Вежливая речь совершенно не вязалась с обликом Дандаса и видом его безвкусно одетой дочери.
— О нет. Я бы так не подумала, — ответила Элис. — Привет, Маргарет. Сядете со мной?
— Да, если можно. Что вы пьете? Давайте закажем еще.
Элис сняла шубку и похлопала ладошкой по дивану, предлагая Маргарет сесть рядом.
Девушка подчинилась, а Дандас подозвал официанта.
— У вас шерри, мисс Эштон? Пожалуйста, еще три шерри. Сегодня мы будем взрослыми. Так, Маргарет?
Элис поинтересовалась:
— А разве она пьет шерри?
— Ну, она еще никогда не пила, да и не хотела, правда, дорогая? Она, в общем-то, еще мала. И я очень рад этому. Я бы не хотел ее потерять. — Он положил руку на плечо дочери. — Меня удивило, когда она отказала молодому деревенскому парню, пригласившему ее на танцы.
— А почему ты не пошла? — спросила Элис у Маргарет.
Подошел официант с напитками, и, пока Дандас расплачивался, Маргарет с жаром сказала:
— Как я могу, если мне нечего надеть? Но в следующий же миг она взяла бокал с шерри и снова замолчала.
Прежде чем Элис успела что-то ответить, двери открылись и все головы повернулись к Кэтрин Торп. В темно-красном платье, в сопровождении очень высокого мужчины она вошла в гостиную. Элис поняла, что, появление Кэтрин всегда вызывает возбужденный интерес. В отличие от бедной Маргарет, чей отец явно не хотел, чтобы дочь вырастала, Кэтрин была одета, как женщина, которую считают сокровищем. Мужчина, стоявший за ней с торжественным выражением на узком бледном лице, был красив. Элис вспомнила восторженные заметки Камиллы: «Как Рудольф Валентине!» И теперь она поняла, что имела в виду подруга. Удивительно, что ни он, ни его сестра не состояли в браке.
Элис импульсивно наклонилась к Дандасу.
— С мисс Торп я знакома, но хотела бы познакомиться с ее братом. Вы меня представите?
— Разумеется, — вежливо кивнул он. Дандас пересек гостиную, подошел к брату и сестре. Сердце Элис учащенно забилось, но не потому, что она обменивалась рукопожатием с этим загадочным человеком (он, вероятно, тоже с дурным характером, подумала она невольно), а из-за того, что она собиралась сделать.
Она услышала, как Кэтрин Торп сказала:
— О, мы уже знакомы. Элис приедет к нам в гости, Дэлтон.
Ей показалось, что Дэлтон нахмурился, но почему — она не могла понять, поскольку его брови всегда были сведены вместе. Она инстинктивно почувствовала, что он не любит гостей. Особенно женщин. Или, может быть, потому, что она была подругой Камиллы? Возможно, болтовня Камиллы его забавляла. Молчаливые мужчины часто любят болтливых женщин. Может, он сейчас так хмур из-за неверности Камиллы?
— О да, — сказал он напряженно. И Дандас, чтобы как-то заполнить неловкую паузу, проговорил:
— Что вы будете пить, мисс Торп? У Элис перехватило дыхание, но она взяла себя в руки и спокойно произнесла:
— А вон наш водитель автобуса, мистер Додсуорт.
(Феликс, я не собираюсь всю жизнь теряться, завидев тебя. Сейчас это случилось просто по привычке. А если это не так, пожалуйста, постарайся не попадаться мне на глаза.).
Дандас повернулся.
— О да. Но на самом деле он не водитель. В действительности он актер, и небезызвестный. Так говорила Камилла. Очень интересный человек. К нему здесь относятся, как к гостю. Может, мы пригласим его выпить с нами?
Кэтрин обернулась, ее блестящие глаза замерли на Феликсе.
— О, пожалуйста, пригласите, — приветливо кивнула она.
Дэлтон нахмурился еще сильнее, положил свою руку на руки сестры, собираясь что-то сказать, но потом сдержался, а Дандас подозвал Феликса.
Живая улыбка Додсуорта была обращена ко всем.
— Привет, Элис, привет Маргарет. Но когда его представили Кэтрин Торп, он задержал свой теплый обволакивающий взгляд на ней. Элис хорошо знала этот взгляд. Она привыкла обманывать себя, считая это просто оценкой нового таланта. Так было раньше. Но сейчас она уже понимала — это было откровенное поклонение красивой женщине.
