Видимо, вспотели ладони, подумала Элис и вдруг без всякой причины вспомнила пот на лбу Дандаса, когда все рассматривали шубу.
— Не могу найти ничего подходящего, — раздался высокий голос Кэтрин из соседней комнаты.
— Не знаю чего? — спросила Элис у Маргарет.
— Ничего, — пробормотала та. — Но вам надо уехать.
— Боже мой! — снова раздался удивленный голос Кэтрин. — Боже мой. Что вы за люди? Ну зачем хранить такое старье?
— Не знаю, почему ты так говоришь, — продолжала Элис. — Неужели ты не понимаешь, что мы все должны быть друзьями — и ты, и Кэтрин, и я? Я чувствую, что только мы сможем выяснить, что случилось к Камиллой. У нас нет скрытых мотивов, как у мужчин, с которыми Камилла обходилась слишком небрежно. Но она хорошо относилась ко мне, когда я училась в школе. Я никогда этого не забуду. Я должна убедиться, прежде чем уеду, что с ней все в порядке.
Но Маргарет беспрестанно повторяла одно и то же:
— Вам не надо оставаться здесь.
— Ну объясни хоть что-то.
— Мой отец любит таких женщин, как вы. Маленьких.
Неожиданный ответ девушки был и странным, и удивительным. Элис стало легче. Бедняжка! Она ревнует.
Но прежде чем Элис успела что-то сказать, влетела Кэтрин с парой черных замшевых туфель на высоком каблуке.
— Ничего подходящего в том белом шкафу я не нашла. Заставь отца купить тебе новые туфли, дорогая. Но я нашла вот эти на дне старого шкафа. Ой, ну сколько же там всякого барахла! И все такое старомодное. Это вещи твоей матери?
Маргарет кивнула, не отрывая глаз от туфель в руках Кэтрин.
— Если бы ты умела шить, то могла бы кое-что переделать. Хотя я думаю, что вещи, пролежавшие несколько лет, никуда не годятся. Туфли тоже мамины? Примерь — может, подойдут.
Маргарет, как во сне, вытянула ногу. Несмотря на высокий рост, у нее были маленькие ножки, и изящные туфли подошли.
— Золушка?! — воскликнула Элис. — Прекрасно! Какие волосы, Кэтрин. Красивые, правда? И с вашим шарфом…
— И чуть-чуть губной помады, — оживленно добавила Кэтрин. — Мужчины ее просто не узнают.
Маргарет молчала. Она сидела, как кукла, которую наряжали. Элис беспокоили два момента. Первый — милое лицо Кэтрин походило на лицо маленькой девочки, которая наряжает куклу. И второй — туфли на ногах Маргарет были слишком современны, слишком новы… Они бы запылились и истрепались, если бы пролежали несколько лет…
Маргарет не отрывала глаз от своих ног. Потому вдруг, когда Кэтрин в последний раз прошлась пуховкой по ее лицу, разразилась слезами.
— Не хочу идти! Не хочу! Вы просто развлекаетесь, унижая меня!
Слезы катились по ее лицу, смывая весь макияж. Она не могла успокоиться, сбросила туфли и накинулась на девушек.
— Уходите! Оставьте меня! Нечего обращаться со мной, как с ребенком! Вы еще хуже отца! Я хочу, чтобы вы ушли!
Наконец они оставили Маргарет и вернулись в отель. Но танцевать уже расхотелось.
Кэтрин равнодушно сказала:
— Едем домой, Дэлтон. Я устала. Брат почувствовал облегчение. Дандас, оказалось, тоже рвется домой. Но это — из-за его странной и непонятной дочери. Он сунул свою руку Элис и поблагодарил:
— Очень мило с вашей стороны, что вы позаботились о Маргарет. Но она слишком эмоциональная девочка и, наверное, побоялась встретиться с тем мальчиком. Она слишком робка.
— Да нет, там что-то с туфлями, — пробормотала Элис как бы про себя. — Может, они вызывают у нее какие-то воспоминания?
— С туфлями? — переспросил Дандас. — Черные замшевые туфли? На высоком каблуке?
— Да.
— Да это же Камиллины. Она их оставила у нас на той неделе. Шел сильный дождь, и она ушла в резиновых сапогах Маргарет. Мне надо упаковать их вместе с остальными вещами.
Элис уставилась на него.
— Тогда почему Маргарет ничего не сказала об этом?
Дандас засмеялся.
