Зареванная троица заметила мое появление и хором принялась нечленораздельно мычать и размахивать руками.
Преодолев ступор, я ринулась к ним с воплями:
— Вашу м…! Прекратить истерику! Что произошло? К счастью, никаких новых трагедий в мое отсутствие не случилось. Минут за десять из сопливой команды мне удалось вытрясти следующее. Иван с Лариской приехали вскорости после нашего с Верещагиным отъезда. Они нечаянно опоздали, так как прокололи по дороге колесо и ставили запаску. Антонина пошла на кухню готовить гостям кофе, а Иван тем временем со всей своей молодецкой дури плюхнулся на диван в гостиной. Последовал странный щелчок — слетел колпачок с припрятанного мною газового баллончика. Почувствовав у себя под попой что-то твердое, Иван привета! и принялся шарить рукой между подушками. Наковыряв какой-то предмет, он уже взял его в руку, но тут растянутая нога не выдержала его полусогнутой позы, и бедолага рухнул на пол. Рука с зажатым в ней баллончиком ударилась о деревянную ручку дивана, вследствие чего струя слезоточивого газа вырвалась на свободу.
Иван схватился за лицо, а Лариска и подоспевшая из кухни Антонина кинулись к нему на помощь, не понимая, что произошло. В результате все трое нахватались газа. В шоке они выбежали на улицу, даже не догадавшись промыть глаза водой. Мне пришлось в срочном порядке включить поливочную систему, и методом интенсивного омовения групповую истерику удалось вскорости прекратить.
Только минут через сорок мы рискнули войти внутрь коттеджа. Газ уже успел выветриться. Во всяком случае, мои чувствительные глаза не ощущали никакого дискомфорта. И тут я вспомнила про Бандита. Его, сердешного, забыли где-то в доме, и он вполне мог отравиться газом. Все в срочном порядке рассеялись по комнатам в поисках животного.
— Ой, горюшко, — послышался из кухни голос Антонины.
Мы все кинулись туда. Секретарша держала на руках вялое лохматое тельце.
— Он живой? — Я выхватила у нее кота и тут же поняла, что он еще дышит, но реагирует очень слабо. — А ну, открой глазки, посмотри на меня, кысенька золотая.
Кот с трудом разлепил глазищи, окинул меня недовольным взглядом и неожиданно икнул. Я оторопела, вслед за чем уловила легкий запашок и принюхалась к кошачьей морде.
— Рыба, ей-богу, рыба.
Антонина бросилась к раковине.
— Во, Бандюга… — Она продемонстрировала присутствующим здоровенный огрызок рыбьего хребта. — Я утром шмат осетрины достала из морозильника, хотела поджарить к обеду. Там с полкило было, если не больше.
— Ни фига себе! — выразил восхищение Иван.
— Так, выходит, он газом не отравился? — Лариска издала вздох облегчения.
— Он, гад, нашей осетрины обожрался. Едва дышит, — поставила я суровый медицинский диагноз.
В подтверждение моих слов кот еще раз икнул и закатил глаза.
— Как говорится, в большой семье таблом не щелкай, — развеселился Иван, принимая Бандита из моих рук. — У-у-у, да ты, братец, и впрямь на полкило потяжелел.
— А он не сдохнет от переедания? — забеспокоилась Антонина.
— Не с нашим счастьем, — проворчала я. — Зато мы имеем все шансы умереть от голода. Между прочим, он слопал наш обед.
— Это горе поправимо, — заявила Лариска. — Собирайтесь, пообедаем в ресторане.
Через полчаса, оставив всех наслаждаться обедом в кабаке, я направилась к родителям.
Как и ожидалось, ничего полезного от папы добиться не удалось. Да, он интересовался мостом. Да, имел контакты с московским банком. Но, по большому счету, этот проект для нашей компании — утопия, поэтому Серебров-старший и не ставил меня в известность. С депутатом Верещагиным лично не знаком и даже не делал попыток вступать с ним в переговоры.
