Она кивнула ему, и он снова повернулся ко мне. Мы с Сарой хотим, чтобы ты знал, как мы признательны тебе за это, Дэнни. Ты сделал для меня очень много, и отныне будешь получать двадцать пять процентов от выручки разносчиков.
Я удивленно посмотрел на него. К горлу у меня подступил комок. Я и не рассчитывал на что-либо подобное. Я беспомощно глядел на него. Говорить я не мог.
Он снова заговорил. — Что случилось, Дэнни? Разве этого не достаточно?
Я, наконец, сумел улыбнуться и покачал головой. — Я, я и не ожидал этого, Бен. Просто и не знаю, как вас благодарить.
— И не благодари, малыш, — сказал он. — Это все Сара. Она посчитала, что ты тоже должен иметь долю, так как, если бы не ты, у нас не было в ничего.
Сара нежно улыбалась мне в тени за столом. — Так будет справедливо, — сказала она.
Наши глаза встретились. Я ничего не сказал. Есть такие вещи, которые нельзя высказать, есть чувства, для которых не найти слов. Я обязан ей многим. Если бы не она, меня, может быть, теперь и вообще не было.
Мысли мои прервал голос Бона. — Жаль, что у нас здесь нет ванной, Сейчас бы выкупаться, а затем поспать в настоящей кровати вместо этой дурацкой старой койки.
Сара глянула на него. — А почему бы вам не поселиться у меня в гостинице? Теперь можно себе и позволить. Там можно взять номер с ванной и комфортно провести ночь.
— Вот это прекраснейшая за весь вечер идея, — радостно сказал Бен и повернулся ко мне. — Что ты скажешь на это, малыш?
Я покачал головой. Гостиница «Полумесяц» — слишком шикарное место.
Там много народу со всего города. Здесь мне гораздо лучше.
— Нет, Бен, — торопливо ответил я, вы с Сарой поезжайте. А одному из нас лучше остаться здесь и присматривать за имуществом.
Он с сомненьем посмотрел на меня, затем на Сару. — Как ты думаешь? — спросил он.
Она бросила взгляд на меня, и я слегка качнул головой. Она сразу поняла. — Я считаю, что Дэнни прав, — медленно сказала она. — Поедем со мной, Бен, а Дэнни останется здесь караулить.
Дверь за ними закрылась, я вернулся на койку и растянулся там.
Закурил, протянул руку вверх и повернул выключатель. В комнате теперь тлел только огонек сигареты.
Я устал. Чувствовалось, как усталость подымается вверх из ноющих ног.
Жаль, что нельзя мне было поехать с ними. Горячая ванна — это почти как дома. Но рисковать было нельзя. Если уж там живет Сара, то там может оказаться еще кто-нибудь из моих знакомых. А здесь, по крайней мере я знаю, что нахожусь в безопасности.
Я потушил сигарету на полу под койкой и, заложив руки за голову, стал смотреть в темноту. Слышно было, как по настилу ходят люди. Они всегда здесь гуляют. Этот монотонный приглушенный деревянный звук со временем как бы сливался с ритмом сердца.
Как все странно получается! Даже теперь трудно поверить в это. Я уже не был дома почти два месяца. Интересно, думают ли обо мне в семье? Мама, наверное думает, а вот об остальных — не знаю. Отец слишком упрям, чтобы признаться в этом даже себе самому, Я повернул лицо себе на руки и закрыл глаза. Глухой стук деревянного настила отдавался у меня в теле и снимал напряженность. Я задремал.
Раздался стук в дверь. Я сел в постели и включил свет. По часам уже был почти час ночи. Постучали снова, я встал с постели и, сонно протирая глаза, пошел к двери. Я и не думал засыпать, просто хотел немного отдохнуть и затем пойти перекусить.
— Кто там? — спросил я.
— Сара, — последовал ответ.
Я открыл дверь и выглянул. Что это ты вернулась вдруг? — удивленно спросил я.
Лицо у нее светилось в отблеске настила. — Не могу уснуть, — ответила она, — пошла прогуляться и проходила мимо. Подумалось, может ты еще не спишь.
Я отступил в двери. — Я тут слегка вздремнул, прежде чем сходить перекусить.
Она вошла в домик, и я закрыл за ней дверь.
— Ну как, принял Бен ванну? — спросил я.
— Она кивнула. — И сразу же уснул. Он очень счастлив, счастлив как никогда, после того несчастного случая.
