— Можно я помогу тебе надеть пальто? — улыбнулся я.
— Я надену его в коридоре. Чем быстрее ты отсюда уйдешь, тем спокойнее я буду себя чувствовать.
Я рассмеялся и открыл дверь.
Лифтер как-то странно посмотрел на нас. Мы спустились, не произнеся ни слова, и молча подошли к машине. Я открыл дверцу, дождался, когда она сядет, затем обошел машину и сел за руль.
— Ну и колымага! — неожиданно улыбнулась Рут.
— Я тебя понимаю! — расхохотался я. — Ты ожидала увидеть роскошный лимузин. Извини, что я тебя разочаровал, но я не мог приехать на своей машине. Ее сейчас знает каждый фараон в Нью-Йорке.
— Ты с ума сошел, приехав сюда! — Ее улыбка быстро погасла.
— Не больше тебя. — Я завел мотор, и мы тронулись с места. Свернув на Парк авеню, спросил: — Куда?
— А куда ты можешь поехать?
Она права, подумал я. В этом городе для меня сейчас нет ни одного безопасного места.
— Я знаю одно местечко, где буду в безопасности, — ответил я.
Рут догадалась, куда мы едем, только на мосту в Джерси. В гараже мы пересели в мою машину.
— Эта тебе больше нравится? — улыбнулся я.
— По крайней мере, она больше похожа на то, что я ожидала увидеть.
Мы поехали на огромном черном двенадцатицилиндровом «кадиллаке».
Я снимал в отеле «Плаза» трехкомнатный номер, который меня вполне устраивал. Прислуга поддерживала порядок, носила еду, выполняла малейшие прихоти. Короче, я ни о чем не беспокоился. Мне нравилась жизнь, которая не позволяла никому ко мне приблизиться. Я открыл дверь и улыбнулся.
— Входи.
Рут вопросительно посмотрела на меня и вошла. Закрыв дверь, я обнял ее и поцеловал. Да, все верно, поцелуй другой, но такой же божественный.
Неожиданно девушка оттолкнула меня.
— Ты для этого хотел меня видеть? — задыхаясь, воскликнула Рут.
Я улыбнулся в темноте. Откуда мне знать, зачем я хотел ее видеть, я уже начал не доверять своим чувствам. Я подошел к стене и включил свет. Бросил пальто на стул, снял телефон и попросил соединить с прислугой. Пока нас соединяли, я наблюдал за Рут, которая придерживала пальто руками, будто боялась снять его.
— Нет, дорогая. Я проголодался и хотел с кем-нибудь поболтать о прошлом за ужином.
Нижняя губа Рут задрожала, и она с трудом сдержала слезы.
— Ты все тот же, — горько заметила она и направилась к двери. — По-прежнему можешь ответить на любой вопрос.
— Прислуга, — произнесли на том конце провода.
— Я перезвоню, — торопливо сказал я, бросил трубку и побежал за Рут. Догнал ее у самой двери и схватил за плечи. — Если бы я не хотел так сильно тебя видеть, я бы не поехал за тобой в город.
Она позволила мне отвести себя от двери. В глазах Рут блестели слезы.
— Тогда почему ты ничего не говоришь о своих чувствах? — тихо спросила девушка. — Или ты так привык их скрывать, что забыл об их существовании?
Я поцеловал уголки ее глаз. Может, в ее словах что-то и было. Неожиданно Рут крепко меня обняла и поцеловала.
— Я люблю тебя... эгоистичное, глупое животное! — прошептала она, прижимаясь губами к моим губам. — Я любила тебя вею жизнь. Я никого не любила, кроме тебя.
Я крепко обнял ее. Внезапная сладкая боль в сердце сказала, что это правда, но любовь Рут не явилась для меня новостью. Я знал о ней еще после нашей встречи в больнице.
Зазвонил телефон, и Рут испуганно взглянула на меня. Я успокаивающе улыбнулся и подошел к столу.
— Прислуга, мистер Кейн. Вы нам звонили?
Я посмотрел на девушку и громко сказал, чтобы она услышала:
— Прислуга! — Она улыбнулась. — Принесите, пожалуйста, холодного цыпленка на двоих и бутылку «Пайпер Хейдсика» 29 года. — Я положил трубку и вернулся к Рут. — Может, разденешься?
Она сняла пальто. Ее глаза горели, а кожа после холодного воздуха порозовела. Рут была в простом черном платье.
— Куда ты смотришь? — улыбнулась она.
— На тебя. Ты очень красивая. — Она действительно была очень красивой.
