Дело в том, что, когда мы задержали этого человека в его жилище, он обвинил этих… — он указал пальцем на Леонардо и на меня, — этих двух господ в том, что они заявились к нему, чтобы изобличить его. Нам осталось лишь пройти по их следам на снегу от Форума до площади Траяна.
Бибьена повернулся к нам:
— Могу я спросить вас, зачем вы пошли к колонне? Ответить я предоставил мэтру, тем более что вопрос был обращен больше к нему, чем ко мне.
— Мы пытались проникнуть в тайну, ваше преосвященство. Колонна, к которой была приставлена лестница с телом, является колонной Фоки. Джакопо Верде был найден на вершине колонны Марка Аврелия. Нам показалось вполне логичным посетить третью колонну Рима, посвященную великому императору, наиболее красивую и значительную, — колонну Траяна.
Кардинал сощурился под своей красной шапочкой:
— Ваша репутация всем известна, мэтр.
Почувствовав, что Капедиферро готов возразить, продолжил:
— И все же считаю своей обязанностью просить вас воздержаться от дальнейшей самодеятельности. То, что для вас является развлечением, нам представляется весьма серьезным и деликатным делом. Заниматься им должны городские власти и Ватикан. В противном случае все может обернуться против вас.
Последние слова прозвучали предостережением, и меня вдруг прошиб пот.
Капедиферро, удовлетворенный сделанным нам внушением, поднялся:
— Ваше преосвященство изволили мудро выразиться, и я обещаю как можно быстрее выбить признание из этого Гирарди. А сейчас мне нужно вернуться в Сант-Анджело. Должен ли я сопроводить туда этого молодого человека?
Он наставил на меня обличающий палец.
— Нет необходимости, Витторио. После вашего ухода я возьму на себя труд заставить его дать нечто вроде клятвы… Господа, моими устами его святейшество благодарит вас за помощь и старание. В частности, вас, командор, за то, что открыли перед нами двери Сан-Спирито. Не будем забывать: все сказанное здесь всех нас принуждает к молчанию. А мне хотелось бы дать молодому человеку несколько наставлений…
Пока все вставали, он как-то странно улыбнулся мне. Я смотрел, как все раскланивались друг с другом, и ощущал непомерную тяжесть, вдавившую мое тело в сиденье. Рука Леонардо, коснувшаяся моего плеча, ни капельки не облегчила ее.
9
Когда мы остались наедине — кардинал и я, — я почувствовал себя ребенком, уличенным в недопустимом проступке. Бибьена, искоса поглядывая на меня, ходил по комнате.
— Вы сын бывшего баригеля, правильно?
— Я… Да, ваше преосвященство.
— Я хорошо помню вашего отца. Он был отличным профессионалом… Что вы думаете о нашем деле?
Вопрос застал меня врасплох.
— Ох! Я… уж не знаю, что…
— Говорите откровенно.
— Это дело очень сложное, ваше преосвященство. И может быть… Может быть, даже за ним что-то скрывается…
— Что-то скрывается, да, у меня такое же чувство. Тело молодого человека, старик, голова старухи, та надпись… Можно подумать, что за всем этим скрывается некое послание. Увы! Я не уверен, что Капедиферро и Барбери сами смогут расшифровать его. — Кардинал смотрел в окно на реку. — Мне нужен проницательный ум, кто-то, умеющий смотреть дальше своего носа. Наподобие да Винчи.
Ко мне вернулась надежда.
— В таком случае, ваше преосвященство, зачем же требовать, чтобы он…
— Все не так просто, молодой Синибальди. У мэтра Леонардо есть недруги, и их гораздо больше, чем нужно. Есть влиятельные враги вроде главного смотрителя улиц. Да и по причинам, мне неизвестным, да Винчи не пользуется доверием его святейшества. Плюс ко всему его покровитель Джулиано Медичи скоро отбывает для бракосочетания в Савойю. Нет, положение мэтра не так уж прочно, как кажется. Разумнее будет, если он пока отойдет в сторонку. Официально, во всяком случае… — Он повернулся ко мне. — Мы… в прошедшую ночь долго дискутировали. По поводу вас, в частности.
— По поводу меня?
— Да Винчи уверяет, что у вас живой ум. Что вы сможете быть его глазами там, где сам он будет лишен возможности видеть. Что вы на это скажете?