И вдруг стало совсем легко проделать то, что она собиралась. Это поможет отвлечься от мыслей о Феликсе. У всех было что выпить. Элис подняла рюмку и с радостным удивлением предложила:
— А почему бы нам не выпить за Камиллу? Мы должны пожелать ей счастья!
Улыбнется ли хоть кто-то, хоть чуточку? Только Феликс.
— Прекрасная мысль! — И он поднял бокал. — Счастья и долгих лет Камилле!
Остальные мрачно чокнулись. Их лица, лица хорошо воспитанных людей, ничего не выражали.
— Она еще долго могла бы разбивать мужские сердца, — беззаботно заметил Феликс. Его веселье не было неискренним — рядом стояла другая красивая женщина. («Почему я не встретил тебя раньше?» — мог бы он спросить Кэтрин.) И его теплый обожающий взгляд остановился на ее лице.
Элис встала, подхватила шубку и нарочито накинула ее на плечи.
— Хотя лично я, — сказала она, — не думаю, что Камилла где-то далеко, потому что она бы никогда не оставила такую шубу.
Все обратили на нее внимание. Элис закружилась, демонстрируя шубу.
— Красивая, правда? — спросила она. — И, должно быть, самая лучшая вещь Кэм. Почему же она уехала, не взяв ее? Она была тщательно уложена в сундук. Сперва я даже подумала, что там тело, но…
Элис замолчала, поскольку Кэтрин Торп побледнела и откинулась на спинку стула.
— Что вы подумали? — прошептала она.
Элис медленно села. Она заметила, что Маргарет также испугана. Ее рот слегка приоткрылся, сильные руки стиснуты, а в глазах — ужас.
Но внимательнее она наблюдала за тремя стоящими полукругом мужчинами. Три Д. Камиллы:
Дандас с бесцветными глазами, с внезапно потемневшими зрачками, как у кота ночью; Дэлтон с узким лицом, хорошо владеющий собой, своим гневом и страхом, и Феликс со сдвинутыми бровями — он обычно делал так, когда кто-то переигрывал или вел себя неинтеллигентно.
Вдруг Элис поняла, что все трое похожи на толстых настороженных хищных птиц, а дрожащие Кэтрин, Маргарет и она сама — на глупых и импульсивных, не очень смелых и очень беззащитных ягнят.
И Камилла тоже была ягненком, Камилла, оставившая все свои пожитки и даже новую красивую шубу.
Воцарилось странное напряженное молчание, которое нарушил Дэлтон Торп.
— Вообще все выглядит весьма странно. Но я ничего не знаю о так называемом побеге Камиллы. — Его тон был сух. — Я не посвящен в этот секрет.
— Похоже, никто из нас не был посвящен, — весело засмеялся Феликс. Дандас серьезно добавил:
— Это очень плохо, особенно что касается ее работы. Занятия начинаются на следующей неделе, и она должна была об этом подумать.
(Как странно, что Камилла не оставила Дандасу записку. Она всегда легкомысленно относилась к работе. Но чтобы так…).
Кэтрин Торп подалась к Элис. Теперь на ее щеках пылали красные пятна.
— А почему вы надели эту шубу? — прошептала она.
— Ну, просто так. Камилла никогда не была против, если я надевала ее вещи.
— Мне кажется, вы о ней что-то знаете. В конце концов, как получилось, что вы появились так вовремя…
Дэлтон подался вперед. Лицо его было тонким и смуглым.
— Кэтрин!
Выражение лица Кэтрин резко изменилось. В какой-то момент показалось, что девушка разрыдается. Она что-то невнятно пробормотала, когда Дэлтон заявил:
— Моя сестра очень взволнована. Она обожала Камиллу.
— Она была моей лучшей подругой, — прошептала Кэтрин.
— Не была, — сказал Дандас ровным голосом. — Вы употребили неверное время. Я не сомневаюсь, что Камилла вернется и расскажет нам обо всех своих прегрешениях. — Он мягко рассмеялся. — Во всяком случае, она вернется за шубой. И что все мы так беспокоимся?
Маргарет заерзала и пристально посмотрела на отца. Она была похожа на испуганного кролика. Но что ее так напугало? И что напугало Кэтрин? Уж если на то пошло, никто не взволнован, никто не выбит из колеи, даже Дандас, пытающийся поддержать непринужденную атмосферу, хотя на лбу у него выступили капли пота.
Несколько минут спустя все это уже казалось неудавшейся шуткой, и каждый размышлял, как Камилле удалось обмануть именно его.