— Это хорошо, — сказал я, возвращаясь к койке и садясь. Она села в небольшое кресло напротив.
— Сигарета найдется? — спросила она, Я нашарил в кармане пачку и бросил ее ей. Она поймала ее и взяла сигарету. — Спичку? — попросила она.
Я встал и дал ей прикурить, затем вернулся и сел. Она молча курила, а я смотрел на нее. Наконец, она снова заговорила. — Сколько тебе лет, Дэнни?
— Восемнадцать, — ответил я, немного натягивая.
Она снова замолчала, а ее голубые глаза были задумчивыми. Сигарета догорела у нее до самых пальцев, и она загасила ее в тарелке на столе рядом с ней.
— Завтра мне надо возвращаться, — медленно произнесла она.
Я кивнул. — Знаю.
Губы у нее сжались. — Не хочется возвращаться, но он приезжает.
Я молча смотрел на нее.
Она встала, и я чуть не вздрогнул от ее внезапного движения. — Я ненавижу его, ненавижу, — горько проговорила она. — Лучше бы я с ним и не встречалась!
Я попробовал пошутить. — И я тоже.
У нее было обиженное и испуганное лицо.
— Что ты знаешь о нем? — хрипло спросила она. — Что ты можешь знать о нем? Он никогда не делал тебе того, что он делал со мной. Да и не мог бы. Ты ведь мужчина, а не женщина. Тебе он может только навредить или убить тебя. Он не может сделать тебе того, что он делал со мной!
Ее тихие всхлипывания наполнили комнатку. Я медленно подошел к ней, обнял ее за плечи и притянул ее голову себе на грудь. Это прикосновение вызвало новый приступ слез.
— Чего он только со мной не делал, Дэнни! — вскричала она приглушенным голосом мне в рубашку. — Чего он только не заставлял меня делать! Никто этого не знает, никто даже и не поверит этому. В нем есть извращенное сумасшествие, которое и не разглядишь. Я так боюсь возвращаться, я так его боюсь, боюсь того, что он может сделать со мной!
Я крепко сжал ее вздрагивающие плечи. — Тогда не возвращайся, Сара, — тихо сказал я. — Бен теперь встал на ноги. Тебе незачем возвращаться.
Ее измученные широко раскрытые глаза смотрели вверх на меня.
— Мне нужно идти, Дэнни, — прошептала она. — Я должна. Если я не вернусь, он станет преследовать меня. Не могу допустить этого. Тогда Бен все узнает.
Тут мне нечего было сказать. И она снова заплакала. Я погладил ее мягкие волосы и прижался к ним губами. — Когда-нибудь, Сара, — тихо сказал я, — тебе не придется больше возвращаться.
Она быстро повернула ко мне лицо и прижалась губами к моим. Они прижались в неистовом отчаянье. Глаза у нее были плотно закрыты, последняя слеза закачалась на кончиках ее ресниц. Я затаил на время дыханье. Так много зла вокруг! И все же, я так многим обязан ей, что вряд ли смогу и отплатить. Я смахнул мизинцем слезу у нее на глазах.
Рот у нее приоткрылся, и я ощутил, что наше дыханье смешалось. Ее теплый дух дошел мне в ноздри. Она слегка повернула лицо, все еще закрыв глаза, и с ее губ слетел возглас. — Дэнни!
Я еще сильнее прижался к ее губам, и во мне стал подниматься жар. Он подымался тяжелыми пульсирующими волнами, медленно расходясь кругами у меня по телу, как расходятся круги на поверхности воды от брошенного камня. Груди у нее стали твердыми, а мускулы бедер напряглись и дрожали, когда она прижалась ко мне. — Дэнни, — счастливо прошептала она мне в ухо.
— Дэнни, я падаю!
Мы тихонько прошли к койке. Я стал перед ней на колени в то время, как с нее спадала одежда, и прижимался губами к ее мягкому теплому телу.
Затем мы легли вместе, и была только близость наших тел и возбуждение плоти.
Она была живой, умелой и способной. И все же, при всех ее познаниях, о которых мне было известно, в ней было нечто такое, что дало мне возможность понять. И за это понимание я и любил ее.
В эту ночь я делил свою койку с Сарой. А не с Ронни.
Глава 5
Я защелкнул замок на чулане с мороженым и потянул его. Держится плотно. Удовлетворенный, я вышел из задней комнаты и вошел в концессию.
