Рипа с подписью: «Потерялся, вознаграждение 50 долларов». За пятьдесят монет большинство обитателей Пиджин-Форка мать родную попытаются всучить под видом черного пса, но у меня не оставалось иного выхода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Верджил в отличие от Белинды не спешил уходить. Поначалу я решил, что причина в райском аромате, который издавал яблочный пирог, вот шериф и подумал, что не стоит торопиться. В общем-то я был рад, что Верджил остался, поскольку все внимание Руби на время переключилось. Она засуетилась, выбирая для шерифа самый большой кусок, а я быстро схватил самый маленький.
Но оказалось, что Верджил задержался вовсе не из-за яблочного пирога. Когда Руби упорхнула на кухню за второй чашкой кофе для него, шериф наклонился к нам с Присциллой и хрипло прошептал:
– Я хотел вам кое-что сказать! – Скорбный взгляд Верджила метнулся к остаткам пирога. – Этот крючкотвор Элтон Габбард рассказал мне, что Джейкоб собирался изменить завещание. И что Руби по новому завещанию получала гораздо меньше.
Верджил заморгал и откашлялся.
– Боюсь, теперь это лишь дело времени. Все указывает на Руби. Мне придется арестовать ее.
Он поднял на меня свои грустные глаза.
Я молчал. Что тут скажешь? Мне не хотелось этого признавать, но я и сам не мог поклясться в невиновности Руби.
Присс закусила губу. Верджил виновато покраснел.
– У меня нет выбора. На меня давят со всех сторон, требуя поскорее раскрыть это преступление. – Он отодвинул тарелку. – Пожалуй, не буду я пить еще одну чашку. Мне… мне пора возвращаться.
И Верджил буквально выбежал из дома.
Даже Руби заметила, что шериф вел себя как-то странно. Как только он ушел, она пристально посмотрела на меня, потом на Присциллу.
– Господи, да что это с ним такое стряслось? Присцилла помолчала, а затем, к моему удивлению, совершенно спокойно произнесла:
– Мама, Верджил считает, что ему придется тебя арестовать.
Глаза Руби округлились.
– Арестовать? За что?!
Я уставился на нее. Неужели она забыла, что вчера убили ее бывшего мужа? Возможно ли, чтобы это прискорбное обстоятельство выпало из памяти Руби?
Присс поспешила напомнить:
– Мама, полиция считает, что это ты убила папу.
Реакция Руби оказалась для меня неожиданной. Абсолютно неожиданной. Она опустилась на стул с таким видом, словно собралась перестать наконец-то улыбаться, потом снова обвела нас взглядом, и в ее синих глазах читалось беспокойство.
– Это потому, что они нашли на записке о похищении мои отпечатки пальцев?
Пару секунд мы с Присс смотрели на Руби так, словно она вдруг заговорила по-китайски. Она терпеливо повторила:
– Так они обнаружили на записках мои отпечатки?
Как говаривал мой отец, я обалдел. Состояние Присс можно было выразить тем же словом.
– Мама, – наконец пробормотала она, – значит, это ты послала эти записки?
Руби испуганно поднесла руку ко рту.
– Так ты не знала?!
Ее вечная улыбка не исчезла совсем, но несколько перекосилась. Руби пару раз моргнула, после чего неожиданно воскликнула, видимо нахватавшись дурных манер у Белинды: – Вот черт! Теперь я думаю, что надо было сразу все рассказать. – В голосе ее слышалось смирение. Она вытерла о фартук пухлые ручки. – Знаешь, я ведь сделала это ради тебя.
Руби виновато улыбнулась и заглянула Присс в глаза, словно боялась, что та начнет ее ругать. Присцилла открыла рот, но прошла не одна секунда, прежде чем ей удалось выговорить:
– Ради меня?
– Ну да! Когда ты сказала, что Джейкоб передает фабрику под управление Р.Л., ты выглядела такой рассерженной и огорченной, что я не могла сидеть сложа руки. А еще я испугалась, что ты совершишь какой-нибудь необдуманный поступок. – Тут Руби взглянула на меня. – Присс – чудесная девушка, но мне всегда казалось, что с ее темпераментом ей больше подошли бы рыжие волосы…
Присцилла решила, что настало время вмешаться:
– Мама, но зачем ты отправила эти дурацкие записки?!
