Они ехали по набережной левого берега Сены в направлении площади Альма.
- И что ты думаешь?
- О чем?
- Об отчете из Марселя?
Не отрывая глаз от головоломки, Габер сказал, что надо бы посмотреть на месте. Одного отчета недостаточно - это не разговор, а сплошная болтовня.
- Им все же можно доверять,- сказал Грацци.- Если они ничего не нашли, значит ничего не было. Патрон утверждает, будто корень зла в чем-то, что случилось в поезде.
В двух коротких фразах Габер изложил, что он думает о патроне и каково наилучшее применение его мыслям. Они проехали туннель напротив Тюильри и задержались перед красным светофором. Притормозив, Грацци вынул носовой платок.
- Тебе понятен этот тип? Встречается с девушкой раз в полгода четыре ночи подряд,- он высморкался,- после чего они расстаются с лучшими чувствами,- он опять высморкался - до следующего раза?
Жан-Луп сказал, что понимает, да это и не так уж и сложно. Грацци положил платок в карман и провел тыльной стороной руки под носом. Потом заметил, что никогда не встречал таких женщин.
- Таких или других, кстати. Мне не так уж много пришлось иметь дело с женщинами. Я ведь женился двадцати лет.
Жан-Луп посоветовал не вдаваться в свою жизнь. Дали зеленый свет. Тучи над Сеной и площадью Согласия были низкие, над водой плыл легкий туман.
- На какое время ты вызвал Риволани и ту, другую?
- На завтрашнее утро,- сказал Габер.- Но это пустое дело. Девушка ничего не знает, и тот тоже.
- Он помнит других пассажиров в купе?
- Смутно. Говорит, что спал. Ни на что не обратил внимания. Во всяком случае, все описания совпадают. Кроме Гароди на верхней полке. Он также ее не заметил, ну эту, Элиану. И не знает, лежала ли она на своей полке, когда он уснул, или вошла позднее. Это подтверждает то, что говорит сама девушка или Кабур, на выбор.
- А она на кого похожа?
- Только не на душительницу.
Грацци сказал, что Жоржетта Тома тоже не была похожа на женщину, которая может встречаться с мужчиной в течение нескольких ночей раз в полгода, а в остальное время о нем и не думает. И тем не менее это так.
- Откуда ты знаешь, что она о нем не думала? - спросил Жан-Луп.- С тех пор, как тебе исполнилось двадцать лет, Земля немало покрутилась вокруг оси, начальник, проверь стрелки на циферблате.
Было пять часов вечера, когда они захлопнули дверцы машины перед знаком, запрещающим стоянку под окнами дома, где жила Элиана Даррэс. В глубине узкой и тесной улочки виднелась, словно подвешенная к небу, часть светло-желтого Шайо.
Дом выглядел богатым, лестница была тихая, лифт работал.
- Нам повезло,- сказал Грацци.
Он чувствовал себя усталым, болела голова. Ему никак не удавалось влезть в шкуру убитой, он не понимал и даже отказывался понимать ее. Однако приходилось опрашивать людей, записывать, чувствовать себя муравьем, который каждый вечер возвращается к себе подобным. И все. Если поиски затягивались, другие муравьи принимались за работу. В конце концов удавалось что-то выявить, прорыть ямку.
Пока лифт быстро и тихо поднимался, Грацци поглядывал на Габера, который в это время думал о чем-то своем, возможно, о подружке - неважно о чем, в глубине души посмеиваясь над всеми их заботами. Грацци завидовал его безразличному виду, спокойствию. Жан-Луп никогда не станет муравьем, ему нет охоты что-либо выявлять, он не рассчитывал ни на повышение, ни на благодарность начальства. А в полицию поступил два-три года назад по настоянию отца, службиста и маньяка. Подчинился, чтобы тот оставил его в покое. Отец занимал какой-то важный пост в министерстве внутренних дел, так что мог и подпереть своего сынка.
Открывая лифт на третьем этаже, Габер выразил надежду, что они быстро обернутся, у него на восемь назначено свидание на Елисейских полях, и если придется еще ехать к Кабуру, то он не поспеет.
Стоя перед двухстворчатой дверью, он позвонил, тщательно застегнув куртку и пригладив рукой волосы.
