— А в чем было дело?
— Ну, как сказать…
Бобочка в упор глядел на крошечный бугорок, венчавший могилку Серого на краю огромного поля, и молчал.
— Фофанов Нине изменял? — решила помочь Аня, избрав для примера наиболее распространенный повод для супружеских скандалов.
— Не он.
— Не он?
— Говорю, не он. Она. Гуляла.
— Неужто нашла лучше?
— Не она нашла… Ее нашли. Бобочка глянул куда-то вверх.
— Понятно…
Единственный вариант, при котором такой субъект, как Фофанов, стал бы, хоть и недолго, но терпеть супружескую измену — это если супруга изменяла ему с тем, кто выше, могущественнее и сильнее его. С тем, кто был над ним.
Ну что ж, эта версия вполне вероятна.
В общем, по-видимому, Фофанов хотел супругу наказать, но боялся гнева вышестоящей инстанции — хозяина.
Тогда, значит, он все сделал тайно.
Дождался, когда Нина поедет навестить товарок в колонию.
Догнал, инсценировал самоубийство.
А теперь, когда в самоубийство не поверили, роет землю — организует расследование. Ищет мифического убийцу с помощью Светловой!
Разумеется, он не верит, что Анна в состоянии докопаться до истины, потому и привлек ее к расследованию.
И, разумеется, карта Светловой заранее бита Через некоторое время Фофанов “решит”, что надо наказать детектива за нерадивость и неудачливость, — и все, Анюте конец.
Так что думать Светловой надо не о том, как докопаться до истины. Добиваться тут успеха бесполезно. Стоит Светловой докопаться, и ее тут же саму закопают.
Думать надо о том, что пора сматываться. Поэтому на всякий случай вечером Светлова собрала вещи.
От этой иллюзорной готовности к отъезду ей стало чуть легче. Однако этот детский самообман — иллюзия, что можно закинуть сумку в машину — и адье! — все равно не помогла ей заснуть.
Ну, допустим, она удерет. И что? Фофанов и сотоварищи тут же нагрянут к ней домой — к ничего не подозревающему Петру.
А что делать Пете? Предупредить фирму, что намерен уйти в бессрочный отпуск?! Ни одна фирма, которая платит приличные деньги, не дает своим сотрудникам больше десяти дней отпуска… Хочешь большой отпуск — становись нищим бюджетником и отдыхай до опупения…
«Что жена твоя, Петя, натворила!»
С тем Аня и заснула.
* * *
Телефон разбудил Светлову в три утра. Это был Богул.
— Не хотите прокатиться?
— Далеко?
— Да не очень. Эдак километров с двадцать прогулка.
— Что-то случилось?
— Получается, случилось. Только что позвонил один дальнобойщик знакомый. Там на обочине машина стоит…
— Что, тоже.., такая? — Светлова затаила дыхание.
— Он не знает. Не останавливался. Видел только, что стоит на обочине.
— Что же его насторожило?
— Да ничего особенного, в общем. Только время… Ночью машина на пустынной дороге с выключенными фарами… Ведь люди уже, как бы это сказать…
— Напуганы?
— Ну взволнованы, что ли…
— Слухами земля полнится?
— Кроме того… Мы просили тех, кто постоянно тут ездит, о таких вещах сигнализировать.
— Но, может, там просто кто-то спит или отошел по надобности? Или парочка влюбленная?
— Все может быть. Так вы поедете?
— Разумеется!
* * *
Дорога в этот час совершенно пустынна. И хотя было довольно темно, они заметили иномарку еще метров за сто.
Больше всего им хотелось обнаружить там недовольную их вторжением влюбленную парочку или хмурого, меняющего свечи водителя…
Но машина была пуста.
"Фольксваген-Гольф”. Новенькая. Ключи на месте. Не ограблена.
Богул достал, пошарив в бардачке, документы.
— Свиридова Лидия Федоровна.
В машине был термос.
Лейтенант отвинтил пробку — и над горлышком заклубился теплый пар.
— Кофе, — прокомментировал Богул. — Очень горячий. Нисколько не остыл!
Только человека в машине не было. Исчезла Свиридова Лидия Федоровна.
— Пятая?
— Пятая.
— Ну и ну! — покачала головой Светлова.
— Да, так наша область скоро точно Бермудский треугольник переплюнет!
