Мне страшно!
Глядя на плачущую вдову, я напряженно размышляла: стоит ли ей рассказывать о переделке, в которую попал Виктор, или нет. С одной стороны, я не имею права разглашать тайны следствия, но с другой… Очень уж жалко Оксанку, ей и так сейчас нелегко. Я уже хотела начать рассказ, как представила себе лицо Брусникина и те слова, которые он скажет, и благоразумно промолчала. Клавдия, напряженно наблюдавшая за мной, сообразила, что распространяться на данную тему не стоит, сдержанно кивнула и погладила Оксану по худеньким плечикам:
— Не плачь. Скоро все образуется, потерпи немного. Твой Витька попал в очень неприятную историю.., — Я с чувством наступила Клавке на ногу, призывая ее держать язык за зубами, но сестра лишь отмахнулась и продолжала:
— Он хотел заработать для вас много денег, хотел квартиру новую купить, на курорт вас свозить.
Виктор очень переживал, глядя, как ты мыкаешься, едва сводя концы с концами.
Клюквина говорила и говорила. Оксанка, слушая ее пустой треп, постепенно успокаивалась.
— Вы что-то знаете, — убежденно произнесла она, — знаете и не хотите мне говорить. Верно?
— Мы знаем ненамного больше. Но даже то, что знаем, не имеем права рассказывать. Да и к чему тебе? — проникновенно спросила я.
Оксана немного помолчала, налила себе еще портвейна и невесело усмехнулась:
— Ни к чему, это ты правильно говоришь!
Зачем знать, кто убил моего мужа, вдовой меня сделал, а сына сиротой… Да только ведь я не дура, кое-что в голове имеется. Я давно догадалась, что Витька что-то задумал. Вернее, не он сам, Степка его надоумил. Это ведь как-то связано с его работой, — скорее утвердительно, чем вопросительно вздохнула вдова. — Не зря и ФСБ, и эти двое про ампулы расспрашивали, обыскивали. Только фээсбэшники все культурненько так, аккуратно, а вчерашние гости особо не церемонились. Хорошо, Олежки не было.
Мы с Клавдией посидели еще какое-то время, но вскоре поняли, что Оксанке нет до нас никакого дела, неловко простились и покинули эту обитель скорби.
На улице было свежо и прохладно, солнышко иногда прорывалось сквозь низкие серые облака и освещало привычную московскую грязь.
Все куда-то спешили, озабоченно хмуря лица, а мы с Клюквиной неторопливо шагали к автобусной остановке.
— Вот ведь как все обернулось, — печально выдохнула Клавдия. — Витька хотел как лучше, а получилось..
— Ну, это как посмотреть, — я покачала головой. — Ты вспомни, какая дрянь в ампулах, и подумай, что могло бы случиться, окажись они в руках каких-нибудь террористов. Так что, как ни крути, а Витька преступление совершил, хотя, конечно, не от хорошей жизни.
На остановке скопилось довольно много народу, автобусы по традиции были набиты по самую крышу. Переглянувшись, мы с Клавдией дружно потопали пешком, оставив пенсионеров штурмовать общественный транспорт. Клавка негромко материла органы управления государством, а я наслаждалась свежим воздухом со значительной примесью бензина и обычной январской слякотью.
Видать, я чересчур замечталась, оттого не сразу заметила, что вместо Клавдии рядом идет какой-то тип очень специфической наружности. Росту он был такого, что создавалось ощущение, будто затылком парень упирается прямо в небо. Мой вестибулярный аппарат не приспособлен к подобным перегрузкам, и я опустила глаза в тайной надежде унять головокружение.
Однако внизу меня ждало еще одно потрясение: ботинки незнакомца больше напоминали вместительные чемоданы, чем нормальную человеческую обувь.
— Ух ты! — само собой вырвалось из меня, но в следующую секунду я справилась с волнением и категорично заявила:
— Вы не Клава!
— Точно, — кивнул парень в чемоданах и мерзко усмехнулся, блеснув золотой фиксой.
Вместо того чтобы испугаться, я разозлилась.
— Хватит скалиться! Где Клавка?! Говори быстро, иначе я за себя не отвечаю!