— Это ты от голода.
Мы улыбнулись и неожиданно почувствовали близость. Она инстинктивно протянула руку, и я взял ее, бросив пальто на стул рядом со своим.
Мы сели на диван. Ее рука лежала в моей, голова покоилась на моем плече. Мы долго молчали. Я закрыл глаза и впервые за долгие годы почувствовал покой и удовлетворение. Я будто вернулся в детство, в дом к дяде Моррису. Мы, счастливые, молча сидели в гостиной, и каждый знал, что остальные счастливы.
Я спрятал лицо в ее волосы. Она повернулась ко мне, и мы посмотрели друг на друга. В ее глазах виднелся вопрос: ты меня любишь? Я видел его, она могла не произносить его вслух. Наверное, Рут удовлетворил ответ моих глаз, потому что она поцеловала меня.
Она опять положила голову мне на плечо и прошептала:
— Я не дура, дорогой, я просто немного сошла с ума от счастья. Все это произошло только потому, что я так долго мечтала об этой минуте. — Она неожиданно взглянула на меня и провела пальцем по моей щеке. Ее глаза испуганно расширились. — Это, наверное, сон. Когда я проснусь, ты исчезнешь.
Я взял ее за руку и поцеловал ладонь.
— Это не сон.
Рут довольно вздохнула и вновь положила голову мне на плечо. Меня опять охватил покой и мир. Все правильно, я вернулся домой.
Глава 4
В дверь негромко постучали.
— Войдите! — крикнул я, вставая.
В номер вошел официант, толкая перед собой маленькую тележку.
— Расставить, сэр? — вежливо поинтересовался он, протягивая салфетки и выставляя тарелки на стол.
Я взглянул на Рут, которая слегка покачала головой.
— Нет, спасибо. — Я дал ему на чай и подписал чек. — Мы сами.
Он поклонился и вышел. Пока я открывал и разливал вино, Рут положила мне на тарелку кусок цыпленка. Мы сели и принялись за ужин. Я сильно проголодался и молча и быстро ел.
— А ты действительно не изменился, — заметила Рут, наблюдая за мной. — Ешь все так же быстро, как и раньше. Я помню, что ты и в детстве прямо глотал еду.
— Проголодался. — Я вцепился в цыплячью ножку. — Я еще не ужинал.
Через несколько минут я закончил есть, откинулся на спинку стула и закурил. Когда Рут тоже закончила ужинать, я предложил ей сигарету. Мы уселись на диван, и я огляделся по сторонам. Гостиная была обставлена дорогой мебелью, которую я выбирал сам, но до сегодняшнего вечера номер казался лишь местом, в котором я спал, хранил свои вещи, а не домом.
Я притянул к себе Рут и обнял за талию. Она удобно устроилась у меня на руке. Свободной рукой я погасил сигарету и включил радио, стоявшее рядом с диваном. Какой-то Оркестр играл прекрасную музыку. Обычно я предпочитал что-то более быстрое, но сейчас медленная музыка вполне подходила к моему настроению.
Рут тоже погасила сигарету и прижалась ко мне. Вернулся официант, за посудой. После его ухода я выключил люстру и оставил маленькие лампы у дивана.
— Почему ты убежал из больницы, Фрэнки?
— Не знаю, — медленно ответил я. — Если бы знал, наверное, не убежал бы.
— Тогда тебе было совсем тяжело.
Я не ответил, не желая вспоминать прошлое. Некоторые вещи лучше забыть.
— Ты что-нибудь знаешь о своих родственниках? — спросила Рут.
— Нет. Они словно в воду канули.
— Жалко! Я понимаю, как им сейчас тяжело. Я сама почти перестала надеяться, что увижу тебя.
— А что, это было бы так плохо? — Я слабо улыбнулся.
— Ты даже никогда не сможешь узнать, как это было бы плохо. Я бы ждала тебя всю жизнь и превратилась в старую деву.
— Только не такая красавица, — вновь улыбнулся я. — Вокруг столько мужчин.
— Конечно, но они не ты. Я всегда хотела только тебя.
— Готов поспорить, ты говоришь это всем парням, — рассмеялся я.
Она тоже рассмеялась, но глаза оставались серьезными.
— Еще бы! Это же входит в сценарий.
— Расскажи еще, милая. Мне так нравится, когда меня хвалят.
— Зря смеешься. — Рут слегка нахмурилась.
— Нет, я серьезно. Кто же не любит лести. Я — так прямо от нее таю.
Она положила голову мне на плечо, и мы замолчали. Затем Рут посмотрела на меня.