— Дело… дело в том, что без него, боюсь, я не сумею…
— Он так не считает. А впрочем, у меня нет другого выбора: без вас не обойтись, если я хочу, чтобы он мне помог. Честно говоря, есть некоторые детали, о которых вы не знаете. Пока я не могу посвятить вас в эти детали, но частично они имеют отношение к обсуждаемому нами вопросу. И я опасаюсь, что они свидетельствуют о кое-чем более серьезном, намного более серьезном, нежели сами эти убийства… Заговор, к примеру. Многим в Европе не нравится папа, не стоит забывать об этом. Италия — лакомый кусочек, и лишь авторитет папы может защитить и сплотить ее. Поэтому-то мне и хотелось услышать свежее мнение, не зависящее от дворцовых интриг. Я могу рассчитывать на вас?
Серьезность его тона не показалась мне притворной. Не долго думая я доверился ему.
— Раз мэтр Леонардо желает этого, я к вашим услугам.
— Очень хорошо, молодой Синибальди, чувствуется, вы любите Рим. Отец гордился бы вами… — Кардинал подошел ко мне. — Итак, я поручаю вам продолжать расследование и ставить в известность да Винчи обо всем увиденном и услышанном. Разумеется, вы должны быть очень бдительны, не дать застать себя врасплох: убийца, конечно же, очень опасен, но опасность может грозить и с другой стороны. А я постараюсь регулярно сноситься с да Винчи. Вот вроде бы и все… Теперь я должен идти, меня ждут мои обязанности.
Он жестом попрощался со мной.
— Ах да! Не забудьте сделать удрученный вид, выходя из больницы. Никогда не знаешь, кто на тебя смотрит…
Когда я встал, чтобы попрощаться, силуэт в красном уже исчез. Я вышел с обиженным лицом ребенка, которому здорово влетело.
И действительно, спускаясь по широкой лестнице, которая вела в палаты больных лихорадкой, я чувствовал на себе чей-то любопытный взгляд.
Никогда не знаешь, кто на тебя смотрит…
Вернувшись домой, я нашел матушку в настроении более спокойном, нежели ожидал. Она не разразилась слезами, не причитала, даже не повысила голоса. Флавио Барбери предупредил ее о моих невзгодах, и моя первая ночь в заточении словно окончательно смирила ее: одна и та же кипучая кровь бурлила в жилах отца и сына, и бесполезно было сдерживать мои порывы.
Что до меня, я обрадовался этому новому расположению духа, избавившему меня от лишних диспутов и позволившему незамедлительно лечь спать. Проспал я пятнадцать часов.
На следующий день я отправился в Бельведер. Салаи встретил меня так же сдержанно, как и в прошлый раз, и неохотно проводил меня в мастерскую мэтра. Когда я вошел туда, Леонардо вытирал кисти перед полотном, закрытым занавеской. Одежда его, состоявшая из подобия халата без воротника и с перевязанными на запястьях рукавами, была вся в темных пятнах.
Увидев меня, мэтр не произнес ни слова и продолжал чистить свои инструменты. Потом аккуратно разложил их на верстаке, словно предметы культа. В комнате царил все тот же беспорядок, что и в мой первый визит. Добавились лишь три мольберта с рисунками Мадонны с младенцем в разных ракурсах: простые контуры на двух первых, незаконченное изображение третьего.
— Работы моих учеников, — объяснил он. — Как видишь, таланта маловато.
— Салаи — тоже один из ваших учеников?
— Салаи… — Он поколебался. — Ах, Салаи! Он со мной уже лет двадцать. Сейчас он уже сложившийся художник, и с ним считаются в мастерской. Есть еще Марко, Чезаре, Лоренцо и молодой Франческо Мелци, на которого я возлагаю большие надежды. Их присутствие служит мне утешением и отвлекает от тех немецких зеркальщиков и доставляемых ими хлопот. Да вот хотя бы! Ты и представить не можешь… На днях видели, как они вместе со швейцарскими гвардейцами стреляли из аркебуз в птиц! Стрелять в птиц, в Ватикане!
Я совсем не был расположен выслушивать жалобы старца на своих ассистентов. Я указал ему на картину за занавеской:
— Новый шедевр?
