И, возможно, громко попрошу добавки. А не проще сгонять завтра в город за съестным? Это шанс сохранить собственное достоинство. Или нужно выдержать все, что выдерживают остальные? Искупить чего-нибудь? Пострадать?
— Валер, когда жуешь то, что не выносишь, духовно очищаешься?
— Поль, тут за оградой продуктовый магазин, вполне сносный.
Я застонала. Крайнев рассмеялся:
— Шопинг с девяти утра. А на сон грядущий устроим пикник — бутерброды и вино.
— Молись на супругу, Валера.
— Уговорила.
И Крайнев выпил свой и мой компот. Старшая медсестра догадывалась, почему он рвался именно за десятый столик.
Оказалось, я счастливица. Валерию достали комнату с соседом.
— Еще не заезжал, — отчитался Крайнев и долгим взглядом на меня посмотрел.
— Выспишься спокойно.
— О другом я сначала думал, а теперь и не помышляю.
— Давай не будем подначивать друг друга. Мы оба заняты.
— Ангажированы. Давай не будем.
После такой освежающей честностью договоренности нам приспичило веселиться. Мы загорали под мелочью осенних звезд, ели батон с маслом и сыром, потягивали его и мое вино. Болтали без умолку. Так болтали, что я прозрела: Крайнев что-то таил, скрывал, прятал. Он дорвался до этого пригорка, чтобы быть самому по себе. А я? Не заигрывайся в ковбоя, парень. Чай, не на Диком Западе, а на стремительно дичающем с голодухи и сивухи Востоке.
— Смотри, Поля, как это делается.
За воротами санатория разгружался автобус. Атлетичные мальчики в адидасовской форме двигались к центральному входу.
— Команда какая-то.
— Боевиков.
— Валера, ты не слишком мнительный?
При последнем слове Крайнев оскалился.
— Вообще-то смахивают на персонажей американских фильмов, — сделала пируэт я.
— У тебя видак давно?
— Года полтора. Сын настоял. Я не фанатка кинематографа, некогда. Пялюсь в то, что порекомендуют.
— Я тебе потом список составлю, чтобы американские фильмы всуе не упоминала.
Мы с Игорем друг друга стоим. Не отличаем уравновешенного от сумасшедшего. «Упоминать американские фильмы всуе»… Я этого не переварю.
— Благодарствую. Беспорядочные просмотры меня угнетают.
— Пойдем по халупам, Поля. Труба зовет.
Слуховые галлюцинации? Только этого не хватало.
— Пойдем, Валера. Я устала.
Мы стремительно рассосались по укрытиям. Крайнев обеспокоил меня до острого приступа бессонницы, который, впрочем, скоро отступил.
Глава 15
Завтрак начинался в девять. До него я успела пробежаться и посетить доктора. Вчерашние спортсмены выкладывались на поляне под рык тренера, оснащенного по всем правилам свистком и секундомером.
— Девушка, присоединяйтесь, — крикнули мне, трусящей мимо.
— Нет, ребята, я от таких нагрузок загнусь. А вы кто по виду исповедуемого спорта?
— Шахматисты, — заржали они.
— Заткнитесь, кобели, — прекратил нашу беседу их редковласый наставник. И мне: — Гуляй, милочка, не мешай мальчикам ползти к медалям.
— Вашим тракторам помешаешь, — обиделась я.
— Они у меня бэтээры, — тоненько хихикнул физкультурный гуру и объявил такое упражнение, что я ускорилась и не оглянулась. Задатков гестаповки во мне не было.
К врачу я ворвалась последней, минут за десять до конца приема. Вернее, по случаю заезда приему предстояло длиться целый день, но с перерывами на «покушать — покурить». Заявленная в табличке на двери кабинета терапевт Серова Ольга Михайловна предстала передо мной в виде молодого бородача с маленькими аккуратными кистями ленивых рук.
— Доброе утро, Ольга Михайловна.
— Иван Витальевич, с вашего позволения.
— Охотно позволяю.
Иван Витальевич измерил мне давление и истыкал стетоскопом. Видимо, последователем Гиппократа овладело пресловутое чувство глубокого удовлетворения под пульсацию сердца пациентки, поэтому он расслабленно спросил, на что я жалуюсь.
Надо было оправдывать Измайловские выдумки.
— Тошнит иногда.
— Перед месячными?
