Брэнди взглянула на Констанцию и опешила: та спокойно смотрела на нее зелеными, холодными глазами.
Брэнди почувствовала, что начинает не на шутку злиться. «Нет, Конни, — захотелось закричать ей, — Перси — грязная свинья и не стоит твоих вздохов».
Когда обед подошел к концу и леди Аделла хотела подняться с места, Брэнди вскочила и встала у нее за спиной, прежде чем старуха успела опереться на свою палку.
— Теперь мы оставляем вас, джентльмены, — сказала она, удаляясь из комнаты в сопровождении Брэнди. Констанция выходила последней, не сводя глаз с Перси.
Ян понял, что старуха оставила их в надежде, что вспыхнет ссора, и решил держать себя в руках во что бы то ни стало.
Брэнди помогла бабушке сесть у камина. Леди Аделла мягко сказала:
— Ты трусишка, Брэнди, и совершенно не умеешь обращаться с джентльменами.
— Я не считаю Перси джентльменом, — спокойно заявила Брэнди, зная, что Констанция рядом.
— Скоро тебе придется называть его так. Макферсон уже подготовил бумаги. Возможно, ты будешь лучше относиться к кузену, когда он станет законным наследником Пендерлига. Он сам начнет смотреть на вещи по-другому, тебе не кажется?
— Нет, — резко ответила Брэнди, — бумага не сделает из него джентльмена.
— Может быть, — продолжала леди Аделла, глядя Брэнди прямо в глаза, — когда он станет настоящим Робертсоном из Пендерлига, герцог обратит на него внимание. А ты не хотела бы заполучить Перси в мужья, Робертсоны слабые мужчины и Перси не исключение, но род все равно надо продолжать.
В этот момент Брэнди поняла, что бабушка не просто дразнит ее, а хочет утереть нос герцогу, показать ему, кто настоящий хозяин в Пендерлиге. Однако леди Аделла никогда не отличалась большим умом. Из общения с герцогом Брэнди поняла, что он добр, вежлив, но чертовски упрям, и вряд ли кому-нибудь удастся переделать его. Ян не позволит заставить себя делать то, чего ему не хочется. Брэнди только сказала:
— Констанция мечтает выйти за Перси, и не надо ей мешать.
Тут она поняла, что герцог не нуждается в ее помощи.
— Сначала должна выйти замуж старшая, — заявила леди Аделла и поскребла сморщенный подбородок. — Констанция станет хорошей женой Бертрану.
Брэнди удивили подобные речи. Она посмотрела на Констанцию, но та наблюдала за солнечными зайчиками в окне. Неужели леди Аделла не понимает, что Констанция относится к Бертрану как к брату? Но девушка предпочла промолчать, чтобы не перечить бабушке.
Леди Аделла сверкнула глазами, когда вошли мужчины.
— Я вижу, вы быстро выпили свой портвейн. Это странно, не так ли? У старого Ангуса много хорошего портвейна в погребе. Или вам не по душе компания?
— Перси рассказывал нам про Эдинбург, — сказал Ян, — очень интересно. Жаль, что он не смог сдержать себя в присутствии Брэнди.
— Да, — воскликнул Бертран, — мне очень понравилась эта история про мясника, пославшего свиное ухо в букете цветов своей жене, которая сильно его разозлила.
— Вовсе не смешно, — заявила леди Аделла и приказала Констанции идти к фортепьяно.
Брэнди увидела, что Перси направляется к ней, и прошептала на ухо леди Аделле:
— Разрешите мне уйти, бабушка. Нужно повидать Фиону, она, по-моему, не очень хорошо себя чувствует.
Леди Аделла недовольно оглянулась.
— Ты трусливая девушка, однако, ты не лжешь. Иди.
Брэнди глубоко вздохнула и сделала реверанс в сторону мужчин.
— Прошу прощения, джентльмены, я вынуждена удалиться. Желаю вам всем спокойной ночи.
Ян обратился к ней:
— Можно вас на пару слов?
Перси рассмеялся:
— Может быть, моя маленькая кузина, после того как ты поговоришь с его светлостью, я тоже смогу перекинуться с тобой парой словечек?
— Во сне, Перси. — Брэнди посмотрела на него так, словно готова была ударить.
Перси пожал плечами и повернулся к Констанции, которая, теребила его за штанину:
— Пойдем Перси, будешь переворачивать мне страницы.