- Как она выглядит? - Кто?
- Твоя девушка,- сказал Грацци.
Жан-Луп ответил - ничего, такая же психованная, как и все остальные. Тут дверь открылась.
На Элиане Даррэс был розовый халатик, розовые домашние туфли без задников, отороченные белым мехом. Грацци она не показалась знакомой, да и имя пока ни о чем не говорило. Однако он тотчас признал в ней исполнительницу в десятке фильмов, где она играла небольшие роли, всегда одинаковые и в большинстве своем без слов, ибо голос актрисы удивил его.
Тонкий, манерный, весело-игривый голос женщины, которой нечем занять время, у которой нет прислуги, чтобы открыть дверь, но которая просто обязана сказать, что у нее назначена встреча через десять минут и что в наши дни невозможно держать в доме прислугу.
Она провела их через выкрашенный в розовый цвет коридор в розовую комнату, где на низких столиках горели лампы. Волосы у нее были обесцвеченные, собранные в толстый пучок на затылке. Когда она повернулась, приглашая сесть в кресла, стало ясно, что это узкое лицо с большими темными глазами принадлежит женщине лет сорока пяти, которая, пытаясь молодиться, выглядит старше, и чья кожа очень страдает от излишков грима.
СПАЛЬНОЕ МЕСТО № 222
Входя в гостиную, Элиана Даррэс едва не потеряла домашнюю туфлю и поэтому не успела скрыть от гостей кресло, которое скрипело из-за расшатавшейся ножки.
Инспектор по имени Грасио или Грасино уселся в него, расстегнув пальто. Его более молодой спутник пристроился с безразличным видом на диване и спокойно вынул из кармана головоломку.
Она слышала одновременно поскрипывание кресла и щелчки фишек в игрушке. Маленький блондин-инспектор, возможно, даже не взглянул на нее.
О, она хорошо знала этот тип людей, которые куда угодно входят, словно к себе домой, сидят, скрестив ноги, соглашаются выпить, не поблагодарив. Обычно они годами остаются студентами и чему-то учатся - праву, восточным языкам. Они спокойны, красивы, невежливы, мрачны и умудряются нравиться женщинам, даже не глядя на них. Проведя с вами одну ночь так, что вы теряете голову, они затем говорят, что устали от занятий, что только это имеет значение, что потом, после экзаменов, все будет иначе, и иногда быстро целуют, как дети, безразличными и мокрыми губами, произнося какую-либо любезность, и вот просто так сводят вас с ума.
Этот инспектор, не похожий на инспектора, сидел, опустив глаза на свою игрушку, и быстрота, с которой он передвигал фишки, нервировала и завораживала, как экран телевизора, на который не можешь не смотреть.
- Мы вас долго не задержим,- сказал тот, которого звали Грасио или Грасино.- Мы уже опросили трех пассажиров вашего купе. К сожалению, хотя это и можно объяснить, их показания не во всем сходятся. В ночном поезде больше думают о сне, и каждый замечает разные вещи.
Она сказала, что это верно, села на край исправного кресла напротив него, отодвинув ноги в сторону, и тщательно запахнула халат на коленях.
- Я вижу у вас на руке обручальное кольцо,- сказал высокий инспектор с сухим лицом.- Вы замужем?
- Была. Я потеряла мужа много лет назад.
Он вынул из кармана красную записную книжечку и, открыв ее на страничке, заложенной карандашом, стал, как в кино, записывать. Спросил, не будет ли бестактным задать ей сначала несколько личных вопросов, чтобы установить, кто она такая.
Инспектор записал, что она актриса, вдова вот уже 8 лет, настоящая ее фамилия Дартетидес, ей 47 лет, что она провела неделю в Экс-ан-Провансе, где снималась в фильме.
Она рассчитывала, что тот не спросит, вернулась ли она сразу же после окончания съемки, однако и он об этом подумал. Ее слова ведь все равно можно было легко проверить в кинокомпании, поэтому призналась, что была нужна только на три дневные смены, а потом осталась еще на несколько дней в Марселе, надеясь получить приглашение на другую картину,- так, мол, поступают все актеры, когда выезжают на съемки, даже самые знаменитые, то есть стремясь убить двух зайцев сразу.
