Мне всегда казалось, что правоохранительные органы именно так и работают – сначала преступление, потом поимка преступника. Никак не наоборот.
На лбу у Джейкоба вздулась вена. Уродливая, синюшная, она дергалась и пульсировала.
– Успокойтесь, мистер Вандеверт, – заговорил я тем самым умиротворяющим тоном, который совершенно не умиротворил его невестку Лизбет накануне вечером, – нет никаких причин для расстройства. Напротив, есть все основания полагать, что это всего лишь розыгрыш.
Джейкоб подозрительно уставился на меня. Казалось, в его и без того горящие глаза кто-то плеснул бензином.
– Розыгрыш?! Что ж, если здесь нашелся мерзавец, решивший позабавиться со мной, я хочу знать, кто это! Слышишь? Я хочу знать!! – Вена на лбу Джейкоба явно собиралась пуститься во все тяжкие. – Для того-то ты мне и понадобился! Я хочу, чтобы ты выяснил, кто за этим стоит! Не позволю, чтобы люди хихикали за моей спиной. Не позволю!
Иными словами, Джейкоб не хотел слышать, как Мельба со своими подружками судачит о его женитьбе на особе, которая лет на тридцать моложе, чем он.
– Мистер Вандеверт, – сказал я все тем же умиротворяющим тоном, – будет непросто установить, кто за этим стоит. Если только что-нибудь действительно не случится. Чего, я уверен, вы не хотите…
Джейкоб вновь меня перебил. Создавалось впечатление, будто его совершенно не интересовало, что я говорю.
– И еще я не хочу, чтобы люди вообразили, будто я не могу о себе позаботиться! Я не собираюсь выбрасывать сто тысяч долларов на подобную глупость. Люди же решат, что я совсем спятил!
Можно подумать, они в противном случае решат по-другому.
Джейкоб совсем завелся, вскочил и принялся расхаживать по моему кабинету, размахивая руками.
– Ты, приятель, должен узнать, чьих это рук дело. И еще ты станешь телохранителем моей Присциллы. Ты не должен спускать с нее глаз! Ясно?
Уж куда яснее. Похоже, Джейкоба больше волновала собственная репутация (и нежелание расставаться с денежками), чем опасность потерять единственную дочь. Мне стало почти жаль Присс. Я выдавил лицемерную улыбочку.
– Что ж, конечно, я бы…
Подозреваю, что именно от своего свекра Лизбет переняла прискорбную привычку перебивать собеседника.
– Да, да, да! – прокричал старикан, тряся узловатым пальцем. – И сколько это будет мне стоить?
Согласитесь, что прямой вопрос заслуживает прямого ответа.
– Тридцать долларов в час или двести в день.
Джейкоб поступил так же, как и многие до него, когда я называл им свои ставки. Он рассмеялся. Правда, растрепанные брови по-прежнему были сдвинуты самым монументальным образом, но рот его разверзся в оглушительном хохоте.
Очень неловко себя чувствуешь, когда клиент смеется тебе прямо в лицо. Тем более когда знаешь, что вообще-то ты еще и занижаешь цену. Я даже подумывал сменить вывеску на «Хаскелл Блевинс. Расследования задаром».
– Послушай, – наконец вымолвил Джейкоб, утирая слезы, – мы же оба понимаем, что тридцать долларов в час – просто нелепо. А двести в день – не что иное, как грабеж на большой дороге. Это же Пиджин-Форк, Хаскелл, а не Нью-Йорк!
Ну, спасибо, дорогой Джейкоб. Теперь понятно, почему я не смог отыскать здесь статую Свободы. А то бы я до сих пор мучился, куда подевалась эта дурында с факелом.
Прежде чем ответить, пришлось сделать глубокий вдох.
– Мои расценки не выходят за пределы разумного. В Луисвиле частные сыщики получают по сорок долларов в час и даже больше. И по меньшей мере триста долларов в день. Плюс накладные расходы.
Джейкоб гнусно ухмыльнулся:
– Разве наш городишко похож на Луисвиль, мой мальчик?
Если тебе стукнуло тридцать три, а тебя продолжают называть мальчиком, это может не понравиться. Однако я решил пропустить обращение мимо ушей. Стоит только начать раздражаться по всяким пустякам, и можно стать законченным брюзгой.
– Знаешь, малыш, что я сделаю? – милостиво сказал Джейкоб. – Я дам тебе сто долларов за день работы. А уж ты решай, брать или не брать.