— Фрэнки, мне страшно, Я боюсь тебя потерять.
— Не беспокойся, крошка, — уверенно ответил я. — Ты не потеряешь меря, даже если захочешь.
— Я не этого боюсь, — нахмурилась Рут. — Я боюсь, что тебя арестуют.
— Им не взять меня! Как бы они ни старались, им не состряпать дело. У нас все законно.
— Так, значит, правда все, что о тебе говорят? — Рут отодвинулась.
— Ты же знаешь людей. Им нравится слушать собственный голос, — пожал я плечами.
— Но это не просто слова? Это правда, что ты руководишь всем игорным бизнесом Нью-Йорка? — продолжала допытываться Рут.
— Ну и что, если правда? Кто-то же должен им заниматься.
Она взяла меня за руку и с мольбой заглянула в глаза.
— Ты должен бросить его.
Это было так смешно, что я даже рассмеялся. В последнее время слишком многим приходила в голову эта гениальная мысль.
— Я серьезно, Фрэнки. Если ты это не бросишь, то окажешься в тюрьме или где-нибудь в темном переулке, изрешеченный пулями.
— Я так не думаю, крошка. Закон мне ничего не может пришить, а большинство бандитов боятся тронуть, потому что знают, им тогда не сдобровать.
— Когда-нибудь они тебя все равно убьют. — Рут упрямо выставила вперед подбородок.
— Забудь об этом, — улыбнулся я. — Меня это не беспокоит, и я не хочу, чтобы ты тревожилась.
— Я не хочу, чтобы это произошло, — спокойно произнесла Рут. — 8 не хочу однажды проснуться и узнать, что ты в тюрьме.
— Я не исчезну завтра утром, — выразительно ответил я.
— А послезавтра? — В ее глазах заблестели слезы. — Неужели ты не понимаешь, Фрэнк, что мы никогда не сможем пожениться, если не будем уверены, что завтра будем вместе... если я не буду знать, что ты находишься в безопасности. Только так мы сможем быть счастливы!
Я изумленно слушал Рут. Никто и не говорил о женитьбе! Но чем дольше я на нее смотрел, тем больше мне нравилась идея. С каким удовольствием я буду спешить к ней домой после работы! Я рассмеялся про себя и подумал, как быстро она меня взнуздала.
— Почему не будем? — спросил я. — Какая связь между моей работой и нашей женитьбой? Я зарабатываю кучу бабок. Если бы у нас не было денег, вот тогда бы мы не смогли пожениться. Это же глупо!
— Нет, не глупо, — покачала головой Рут. — Тебе кажется, что деньги могут сделать все. Не могут! Гордость и уважение нельзя купить. Этими чувствами правят люди, а не деньги.
— Я не стыжусь своей работы, — немного раздраженно возразил я. — Я уже достаточно навкалывался на грязных и дешевых работенках, умирая от голода, и мне это не очень понравилось. И ты тоже не должна стыдиться меня. Я очень много трудился, чтобы создать дело, и я не собираюсь бросать его, если какой-нибудь пуританин вдруг заявит, что я порчу воздух.
— Ты серьезно не понимаешь, что я хочу сказать? — Ее тело напряглось.
— Нет.
Она холодно посмотрела на меня, подбородок выдвинулся вперед.
— Честно говоря, я и не надеялась на это, — сухо проговорила Рут. — Теперь я вижу, что объяснять тебе — напрасная трата времени.
Она встала и взяла пальто.
— Что ты собираешься делать?
— Поеду домой. — Ее плечи печально опустились, вокруг рта появились горькие морщинки. — Наверное, я гналась за мечтой. Здесь для меня ничего нет!
— Ничего нет? — вспылил я. — А если бы я играл по твоим правилам, что бы мне это дало?
Ее голова гордо выпрямилась, глаза сверкнули.
— Я расскажу тебе, если ты не знаешь. Это твой шанс вернуться к людям, стать опять человеком. Шанс присоединиться к обществу, жить среди людей. Шанс высоко держать голову при разговоре с людьми, а не драться с ними. Шанс выйти из джунглей, перестать рычать, царапаться, ненавидеть. Шанс любить и быть любимым, делиться с другими, давать и брать. Шанс жить без страха, без грязных мыслей и спокойно спать по ночам. Шанс забыть одиночество, жить по-человечески и иметь детей... — Глаза Рут наполнились слезами и она зарыдала, с мольбой глядя на меня.
Я побоялся подойти к ней. Если бы я сделал шаг, я бы погиб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58