— Я думаю, что с вами и Кэтрин — такими красавицами — девочка была скованна. — Он нежно потрепал Элис по руке. — Если Маргарет не ценит ваших усилий, их ценю я.
В его искренности невозможно было сомневаться. Элис нравился этот странный добрый маленький человек, она его просто обожала. Но она обрадовалась, когда Феликс взял ее под руку и хозяйским тоном заявил, что проводит ее домой.
— «О ты, несчастная, безрассудная, во все сующая нос девочка!» — процитировал он, когда они вышли на улицу.
— Почему? — невинно спросила Элис.
— Если ты считаешь, что наткнулась на что-то подозрительное, не бросай вот так вызов. Наблюдай и молчи.
Элис слегка испугалась. Ночь была очень теплая, деревья нависали над дорогой. Она была рада этой беседе с Феликсом, она чувствовала, что он ни в чем не виноват, и инстинктивно придвинулась к нему ближе.
— Ты имеешь в виду шубу? — спросила она. — Ты тоже думаешь — что-то происходит?
— Не знаю. Камилла очень любила животных. Она не могла обречь их на голодную смерть.
— Она собиралась вернуться, я уверена. Что-то случилось и остановило ее. Раз или два Дандас видел американский автомобиль возле ее домика.
— Правда? — В голосе Феликса послышался интерес. — Ну и тайны у этой маленькой чертовки!
— Она напишет и объяснит, — сказала Элис. — Но, честное слово, меня смущает, как она всех вас держала на крючке. Она ведь простенькое создание. И во мне говорит не ревность, поверь.
— Я не на крючке, — сказал он беззаботно. — Не я на крючке.
Элис собралась возразить, но вспомнила, как Феликс смотрел на Кэтрин Торп. Естественно, он сорвался с крючка Камиллы. Он должен быть благодарен ей даже за то, что она исчезла. Бедный обидчивый Феликс. Он не пустышка, как Камилла Мейсон, но не пропускал ни одной юной девушки.
— Ну ладно, — сказала Элис. — Мне любопытно побывать у Торпов. Я не удивлюсь, если Дэлтон знает о Камилле больше других. А Кэтрин — просто душка, правда?
Она спросила таким тоном, будто ей совершенно безразличен ответ Феликса.
Его осторожная реплика удивила ее.
— Но и глаза у Дандаса Хилла тоже блестели, не так ли?
— Ты имеешь в виду — из-за меня? Какой абсурд!
— Вовсе нет. Он любит маленьких женщин. Посмотри на его музей.
— Именно так сказала и Маргарет! — воскликнула Элис. — Но она ревнует, а что до тебя — я точно знаю: ничего подобного не было, — добавила она спокойно. — Я вот думаю, почему Маргарет так разволновалась, увидев те туфли? Интересно, почему она не сказала, что они принадлежат Камилле, если знала это? Наверное, девочке нравится таинственность. Напрасно отец так ее воспитывает. Она слишком эмоциональна.
Феликс засмеялся.
— Знаешь, что бывает, когда женщина начинает вторгаться в мужскую сферу? Я желаю тебе в этом удачи, крошка. Дандас действительно хороший человек, и если ты не хочешь возвращаться в Англию…
— Феликс! Как ты смеешь! — взорвалась Элис. Он всегда поворачивал дело так, что она оказывалась во всем виноватой.
— Маленькая Элис, — сказала Феликс ласково. Элис отпрянула от него.
— Когда-то я верила твоим словам.
— А теперь не веришь, и от этого тебе очень больно?
— Никакой боли.
— Хорошо. Вот мы и договорились. Только весьма одаренные люди способны договариваться.
Казалось, он пытается убедить себя в чем-то, как будто задето его драгоценное Я.
(О Феликс! Испытывай свою лесть на Кэтрин Торп. Или еще на какой-нибудь красивой женщине, которая появится рядом. В будущем я собираюсь влюбляться только в трезвых серьезных мужчин, которым смогу доверять.).
Они подошли в калитке. Феликс открыл ее и пропустил Элис вперед. Снова начинался дождь, падали первые тяжелые капли. Небо потемнело, а деревья шумели.
— Сними шубу и спрячь. И больше не надевай. Теперь, когда ты удовлетворила свое любопытство…
— Феликс, Камилла очень практична. Правда. И то, что шубу ей кто-то подарил, не помешало бы ей захватить ее с собой в замужнюю жизнь.