— Смелая девочка. Твоя Клавка там, — парень мотнул головой в сторону шоссе. Я проследила за направлением кивка и заметила, как параллельно тротуару медленно едет большой черный джип. — Ты сейчас, не привлекая внимания, со счастливой улыбкой на лице присоединишься к своей подружке…
— Она моя сестра, — уточнила я, проклиная ту минуту, когда Клюквиной пришла в голову идея навестить Оксанку. — А если я убегу?
— Попробуй. Далеко не убежишь, я тебя догоню, а когда догоню — убью. И сестру твою тоже. Ты мне веришь? Кричать тоже не советую…
Что-то мне подсказывало: дядя не шутит, соотношение сил явно не в мою пользу. Кроме того, у него наверняка в запасе имеется какая-нибудь пукалка калибра 7,62 или около того, и он, не задумываясь, пустит ее в дело. А пуля, как известно, дура. Да еще Клавка… В смысле, не дура, конечно, а у них в лапах.
."У кого?" — озадачилась я и, вздохнув, потопала к машине.
В просторном салоне на заднем сиденье тосковала Клавдия. Видимых повреждений я на ней не заметила и немного успокоилась. За рулем сидел мужичок неопределенного возраста с уныло висящим, как банан, носом. Но это было не единственное украшение шофера: в придачу к бананообразному носу природа подарила дядьке еще и серьезное косоглазие. Складывалось впечатление, что он прекрасно видит все происходящее справа и слева на тротуарах, а не то, что творится на дороге. Как человек с таким недостатком зрения умудряется управлять столь серьезной машиной, для меня осталось загадкой.
— А вот и мы, — весело сообщил длинный, помогая мне забраться в салон. — Девушка была столь любезна, что согласилась к нам присоединиться. Я очень рад, крошка.
— Не называй меня так, — огрызнулась я.
— Не буду. А как тебя называть?
— Старуха Шапокляк.
— Какая ж ты старуха? — удивился парень. — Впрочем… Желание женщины для меня закон.
— Придурок! — презрительно фыркнула я, отворачиваясь.
Длинный хохотнул и похлопал носатого по плечу:
— Поехали, Косой. Только аккуратненько, понял? Как-никак ценный груз везем.
Однако планам наших похитителей не суждено было осуществиться. Все четыре двери джипа резко распахнулись, и крепкие ребята в камуфляже, в черных масках с прорезями для глаз и с автоматами в руках не слишком вежливо попросили:
— Выйти из машины! Руки за голову! Все на землю, твою мать!
Еще ни разу в жизни я не укладывалась лицом вниз на грязную землю с таким удовольствием. Клавдия тоже с готовностью уткнулась носом в снежное месиво и даже счастливо рассмеялась. А вот Косой и его приятель счастья по поводу встречи с парнями в камуфляже не испытывали. Они грязно ругались, угрожали и обещали омоновцам мученическую смерть. Впрочем, даже я не верила этим обещаниям. Вот так, лежа на земле и слушая эмоциональные выступления наших похитителей, мы дожидались прибытия высокого начальства. Оно вскоре явилось.
— Ну что? — спросило начальство, а я затосковала и попыталась поглубже вжаться в землю.
— Порядок, товарищ капитан, — ответил кто-то.
— Смотри-ка, сам капитан пожаловал, — услышала я комментарий Клюквиной. — Сейчас лютовать начнет. Интересно, а в ФСБ кроме него еще кто-нибудь работает, иди он один такой активист?
Брусникин коротко скомандовал:
— Девиц в мою машину, а этих двоих — в контору. Я скоро буду.
Чьи-то сильные руки подхватили меня и без особых церемоний затолкали в белую «Волгу».
Через пару секунд туда же впихнули и Клавдию.
Сам Димка уселся впереди, рядом с водителем, и распорядился:
— Коля, домой.
Клавка глумливо хмыкнула:
— Начальник.
Димка, не поворачивая головы, с прямотой истинного контрразведчика пообещал:
— Убью.
Клавка заткнулась. Что до меня, то я вообще не рисковала открывать рот. В полном молчании мы доехали до дома.
Около подъезда топтался Антон Константинович, о чем-то переговариваясь с пенсионером Михалычем, вышедшим прогуляться со своим Кузей. Завидев наш небольшой отряд, возглавляемый Брусникиным, Филиппок немного растерялся, а Михалыч расправил плечи и бодро поздоровался:
— Здравия желаю!