Бен как раз устанавливал ставни. Я подал ему руку. — Боже, какой день! — воскликнул он, а по щекам у него текли капли пота. — Да и ночь будет ничуть не лучше.
Я ухмыльнулся. — Пожалуй нет. — Толпа не дощатом настиле медленно прогуливалась в надежде на глоток прохладного воздуха.
— Зря они сюда пришли, — сказал он. — Когда так жарко, то жарко повсюду.
Я кивнул. С воды не было ни малейшего дуновения ветерка.
Вдруг Бен щелкнул пальцами. — Кстати, Дэнни, — быстро сказал он, — тебя искал Майк. Думаю, он хочет, чтобы ты ему помог сегодня вечером. Майк работал на «колесе удачи» на дощатом настиле почти рядом с нами.
— Что, Пит опять пьян? — спросил я. Пит — это брат Майка. Он работал там вместе с ним, кроме тех случаев, когда был в запое. Раньше, когда такое случалось, я несколько раз помогал Майку.
— Не знаю, — ответил Бен. — Он не говорил. Он лишь попросил тебя придти, когда ты закончишь.
— Ладно, — сказал я. — Схожу, посмотрю, что ему надо. Я пошел, переоделся и поднялся по скату на дощатый настил. Затем протолкался сквозь толпу к концессии.
Майк был один. Он с недовольным видом оглядывал толпу. Увидев меня он просветлел. — Ты не очень устал? Не поможешь ли мне сегодня, Дэнни? — крикнул он, когда я еще только подходил к нему. — Пит что-то не показывается.
Я было заколебался. Я устал, но было очень жарко, и я знал, что уснуть мне в нашей будке не удастся. Бен поступил очень хитро: как только понял, что дело пошло на лад, он переехал в гостиницу «Полумесяц», там наверху было прохладно. Так что будка осталась в моем распоряжении.
— Хорошо, Майк, — ответил я, нырнув под прилавок и причесавшись там.
— Крутить или кричать?
Он промокнул себе лицо влажным платком. — Кричать, — если не возражаешь, — ответил он. — Я тут ублажал публику и так, и эдак весь день, и больше кричать не могу.
Я кивнул и надел рабочий передник. Взял из-под прилавка длинную деревянную указку и повернулся к толпе. Майк кивнул, и я начал причитать, напрягая голос на жесткий металлический рев, который был слышен над гулом толпы.
Мне нравилось работать зазывалой. Я уже знал ритуал наизусть и слышал его тысячи раз, но он всегда звучал для меня по новому. Мне нравилось дурачить толпу и заставлять ее расставаться с гривенниками безо всякой на то причины. Во многих отношениях и вся жизнь была такова же. Тратишь деньги на то, что наверняка известно, что никогда не окупится.
— Попытай «колесо счастья», народ. Всего лишь за гривенник при каждом его повороте появляется победитель. Проиграть невозможно, можно только выиграть. Приходи и выкладывай деньги. Попытай свое счастье!
Я заметил молодого человека, на руке которого висла девушка. Перед концессией он было заколебался. Я ткнул в него своей длинной указкой. — Эй ты, парень удалой! — заорал я так, что было слышно за два квартала. — Вот, вот ты, с девушкой-милашкой! Тебе выпал шанс! Хозяин сказал, что любой парень с миленькой девушкой получит бесплатный билет как для себя, так и для девушки! Клади свой гривенник и бери две фишки. Две за цену одной!
Молодой человек глянул на девушку, затем, смущенно улыбаясь, подошел к прилавку и положил гривенник на один из красных номеров. Я быстро смахнул гривенник и бросил ему две синих фишки.
— Вот этот молодой человек — умница, — объявил я людям, которые стали собираться вокруг концессии. — Уж он-то знает, где можно выиграть. И у него прекрасная девушка, так что и вы все можете поступить так же мудро.
Приводи свою девушку к «колесу счастья» и получай два билета за одну цену!
Несколько гривенников звякнуло по прилавку. Я заставил их работать.
Оглянулся через плечо на Майка. Он одобрительно кивнул и потянулся назад, чтобы включить колесо. Я видел, как его нога опустилась на стремя под прилавком. Теперь я уже знал, кто выиграет.
— Вот оно завертелось, народ! — заорал я. — Крутится-вертится колесо, никто не знает, где станет оно. В выигрыше все на этом колесе. — Я приготовил свою длинную указку, чтобы, когда колесо остановится, пометить девушку этого парня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65