— Я провожу вас, — сказал Ян, — прошу прощения, леди Аделла, я буду через минуту.
Он вышел из гостиной следом за Брэнди. Девушка остановилась возле дверей и спросила:
— Что вам угодно, ваша светлость?
Герцог выпрямился во весь рост и посмотрел на нее нежным добрым взглядом.
— Я просто хочу сказать, что очень сожалею о поведении Перси. Его язык следовало бы укоротить. Я прослежу, чтобы он не беспокоил вас больше.
Герцог не знал, сможет ли он выполнить свое обещание, особенно учитывая, что леди Аделла покровительствует Перси.
— Это как загадка, — сказала Брэнди, думая о странном поведении бабушки.
— Что еще за загадка?
Она слегка улыбнулась, вернее, попыталась улыбнуться.
— Бабушка хочет, чтобы Констанция вышла замуж за Бертрана. Боюсь, сестре это не понравится.
«Наверное, эта женщина все планирует заранее и плетет свои интриги с определенной целью», — подумал Ян. Однако в данном случае мнение леди Аделлы совпадало с его собственным.
— Я понимаю, — сказал он.
Но герцог вернулся к той теме, которую на самом деле хотел затронуть в разговоре.
— Брэнди, я хотел извиниться за то, что утром расстроил вас.
Девушка посмотрела на него и вспомнила о своей выходке. Он хотел только добра, пригласив ее в Лондон, предложил помощь, а она вела себя как последняя дура.
— Нет, ваша светлость. Это я должна извиниться, я вела себя отвратительно.
Тогда Брэнди разозлилась, так как подумала, что он принимает ее за глупую провинциалку, которую нужно научить хорошим манерам. Но потом, уже убежав от него, она поняла: больше всего ей претила мысль, что придется жить с ним и его будущей женой. Именно это разозлило ее, и Брэнди знала почему, совершенно точно знала, но не хотела даже думать об этом. Вряд ли все кончилось бы хорошо.
Откровенно говоря, герцог тоже думал, что ее поведение было отвратительно, но твердо заявил:
— Я немного удивился, вы меня просто неправильно поняли.
Он ожидал увидеть смущение или раскаяние на ее лице и не мог заставить себя заговорить о том, как стоял голым посреди комнаты.
— Мне следовало бы догадаться, что у вас уже есть женщина.
Герцог недоуменно заморгал.
— Моя невеста тоже пожурила бы меня за мою невнимательность.
— Наверное, так, Ян. Она, я думаю, и мое поведение не одобрила бы.
— Я уверяю вас, Брэнди, моя жена ничего не скажет по этому поводу, потому что ничего не узнает.
Она почувствовала нестерпимую боль:
— Я оскорбила вас, и теперь вы меня не захотите.
Он опять удивленно заморгал. Что-то настораживало его в ее речах, но как это было замечательно.
Снова ее чертова невинность. Она просто не понимала, что говорит.
— Думаю, с моей стороны было бы очень неприлично хотеть вас, Брэнди. Я говорю с вами только потому, что не желаю никаких недомолвок.
Она гордо выпрямила спину.
— Если бы не хотели меня, вы бы…
Брэнди отвернулась.
— Я не использую это против вас, Ян. И я никогда больше так не поступлю.
Герцог совершенно растерялся.
— Господи, я хочу, чтобы вы поняли, я не питаю к вам никаких низменных чувств. Кроме того, сам виноват, надо было держать дверь спальни запертой.
Брэнди всегда считала, что английский язык очень сильно отличается от шотландского.
— Что вы имеете в виду, ваша светлость, и при чем здесь дверь вашей спальни?
— Господи, если бы я запер дверь, вы бы не ворвались в мою спальню. Честное слово, Брэнди, я не привык, когда на меня голого глазеют молоденькие девушки.
— Голого?! О Господи!
Он никогда раньше не видел, как люди краснеют от пяток до корней волос.
— О Господи, — повторила она упавшим голосом. — Я думала, вы извиняетесь за утреннее происшествие, когда я разозлилась на вас за ваше приглашение в Лондон.
Герцог громко рассмеялся. Значит, они говорили совершенно о разных вещах.
— Нет, кузина, я имел в виду не сегодняшнее утро, когда вы нанесли тяжелый удар по моему мужскому самолюбию. Вы больше не думали об этом происшествии?