Я показала папе факс с заметкой из «Народной трибуны». Он высказал крайнее удивление по этому поводу и заявил, что не представляет, что это значит и кто стоит за подобной провокацией. Еще он потребовал, чтобы я занималась работой и не совала свой нос куда не следует.
Пообещав закончить завтра переговоры по нашему тендерному предложению, я откланялась, несолоно хлебавши.
Позвонила Лариска и сообщила, что вся компания движется на Левый берег к Антонине. Секретарша попросила подбросить ее домой за вещами. Раз уж она пока живет у меня, то ей нужна какая-то сменная одежда.
В половине пятого мы все пересеклись у больницы. Оглоедов уже поджидал нас там в позиции низкого старта. Поначалу, правда, он впал в легкую прострацию при виде сменившей имидж Антонины, но затем скорехонько сориентировался, распушил хвост и всю дорогу к моему дому что-то ворковал девушке на заднем сиденье автомобиля.
Лариска с Иваном за город решили не ехать и распрощались с нами еще возле больницы.
Получив свою «Тойоту» в целости и сохранности, наш юрист, понятное дело, домой не торопился и напросился на ужин. Пока Антонина возилась на кухне со стряпней, он суетился вокруг с упорством мартовского кота и элегантностью слоненка, вступившего в пубертатный период.
Рабочий день, как я и предполагала, начался с того, что все мужское население нашей конторы по очереди побывало в моей приемной, что безумно раздражало Оглоедова. Он всячески пытался воспрепятствовать ажиотажу, возникшему вокруг резко похорошевшей Антонины. Сама девушка, не избалованная мужским вниманием, страшно смущалась и периодически отсиживалась в моем кабинете, кляня судьбу на чем свет стоит. К обеду я не выдержала и отослала ее в администрацию добывать последние подписи и печати по сахарному проекту.
Позже наш главный юрист должен был забрать у нее документы и завезти их в тендерный комитет. Я же соединилась с отделом информации и дала команду найти координаты главного редактора «Народной трибуны».
Телефон приемной популярного издания мне принесли уже минут через пять. Ни секунды не колеблясь, я набрала номер и, представившись, договорилась о встрече с редактором в шестнадцать часов.
Потом позвонила какая-то женщина по межгороду и сообщила, что на свадьбе все гости траванулись паленой водкой. Я не сразу поняла, какое мне, собственно, дело до отравления на чьей-то свадьбе, но тут же выяснилось, что мой водитель в числе пострадавших гостей находится в больнице. Его состояние не слишком тяжелое, но до конца недели на него рассчитывать не стоит.
Вот незадача! Не могу же я целую неделю пользоваться услугами такси. Присутствие посторонних людей рядом меня раздражает. Придется, видно, крутить баранку самостоятельно.
Смирившись с этим прискорбным фактом, я поехала в салон красоты к Ивановой маме приводить себя в порядок перед встречей с главным редактором. Через час я уже любовалась своим отражением в зеркале. Не сойти мне с места, если при виде такой красоты журналюга не выложит мне всю правду-матку. Красота — страшная сила. Для убедительности образа не преминула даже заскочить в магазин одежды и сменить свой костюм на фривольное шифоновое платьице в веселенький малиновый цветочек.
И без пяти четыре переступила порог здания, в котором разместилась редакция «Народной трибуны».
По тому, как серенькая секретарша в приемной смерила меня недовольным взглядом, я окончательно утвердилась во мнении, что мои усилия не пропали даром и вид у меня сногсшибательный. Остается надеяться, что главный редактор со звучной фамилией Генералов не столетний старикашка, давно отпевший заупокойную своей потенции.
Переступив порог «генеральского» кабинета, я скользнула взглядом по его хозяину, восседавшему у компьютера за массивным столом светлого дерева, и застыла как вкопанная, обливаясь холодным потом. Да уж, жизнь не удалась окончательно и безнадежно! Ведь именно этого человека, притащившего меня к себе домой в бесчувственном состоянии после ядерной смеси успокоительного и алкоголя, я мечтала не видеть до конца своих дней. Не с моим счастьем… Сейчас на нем, конечно, нет синей пижамы с веселеньким желтым рисуночком, и его волосы не взлохмачены со сна. Но это точно он! Его бессмертный образ прочно зацепился в глубинах моего подсознания.