Руби расцвела в довольной улыбке.
– А я подумала, что Джейкоб наймет для тебя охрану и тогда ты не сумеешь наделать глупостей. А еще я считала, что Джейкоб испугается за тебя и наконец поймет, как ты ему нужна…
Присцилла коснулась руки матери.
– Ох, мама…
– Конечно, после того, как убили Джейкоба и ты вернулась домой такая напуганная, я попыталась тебе сказать. Я хотела, чтобы ты знала, что не стоит тревожиться из-за этой глупой записки. Но вы меня совсем не слушали. Хорошо, что я успела послать еще одну записку. Чтобы вы успокоились.
Я слушал рассказ Руби и изо всех сил пытался не выдать своего удивления. По моему глубокому убеждению, доверие к частному детективу падает, если он то и дело выглядит потрясенным. Поэтому я постарался напустить на себя соответствующий вид: «Ну конечно, я знал это с самого начала» – и каждую фразу Руби сопровождал легким кивком, словно подтверждая правильность ее слов. Будто Руби читала сценарий, в который я успел сунуть нос.
Кивая, я думал о том, что записки были прекрасным отвлекающим маневром. Если Руби хотела убить бывшего мужа, она не могла придумать ничего лучше, чем вымышленный похититель. Прекрасная маскировка!
Именно в это мгновение я начал видеть Руби совсем в ином свете. Она, конечно, была рассеянной и немного не от мира сего, но выдумка с ложным похищением говорила о том, что этот божий одуванчик способен на расчетливые и продуманные действия. Может, у этой маленькой седой женщины в голове есть своего рода переключатель? То ее разум ярко вспыхивает, а то едва тлеет.
Но в день убийства Джейкоба ум Руби действовал как никогда четко.
Ее синие глаза задержались на мне. Поймав этот пристальный взгляд, я вдруг осознал одну истину.
– Ведь вы узнали о смерти Джейкоба раньше нас с Присс?
Слегка пожав пухлыми плечами, Руби ответила без запинки:
– Конечно. Джейкоб был уже мертв, когда я вошла в его кабинет.
Так вот почему Инес не слышала голоса Джейкоба, когда в кабинете находилась ее подруга.
– Совсем мертв, – безмятежно повторила Руби. – Честно говоря, именно поэтому я сделала вид, что потеряла ключи. – Она даже хихикнула, явно довольная своим трюком. – Я знала, что Инес никогда не покидает свое место, а мне хотелось сделать так, будто кто угодно мог войти и убить Джейкоба.
Теперь я понял, чего она добивалась.
– Вы хотели, чтобы круг подозреваемых не ограничивался теми, кто находился в здании?
Я попытался сказать эти слова как можно более непринужденно.
Руби кивнула и потупилась.
Не надо быть гением, чтобы догадаться, о чем она подумала. Если Руби говорила правду, то, увидев Джейкоба, она тотчас пришла к выводу, что его убила Присцилла. Что Присс все-таки отомстила за все зло, причиненное ей отцом. И, придя к такому выводу, Руби немедленно бросилась на защиту любимой дочери.
Но тогда… Выходит, если Руби ни при чем, версия о виновности Присс вновь выдвигалась на первый план.
Мать и дочь обменялись долгим взглядом. В этом взгляде читалась взаимная любовь и стремление во что бы то ни стало защитить друг друга. Поймав такой взгляд, невольно задашься вопросом; а не были ли они в сговоре с самого начала? Боже! Может, они все спланировали заранее?
Я посмотрел на Присс, чувствуя себя не в своей тарелке. Чего уж скрывать, Присцилла мне чертовски нравилась, и ничего тут не поделаешь. Неужели я влюбился в женщину, которая накануне прикончила собственного родителя?
Глава четырнадцатая
Пусть меня все больше грызли сомнения относительно невиновности Присс и Руби, но что касается Рипа, то я по-прежнему пребывал в уверенности, что он чист как младенец. На следующее утро, сразу после того, как Руби впихнула в меня гору оладий, пару сотен яиц и столько бекона, что запросил бы пощады даже лев, я откопал в шкафу свой «полароид» и пару раз щелкнул Рипа. На мой взгляд, портреты пса удались на славу. В основном благодаря тому, что Рип смотрел на меня исподлобья и выглядел на редкость угрюмым существом.