Брэнди почувствовала тяжесть в груди. Она заставила себя посмотреть ему прямо в глаза и сказала:
— Нет, Ян, вы не правы.
Прежде чем он успел ответить, Брэнди подхватила юбки и унеслась наверх, оставив его на лестнице в полном недоумении.
Глава 11
На следующее утро Ян проснулся и посмотрел на стекающие по стеклу окна капли, а затем на часы. Было пять утра. Он закрыл глаза, уткнулся лицом в подушку и стал думать об овцах. Но заснуть снова не удавалось. Герцог поворчал про себя и откинул одеяла.
По полу гуляли сквозняки, от которых мерзли пятки его светлости, пока он с ругательствами пытался развести в камине огонь. Затем Ян быстро оделся, без особой радости подумав, что надо бы написать письмо Фелисити.
Герцог достал письменные принадлежности, сел поближе к огню и долго грыз перо, придумывая фразы.
«Моя ненаглядная Фелисити!» Он вздохнул, тупо уставившись на бумагу, а потом скомкал ее и начал заново.
«Моя дорогая Фелисити…»
Лист бумаги простирался на столе, как бесконечное белое поле. Герцог поскреб подбородок рукой, потом почесал его пером, а затем решил представить нареченной полный отчет о своем пребывании в Пендерлиге.
«Я прибыл в Оендерлиг три дня назад. К сожалению, мой верный слуга Мэбли, ехавший в карете с багажом, вынужден был остановиться в Галашилзе (городок к юго-западу отсюда) из-за поломки колеса. Молю Бога, чтобы он добрался сюда сегодня, я уже сейчас готов расцеловать этого парня. Если не приедет, мне придется взять смену белья у Бертрана Робертсона, моего кузена. Он и его отец Клод (старый беззубый развратник) в полном согласии и счастье проживают в домике недалеко от замка. До сего дня Бертран заправлял всем хозяйством и, надеюсь, будет заниматься этим в дальнейшем.
Отец Клода, Дуглас, старший брат последнего из Робертсонов, был лишен наследства много лет назад, к большому сожалению, так как Бертран отличный хозяин и великолепно управлял бы Пендерлигом. Леди Аделла, вдова графа Ангуса, старая стерва, может восстановить права Бертрана. Добавлю, что она уже почти узаконила Персиваля Робертсона, задиристого малого, ненавидящего всех англичан и меня в частности. Если и тебе эти внутрисемейные отношения кажутся запутанными, можешь себе представить, как я себя чувствую здесь.
«Банда баб», как назвал их Джилз, оказалась тремя милыми сестричками, каждая из которых великолепна в своем роде. Младшая Фиона — рыжая бестия, ее тщательно опекает старшая сестра Брэнди (полное имя «Бранделла»), уже взрослая девушка, которая, наверное, скоро выйдет замуж.
Средняя из сестер, Констанция, шестнадцати лет, изо всех сил строит из себя взрослую и беззастенчиво флиртует с Перси. Брэнди совсем не похожа на нее».
Он остановился, откинувшись на стуле и разминая пальцы. Ян понял, что о Брэнди ему писать легко и просто.
«У нее внимательный взгляд. Она — необычная девушка, много переживает. Перси преследует ее, но безуспешно. В день святого Михаила ей исполнится девятнадцать, возраст для замужества, но здесь есть некоторые проблемы».
На самом деле герцог считал, что Брэнди — самая красивая в семье. Он улыбнулся и решил не писать ничего о своей неудачной попытке пригласить Брэнди в Лондон.
«Все разговаривают здесь с мягким шотландским акцентом, который в отличие от нашего, английского, более приятен для слуха. Я уже начал замечать за собой, что говорю иногда их языком».
Герцог снова остановился, увидев, что исписал уже целую страницу. Это было совсем не похоже на него. Фелисити сразу заметит. Он собрался написать последние несколько строчек.
«Мы с Бертраном собираемся купить сегодня шевиотовых овец. По его мнению, это самый лучший вид в Шотландии. Затем поездим по близлежащим городкам, чтобы пообщаться с владельцами фабрик. К сожалению, моя дорогая, видимо, мне придется остаться здесь дольше, чем я думал. Многое надо сделать. Думаю, Джилз не дает тебе скучать.
Твой Ян».
Написав отчет для Фелисити, его светлость поднялся, потянулся лениво, глядя на дождь за окном, и решил не предаваться унынию, царящему в природе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41