— После коньяка.
— А кто вам поставил «гастрит»?
«Один милицейский полковник», — чуть не призналась я, но по размышлении решила Измайлова так бездарно не закладывать.
— Участковый врач. Я ей сказала, что могу есть гвозди, а она мне: «Это гастрит».
— Сглазить пыталась, — улыбнулся Иван Витальевич. — Но «Боржоми» вам не повредит.
Измайлов мне «Нарзан» обещал. Все-таки он не специалист.
— Нельзя ли еще душ Шарко, какие-нибудь успокаивающие ванны, массаж и фитококтейль?
— Разумеется, можно.
— Иван Витальевич, вроде санаторий профильный, а тут и потенциальные чемпионы, и я, и кто угодно.
— В нынешние времена о профиле мы и не заикаемся. Заполняемость — наш Бог. Ведь удобно, удобно же, пригород, на дорогу тратиться не надо, медицинские услуги высокопрофессиональные, питание калорийное.
— Кстати, док, в смысле последнего, — пригорюнилась я.
— Назначу общий стол, как в ресторане. Доводить здравоохранение до подобного состояния преступно. Мы спим и видим, чтобы нас кто-нибудь купил под частную лечебницу. Сделал бы ремонт, поставил современную мебель. Тут физиотерапия мощнейшая. И персонал золотой.
Усомниться я не осмелилась.
В столовой, продемонстрировав санаторную книжку золотнику из персонала, я подсела к ерзавшему в одиночестве Крайневу. Когда мне принесли морковно-яблочный салат, яйца и молоко, Валерий углубился в созерцание сечки-размазни и жидкого чая перед собой. Потом ожил от возмущения:
— Расистское учреждение? Или по какому признаку они делят нас на достойных определенной пиши?
— Ты у врача был?
— Зачем?
— Чтобы кормили. Плюс процедуры, хоть общеукрепляющие. Нужно пользоваться моментом. Кстати, я с вечера сыта бутербродами. Ешь все.
Уговаривать его не пришлось. Просторный светлый зал постепенно заполнялся. Спортсмены заняли пять столиков в углу, дедушки и бабушки — восемь поближе к раздаче.
— Поль, — облупливая яйцо, полюбопытствовал Крайнев, — что такое УВОВ и ИВОВ?
— О чем ты?
— О картонках.
А, к вазам с астрами на столах стариков были прикреплены листы с аббревиатурой.
— Участники и инвалиды Великой Отечественной войны.
— Понял. Это что, клеймо?
— Наверное, путевки льготные в межсезонье. Бывает ведь, спонсоры покупают. И знаешь, по-моему, они гордятся своими четырьмя буквами.
Валерий не успел ответить. Напротив него возникла плотная рыжая девица с хорошенькой, но сердитой мордочкой. А визави со мной — приятный розовощекий парень лет двадцати восьми.
— Здравствуйте, я Инна.
— Салют, я Паша.
Пришлось и нам с Крайневым представиться.
— Простите, вы вместе? — проявила нескромность Инна.
— По отдельности. А вы? — не уступила я.
— Тоже.
Мой вариант Инну взволновал и взбодрил. Типичная охотница за мужчинами. Такие признают лишь одиноких женщин и стремятся подружиться с сестрой по тусклой доле во что бы то ни стало. Вик, забери меня отсюда, я погорячилась, когда рвалась в эту юдоль слез.
— Как славно, что ты есть, Поля, — задушевно звякнула голоском Инна. — Мы ровесницы, а кругом пенсы.
Чего я и опасалась. Во-первых, тебе лет тридцать, не примазывайся. Во-вторых, вошедших последними двух дам слегка за сорок и пятерых ребят-кабанчиков цветущего возраста равнять с пенсионерами не стоило.
— Публика разношерстная, — заметила я.
— Держу пари, что компания мужчин сбежала от жен попить и покартежничать, — подхватила Инна.
Крайнев с Пашей скривились, испытав взаимопонимание.
— Поля, тебя врач осматривал? — не отставала Инна.
Липучка, как от такой отделаться?
— Да. Симпатичный парень, обходительный.
Инна втянула живот и опустила глаза. Пошли Бог очередь к дипломированному знахарю после завтрака. Похоже, Паша пересядет от нас.
— Ты в какой комнате обосновался, Валера?
— В пятнадцатой.
— Сосед!
