- Согласен, - сказал Рокотов. - Ну, нам пора, Михаил Дмитриевич. Надо еще обсудить с ребятами предстоящую операцию.
- Михаил Дмитриевич, я поеду вместе с ними, - заволновался Андрей. Там наверняка понадобится осмотреть место происшествия. Да и мало ли что еще.
- Это, конечно, так... - Краснов почесал затылок. - Только ты будь там, парень, поосторожнее, не лезь на рожон. Ладно?
- Как говорит мой дорогой друг Рома, есть не лезть на этот самый.
- Вот-вот, правильно он говорит. У тебя есть пистолет?
- Нет.
Следователь открыл сейф, достал из него пистолет, кобуру, протянул Говорову.
- Вот, возьми пока мой.
- Спасибо!
- Счастливо вам! - напутствовал нас Михаил Дмитриевич.
Глава 8
К даче Боброва мы. подъехали в девять часов вечера. Метров за двести остановились. Омоновцы высыпали из крытого "КамАЗа", вошли в лес, где стоял замаскированный милицейский "уазик". Из него выскочил долговязый парень в спортивном адидасовском костюме, огромными прыжками приблизился к нам, вытянулся перед Рокотовым, отчеканил:
- Товарищ полковник! Старший инспектор Заельцовского управления старший лейтенант Воскобойников. С группой оперативных работников веду наружное наблюдение.
- Что ж вы плохо замаскировали машину?
- Виноват!
- Как здесь?
- Все спокойно, товарищ полковник.
- Ваш "уазик" оборудован громкоговорителем?
- Так точно!
- Тогда мы пересядем, пожалуй, в него. Подъезжайте.
- Слушаюсь!
Через пару минут "уазик" остановился около нашей "Волги". Мы пересели в него. В салоне, кроме Воскобойникова, сидело еще двое парней.
- Поехали, - приказал Владимир Дмитриевич сидевшему за рулем Хлебникову.
На заднем сиденье, кроме меня, примостились Вадим Сидельников и мой дружок Андрюша Говоров. После того как он в кабинете у Краснова поразил своей сообразительностью даже бывалых асов, я его еще больше зауважал. Вот только бы ему маленько серьезности прибавить, совсем был бы парень что надо. С годами, думаю, это пройдет, остепенится. А может, и нет. От него всего можно ожидать, он это... Непредсказуем в своих поступках, уж точно.
- Волнуешься? - прошептал он мне на ухо, толкнув в бок локтем.
- Да не то чтобы. А так как-то.
- Так четко, как ты, я, наверное, никогда не научусь формулировать свои мысли, - захихикал он. - А я, как вспомню, что мне здесь довелось испытать, аж поджилки трясутся.
Мы медленно подъехали к воротам дачи. Владимир Дмитриевич взял в руки микрофон. В вечерней тишине громко прозвучал его строгий и требовательный голос:
- Внимание! С вами говорит начальник управления уголовного розыска области полковник Рокотов. Дача окружена. Сопротивление бесполезно. Прошу сдать оружие.
Такое впечатление, будто охранники только и ждали этой команды. Они тут же вышли с поднятыми руками, побросали автоматы в одну кучу и послушно выстроились у калитки.
- Товарищ старший лейтенант, - обратился Рокотов к Воскобойникову. Займитесь со своими людьми задержанными.
- Слушаюсь! - прокричал тот и выскочил из автомобиля.
Рокотов еще какое-то время подождал. Но из дома никто больше не вышел. Он достал из кармана трубку переговорного устройства, сказал в нее:
- Капитан, начинайте штурм. Но помните, они нам нужны живыми.
- Хорошо, товарищ полковник, - послышался бодрый голос. - Попробуем.
Вскоре из леса показались омоновцы и короткими перебежками приблизились к дому. Пятеро, вместе с командиром, скрылись в доме. Через пару минут капитан доложил:
- Товарищ полковник, дом пуст.
Мы вслед за Рокотовым вышли из машины.
- Каким образом Боброву удалось покинуть дом незамеченным? - спросил он у старшего лейтенанта.
Тот растерялся, побледнел, сказал неуверенно:
- Не знаю, товарищ полковник! Вообще-то не должны были.
Рокотов резко повернулся и пошел к дому. В зале, где я беседовал с Бобровым и мерился силой с Олегом, Андрей обратил внимание на большое зеркало на стене. Долго ходил около него, стучал по нему костяшками пальцев, к чему-то прислушиваясь,
- Ты что над ним колдуешь? - спросил я.