— Ну, кончай про Камиллу. Мы уже устали от нее. — Феликс обнял Элис и быстро поцеловал. — Это просто на счастье. Уезжай отсюда. Жаль, что ты приехала, а все обернулось вот так. Ради Бога, неужели ты не можешь вернуться в Англию? Ну когда только я перестану о тебе думать?
Он отстранил ее от себя и закрыл дверь. Элис стояла в темноте прихожей и дрожала. Затем она собралась с силами, зажгла свечу и осветила путь в спальню.
Вечер кончался. Феликс снова поцеловал ее, но то был прощальный поцелуй. С этим покончено. На его небосклоне взошла новая звезда. Его раздражает, что его удерживают старые звезды, засевшие в подсознании.
Элис почувствовала себя невыразимо несчастной. Она сняла шубку и швырнула ее на кровать. Как нечестно: у Камиллы любовников больше, чем надо. А Элис изнывает от тоски и одиночества.
Она была рада, что Феликс не остался и не увидел ее слез.
После того как Элис зажгла свечу и легла в кровать, она услышала снаружи мужской голос.
— Ну, давай, — говорил он, — давай, птица. Рассказывай. Скажи, что ты знаешь, или я откручу твою проклятую шею. — Раздался придушенный клекот, хлопанье крыльев и слова:
— Черт бы тебя побрал. — И шаги, удаляющиеся по дорожке.
Элис заворочалась в постели и полуистерично захохотала. Это, видимо, Феликс беседовал с Уэбстером. Глупый, он думает, что птица среди ночи будет с ним говорить. Да она же спит!
Утром Элис обнаружила, что ежедневники, которые она спрятала под матрасом (глупое место — это ясно), исчезли.
Их, конечно же, забрали, пока они с Кэтрин пытались нарядить Маргарет вчера вечером.
Украл их один из трех Д. — тот, кто больше всего боялся написанного.
Глава 6
На следующий день, когда Дэлтон Торп заехал за ней в длинном ярком автомобиле, Элис почувствовала себя как бы в другом мире. Не очень простом мире. Автомобиль сверкал среди мокрых, затененных деревьями дорог и казался совершенно неуместным в этой забытой Богом провинции. Да и человек за рулем — с длинным серьезным лицом, прекрасно одетый, холеный, как и его машина, — был не к месту. Элис обратила внимание на его чрезвычайно дорогие туфли из телячьей кожи. Как могло случиться, что фермер в горной деревушке похож на завсегдатая лондонского клуба?
Для Элис актерская игра всю жизнь была второй натурой. Она всегда пыталась убежать от себя, быть кем-то другим. То она изображала болтливую подругу матери, то сына садовника, очень застенчивого заику, то одноклассницу, то клоуна из цирка. А с того момента, как приехала сюда и оказалась среди друзей Камиллы, она стала как бы ею — веселой и кокетливой. Элис подсознательно пыталась вести себя, как Камилла. Ей казалось просто необходимым влезть в шкуру подруги и понять, кто украл записи.
«Кто же я сегодня?» — спрашивала она себя. Камилла, взволнованная до глубины души тем, что едет в такой шикарной машине с таким неотразимым мужчиной? Или Элис, которую не интересуют подобные люди? Нет, лучше быть Камиллой, решила Элис.
Она попыталась заговорить с водителем, но тот был молчалив. Камилла, вероятно, тоже находила его таким, но ее ничто не могло остановить. А значит, ничто не должно останавливать и Элис.
— У вас такая красивая сестра, мистер Торп. Я просто не могу забыть ее. И такая добрая. Пригласила меня, совершенно незнакомого человека, навестить ее.
— Кэтрин любит общество, — ответил коротко Торп.
— Она сказала, что редко видится с людьми. Вы живете в очень изолированном месте, мистер Торп?
— Да, сравнительно. Особенно когда начинаются дожди и реки поднимаются. Тогда мы отрезаны от всех.
Боковым зрением Элис заметила, как моросящий дождь покрывает каплями ветровое стекло. Тяжелые тучи повисли над горами. Внизу лежала плоская, пропитанная нескончаемым дождем долина. А над ней — пушистые облака.
— О, я думаю, Кэтрин ненавидит такое время, — сказала она оживленно. — И часто это случается?
— Четыре-пять раз в год. — Затем Дэлтон Торп добавил, не поворачивая ястребиного красивого профиля:
— Как долго вы собираетесь пробыть здесь, мисс Эштон? Жить в таком доме одной — не слишком привлекательно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24