— Здорово, Михалыч, — ответил Димка, приостановился и бросил через плечо:
— Пошли, жених!
Антон долю секунды посомневался, а потом решительно двинулся следом за нами.
Брусникин первым переступил порог дома и, не разуваясь, прошел в большую комнату. Наша троица неуверенно мялась в коридоре. Я была немало озабочена подобным поведением мужа, уж лучше бы он ругался, честное слово! Из комнаты раздался Димкин зов:
— Клавдия, иди сюда. Одна.
Пожав плечами, Клавка безропотно повиновалась, она хорошо понимала, что в данный момент сопротивление только усугубит наше и без того непростое положение. Какое-то время ничего не было слышно, потом Брусникин крикнул:
— Афанасия!
Не ожидая от судьбы ничего хорошего, я тоже прошла в комнату.
Возле батареи сидела Клюквина. Одна рука ее была приподнята и украшена браслетом от наручника, другой браслет держал Димка.
— Иди сюда, милая, — ласково пригласил он.
— Это нарушение прав человека, — подала я робкий голос протеста, не двигаясь с места.
— Подай на меня в суд, — серьезно посоветовал Брусникин и попросил:
— Афоня, не вынуждай меня применять силу, ты же знаешь, насилие противно моему характеру.
Теперь уже мы с Клавдией сидели, прикованные к батарее, на том самом месте, где совсем недавно отдыхали Степка и Антон. Единственное, что отличало нас от прежних пленников, это отсутствие украшений под глазом. Клавка недовольно сопела. Было понятно — долго она молчать не сможет. Я как в воду глядела!
— Извольте объясниться, господин капитан, — жмурясь от собственного ехидства, ласково попросила Клюквина. — Я, например, не понимаю, пошто мы страдаем? А ты, Афонь?
В отличие от сестры я догадывалась о причине наших страданий, но предпочла и дальше разыгрывать роль безвинной жертвы. Наверное, супруг не особо впечатлился, потому как пристально посмотрел сперва на меня, потом на Клавдию и сквозь зубы процедил:
— Непременно объяснюсь, можете не сомневаться. Только не сейчас, так как не уверен, смогу ли себя контролировать…
— Димочка, но ведь мы ничего такого не сделали, — придав лицу выражение раскаяния, пролепетала я.
— Конечно. Только снова влезли туда, куда не следует.
— Мы проявили нормальное сострадание к женщине, потерявшей мужа, — нахмурилась Клавдия. — Или сотрудникам ФСБ такое понятие незнакомо?
Я охотно поддержала сестру:
— Кто же знал, что вы понаставили «жучков» по всей квартире Оксанки?
— Откуда про «жучки» знаешь? — быстро спросил Димка.
— Тоже мне бином Ньютона! Между прочим, — я со значением посмотрела на мужа долгим взглядом, — если бы не мы, неизвестно, как долго вы гонялись бы за теми двумя придурками.
— Если бы не вы, эти двое вывели бы нас на главное действующее лицо, — мрачно молвил Брусникин.
— А… — возмутилась Клавка, но Димыч ее перебил:
— Все. Разговор окончен. Чтобы больше не возникало непредвиденных ситуаций, до моего возвращения посидите здесь.
— Дима! — взвизгнула я. — Ты ведь не можешь…
— Еще как могу! Мне проще приковать вас к батарее, чем потом вытаскивать из какого-нибудь очередного дерьма. К тому же с вами останется Клавкин жених. Антон Константинович! — крикнул Брусникин доктору, до сих пор маявшемуся в коридоре. — Иди сюда.
Филиппок возник в комнате с дурацкой улыбкой на устах, но когда увидел и оценил ситуацию, улыбка как-то быстренько увяла, уступив место растерянности.
— Слушай сюда, родственник, — усмехнулся Димка. — Вот эти две выскочки останутся здесь. Ты их накормишь, напоишь, ну, и присмотришь за ними, конечно.
— А если я в туалет захочу? — предположила Клавдия. — А я непременно захочу, можешь не сомневаться, потому что на нервной почве у меня всегда случаются неожиданности.
— А если у девочек начнутся неожиданности.., сам сообразишь, что делать. Не подведи, док.