— Увы! Рука уже не та, глаза не те, и кисти почему-то стали не такими легкими… Но признаюсь, да, я начал писать. Один сюжет давно уже сидел у меня в голове, но в связи с последними событиями… — Он спохватился. — Я больше не могу делать несколько дел одновременно.
— Вы мне ее покажете?
— Непременно… в свое время. Хотя… Разве не говорят обо мне, что я много начинаю и мало заканчиваю? Сам папа однажды попенял на это. Но поговорим о тебе. Ты принял предложение кардинала?
— Мне кажется, оно исходило от вас…
— Да, так. И все же ты должен помнить, что тот, за кем мы охотимся, столь же порочен, сколь и умен. Если мы хотим обезвредить его, надо выманить его из логова.
— А как?
Леонардо подошел к огню, чтобы осушить руки.
— Я долго размышлял после того, как мы нашли в колонне Траяна головы Джакопо Верде и старухи. Мне повезло, что меня не засадили в темницу Сант-Анджело, как тебя, и я был относительно свободен в своих действиях. Я даже исследовал тело Джентиле Зара, о чем я и доложил вчера. Впрочем, мне кажется, я в последний раз побывал в анатомичке. Мне дали понять, что… Но это к делу не относится. А что касается нашего дела, думаю, могу утверждать, что знаю: все это имеет свой смысл.
— Что вы знаете?
Леонардо взглянул на меня, и впервые я заметил в его глазах растерянность.
— Нелегко объяснить, Гвидо. Скажем… мы с тобой с самого начала предполагали некую связь между этими убийствами, не так ли? Так вот! Сегодня я твердо уверен в ее существовании, но еще не в состоянии ни назвать ее, ни дать определение. Труп с мечом в спине, голый старик на лестнице, таинственный персонаж в маске удода, окровавленные головы, отделенные от тел… Все эти детали, изощренность мне что-то напоминают, они — словно лица людей, имена которых я не могу вспомнить. Или фигуры, виденные однажды мельком. Но в чем я уверен, так в том, что все это взаимосвязано, Гвидо, и все это мне смутно знакомо. Убийца что-то сообщает нам, что-то уже мне известное.
— Это может помочь нам найти его?
— Не сразу, нет. Однако идея покопаться в библиотеке Ватикана неплоха. Возможно, существуют какая-то легенда, книга, похожие преступления, описанные в хрониках… Или какая-нибудь позабытая традиция времен Древнего Рима. Ведь недаром последнее убийство произошло в Форуме. Томмазо Ингирами мог бы посодействовать тебе, но дело-то очень уж щекотливое.
Мы сели на одну из скамеек у камина.
— Нам во что бы то ни стало нужна новая информация об убийце, которая навела бы на его след. Начать хотя бы с этого Джакопо Верде… Кем он был на самом деле, с кем встречался, выбрали его случайно или была на то причина?
— Он занимался проституцией, разве не так?
— Таких в Риме сотни. Почему именно он?
— И вы уже знаете, от кого получить ответы на эти вопросы?
— От тебя.
— От меня?!
— Ну разумеется! Ты молод, примерно его возраста, внушаешь доверие. Тебе скажут больше, чем капитану полиции. Если ты ловко повыспрашиваешь домовладелицу, соседей, парней из этого квартала… ну и прочее…
— Вы… вы хотите, чтобы я отправился на улицу Сола?
— Честно говоря, было бы лучше, если бы ты там поселился… Потому что я не могу понять одного: в комнате Верде было найдено лишь немного старой одежды. Ни личных вещей, ни денег. А ведь он жил там несколько месяцев и исправно платил за жилье. Значит, у него водились деньги, хоть немного… Что с ними стало?
— Убийца сперва обокрал его.
— Сомневаюсь, чтобы этот молодой человек, зарабатывавший своим телом, имел неосторожность повсюду ходить с кошельком. Либо убийца сперва ограбил его комнату. Тогда следует выяснить, не видел ли кто-нибудь из соседей входящего к Джакопо Верде мужчину?
Перспектива остаться с этим делом один на один заставила меня поежиться.
— Хочу тебе поручить еще кое-что… Ты помнишь слова командора, сказанные вчера утром?
— Какие именно?
— По поводу кого-то или чего-то исчезнувшего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35