Теперь наступил мой черед рассмеяться, хотя, если разобраться, смешного в этом было мало. Представляете, этот тип (давайте не будем забывать – самый богатый в нашей округе) торгуется из-за цены, когда речь идет о жизни его дочери. В такие моменты невольно почувствуешь себя не в своей тарелке.
Но не настолько, чтобы отказаться от торга.
– Сто долларов? Вы шутите? Тогда послушайте, что я сделаю! Я не возьму эти деньги!
Знаю, знаю. Кое-кто скажет, что я ничем не лучше Джейкоба, раз вступил в пререкания, когда на карту поставлена человеческая жизнь. Но прошу не забывать, что в тот момент я считал, что все это чей-то розыгрыш. А немного поторговаться о цене расследования невинного розыгрыша не казалось мне таким уж неуместным.
К тому же Джейкоб-то первым начал.
Старик вновь, словно бы невзначай, подошел к окну.
– И много у тебя сейчас клиентов, малыш?
Все понятно. Сто долларов в день – это на сотню больше нуля долларов в день. Но я не собирался позволять этому старикашке так просто меня подловить.
– Честно говоря, я сейчас очень занят. Мне придется отложить несколько дел, чтобы взяться за ваше.
Умением врать не краснея я так и не овладел. Джейкоб хмыкнул.
– Надо же! – протянул он.
На этот раз в переводе с пиджин-форкского это означало: «Ну-ну, не заливай!»
– Хорошо, – наконец сказал он, пару секунд посверлив меня взглядом, – пусть будет сто пятьдесят. Это мое последнее слово.
Моя голова закивала прежде, чем я успел ее остановить.
Джейкоб снова хмыкнул. На сей раз в этом звуке отчетливо слышались торжествующие нотки. Он отошел от окна, вновь уселся в кресло и резким движением выхватил из кармана чековую книжку.
Я не верил собственным глазам. Джейкоб Вандеверт платит вперед? Неужто я стал свидетелем чуда? Судя по ходившим в городе разговорам, Джейкоб все свои оплаты производил с задержкой в девяносто дней.
– Плачу сразу! Потому что не хочу получить от тебя по почте счет, где будет указан гонорар в три раза выше. Хочу с самого начала заплатить за все сполна, ясно?
Ах вот оно в чем дело! Какая трогательная вера в человеческую порядочность!
Джейкоб продолжал медленно водить узловатой рукой.
– Чек выписываю за трехдневную работу. Четыреста пятьдесят долларов. – Последние слова он произнес с благоговением в голосе. – Если ты так хорош, как утверждает Юнис Креббс, то трех дней хватит с лихвой.
Я попытался состроить благодарную мину – нечасто сталкиваешься с подобным доверием к твоим профессиональным навыкам.
– Разумеется, если ты раскроешь дело быстрее, скажем в ближайшие час-два, я рассчитываю на возврат соответствующей суммы.
Да-да. Конечно. А как же иначе. Я одарил старикана столь щедрой улыбкой, что тот мог смело класть ее в банк.
Как только чек оказался перед моим носом, клиент встал и посмотрел на часы.
– Хорошо! – рявкнул он – Уже восемь пятьдесят семь, мне пора! Я нанял тебя на семьдесят два часа, поэтому нам надо немедленно отправляться на птицефабрику, чтобы ты мог приступить к работе.
Явно решив получить сполна за каждый заплаченный доллар, он нетерпеливо топнул ногой.
– Нужно сообщить секретарше, где меня искать. – Я протянул руку к телефону.
Джейкоб нахмурился.
– В оплаченное мною время? Ты собираешься тратить оплаченное мною время на личные звонки?!
Похоже, отец не ошибался в отношении Джейкоба Вандеверта. Я невозмутимо посмотрел на него и набрал номер лавки моего брата Элмо, расположенной этажом ниже. Мельба сняла трубку после первого же гудка. Это, наверное, даже большее чудо, чем тот факт, что Джейкоб заплатил вперед.
– Кто там? – проворковала она.
Что значит высокий профессионализм!
Интересно, а на звонки в мое агентство Мельба отвечает столь же игривым образом? Но прояснять этот вопрос было бы сейчас не совсем этично, ибо взгляд моего клиента прожигал мне спину. Я скороговоркой сообщил Мельбе, где проведу остаток дня, после чего добавил:
– Кстати, мне нужно, чтобы вы зашли сюда и нашли документы на Рипа. Хорошо?