Разумеется, никто не заметил напряженности и нервного срыва Кэтрин Торп. Дандас организовал ужин в приятной, веселой обстановке. А после ужина начались танцы. Элис сказала:
— Как весело!
Кэтрин оживленно повернулась к брату и, умоляя, словно рассчитывала на отказ, попросила:
— Ну, пожалуйста, давай останемся, Дэлтон. Здесь так мало молодежи для танцев. Для Маргарет это будет развлечением. Хотя, боюсь, она не сможет танцевать в этих туфлях.
Все посмотрели на грубые башмаки Маргарет. Они были на размер больше, чем надо.
Маргарет болезненно покраснела.
— Нет, все в порядке. Я не собираюсь танцевать.
Элис страдала от смущения девочки. Ей захотелось встряхнуть ее. Ну почему такая покорность? Что у нее не так? И это постоянно мрачное лицо, как у птиц.
— Маргарет, это совершенно ненормально, если тебе не хочется танцевать. Ты, может быть, встретишься с тем мальчиком, который хотел тебя пригласить. Почему бы не пойти домой и не переобуться?
— Ну конечно! — с горячностью подхватила Кэтрин. — А я дам тебе свой шарф. — Она сняла тонкий, как паутинка, шерстяной шарф, и он как бы поплыл вокруг ее головы. — Мы немножко взобьем тебе волосы, и ты будешь прекрасна!
— Я сказала, что меня не интересуют танцы, — угрюмо повторила Маргарет. На помощь пришел отец.
— Иди, моя дорогая, Элис и Кэтрин очень добры. Сделай так, как они говорят. Как это ни печально, но я понимаю, что ты выросла. — Он медленно развел руки, а потом сцепил их. — У нее нет матери, — сказала Дандас сам себе.
— Мы возьмем машину, — сказала Кэтрин. — А вы выпейте без нас.
В машине Маргарет вдруг выпалила:
— Папа не виноват, что я так одета. Просто фотографией сейчас очень трудно заработать, и нам приходится экономить.
Всю дорогу она молчала, потом повела их вверх по лестнице в маленькую строгую бедную комнатку. В отличие от тех, что внизу, эта была похожа на келью.
Элис вдруг пришло в голову, что Маргарет нравится такой аскетизм. Кэтрин оглядывалась, широко открыв глаза.
— Сначала макияж, — велела она и усадила Маргарет на стул перед зеркалом. На ее щеках горели яркие пятна. Кажется, Кэтрин получала огромное удовольствие от этого развлечения. — Сиди вот так, пока Элис тебя причешет. Мы сделаем из тебя королеву бала. Не смотри так угрюмо, дорогая. Тебя же не собираются убивать. Честное слово, мужчины ничего не понимают! У тебя замечательный отец, но он просто не знает, что нужно девушке. И нечего быть такой несчастной. А где у тебя туфли?
Маргарет попыталась встать. Она кусала губы и выглядела такой расстроенной, что Элис поняла — Маргарет жалеет, что привела их к себе.
— Нет, не вставай, — велела Кэтрин, — Элис займется волосами. ТЫ мне скажи, где туфли. Как в трансе, Маргарет ответила:
— В кухонном шкафу. В белом.
Кэтрин вышла, а Элис стала причесывать длинные волосы Маргарет. Она видела собственное отражение в зеркале поверх головы девушки. Ее волнистые волосы были небрежно завязаны на макушке голубой лентой, а оживленное лицо выглядело моложе, чем у семнадцатилетней Маргарет.
— Ну, признайся, что ты хотела бы встретить того парня и развлечься! — попросила Элис. — Твой отец пытается задержать тебя в детстве. Но это зря. Сколько тебе лет на самом деле?
— Восемнадцать. Отец просто забывает. Я ему говорила, но… — вырвалось у Маргарет, и, уставившись на отражение Элис в зеркале, она грубо добавила:
— Но вообще-то в любом случае это не ваше дело. Зачем вы хотите остаться здесь?
— А в чем дело? Мне нравится. И мне хочется, — ответила удивленно Элис.
— Вы приехали к Камилле. Ее здесь нет. Так какой смысл вам оставаться?
— Но мне хочется! Я тебе уже сказала, — повторила Элис.
— Но вы не знаете… — начала было Маргарет, и ее лицо вдруг запылало от избытка чувств. Но она замолчала и квадратными ладонями провела по бедрам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24