— Итак, вопрос! Смерть Фофановой связана с этими пустыми автомобилями или нет?
— Нет.
— А я думаю, да.
— Ну и думайте себе на здоровье!
— А вы даже допустить такой вариант не желаете?
— Хорошо, пусть. Не желаю, но… Только ради пробной версии.
— Тогда что их, эти автомобили, объединяет?
— Ничего…
— Совсем ничего?
— Совсем. Разве только бесследно исчезнувшие владельцы этих машин, совершенно разные люди.
— Вы добавите все-таки к ним и Нину Фофанову?
— Ну, хорошо — добавляю… Так вот, все они, включая и Фофанову, повторяю, совершенно разные люди. Разные по возрасту, положение в обществе, роду занятий, комплекции, росту, цвету волос, полу, семейному положению и т.д. Если это работа маньяка, остается предположить только одно: его чем-то сильно раздражают владельцы личных автомобилей! Конкретно — иномарок. Так как ничто иное, абсолютно ничто иное их не объединяет.
— Нет, не правда. А загадочность появления? Много ли столь чудных происшествий насчитывает история вашей тихой глубинки? Сами говорили: лет эдак двести ничего похожего не было. А тут за несколько лет пять явных случаев.
— Ну, если только это…
— Итак, их объединяет единый временной отрезок. Время.
— Да… Последние несколько лет. Точнее, три с половиной года…
— Место?
— В общем, да.., место. Все тот же “треугольник”.
— Что еще?
— И… Все. Больше ничего!
— Все-таки кое-что их еще объединяет… — Светлова наклонилась и пилкой для ногтей отколупнула с колеса засохший кусочек белой глины. — Вот! Полюбуйтесь!
— Чем же тут любоваться?
— Забыли? Точно такая, как на машине Фофановой, и на кроссовках у этой Немой…
— И еще, наверное, в ста двадцати пяти местах нашего города, района и области! Впрочем, я действительно забыл, что белая глина — это ваш, Светлова, пунктик!
— Что касается области — не знаю. А вот города… Я, надо признаться, все время эту глину ищу. С того самого дня, как увидела ее на машине Фофановой. Да что-то больше нигде не видела. Представьте, именно такой — больше нигде нет!
— Ну, так уж и нигде! Где-то же она все-таки есть, эта глина? Надо только хорошенько поискать.
— Вот и поищите! — усмехнулась Светлова. — Я лично могу вас только поздравить: теперь вам будет чем заняться, скучать не придется. Особенно если речь идет действительно о масштабах области… Сколько там Дании, Норвегии и Люксембургов может уместиться на территории вашей орденоносной губернии?
— Ну, с рюкзаком я бродить, конечно, не буду. Не надейтесь! — хитро усмехнулся Богул. — У меня и другие зацепочки есть. Не то что ваша глина. Есть и кое-что еще, кроме этой глины! Я вот, например, уже вызывал для беседы нашего кавказского друга Отарика…
— Ну и как? — насторожилась Светлова, уже зная, как Богул любит сюрпризы.
— Да так… — нарочито лениво не торопился Богул. — Договорились встретиться еще раз. Хотите поприсутствовать на этой следующей встрече?
— Хочу.
— Значит, что-то в этом все-таки есть, чтобы взять кого надо за шкирку — и потолковать?! Полезно? Признаете?
— Ну ладно, Богул… Я, в общем, никогда не сомневалась в полезности ваших приемов. Меня смущает, так сказать, этическая сторона.
— А меня лично уже ни хрена в этой жизни не смущает, — признался Богул. — Если ниточки от этих “бермудских” автомобилей тянутся к Кикалишвили, то это все объясняет.
— Ну, так уж и все?
— Многое!
— Но ведь это не ограбления!
— Как сказать… Все-таки, возможно, кое-что исчезло. Вместе с хозяевами машин. Драгоценности, которые могли быть на женщинах, путешествующих на таких машинах, часы… Мы не знаем, кроме того, в точности, были ли у них при себе крупные суммы денег? Возможно, грабители просто не имели возможности воспользоваться их дорогими машинами. Все-таки для этого надо иметь налаженную цепочку сбыта. А преступники, возможно, в автомобильном деле дилетанты. Но это не значит, что, оставляя дорогие машины, они не грабили по мелочи: часы, бумажники, золотые украшения. Наверняка у многих из пропавших были хорошие часы… А дорогие часы в стране, где и за сто рублей могут замочить, не мелочь.