- Ты, Рома, не находишь странным, что это зеркало вмонтировано в стену?
- А что здесь странного? - пожал плечами. - Так иногда делают. Бывают и все стены зеркальными.
- Но это же не балетный класс, верно? Гораздо удобнее было бы повесить зеркало.
Говоров прошел в соседнюю комнату. Это, очевидно, был кабинет Боброва. Стены забраны панелями под карельскую березу, а на расстоянии примерно полутора метров от пола по всему периметру кабинета проходили две выступающие полосы из нержавейки, напоминающие рельсы. Очень красиво и это... Ну, как его? Впечатляюще. Вот. У окна стоял двухтумбовый письменный стол. На нем - огромная настольная лампа с зеленым стеклянным плафоном. В ближнем углу - большой книжный шкаф с антресолью. И вновь этот шкаф очень заинтересовал Андрея. Он долго его изучал, затем опустился на колени и стал заглядывать под него.
- Что ты там пытаешься найти? Черную кошку? - пошутил я.
- Рома, обещай больше никогда не пытаться шутить. А то от твоих шуток даже у меня скулы сводит.
- Да пошел ты!
- Ты не обижайся, Рома. На правду грех обижаться. Ты лучше посмотри сюда. Не пожалеешь.
- Опять разыгрываешь? - спросил я с опаской.
- На этот раз нет. Клянусь!
Я встал на колени, заглянул под шкаф, но, как и предполагал, ничего там не увидел. Эти его вечные розыгрыши вот где у меня сидят. Может, его прямо здесь и вздуть? Ладно, потерпим.
- Ты конечно же ничего не видишь? - спросил Андрей.
- Ну знаешь! - проговорил я в сердцах, поднимаясь с колен. - Ты что это... Ты чего добиваешься? Чтобы я тебе шею намылил? Я могу.
- То, что ты можешь, у меня нет и тени сомнения. Вот если бы ты еще мог думать головой, то тебе совсем бы цены не было. Это точно.
- Нет, ты меня уже достал! - проговорил я возмущенно и, схватив своего друга за шкирку, рывком поставил на ноги.
- А ты, между прочим, заметил, что шкаф не стоит на полу? - как ни в чем не бывало спросил он, снисходительно ухмыляясь.
- Как так "не стоит"?! - опешил я, отпуская его. - А где же он стоит в таком случае?
- Он вообще не стоит, а висит вот на этих металлических штуковинах, указал он на полосы из нержавейки.
- Странно! А для чего бы?
- Вот и мне любопытно узнать. Где-то тут должен быть приводной механизм.
- Какой? - не понял я.
Андрей смешно наморщил лоб, надул щеки и, растягивая гласные, проговорил:
- А теперь мы повторяем то же сообщение для папуасов Новой Гвинеи и специально для почетного гражданина нашего города Шилова Р.В. В нашем сообщении говорилось о механизме, приводящем в движение вот этот громоздкий шкаф. Где-то здесь должна быть кнопка или что-то в этом роде. Причем где-то совсем близко.
Андрей подошел к шкафу, открыл дверцу, снял с полки несколько книг, внимательно пригляделся.
- Есть! - воскликнул, нажал на что-то там, и шкаф, как по волшебству, пришел в движение, открывая тонированное стекло, через которое зал был как на ладони.
- Так это зеркало?! - догадался я. :
- Оно, родное! - рассмеялся Говоров. - Вот где находился тот самый Олег и наблюдал, как ты бодаешься с его "подставкой".
- Ловко! Ну ты даешь! Молодец!
- И твой фоторобот, я уверен, гроша ломаного не стоит. Мы бы по нему искали этого Олега до морковкина заговенья. "Подставка" - скорее всего, какой-нибудь залетный, связанный с Бобровым общими делами. Скорее всего, его уже нет в городе. А если бы даже и был, то он настоящего Олега и в глаза не видел. Классно работают!
- Да уж! - вынужден был согласиться.
- Ладно, это оставим полковнику. Пусть сам полюбуется. А мы пойдем дальше.
Мы вышли из кабинета и по узкому коридору прошли в конец дома, где уперлись в дверь. Она была заперта снаружи.
- А ну-ка, Рома, попробуй отпереть эту дверь своей отмычкой.
- Какой еще отмычкой? - не понял я. - Никакой отмычки у меня нет и не было.
- Ножкой, мой хороший. Ножкой. Она у тебя и не такие двери открывала.
