— Ты что, хотела отравиться?
— Почему отравиться?
— Нормальные люди не принимают успокоительное лошадиными дозами.
— А я и не принимала лошадиных доз. То есть принимала, конечно, но ничего об этом не знала. Просто сначала Антонина дала мне две таблетки. А потом еще Оглоедов, не предупредив, подмешал двойную дозу в мой кофе, — зачем-то пустилась я в объяснения.
— Но почему он это сделал?
— По доброте душевной… Один человеколюб пичкает меня успокоительным, другой — накачивает «Маргаритой» под предлогом дружбы между народами, третий — неизвестно зачем — притаскивает к себе в квартиру, а четвертый… четвертый — вообще хочет половину моего дома оттяпать. Да у меня не жизнь вовсе, а настоящий аттракцион человеколюбия!
— Значит, миллион тебе уже не нужен? — уточнил он. — И, кстати, при чем тут какие-то полдома?
— Ни при чем! Пошел к черту!
— А ну выметайся живо из моей квартиры вместе со своими хламидиями! — вконец ошалел от моей наглости хозяин.
— Не ори на меня! Я с удовольствием уберусь, если ты освободишь комнату и дашь мне возможность одеться. И где, между прочим, моя одежда?
— Не знаю, куда ты ее дела. Я тебя одетой на кровати бросил, а сам спать пошел. Как ты раздевалась, мне неизвестно. — Он вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.
С трудом игнорируя вертолет, брыкающийся всеми лопастями в моей черепушке, я выбралась из постели. Одежда отыскалась почему-то под кроватью, но зато в полном комплекте. Даже босоножки я ухитрилась снять в спальне, а не в прихожей, как это делают все нормальные люди.
Похоже, мне вчера крупно повезло. Полоумный придурок пожалел пьяную девицу и затащил к себе на ночь в целости и сохранности. А ведь вполне могла проснуться где-нибудь под забором или, скажем, в вытрезвителе. Ментам-то уж точно без разницы, алкоголь это или успокоительное. Главное, теперь побыстрее слинять отсюда и забыть позорное происшествие, как кошмарный сон.
Одевшись, я откопала в сумке зеркальце и с ужасом оценила свое отражение. Верхние и нижние веки напоминают деликатесные колбаски, обрамляющие темные впадины глаз. Причем происхождение темных впадин объясняется не только общим состоянием организма, но и не смытой с вечера тушью. Синюшные губы обветрились, а волосы сбились в неприглядный взлохмаченный клубок. Такую красоту ночью увидишь — до утра точно не доживешь. Домой, мне срочно нужно домой!
Что он там говорил насчет моих линз? Я покопалась в бесчисленных отделениях сумки и нашла специальный пластиковый контейнер. К моему удивлению, последний оказался пуст.
Кое-как удалив с лица остатки косметики и расчесав волосы, я выбралась из спальни и оказалась в просторном зале, оформленном в стиле «студио». Примерно шестьдесят-семьдесят квадратов площади были практически полностью лишены мебели. Исключение составляли кухонная стенка, компактный мягкий уголок и большая телевизионная тумба, на которой, кроме самого телевизора, умещались еще видик, стереосистема и база с радиотелефоном. Впрочем, прищурившись изо всех сил, я обнаружила возле входных дверей огромный встроенный шкаф, замаскированный под глухую стену. На стене висела картина с мутной женской фигурой, а по углам стояло несколько напольных ваз.
Странная квартирка. Может, хозяин и впрямь извращенец? Как иначе он обходится без обеденного стола? Кстати, о хозяине… Куда, спрашивается, он подевался? Из большой комнаты выходят четыре двери: одна — явно входная, и три — совершенно одинаковые. За одной дверью спальня, из которой я только что вышла. Две другие, судя по всему, ванна и туалет. Вероятно, хозяин застрял где-то там.