На минуту возникла пауза, после чего худой инспектор без всякой убежденности сказал, что понимает.
- Вы забронировали себе место № 222 в четверг, 3 октября, не так ли?
- Да, нижнее место справа. Когда я села в поезд, в купе уже были два пассажира.
Марсель. Улицы Марселя. Десять вечера. Маленький бар на бульваре Афин, у подножия большой лестницы вокзала Сен-Шарль. Ей принесли там чай и сухие пирожные. Потом свет и шум на перроне. Тяжесть чемодана.
Она вошла в купе почти одновременно с мужчиной в кожаной куртке. Другой пассажир как раз укладывал свой багаж, встав на нижнюю полку в ботинках. Она не посмела сделать замечание, потому что вообще никогда ничего не смела. Он, кстати, потом помог ей разместить чемодан.
Ей было неприятно, что в купе едут мужчины. И она даже вычислила, что не так бы уж много переплатила, если бы купила билет первого класса. Была, впрочем, надежда, что в купе окажутся и другие женщины. Но никто не шел. Помнится, она сидела согнувшись на своей полке, потому что полностью нельзя было выпрямиться, и притворялась, что ищет что-то в сумочке, ожидая отправки поезда, когда закончится процедура прощания и освободятся проходы.
- Значит, жертва пришла в купе после вас?
- То есть женщина, которую потом убили? Она вошла перед самым отправлением поезда. Другая, молодая девушка, села ночью в Авиньоне.
Накануне "У Андре", после звонка из полиции, она вернулась к столику, где ее друзья уже доедали десерт. Они не поверили своим ушам, кто-то выбежал на улицу Франциска Первого, чтобы купить "Франс-суар". Их было семь или восемь человек, в том числе стажерка со светлыми глазами на роли роковых женщин, записавшая днем комментарий к короткометражке о Мадагаскаре. Все они склонились над газетой, расстеленной на столе. За соседними столиками люди вытягивали шеи.
- Жертва - брюнетка в темном костюме,- сказал инспектор Грасио или Грасино.
- Это она. Я видела фотографию вчера вечером и вспомнила ее. Просто ужасно, как четко она запечатлелась в моей памяти. Я всю ночь думала о ней.
- Встречали ли вы ее прежде, до поезда? Ее имя Жоржетта Тома.
- Нет, никогда.
- Вы уверены?
- Абсолютно. Она лежала на полке надо мной.
- Вы с ней разговаривали?
- Да. В общем, сами знаете, о чем говорят в поезде. Она сказала, что живет в Париже, занимается, кажется, духами. Узнала запах моих духов, и мы еще поболтали несколько минут.
- При отправлении поезда?
- Нет, позднее.
- Постарайтесь описать как можно подробнее вашу поездку с того момента, как вы вошли в купе.
Она кивнула, поглядела на другого инспектора, блондина, не поднимавшего глаз. Она не знала, можно ли предложить им чашку кофе или бокал портвейна, или, напротив, им запрещено принимать такого рода угощения во время работы.
- Когда я вошла в купе, там находились двое мужчин. Один занимал верхнюю полку справа. Был похож на служащего из-за своего серьезного, немного печального вида.
Сама не знаю, почему я так подумала. И все-таки я четко решила, что он служащий. Быть может, из-за старого поношенного костюма... Не знаю.
Она по обыкновению запуталась, не в силах оторвать взгляда от темно-синего пальто сидевшего против нее инспектора, слишком тесного и местами вытертого на рукавах. Этот тоже был служащим, своего рода служащим. И не писал больше в своей книжечке, а наблюдал за тем, как она путается в объяснениях.
Но она знала, что ей надо сказать. Она почти не спала, а потом все утро на кухне вспоминала поездку и подготовилась отвечать на вопросы.
- Я должна сказать нечто важное,- заявила она внезапно.- Он повздорил с убитой.
Металлическое щелканье прекратилось. Она повернулась и встретила безразличный взгляд маленького блондина. Тот спросил:
- Кто? Служащий?
- Его зовут Кабуром,- сказал инспектор с костлявым лицом.- Что вы понимаете под словом "повздорили"? Он был знаком с жертвой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23