— У меня ощущение, что все это, Богул, вы говорите не просто так.
— Конечно, не просто. Я вообще непростой… Обратите внимание во время предстоящего разговора на руки нашего друга — наперсника мадемуазель Немой, господина Кикалишвили!
— Кольцо?
— Точнее, вглядитесь, по мере возможности, хоть это и не просто, в его волосатые запястья…
— Часы?
— Именно. Мы точно знаем, что у одного из исчезнувших были именно такие. Родственница оставила описание.
— Совпадение?
— А мы проведем опознание! Вызовем эту родственницу. Съездим к ней сами, в конце концов, если не захочет приехать!
— А Немая? Что с ней делать? Как к ней подобраться? Поговорить бы с кем…
— Неплохо бы.
— Может, с ее хозяевами?
— Ага… Что, думаете, Туровские скрывать от нее станут, что их расспрашивали? А девушка узнает, что ею интересуются, — и тут же все, кто стоит за ней — если стоит, конечно! — будут в курсе и переполошатся. —Еще исчезнет, того и гляди, наша Немая! Нет, никого из тех, кто рядом с ней, информировать о том, что она вызывает у нас интерес, мы не будем… Хозяев мотеля ставить в известность не стоит.
— Но вы же уже “тронули” Кикалишвили!
— Что, я похож на дурака?! Я и виду не подал, что знаю о его отношениях с Немой. Вызвал так — как бы для профилактики, потолковать о делах наших скорбных, о старых проблемах… Поверьте, у таких, как он, кожа не тонкая. Отарик — это вам не законопослушная библиотекарша! Для него такие вызовы в милицию — не сенсация.
— А что же делать? У Немой ведь ни родственников, ни родителей…
— Ну, почему же…
— Приют?
— Вот именно.
* * *
Все-таки Светловой впервые за все время пребывания в этом городе стало чуточку полегче. Впервые за последнее время впереди чуть посветлело.
Эта глина на колесах обнаруженной только что машины некоей Лидии Федоровны Свиридовой воскрешала для Анны надежду…
То есть если то, что случилось с Фофановой, — только одно из звеньев всей цепочки происшествий с автомобилями, — то, возможно, это и не Фофанов убрал свою жену…
Если бы ему надо было наказать жену, при чем тут все остальные?
Зачем ему эта Свиридова Лидия Федоровна, не успевшая выпить свой кофе из термоса?
И если это не Фофанов виновен в смерти Нины… Тогда у Светловой все-таки есть шанс.
Тогда, если Анна докопается до истины, Фофанов ее отпустит подобру-поздорову.
Надо просто докопаться.
Ничего себе — просто…
Глава 6
Снова каменный забор женской колонии — с колючей проволокой.
Римма Ивановна разрешила Светловой беседу “с той девушкой”. Беседу с девушкой, которую ехала в колонию навестить Фофанова.
— Вы только не очень с ней раскисайте! — предупредила Аню начальница. — А то они все трогательные такие.., юные! Пока один на один в темном переулке с ними не окажешься.
Когда Светлову провели в комнату, эта девушка уже ждала. Сидела, чинно положив перед собой руки на стол, — приблизительно так, как полагается в первом классе на уроке чистописания.
Светленькая, аккуратная такая девочка.
Аня села напротив.
— Вы, Люда, сколько времени с Семерчук вместе…
Светлова не решилась употребить слово “сидели” — и запнулась.
— Сидели-то? — помогла ей юная заключенная. Девушка посмотрела на потолок, пошевелила губами…
Правда, пальцы на руках загибать не стала. Она явно умела считать в уме, и это обнадеживало.
— Что же, Нина раньше освободилась?
— Ну да.
— У вас что, срок больше?
— Ага.
— То есть.., намного больше?
Светлова в уме прикинула: Семерчук уже освободилась, замуж вышла, погибнуть уже даже успела — а эта все сидит и сидит… При том, что и у Семерчук срок был немаленький — за убийство все-таки.
— Намно-ого больше, — протяжно подтвердила девушка.
— Что же вы такое натворили?
— Да я это.., с особой изощренной жестокостью. Поэтому мне так много дали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43