Памятуя о конфузе в квартире Забродской, я ударил ногой вполсилы. Дверь не поддалась. Ударил посильнее. Тот же результат. Тогда разбежался и двинул как следует. Раздался оглушительный треск, дверь распахнулась, и я оказался в довольно большой теплице.
- Вот через нее и ушел Бобров вместе с нашим бывшим шефом, - огорченно проговорил Андрей, входя в теплицу.
- Похоже, что так.
Я прошел в глубь теплицы и в самом конце дорожки увидел металлическую крышку, выкрашенную в зеленый цвет.
- А это еще что такое?
- Вероятно, погреб для хранения соленостей, клубней и прочего, ответил Андрей.
Я легко откинул крышку. И в тот же миг из чернильной глубины мне навстречу рванулась яркая вспышка и будто кто-то ударил меня по животу здоровущим дрыном, свалив с ног. И я понял, что ранен.
- Рома-а-а! - раздался крик моего друга. Он подбежал, выхватил пистолет, передернул затвор и трижды выстрелил в погреб, крича: - Сволочи! Подонки! Ублюдки!
Вслед за этим раздался плаксивый истеричный крик главного редактора Поливанова:
- Не стреляйте! Мы сдаемся!
Андрей упал передо мной на колени:
- Как ты, Рома?
- Терпимо. Жжет маленько.
- Ты держись, Рома! Все будет хорошо! Все будет нормально! Ты только держись!
- Я держусь.
Раздались голоса, топот множества ног. Надо мной склонился Рокотов.
- Куда ранен. Роман Владимирович?
- В живот.
- Плохо, но не смертельно. Мы живо тебя подлатаем, будешь лучше прежнего.
- Да я ничего. - Мне как-то было неудобно, что доставляю людям столько беспокойства. - Вот только ноги.
- Что ноги, Роман? - спросил полковник .обеспокоенно.
- Я их совершенно не чувствую. Странно.
Полковник повернулся к своим подчиненным и закричал:
- Носилки и машину! Живо! Да вызовите "скорую помощь"!
А я лежал и совсем не чувствовал своих ног, будто у меня их никогда и не было. И мне стало страшно.
Книга вторая
Старые долги
Часть первая
СИБИРСКИЙ СПРУТ
Глава 1
В тот самый миг, когда был тяжело ранен Роман Шилов, Андрей Говоров разом повзрослел на добрый десяток лет. Прежде, глядя на своего друга-великана, он думал, что тому ничего не может угрожать, что он обречен на бессмертие. И вот какой-то ничтожный кусочек металла едва напрочь не перечеркнул такую могучую жизнь. И Андрей впервые воочию, как бы на ощупь осознал, насколько хрупка, насколько уязвима жизнь. Совсем недавно он сам подвергался побоям, пыткам и издевательствам. Сам стоял, можно сказать, на самом краешке, отделяющем жизнь от смерти. Но тогда он отчего-то не осознавал этого столь отчетливо. И лишь теперь, увидев распростертое на земле исполинское тело своего друга, окончательно понял, в какую смертельную игру ввязался. А еще ему открылось, что дороже человека, чем Роман Шилов, у него на этом раздираемом враждой и ненавистью земном шарике не было и нет. Ему было стыдно за то, что постоянно подтрунивал над другом. "Идиот!" - это как раз про него сказано. И еще мягко сказано. Шут гороховый! Он даже представить не мог, что Романа вдруг бы не стало. А ситуация была очень близка к тому. Как рассказал Андрею хирург, делавший Роману операцию, пуля, пробив брюшину и селезенку, ударилась в позвоночный столб и срикошетила. Но удар был столь сильный и коварный, что у Романа на какое-то время отнялись ноги. Если бы пуля пробила этот самый столб и разрушила спинной мозг, то ноги бы у него отнялись совсем и он был бы обречен на медленную и мучительную смерть. Хирург сказал, что Роман в рубашке родился. И Андрей, прежде несколько снисходительно-индифферентно относившийся к Богу, пошел в церковь и поставил свечку за здравие раба Божьего и прекрасного парня Романа.
После нескольких попыток ему все же удалось прорваться в палату к другу. Тот лежал на больничной койке, такой большой и такой беспомощный, что у Андрея невольно защипало глаза. Он поставил пакет с фруктами на тумбочку, присел рядом на табурет.
- Здравствуй, Рома!
- Здравствуй, Андрюша! - На бледном, заросшем щетиной лице Шилова цвела радостная улыбка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54