Нет, не пересядет.
— Девочки, — продемонстрировал правильность моей трактовки происходящего Паша, — мы вам в обед пришлем тех мадамочек, а? Тянет в мужской коллектив.
— Они не согласятся, — остудила я его пыл. — Им суп вкуснее покажется рядом с парнишкой.
— Я попробую, — самодовольно заявил строптивец. — Не может быть, чтобы не уговорил.
— Да ради Бога, мы за вас не держимся.
Ничего себе! Инна лягнула меня под столом так, что я ойкнула. Надо спасаться. И, простившись до следующей трапезы, я пулей вылетела из столовой.
Массажист в «Березовой роще» относился к категории суперкласс. Ради его рук, вправляющих позвонки, месящих застойную плоть и более всего напоминающих обтянутые бархатом тугие пружины, можно было вытерпеть продавленный матрас моей лежанки и удобства в конце коридора. Вик не стал бы беспечнее от того, что я договорилась о дополнительном двухнедельном курсе за свой счет. В виртуозе присутствовали решительность и жестокость скульптора.
— Здесь уберем, а сюда добавьте нагрузки. И получите такие спину и бедра, что всего остального для достижения самых смелых целей вам не понадобится.
Это была речь ваятеля. Пятидесятилетнего циника со своеобразным юмором. Мужчины типа Измайлова, только в гораздо более грубом варианте. Постоянно, а не эпизодически злого. Притягательная личность, да, Полина? Нет, слишком резок. Слишком «со стороны» смотрит, оценивает, говорит, живет. Разминание чужих жиров, верно, способствует. Однако после его массажа я провалялась пластом полчаса. А потом почувствовала потребность и способность парить. Талант. Гений. Стоило сюда притащиться, стоило.
До обеда я свою комнату не покидала, читала. Оказывается, книги мне заменил телевизор, а я и не заметила. Ладно, здесь оторвусь. Не спускаться же в холл к общему для всех экрану. Мама мне рассказывала, что ее посиделки такого рода не смущают. Она помнит, как собирались у друзей, первыми приобретших ящик, наслаждаться фигурным катанием.
— Тебе дико?
— Отнюдь. Мы так же к видеомагнитофону подтягивались.
— Есть точки соприкосновения у поколений, — заключила мама и приникла к зеркалу в тщательных поисках морщин.
Вечером Вик встретит их в аэропорту. Что, собственно, я делаю в санатории? Разбираюсь, кто и зачем приехал? Но в горизонтальном положении с романом на подушке это вряд ли удастся. Не хочу в разведку. Позже. После. Потом.
Обедали мы в прежнем составе.
— Ты права, Полина, бабенки вцепились в стулья возле мужичка намертво, — признал свое поражение Паша.
— Разве мы с Полей нарушаем ваше пищеварение? — ломанулась в кокетство принарядившаяся Инна.
— Нет, как можно, — покорился Паша с видом «была не была».
Всем четверым подали одинаковые блюда, что делало размашистый реверанс нашему здоровью. Обещанного врачом ресторана не получилось, но если употреблять произведения здешней поварихи осторожно и по чуть-чуть, то надежда на жизнь сохранялась. Впрочем, дурью маялась только я, остальные уминали за обе щеки. Приятель моей юности, учась в МИМО, имел завидную летнюю практику — переводил на международном конгрессе. За десять дней работы он и его сокурсники безобразно растолстели.
— Вы там из принципа обжираетесь, псевдоаристократы? — допытывалась я.
— Именно. Вылизываем посуду, чтобы официантам не доставалось. Видела бы ты их ряхи!
Против здешних официанток я камня за пазухой не держала, но гуляш предпочла бы скормить Валере. Только как это воспримут остальные?
— Мы со вчерашнего дня привыкли перераспределять кухонные блага, не удивляйтесь, — сказала я и метнула Крайневу второе.
Паша завистливо вздохнул. Инна наклонилась ко мне: «Потрясающе задумано. Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок». Валерий замялся, но сосед его выручил:
— Ешь. Не ты, так эти жирнозадые по домам растащат.
Все дающие чаевые недолюбливают берущих, даже теоретически берущих. Поветрие.
— Чем ты сейчас займешься? — бесповоротно расположилась ко мне Инна.
— Сном, — отрезала я. — Хронически не высыпаюсь. Наверное, через недельку пройдет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36