Меня тут же одолело искушение улизнуть из квартиры втихую, не прощаясь. Думаю даже, что хозяин не слишком огорчится. Но, во-первых, мне нужно умыться, а во-вторых, интересно знать, куда он подевал мои контактные линзы. Не то чтобы я не могла без них добраться на такси до своей квартиры, но дома у меня как назло нет запасной пары, а перспектива ездить сегодня по магазинам выглядит малопривлекательной. Другой человек в такой ситуации мог бы обойтись и очками. Но последние лет десять я надеваю очки только в домашних условиях и подозреваю, что большинство моих сегодняшних коллег и приятелей даже не догадывается о моих проблемах со зрением.
С большим сожалением мне пришлось отбросить мысль о побеге. Я пересекла зал и нажала на ручку одной из дверей. Но вместо ванной или уборной за ней обнаружилась крохотная комнатушка, служившая, судя по обстановке, кабинетом. Сам хозяин, сидевший за включенным компьютером, обернулся и смерил меня недовольным взглядом.
— Собралась?
— Да, только мне умыться нужно.
— Соседняя дверь, — проворчал он. — И не смей пользоваться полотенцем, возьмешь туалетную бумагу.
Вот засранец! Никогда еще в моей жизни мужчины не предлагали мне вытирать мое драгоценное лицо туалетной бумагой. Спасибо, хоть не наждачной… Но, с другой стороны, сама виновата, кто просил его хламидиями запугивать?
— Ты что-то говорил про мои контактные линзы, но в контейнере их нет…
Он поднялся и прошествовал мимо меня в большую комнату. Я посеменила следом.
— Вот. — Несостоявшийся маньяк взял с кухонной поверхности две разнокалиберные рюмки с водой и протянул мне. — Может, заодно объяснишь, с какой радости необходимо запоминать, где правая, а где левая? Линзы что, различаются, как ботинки?
— Нет, — промямлила я, — просто у меня зрение различается на полдиоптрии. И как ты догадался их в воду опустить?
— Так и не догадался бы. Ты сама сказала, что если нет контейнера, то можно просто в воду.
— Я сказала?
— Ты…
— Удивительно, как это можно что-то сказать и потом абсолютно ничего не помнить? Надеюсь, ты воду хоть не из-под крана набирал.
В ответ хозяин презрительно хмыкнул, но все же указал жестом на пятилитровую бутыль с питьевой водой.
— Говоришь, запомнил, какая где?
— В большей рюмке — правая.
Проследовав в ванную, я умылась и выловила из рюмок линзы. К счастью, они не повредились и прекрасно пережили ночь без специального раствора. Обретя наконец нормальное зрение, я снова произвела ревизию своего внешнего вида и пришла к неутешительному выводу, что никакая косметика мне сегодня не поможет, поэтому лучше о ней просто забыть.
Хозяин безучастно принял порцию моих спешных извинений за доставленные неудобства и, вручив мне сумку, проводил до дверей. Уже покидая квартиру, я на мгновение притормозила на пороге.
— Кстати, постельное белье можешь не выбрасывать… Я была уверена, что ты маньяк, поэтому ляпнула насчет хламидий. Никаких инфекций у меня нет!
При этом я, разумеется, не стала уточнять, что здорова сейчас только благодаря серьезной терапии, которой пришлось подвергнуть мой бедный организм в недавнем прошлом. Распахнулись двери лифта.
— Как все же тебя зовут? — непонятно зачем окликнул меня он.
— Эсмеральдой, я же, кажется, вчера представилась, — хихикнула я в ответ и, юркнув в лифт, нажала на кнопку первого этажа. Что, интересно, творилось вчера в моей безумной башке?
Минут через сорок таксист высадил меня возле квартиры на Кутузова. В загородный дом я решила не ехать, так как в машине к горлу вновь подступила тошнота, и тащиться лишние полчаса в душном салоне не было никакого желания. Оказавшись в родных стенах, я вздохнула с облегчением. Хорошо, что я развелась. Будь Генка дома, мне бы точно не поздоровилось. Его навряд ли удовлетворил бы рассказ про успокоительное и случайную безобидную ночевку в чужой квартире.