Вы не поверите, но Димка в самом деле нас покинул!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Глядя на плачущую вдову, я напряженно размышляла: стоит ли ей рассказывать о переделке, в которую попал Виктор, или нет. С одной стороны, я не имею права разглашать тайны следствия, но с другой… Очень уж жалко Оксанку, ей и так сейчас нелегко. Я уже хотела начать рассказ, как представила себе лицо Брусникина и те слова, которые он скажет, и благоразумно промолчала. Клавдия, напряженно наблюдавшая за мной, сообразила, что распространяться на данную тему не стоит, сдержанно кивнула и погладила Оксану по худеньким плечикам:
— Не плачь. Скоро все образуется, потерпи немного. Твой Витька попал в очень неприятную историю.., — Я с чувством наступила Клавке на ногу, призывая ее держать язык за зубами, но сестра лишь отмахнулась и продолжала:
— Он хотел заработать для вас много денег, хотел квартиру новую купить, на курорт вас свозить.
Виктор очень переживал, глядя, как ты мыкаешься, едва сводя концы с концами.
Клюквина говорила и говорила. Оксанка, слушая ее пустой треп, постепенно успокаивалась.
— Вы что-то знаете, — убежденно произнесла она, — знаете и не хотите мне говорить. Верно?
— Мы знаем ненамного больше. Но даже то, что знаем, не имеем права рассказывать. Да и к чему тебе? — проникновенно спросила я.
Оксана немного помолчала, налила себе еще портвейна и невесело усмехнулась:
— Ни к чему, это ты правильно говоришь!
Зачем знать, кто убил моего мужа, вдовой меня сделал, а сына сиротой… Да только ведь я не дура, кое-что в голове имеется. Я давно догадалась, что Витька что-то задумал. Вернее, не он сам, Степка его надоумил. Это ведь как-то связано с его работой, — скорее утвердительно, чем вопросительно вздохнула вдова. — Не зря и ФСБ, и эти двое про ампулы расспрашивали, обыскивали. Только фээсбэшники все культурненько так, аккуратно, а вчерашние гости особо не церемонились. Хорошо, Олежки не было.
Мы с Клавдией посидели еще какое-то время, но вскоре поняли, что Оксанке нет до нас никакого дела, неловко простились и покинули эту обитель скорби.
На улице было свежо и прохладно, солнышко иногда прорывалось сквозь низкие серые облака и освещало привычную московскую грязь.
Все куда-то спешили, озабоченно хмуря лица, а мы с Клюквиной неторопливо шагали к автобусной остановке.
— Вот ведь как все обернулось, — печально выдохнула Клавдия. — Витька хотел как лучше, а получилось..
— Ну, это как посмотреть, — я покачала головой. — Ты вспомни, какая дрянь в ампулах, и подумай, что могло бы случиться, окажись они в руках каких-нибудь террористов. Так что, как ни крути, а Витька преступление совершил, хотя, конечно, не от хорошей жизни.
На остановке скопилось довольно много народу, автобусы по традиции были набиты по самую крышу. Переглянувшись, мы с Клавдией дружно потопали пешком, оставив пенсионеров штурмовать общественный транспорт. Клавка негромко материла органы управления государством, а я наслаждалась свежим воздухом со значительной примесью бензина и обычной январской слякотью.
Видать, я чересчур замечталась, оттого не сразу заметила, что вместо Клавдии рядом идет какой-то тип очень специфической наружности. Росту он был такого, что создавалось ощущение, будто затылком парень упирается прямо в небо. Мой вестибулярный аппарат не приспособлен к подобным перегрузкам, и я опустила глаза в тайной надежде унять головокружение.
Однако внизу меня ждало еще одно потрясение: ботинки незнакомца больше напоминали вместительные чемоданы, чем нормальную человеческую обувь.
— Ух ты! — само собой вырвалось из меня, но в следующую секунду я справилась с волнением и категорично заявила:
— Вы не Клава!
— Точно, — кивнул парень в чемоданах и мерзко усмехнулся, блеснув золотой фиксой.
Вместо того чтобы испугаться, я разозлилась.
— Хватит скалиться! Где Клавка?! Говори быстро, иначе я за себя не отвечаю!