Мой пес явно не относился к тем, кто умеет прощать обиды.
Это обстоятельство я заподозрил еще накануне вечером, так как Рип несколько часов кряду просидел под кленовым столиком и лишь Присцилле удалось в конце концов выманить его оттуда.
Я сунул снимки в нагрудный карман куртки, и мы с Присс направились к двери, точнее, попытались направиться. Не успели мы сделать и пары шагов, как перед нами выросла Руби. На ней был розовый велюровый халат, накинутый на фланелевую ночную рубашку до пят, а поверх халата красовался неизменный фартук с анютиными глазками. Напрашивался вывод, что Руби не расставалась с фартуком даже ночью.
– Не делай глупостей, Присс! – заголосила Руби, молитвенно складывая пухлые ручки. – Почему тебе хотя бы раз не сказаться больной? – Ее губы, тронутые розовой помадой, по-прежнему были растянуты в радостной улыбке, что несколько смазывало впечатление от жалобного тона. – Неужели нельзя хоть на денек остаться дома?! А что, если в тебя сегодня снова будут стрелять…
Что ж, Руби нашла действительно сильный аргумент.
Однако Присцилла и не думала прислушиваться к мольбе матери, хотя в ее серых глазах все же читалась тревога.
– Мама, я не могу прятаться всю оставшуюся жизнь. Кроме того, – добавила она, решительно тряхнув темно-русыми волосами, – совершенно не хочу доставлять негодяю удовольствие, демонстрируя свой страх.
Я с невольным восхищением посмотрел на Присциллу – да уж, в храбрости ей не откажешь. Однако мне прекрасно было известно, что зачастую храбрость приводит к весьма плачевным последствиям. Если уж говорить до конца, то большая часть храбрецов обитает на кладбище.
– Знаешь, Присс, – подал я голос, – может, твоя мама и права. Мне кажется, тебе не следует сегодня…
Больше я ничего сказать не успел.
– Чушь! – яростно выдохнула Присс и устремилась к двери.
Я поспешил за ней. Ладно, по крайней мере моя совесть чиста – я сделал все, чтобы остановить ее.
Выскочив на веранду, Присс притормозила и оглянулась на Руби. Вчера вечером, после ухода Верджила, мы единодушно решили, что Руби лучше некоторое время пожить у меня. На всякий случай. Пока вчерашний стрелок разгуливает на свободе, Присцилла не хотела оставлять Руби в своей квартире: убийца мог перепутать мать с дочерью и ненароком пристрелить улыбчивую старушку. Да и собака не окажется лишней, если вдруг явятся незваные гости.
Особенно если эта собака пребывает в несколько раздраженном настроении. А уж Рип явно был не в духе. Он осторожно вышел на веранду, держась как можно дальше от ступенек, и теперь угрюмо наблюдал, как мы с Присс усаживаемся в машину.
– Я вернусь как обычно, хорошо, мама? – Присцилла помахала Руби рукой. – Если что-нибудь случится, немедленно позвони мне.
Мы все понимали, что Присс имеет в виду под сакраментальным «что-нибудь». Это «что-нибудь» было напрямую связано с появлением Верджила с ордером на арест.
Глядя на эту парочку, я испытывал какое-то странное чувство. Руби и Присцилла словно поменялись ролями. Руби в своем игривом фартучке с вышитыми на кармашке анютиными глазками смахивала на маленькую девочку, – маленькую девочку, которой заботливая мамаша дает наставления. В темно-кремовом деловом костюме, Присцилла казалась старше на несколько лет. Пока она говорила, Руби моргала и послушно кивала.
– И вот что еще, мама. Если меня вдруг не окажется на месте, передай все Инес, хорошо?
Руби снова кивнула, хотя было совершенно ясно, что ей не слишком по душе сообщать старой подруге о полицейских, нагрянувших с арестом.
К птицефабрике мы прибыли чуть позже обычного, поскольку пришлось два раза остановиться по дороге. Один раз у магазинчика Хиггинса, а потом у городского супермаркета. Я приклеил у дверей магазинов снимки Рипа с подписью: «Потерялся, вознаграждение 50 долларов». За пятьдесят монет большинство обитателей Пиджин-Форка мать родную попытаются всучить под видом черного пса, но у меня не оставалось иного выхода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31