Позвонила Лариска и принялась допытываться, где меня черти носят. Оказалось, она все утро звонила по обоим моим домашним телефонам, так как вчера ухитрилась потерять свой сотовый, а мой мобильный номер был у нее записан только там. Зная предельную педантичность подруги, я догадалась, что вчерашний вечер ей тоже удался. Не желая позориться, рассказывая о подробностях своего чудесного пробуждения, соврала ей, что отключала телефон на ночь, намереваясь как следует выспаться.
Выслушав мои объяснения, Лариска без тени смущения принялась взахлеб расписывать сексуальные достоинства своего нового кавалера. В другое время такие частности непременно вогнали бы меня в краску, но сейчас я просто отрешенно поддакивала в трубку, мечтая о том, чтобы принять душ и завалиться в родную постель.
Запас Ларискиного красноречия иссяк лишь через час, и в конце концов договорившись назавтра отправиться ко мне за город в сопровождении Ивана, мы простились.
Вдоволь наплескавшись под прохладными струями, я забралась под махровую простыню, которая в летний период служит мне одеялом. Полистала несколько старых номеров «Космополитэн», но чтение не доставило никакой радости. Попытка задремать, впрочем, тоже накрылась медным тазом.
Все же удивительно, как это я вчера не вляпалась в скверную историю. То есть вляпалась, конечно, но не так сильно, как могла бы. Видимо, не перевелись еще на свете чудаки, готовые бескорыстно прийти на помощь незнакомому человеку, тем более в такой, мягко говоря, щекотливой ситуации. Хорошо хоть светильником в него не запустила. Все-таки редкостное свинство толком не объясниться с выручившим тебя человеком, не отблагодарить его ужином в ресторане или приглашением на какой-нибудь модный гастрольный спектакль. Но встретиться снова со свидетелем моего вчерашнего позора свыше моих сил. Не могу, и все тут! Лучше уж сразу удавиться.
Мысль о сигарете вызревала во мне достаточно долго. С одной стороны, организм по привычке требовал свежую порцию никотина, с другой — возникали довольно веские опасения, что меня накроет новая волна тошноты. В конце концов, я решила рискнуть и, завернувшись в простыню, выбралась из постели.
В сумке сигарет почему-то не оказалось. Вероятно, они остались на столике в ночном клубе. Я пошуршала по квартире, но моего облегченного «Мальборо» не нашлось, зато отыскался безобразно крепкий Генкин «Давидофф», что напомнило мне о том, что бывший муж вывез свои вещи только из загородного дома, а здесь еще полно его барахла. Хорошо хоть на эту квартиру, оформленную когда-то на папу, он не может претендовать. Но в принципе я нисколько не удивлюсь, если он потребует ее в качестве компенсации вместо половины дома. Ведь своего жилья у него сейчас нет. Свою холостяцкую квартирку он продал сразу после женитьбы и вложил деньги в новое кухонное оборудование для ресторанов. Какой-либо прибыли его инвестиции не принесли, а Генка в результате остался без крыши над головой. Теперь ему грозили бесконечные мытарства по съемным квартирам, поскольку средств на приличное жилье у него на данный момент не было, а малометражка в спальном районе никак не сочеталась с имиджем успешного ресторатора. На постой к своим родителям Генка тоже вряд ли сунется: там живет старший брат с женой, двумя маленькими детьми и гигантским сенбернаром. Но, слава богу, теперь это не мои проблемы.
Выкурив сигарету до половины, я затушила окурок и направилась назад в спальню. По дороге мне на глаза попалась стопка, добытая вчера из почтового ящика. Чтобы как-то убить время, я, устроившись на кровати, стала выгребать из вороха рекламных газет и листовок бесчисленные квитанции. Так, вот два счета за свет, два — за коммунальные услуги, столько же — за услуги кабельного телевидения. И еще несколько квитанций за телефон и пакет с распечатками от мобильного оператора. Кажется, все! Я уже собралась отложить в сторонку последнюю газету, но из нее вдруг вывалился конверт. Самый обычный конверт с почтовым штемпелем. В правом нижнем углу моя фамилия, инициалы и адрес. Адрес отправителя тоже имеется, но он как бы невзначай размазан. Ручка, по всей видимости, была гелевой, и попавшая на конверт влага почти полностью уничтожила буквы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42