— Смелая девочка. Твоя Клавка там, — парень мотнул головой в сторону шоссе. Я проследила за направлением кивка и заметила, как параллельно тротуару медленно едет большой черный джип. — Ты сейчас, не привлекая внимания, со счастливой улыбкой на лице присоединишься к своей подружке…
— Она моя сестра, — уточнила я, проклиная ту минуту, когда Клюквиной пришла в голову идея навестить Оксанку. — А если я убегу?
— Попробуй. Далеко не убежишь, я тебя догоню, а когда догоню — убью. И сестру твою тоже. Ты мне веришь? Кричать тоже не советую…
Что-то мне подсказывало: дядя не шутит, соотношение сил явно не в мою пользу. Кроме того, у него наверняка в запасе имеется какая-нибудь пукалка калибра 7,62 или около того, и он, не задумываясь, пустит ее в дело. А пуля, как известно, дура. Да еще Клавка… В смысле, не дура, конечно, а у них в лапах.
."У кого?" — озадачилась я и, вздохнув, потопала к машине.
В просторном салоне на заднем сиденье тосковала Клавдия. Видимых повреждений я на ней не заметила и немного успокоилась. За рулем сидел мужичок неопределенного возраста с уныло висящим, как банан, носом. Но это было не единственное украшение шофера: в придачу к бананообразному носу природа подарила дядьке еще и серьезное косоглазие. Складывалось впечатление, что он прекрасно видит все происходящее справа и слева на тротуарах, а не то, что творится на дороге. Как человек с таким недостатком зрения умудряется управлять столь серьезной машиной, для меня осталось загадкой.
— А вот и мы, — весело сообщил длинный, помогая мне забраться в салон. — Девушка была столь любезна, что согласилась к нам присоединиться. Я очень рад, крошка.
— Не называй меня так, — огрызнулась я.
— Не буду. А как тебя называть?
— Старуха Шапокляк.
— Какая ж ты старуха? — удивился парень. — Впрочем… Желание женщины для меня закон.
— Придурок! — презрительно фыркнула я, отворачиваясь.
Длинный хохотнул и похлопал носатого по плечу:
— Поехали, Косой. Только аккуратненько, понял? Как-никак ценный груз везем.
Однако планам наших похитителей не суждено было осуществиться. Все четыре двери джипа резко распахнулись, и крепкие ребята в камуфляже, в черных масках с прорезями для глаз и с автоматами в руках не слишком вежливо попросили:
— Выйти из машины! Руки за голову! Все на землю, твою мать!
Еще ни разу в жизни я не укладывалась лицом вниз на грязную землю с таким удовольствием. Клавдия тоже с готовностью уткнулась носом в снежное месиво и даже счастливо рассмеялась. А вот Косой и его приятель счастья по поводу встречи с парнями в камуфляже не испытывали. Они грязно ругались, угрожали и обещали омоновцам мученическую смерть. Впрочем, даже я не верила этим обещаниям. Вот так, лежа на земле и слушая эмоциональные выступления наших похитителей, мы дожидались прибытия высокого начальства. Оно вскоре явилось.
— Ну что? — спросило начальство, а я затосковала и попыталась поглубже вжаться в землю.
— Порядок, товарищ капитан, — ответил кто-то.
— Смотри-ка, сам капитан пожаловал, — услышала я комментарий Клюквиной. — Сейчас лютовать начнет. Интересно, а в ФСБ кроме него еще кто-нибудь работает, иди он один такой активист?
Брусникин коротко скомандовал:
— Девиц в мою машину, а этих двоих — в контору. Я скоро буду.
Чьи-то сильные руки подхватили меня и без особых церемоний затолкали в белую «Волгу».
Через пару секунд туда же впихнули и Клавдию.
Сам Димка уселся впереди, рядом с водителем, и распорядился:
— Коля, домой.
Клавка глумливо хмыкнула:
— Начальник.
Димка, не поворачивая головы, с прямотой истинного контрразведчика пообещал:
— Убью.
Клавка заткнулась. Что до меня, то я вообще не рисковала открывать рот. В полном молчании мы доехали до дома.
Около подъезда топтался Антон Константинович, о чем-то переговариваясь с пенсионером Михалычем, вышедшим прогуляться со своим Кузей. Завидев наш небольшой отряд, возглавляемый Брусникиным, Филиппок немного растерялся, а Михалыч расправил плечи и бодро поздоровался:
— Здравия желаю!