Так, спокойствие, только спокойствие, я не я, и рожа не моя. В шикарной девице, коей я сейчас являюсь, ему нипочем не признать ту опухшую особу, которая полночи выцарапывала из глаз контактные линзы, а утром едва не запустила в него светильником.
Генералов вежливо привстал и жестом пригласил меня садиться. Взяв себя в руки, я непринужденно откинулась в кресле и забросила ногу на ногу, выставив на обозрение главного редактора аппетитно загоревшие коленки.
— Анна Дмитриевна Сереброва? — спросил Генералов.
— Собственной персоной, — усмехнулась я, желая придать беседе как можно более неформальный оттенок. — Прошу любить и жаловать.
— Меня зовут Сергей Николаевич, чем могу быть вам полезен? — В его тоне просквозило неудовольствие. Общение на короткой ноге с представительницей какой-то там компании явно не входило в ближайшие планы главного редактора. Скажите-ка, голые коленки его не впечатлили! Как бесчувственных девиц из ночных клубов домой притаскивать, так это самая что ни на есть норма жизни. Будет тут теперь корчить из себя принца-недотрогу! Одно радует — меня он точно не признал.
— У меня к вам, Сергей Николаевич, оч-ч-чень конфиденциальный разговор, — вкрадчиво начала я. — Ваше уважаемое издание опубликовало в минувшую субботу ложную информацию, которая касается моей компании и меня лично.
Генералов напрягся, по всей видимости, пытаясь припомнить материалы упомянутого номера. Ничего путного он не вспомнил, поэтому обратил на меня вопросительный взгляд.
Я не стала испытывать его терпение и продолжила:
— Речь идет о заметке по поводу убийства на улице Салютной, а я именно тот руководящий сотрудник инвестиционной компании, которому довелось обнаружить труп.
— А-а-а… тогда понятно, — протянул главный редактор.
— Что вам понятно? — фыркнула я. — Вы публикуете на своих страницах ничем не подтвержденные домыслы, которые затрагивают мои интересы. Я могу подать в суд за клевету!
— Мы не называли ни вашего имени, ни названия компании, — совершенно спокойно отреагировал он. — Не думаю, что суд примет такое дело к рассмотрению.
— Имя депутата вы, кажется, тоже в статье не называли. Однако вычислить его проще пареной репы.
— А почему вас это беспокоит?
— Меня ваши писаки обвинили в тайном сговоре с человеком, с которым я даже не знакома. Вы считаете, что нет повода для беспокойства?
— Абсолютно никакого. Если сговора не было, вам не о чем тревожиться.
— Как же, как же… Вы завтра-послезавтра насочиняете не только про «тайное вече», но и про то, что я состою в любовной связи с самим Верещагиным, а заодно с его помощником и всем его парламентским комитетом…
— А вы состоите?
— Ага! И еще со сборной России по футболу, и с американским президентом.
— У вас бурная личная жизнь, — рассмеялся Генералов.
— И вам того же желаю, — огрызнулась я в сердцах.
— А от меня вы чего хотите?
— Хочу знать, кто автор статьи и как она оказалась в номере.
— Может, вам еще дать ключи от квартиры, где деньги лежат?..
— Да поймите вы, если ваша газета получила заказ утопить Верещагина, топите себе на здоровье. Только вот меня не трогайте.
— Никаких таких заказов мы не получали. Мы — уважаемое издание и в политических интригах не участвуем. А эта заметка просочилась в номер случайно, без моего ведома. Виновники уже получили по шапке.
— Вот меня и интересует, каким образом непроверенная информация просочилась в газету, причем с такой завидной оперативностью? — не собиралась сдаваться я.
— Это закрытые сведения. Я могу лишь принести вам личные извинения и заверить, что подобное не повторится. — Главному редактору не терпелось от меня избавиться, и он готов был пообещать манну небесную. Как же, нашел дуру, так я и поверила!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42