Последовало недолгое молчание. Я искоса глянул на Джейкоба: вена меж вставших дыбом птичьих гнезд грозила вот-вот лопнуть.
– Ох, не знаю, смогу ли выделить время, – прохладно ответила Мельба. – У меня сегодня куча дел.
Я знал, что это наглая ложь. У Мельбы отродясь не было «кучи» дел. Если не считать делами шушуканье с подружками и дежурство у окошка.
Если бы вена на лбу Джейкоба не продолжала свое угрожающее представление, наш разговор, вероятно, продлился бы несколько дольше, а так я лишь скрипнул зубами и сказал:
– Поднимитесь сюда и найдите документы на Рипа. Договорились, Мельба?
– Ну зачем же злиться? – обиженно протянула моя трудолюбивая секретарша. Словно и в самом деле не понимала, с чего это я вдруг разозлился.
Сделав глубокий вдох, я напомнил себе, что Мельба в одиночку воспитывает пятерых детей, поскольку ее муж Отис два года назад счел уместным скончаться от инфаркта. Кое-кто мог бы назвать это отличным ходом со стороны Отиса, но я не уставал твердить себе, что бедняжка Мельба – безутешная вдова и задушить ее было бы верхом бесчеловечности.
– Спасибо за помощь, Мельба, – просипел я, стиснув зубы. – Я ее очень ценю.
– Так-то лучше, – самодовольно отозвалась Мельба.
Я так и видел, как она поправляет гигантский шиньон, – жест истинной победительницы. Постаравшись не треснуть трубкой об стол, я водрузил ее на место и повернулся к Джейкобу. Казалось, того с минуты на минуту хватит апоплексический удар.
– Ты молол языком сорок одну секунду! Полагаю, приятель, ты вернешь мне деньги за это время!
Сорок одну секунду? Он хочет, чтобы я вернул ему деньги за сорок одну секунду?! Джейкоб тем временем продолжал:
– Ты либо вернешь мне их, либо отработаешь! Одно из двух.
Я решил на всякий случай промолчать. А то вдруг мой язык начнет нести такое, о чем впоследствии придется пожалеть.
Кстати, по поводу запоздалых сожалений. Уходя, я нацепил кобуру. Поскольку я больше не служу в полиции, то пистолет беру с собой только в случае крайней необходимости, однако исполнять функции телохранителя с голыми руками мне казалось как-то глупо. Если это все-таки не розыгрыш и кто-то действительно надумал похитить Присс, как иначе я смогу его остановить? Криком «Кыш!» здесь, пожалуй, не обойдешься.
Мы с Джейкобом спустились по лестнице. Оказавшись на улице, я сделал еще один логический вывод, которыми так славятся частные детективы. Джейкоб пришел на своих двоих. Дедукция – великая вещь. Перед лавкой Элмо не было машины. И напротив, перед зданием суда, тоже.
Джейкоб не оставил без внимания мой рыскающий по сторонам взгляд.
– Да, я приехал не на своей машине, – сообщил он тоном, в котором явно сквозило сомнение относительно моих умственных способностей. – Меня подвез сосед. Я знал, что вернусь вместе с тобой, так зачем же попусту тратить бензин?
Вряд ли он ждал ответа, поэтому лучше держать рот на замке. Мы завернули за угол лавки, где я оставил свой автомобиль.
Джейкоб с довольным видом обосновался рядом с водительским местом.
– Просто поразительно, сколько можно сэкономить на бензине, если вести себя бережливо.
«Бережливый» – это не совсем то слово, которое я применил бы в данном случае.
И мы двинули на птицефабрику. Это недалеко от города, каких-то полчаса неспешной езды, но когда рядом сидит Джейкоб и поминутно сообщает, сколько можно сэкономить на бензине, если снижать скорость перед каждым поворотом, то полчаса могут показаться вечностью.
Терпеть не могу пассажиров, дающих советы.
Когда впереди замаячила вывеска птицефабрики, я вздохнул с облегчением. Эти ярко-алые буквы на пронзительно-желтом фоне просто невозможно пропустить. Желтая вывеска неизменно вызывала у меня ассоциации с яичным желтком. Деревянная громадина, висящая на массивных цепях, своими размерами не уступит стадионному табло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31