— Здорово, Михалыч, — ответил Димка, приостановился и бросил через плечо:
— Пошли, жених!
Антон долю секунды посомневался, а потом решительно двинулся следом за нами.
Брусникин первым переступил порог дома и, не разуваясь, прошел в большую комнату. Наша троица неуверенно мялась в коридоре. Я была немало озабочена подобным поведением мужа, уж лучше бы он ругался, честное слово! Из комнаты раздался Димкин зов:
— Клавдия, иди сюда. Одна.
Пожав плечами, Клавка безропотно повиновалась, она хорошо понимала, что в данный момент сопротивление только усугубит наше и без того непростое положение. Какое-то время ничего не было слышно, потом Брусникин крикнул:
— Афанасия!
Не ожидая от судьбы ничего хорошего, я тоже прошла в комнату.
Возле батареи сидела Клюквина. Одна рука ее была приподнята и украшена браслетом от наручника, другой браслет держал Димка.
— Иди сюда, милая, — ласково пригласил он.
— Это нарушение прав человека, — подала я робкий голос протеста, не двигаясь с места.
— Подай на меня в суд, — серьезно посоветовал Брусникин и попросил:
— Афоня, не вынуждай меня применять силу, ты же знаешь, насилие противно моему характеру.
Теперь уже мы с Клавдией сидели, прикованные к батарее, на том самом месте, где совсем недавно отдыхали Степка и Антон. Единственное, что отличало нас от прежних пленников, это отсутствие украшений под глазом. Клавка недовольно сопела. Было понятно — долго она молчать не сможет. Я как в воду глядела!
— Извольте объясниться, господин капитан, — жмурясь от собственного ехидства, ласково попросила Клюквина. — Я, например, не понимаю, пошто мы страдаем? А ты, Афонь?
В отличие от сестры я догадывалась о причине наших страданий, но предпочла и дальше разыгрывать роль безвинной жертвы. Наверное, супруг не особо впечатлился, потому как пристально посмотрел сперва на меня, потом на Клавдию и сквозь зубы процедил:
— Непременно объяснюсь, можете не сомневаться. Только не сейчас, так как не уверен, смогу ли себя контролировать…
— Димочка, но ведь мы ничего такого не сделали, — придав лицу выражение раскаяния, пролепетала я.
— Конечно. Только снова влезли туда, куда не следует.
— Мы проявили нормальное сострадание к женщине, потерявшей мужа, — нахмурилась Клавдия. — Или сотрудникам ФСБ такое понятие незнакомо?
Я охотно поддержала сестру:
— Кто же знал, что вы понаставили «жучков» по всей квартире Оксанки?
— Откуда про «жучки» знаешь? — быстро спросил Димка.
— Тоже мне бином Ньютона! Между прочим, — я со значением посмотрела на мужа долгим взглядом, — если бы не мы, неизвестно, как долго вы гонялись бы за теми двумя придурками.
— Если бы не вы, эти двое вывели бы нас на главное действующее лицо, — мрачно молвил Брусникин.
— А… — возмутилась Клавка, но Димыч ее перебил:
— Все. Разговор окончен. Чтобы больше не возникало непредвиденных ситуаций, до моего возвращения посидите здесь.
— Дима! — взвизгнула я. — Ты ведь не можешь…
— Еще как могу! Мне проще приковать вас к батарее, чем потом вытаскивать из какого-нибудь очередного дерьма. К тому же с вами останется Клавкин жених. Антон Константинович! — крикнул Брусникин доктору, до сих пор маявшемуся в коридоре. — Иди сюда.
Филиппок возник в комнате с дурацкой улыбкой на устах, но когда увидел и оценил ситуацию, улыбка как-то быстренько увяла, уступив место растерянности.
— Слушай сюда, родственник, — усмехнулся Димка. — Вот эти две выскочки останутся здесь. Ты их накормишь, напоишь, ну, и присмотришь за ними, конечно.
— А если я в туалет захочу? — предположила Клавдия. — А я непременно захочу, можешь не сомневаться, потому что на нервной почве у меня всегда случаются неожиданности.
— А если у девочек начнутся неожиданности.., сам сообразишь, что делать. Не подведи, док.
Вы не поверите, но Димка в самом деле нас покинул!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33